– Ей пришлось подстричься почти на лысо. Отец был вне себя от гнева, он так кричал, он собирался отправить меня в специальную школу для проблемных детей. Я помню, что испугался этого, но больше всего, меня съедало чувство вины перед Стэфани. Она не ругала меня, она просто была разочарована, – сказал он. – Я помню, как плакал ночью в своей комнате, и она пришла ко мне. Я не хотел с ней разговаривать, но не потому, что злился, а потому, что мне было очень стыдно. Но она сказала, что не обижается на меня, и с такой прической ей даже больше нравится. Так ее глаза выглядят ярче.

Я была до глубины души поражена его историей. Выходит Стэф заменила ему мать и относилась к нему лучше, чем кто–либо в этом мире. Блейк не был таким же недолбленым ребенком как я, потому что с ним была Стэфани.

– Она сказала, что волосы отрастут. Я помню, что был так расстроен, что вскочил с постели, обнял ее и расплакался. Она не ожидала этого, но подхватила меня и прижала к себе. Она не оттолкнула, меня, – грустно сказал он. – Я не нужен был родной матери, но чужая женщина приняла меня с моим отвратительным поведением. Этой же ночью я пошел в свою ванную комнату и ножницами срезал себе волосы с головы.

– Блейк…

– Стэфани расстроилась из–за этого. А я все больше корил себя, и пообещал себе не расстраивать ее, но делаю это снова и снова. Делал, – поправил он себя.

У меня внутри все похолодело. Было ясно, что Стэфани с ним уже нет.

– Меня не отправили в специальную школу. Но Стэф предложила пойти к человеку, который сможет помирить нас. И мы стали ходить к психологу. И только когда я учился в университете, я узнал, что отец правда собирался отправить меня в эту школу, но Стэф отговорила его.

Я не знала, можно ли спросить его о таком. Не расстроится ли он сильнее, не разозлится ли. Но все–таки решила.

– Что сейчас со Стэф?

Он оторвал взгляд от фотографии и взглянул на меня. Сейчас передо мной стоял маленький потерянный мальчик. В его глазах был протест, словно он понимал, о чем я хотела спросить на самом деле. Я хотела узнать, когда умерла Стэф, но спросила по–другому, чтобы не казаться бестактной.

Вдруг его взгляд переменился, стал мягче, и Блейк сказал.

– Она умерла. Мне было тогда пятнадцать лет. Несчастный случай, – добавил он. – И я впервые говорю об этом вслух.

– Мне жаль, – покачала головой я, едва сдерживая слезы.

– Я думал, что если сделаю это, скажу, что она мертва, то все станет правдой. Мне нравится думать, что она в очередной раз решила объехать весь свет. Посетить все страны. Покорить Эверест. Я хочу верить, что как только она закончит свое путешествие, сразу вернется. Но она не вернется никогда.

Я не могла контролировать это, слезы ручьем лились из моих глаз. Каково человеку, которого в детстве бросила мать? Что чувствовал Блейк, когда понял, что женщина, которая пришла в его семью и стала для него новой матерью, вдруг умерла? Сразу два удара судьбы в жизни маленького мальчика.

– У нее было большое сердце, – всхлипнула я.

– Самое большое, – прошептал он, смотря на фотографию. – Я ни разу не был на кладбище, – хмуро бросил он. – Просто не мог побывать там, и не знаю, смогу ли когда–нибудь.

– Если тебе пригодится спутник, – утерла я слезы пушистым рукавом халата, – ты всегда знаешь к кому обратиться.

Это все, что я могла для него сделать в этой ситуации.

– Спасибо, – улыбнулся Блейк.

Раздался звонок его входной двери, и он пошел открывать, а я еще пять минут стояла у фотографии его мачехи.

Кажется, я начала понимать, почему Блейк такой, он отрицает любовь, потому что все, кого он когда–либо любил в этой жизни, покинули его, забрав с собой часть детской души.

Глава 34

Джоанна

Утром, встав с постели, я первым делом накинула на голое тело халат. Блейка не было, стояла тишина.

Странно, он же обещал отвезти меня на работу. Может у него срочные дела?

Я огляделась. По всей комнате были разбросаны следы нашего с ним ночного преступления. Вернее нескольких преступлений. Одеваться для ужина не следовало, потому что совсем скоро мы снова оказались нагие и в кровати.

Мои трусики были у самого окна, толстовка и джинсы небрежной кучкой валялись у кровати, а совесть, бог знает, где моя совесть, должно быть я оставила ее где–то у входной двери.

Вчера Блейк доверил мне свою тайну, то, что я почти уверенна, он не делил ни с кем, поэтому я не могу обманывать его дальше. Я скажу ему все вечером.

Забежав в ванную комнату, я включила воду, чтобы почистить зубы, одновременно оглядывая себя в зеркале. Волосы были спутаны пальцами Блейка, лицо было бледным, а губы припухли от его поцелуев. Что ж, хорошо, что он не имеет привычки оставаться со мной в постели в момент моего пробуждения, иначе мне пришлось бы показаться ему в таком виде. А это утреннее пугало в зеркале его точно напугает.

Ладно, сначала найду что–нибудь перекусить в его холодильнике, а потом душ.

Промыв щетку от остатков пасты, я вернула ее на место и пригладила волосы руками.

Живот заурчал, посылая неприятный спазм куда–то вверх. Надо же, так сильно хочу есть, что брежу: кажется, что пахнет панкейками.

Спустившись на первый этаж и минуя гостиную, я прошла в кухню и замерла как громом пораженная.

Черт!

На столе был заварен чай, зеленый, как я люблю. В тарелке клубника, от которой я тоже не отказалась бы, а за плитой Блейк, в одних черных хлопковых штанах, низко сидящих на бедрах, готовил панкейки. И я с гнездом на голове, бледным лицом, да и мягко говоря, не в форме, спасибо, что хоть зубы почистила.

Иисусе, но почему всегда так происходит?

– Что происходит? – спросил он, оборачиваясь ко мне.

Ой, кажется, я сказала это вслух.

Он отставил сковородку и с кошачьей грацией направился ко мне. Я не сдвинулась с места, хмурым взглядом наблюдая за ним.

– Доброе утро, – улыбнулся он уголком губ и сделал то, что чуть не разорвало меня на миллион кусочков, притянул к себе и поцеловал в губы. Без страсти, без напора, скорее нежно и как–то по–домашнему. Словно мы молодожены после первой брачной ночи.

– Как спалось? – спросил он, аккуратно заправляя спутанный локон волос мне за ухо и вглядываясь в мои глаза

Что ж это было смущающе. Раньше я не позволяла своим партнерам оставаться у меня до утра. Предупреждала сразу. Но не могу же я просить его уйти с собственной квартиры?

Поэтому видеть кого–то с утра для меня совсем непривычно. В Аспене я надеялась, что после нашей ночи он уйдет к себе в гостиную, но он остался. Однако утром все равно ушел, и я была спокойна насчет этого.

– Отлично, – выдохнула я, чувствуя, как пальцами он очертил мою скулу и спустился к подбородку.

– Голодна? – спросил он, проводя большим пальцем по моей нижней губе, а я в ответ накрыла его грудь ладонями, наслаждаясь твердыми мышцами и горячей сухой кожей Блейка.

– Угу, – ответила я, прикусывая его палец.

Блейк усмехнулся, но глаза его зачарованно следили за моими губами.

– Тогда, прыгай к папочке, – сказал он тоном и интонацией, передразнивающей Кайла.

Я резко остановилась.

– Нет, не говори так.

В его глазах появились смешинки.

– Давай, давай, плохая девочка.

– Меня сейчас стошнит, – с напускной брезгливостью скривила губы я, хотя самой едва удавалось сдерживать улыбку.

– Я думал ты не против разнообразия, – уже вовсю веселился он.

– Не хочу, чтобы во время секса с тобой я видела лицо твоего дружка.

На лице Блейка проявилась гримаса отвращения.

– Согласен, я бы тоже не хотел видеть его лицо во время секса. Брр, – дернул плечами он. – Тогда чай?

– Чай, благодаря тебе, я теперь не смогу пить кофе, всегда буду вспоминать глупый подкат Кайла.

– Просто ты ему понравилась, а он не знал, как к тебе подступиться. Он неплохой парень, но иногда забывает, что давно эволюционировал в человека.

– Но ты же не стал себя так вести.

– Не стал. Хотя подумал тогда, что ты очень горячая.

– Но никак не прокомментировал это, – заметила я.

Брови Блейка взмыли в удивлении, потому что в моем голосе он уловил нотки разочарования.

– Потому что я уважаю тебя, но сказать по правде, тяжело было не сделать тебе комплимент.

Он уважает меня. Разве это не то, чего я хотел?

Сейчас мне мало одного лишь уважения.

– Комплимент бы я пережила, но если бы ты сказал что–то подобное, то мой кофе оказался бы на тебе, – заметила я, проводя руками по его большим плечам.

– Если тебе этого захочется, то ты можешь выливать свой кофе на меня хоть каждый день, я все равно попрошу еще, – промурлыкал он, опуская руки на мои ягодицы.

– Не думала что ты такой романтичный.

Его взгляд изменился, из игривого превратился в серьезный.

– Просто ты пробуждаешь во мне самое лучшее.

Он наклонил голову, и зарылся лицом в мою шею, показывая «зеленый свет» мурашкам на моем теле.

– Ты так хорошо пахнешь Джоанна. Промурлыкал он, заставляя узел внизу моего живота болезненно сжиматься. – А твоя кожа такая нежная, что я едва могу контролировать себя, когда ты рядом.

– Так не контролируй, – прошептала я. Но Блейк и не собирался, он по–хозяйски обхватил мою шею руками и притянул к себе, оставляя на моих губах сладкий поцелуй. В прямом смысле сладкий, кажется, это был ягодный джем.

Отстранившись, он сказала:

– А еще ты прекрасно выглядишь.

Я вспомнила, что именно в этот момент, я была далека от прекрасного. Изогнув шею, я посмотрела на свое отражение в дверце стеклянного шкафа и ужаснулась.

– Что–то не так? – спросил он, заметив мое смятение.

– Нет, все отлично, но мне срочно нужно в душ, и привести себя в порядок, я отвратительно выгляжу, – смущенно призналась я.

– Не говори ерунды, мне нравится, как ты выглядишь, – сказал он. – Очень мило и по–домашнему.

Нервный смешок сорвался с моих губ.

– Ну а насчет душа, я вполне могу составить тебе компанию, – лукаво улыбнулся он, развязывая пояс моего халата и проникая руками под толстую пушистую ткань.

Ну, разве можно ему отказать?

***

Блейк, как и обещал, доставил меня в отель к началу рабочего дня. Я забрала свой чемодан с вещами, хотя он говорил, что не будет против, если я его оставлю. Но я подумала, что моим вещам будет лучше вернуться домой. Поэтому в холле отеля меня ждала Лина, рядом с ней стоял молодой парнишка–курьер.

– Доставить ко мне домой, – сунула я ручку чемодана парнишке. Тот кивнул и удалился.

– Доброе утро, мисс Хэтфилд, прекрасно выглядите, – сказала ассистентка, рассматривая мои джинсы и кремовый свитер – то, что я брала с собой в Аспен.

– Спасибо, Лина, – ответила я, бросая короткий взгляд на ее платье, – ты тоже ничего.

Быстрыми шагами я направилась к лифту, попутно кивая персоналу отеля, Лина шла за мной. Она казалась мне какой–то возбужденной и с ее лица не сходила загадочная улыбка.

– Что-то не так? – подозрительно спросила я, нажимая кнопку последнего этажа здания, где располагался мой кабинет.

– Нет, все отлично, – ответила она.

Лифт остановился, и я направилась прямиком в кабине. Меня не было на работе три дня, я пропустила пятницу, субботу и воскресенье – самые важные дни, если ты управляющая отелем.

Отперев дверь, я вошла внутрь.

– С днем рождения! – послышался крик и взрыв хлопушки. Или это было мое испуганное сердце.

Я вздрогнула и заозиралась по сторонам. В украшенном воздушными летающими шарами кабинете была Барбара. С широкой улыбкой и вскинутыми в воздух руками она запела песню «С днем рождения, Джоанна».

– С праздником, мисс Хэтфилд, – громко сказала Лина, и выйдя из кабинета, закрыла дверь, видимо, чтобы не мешать Барбаре надрывать горло поздравительной песней и с каждым новым припевом приближать меня к смерти.

Надо же, с этим уикендом в Аспене я и забыла, что сегодня мне исполняется двадцать три года. Терпеть не могу сюрпризы.

Закончив песню, подруга бросилась ко мне, оборачивая руки вокруг моей шеи, словно хотела не обнять, а придушить меня.

– Поздравляю! – закричала она мне на ухо, чуть ли не выпрыгивая из своих джинсов от радости.

– Спасибо.

Я отстранилась и еще раз окинула взглядом кабинет. Черные и золотые воздушные шары заполонили все пространство.

– Сколько здесь? – спросила я.

– Двадцать два, – ответила Барбара, опускаясь на диван и вытаскивая из сумки красный блеск для губ.

– Почему двадцать два, мне двадцать три исполняется? – непонимающе спросила я.

– Один лопнул, – пожала плечами она. – Засужу эту компанию завтра, а сегодня я вся твоя, – добавила подруга.

Не то, чтобы я была все время недовольной, но свой день рождения я не очень любила. Этот день мне хотелось провести в одиночестве и покое.

Отец никогда не помнил об этом дне. В детстве, маме постоянно приходилось напоминать ему. Его память была превосходной, но когда дело касалось меня, у него развивалась деменция как у моей соседки – Дороти.

– Ты решила, где мы будем праздновать? – спросила подруга. Я прошла мимо шаров и опустилась в свое кресло.

Конечно же, я не решила, я даже не помнила об этом.

– У меня дома, – сказала я, разглядывая документы, которые за время моего отсутствия накопились на рабочем столе.

– Дома? – изогнула брови она, – может хотя бы в ресторане?

– Нет, дома. – Сегодня вечером я хотела рассказать Блейку правду, о том, что я не официантка, а наследница империи – Селеста Хэтфилд.

Думаю, мне стоит позвать его сначала в отель и поговорить в моем кабинете. Он не станет злиться, я уверенна. Ну, если только совсем чуть–чуть.

Чувства, которые я испытываю к нему – настоящие, это гораздо важнее моей маленькой недоговорки.

– Как знаешь, – улыбнулась она. – Мы будем вдвоем?

– Нет. Вчетвером. – Если после моего откровения Блейк все еще захочет иметь со мной дело.

От этой мысли по моему позвоночнику пробежал липкий страх. Как же сильно я надеюсь, что он просто посмеется над этой глупостью, а не окрестит меня лгуньей и не бросит сразу же.

– Ну, третий, полагаю, Конрад. Он всегда приезжает к тебе в этот день. А четвертый?

– Ну, на самом деле Конрад работает и скорее всего не сможет приехать. Но ты сама его знаешь, он может свалиться на голову как крыша соседнего здания, нужно быть готовыми. А четвертый – это Блейк.

Барбара нахмурилась.

– Блейк? – удивилась она. – Но как же? Как ты объяснишь ему наличие такой квартиры и Конрада? Это разрушит весь наш план!

– Барбара, – остановила я ее громким голосом. – Плана больше нет. Мы с Блейком вместе, как настоящая пара и сегодня я ему скажу правду.

Брови подруги в ошеломлении взлетели.

– Джоанна ты не можешь!

– Я могу! Черт! – раздраженно крикнула я. – Впервые в жизни я встретила кого–то, кто интересует меня больше работы, и я сама решу, что с этим делать.

Барбара насупилась, сжала губы в тонкую линию и сузила глаза, буравя меня недовольным взглядом.

– Я знала, что так получится! – психанула она, вставая со своего места. – Я переживаю за тебя, Блейк не тот, каким кажется, пойми!

– Барбара, ты его совсем не знаешь, – запротестовала я. – Ты даже не знакома с ним!

Она уперла руки в бока и подошла к моему столу, взирая на меня свысока.

– Неужели ты забыла, как он поступил с Саванной?

– Не вини его в этом! Блейк не виноват.

– Снова взялась его защищать?

– Да! – вскочила с места я. – Я буду его защищать, потому что все, что ты говорила о нем – неправда! Он не использует девушек, он ничего не обещает им!

– Его образ жизни неприемлем! – крикнула она.

Я закипала, внутри плескались гнев и раздражение. Она ничего о нем не знала и не может судить.

– Его образ жизни это не твое чертово дело, Барбара!

В кабинете воцарилась тишина, прерываемая лишь моим тяжелым дыханием и пыхтением подруги. Барбара погрустнела, уголки ее губ опустились, а глаза померкли. Мы никогда не ссорились из–за парней, никто не мог встать между нами, никто, кроме Блейка.

– Барбара, просто прекрати так напирать на меня, – уже спокойнее сказала я. – Все мои близкие говорят о моей якобы существующей депрессии, но я просто не справляюсь с вашим напором! Мне не пять лет, не нужно меня учить и наставлять, я взрослая и самостоятельная, ну когда же вы все это поймете? – Барбара покачала головой и отвернулась от меня, я думала она уйдет, но подруга не сделала этого, она шагнула назад и села на диван.

– Он разобьет тебе сердце, – тихо сказала она.

Я не верю, что Блейк сделает это. Он не может. Не тот человек, который утром готовил для меня завтрак, и не тот, который шептал, что я самая красивая, хотя на самом деле в этот момент, я выглядела как чучело. Не тот, кто подарил мне сказку в Аспене и не тот, кто завладел моим сердцем.

– Нет, он не такой, – снова сказала я. – Со мной он другой, Барбара. Ты не поймешь этого.

Подруга фыркнула и раздраженно закинула ногу на ногу.

– Ладно, это не мое дело, как ты выразилась, мое дело отпраздновать твой день рождения.

Я улыбнулась.

– Не злись, ты узнаешь его и поймешь, что ошибалась, – заверила я ее.

– Очень на это надеюсь. А теперь расскажи мне, что произошло в Аспене?

И я рассказала, все в мельчайших подробностях, о том, какой стервой была Одри во время поездки. О том, что Кайл стал относиться ко мне мягче, а его сестренка и вовсе оказалась чудом. О том, что Эрик узнал меня и теперь смотрел по–другому, не как на Джоанну–официантку, а как на Селесту–управляющую и сестру Конрада.

Я рассказала ей о Блейке, но здесь я многое утаила, потому что были вещи, которыми мне не хотелось делиться. Это было только между нами, то, что делало нас парой.

Позже мы с подругой спустились вниз и пообедали в ресторане. Барбара не могла больше оставаться у меня, ей нужно было поработать. Я решила проводить ее.

– Я приеду в твои апартаменты к семи, а тебя и Блейка буду ждать в восемь, идет?

Мы стояли в холле отеля и обсуждали последние детали.

– Да, я очень надеюсь, что Блейк приедет со мной.

Барбара фыркнула.

– Куда он денется, таких горячих красоток как ты еще стоит поискать, – подбодрила она меня.

Я выглядела спокойно, но на самом деле теряла последнюю уверенность, я не знала, как он отреагирует на мое признание и захочет ли вообще продолжать наши отношения. Это так сильно пугало меня, что я не знала, смогу ли выполнять свою работу до конца вечера.

– Надеюсь, – уныло отозвалась я.

– Не вешай нос, это же твой день рождения, – громко произнесла она, вскидывая руки и бросаясь обнимать меня.

Когда Барбара отстранилась, ее взгляд изменился и скользнул куда–то мне за спину.

– Это же Таннер, – прошептала она.

Я обернулась и увидела Одри с неизвестной мне девушкой, вместе они вышли из ресторана и направились к выходу, Одри заметила меня, но отвернулась, когда поняла, что я смотрю на нее.

– Да, должно быть ели салат с подружкой, – ответила я, провожая модель взглядом.

– Не нравится мне она, – сказала Барбара. – После твоих рассказов я стала понимать, почему ее выкидывают с показов. Ну ладно, не будем о ней, я на работу, вечером увидимся, – пропела подруга и помахав мне, убежала.

Когда Барбара скрылась из виду, я поговорила с администратором на ресепшене, и собиралась подняться в свой кабинет, но заметила знакомую фигуру, идущую по направлению ко мне.

Черные джинсы, черная расстегнутая куртка, черные ботинки.

«Всадник апокалипсиса», – усмехнулась я в своей голове. И еще один любитель черного в моей жизни.

Конрад быстро приблизился ко мне широкими шагами и сгреб в охапку, приподнимая над полом.

– Привет малышка Джо–Джо, – сказал он, выстукивая у меня на спине ритм какой–то мелодии, как делал это в детстве. – С днем рождения!

Я рассмеялась, но не оставляла попытки выпутаться из его объятий.

– Конрад, все смотрят, – заворчала я.

Он опустил меня на пол и окинул мое лицо недовольным взглядом.

– Хотя бы в свой день рожденья ты можешь не волновать о том, что подумают о тебе другие? – спросил он, хотя это был скорее риторический вопрос.

– Не могу, – буркнула я.

Он все–таки приехал, поэтому, как бы я не ворчала, скрыть широкую улыбку не получалось.

– Ладно, – протянул он, – тогда пошли в кабинет.

Глава 35

Джоанна

Оставшуюся часть дня мы провели с братом в моем кабинете. Телефон разрывался от звонков, и мне постоянно приходилось отвечать на многочисленные поздравления родственников. Мама и отчим, бабушки, тетушки, кузены нажелали мне столько счастья и побед, что мне не хватит лет этой жизни, чтобы израсходовать пожелания.

Но все это не имело значения для меня, потому что человек, от которого я больше всего ждала поздравления, не поздравил меня. Он наверняка забыл, как забывал миллионы раз до этого.

Думаю, мне пора перестать все время ждать от него звонка, пора понять, что он не исправится и вдруг не вспомнит, что у него есть дочка. Я не хочу больше расстраиваться из–за его пренебрежения, не хочу гадать, что же такого сделала ему и чем заслужила такое к себе отношение.

К вечеру я написала Блейку, чтобы он заехал за мной в отель. Нам нельзя откладывать разговор.

Конрада я выслала ко мне домой. Это была не очень хорошая идея, наверняка с Барбарой они успеют несколько раз перегрызться, но других вариантов я не видела. Нельзя, чтобы Блейк увидел брата раньше, чем я все объясню ему.

К вечеру Блейк написал, что он ждет меня внизу, и закрыв кабинет, я направилась в холл отеля.

Сердце в груди стучало так сильно, что кроме этого стука я не могла слышать ничего другого. Мои руки заледенели, а в горле стоял ком. Я понимала, что сейчас наши с Блейком отношения висят на волоске. Мне хотелось верить, что он не станет на меня злиться, но мозг подсказывал, что он будет вне себя от ярости.

Лифт издал раздражающий писк и двери, остававшиеся моей последней преградой, разъехались в разные стороны.

Я заметила его сразу, такого высокого, большого и красивого. Он ждал меня у крутящихся дверей с букетом бордовых роз. Блейк не видел меня, не думал, что я появлюсь со стороны лифтов.

Он был одет очень официально: черные брюки, белая рубашка. На нем не было куртки: первый звоночек для меня, ведь на улице было холодно.

Я зашагала к нему в быстром темпе, перебирая в голове фразы и слова, которыми мне придется перед ним объясняться, но как обычно бывает в подобных ситуациях: моя голова была пуста.

Он увидел меня, его глаза засияли, а на губах растянулась широкая улыбка, которая могла с легкостью вызвать остановку моего сердца.

– Привет, красавица, – сказал он, прижимая меня к себе. Я уткнулась носом в его грудь, руками накрыла спину, чувствуя, как под белой тканью рубашки перекатываются его мышцы.

Я чувствовала его тепло, чувствовала, что сейчас он находится в очень хорошем настроении, и это заставляло все мои органы больно сжаться.

– С днем рождения, – прошептал он, целуя сначала мою щеку, а после завладевая моими губами.

Все идет не так, как я планировала, откуда он вообще узнал о моем дне рождения? Я ведь сама собиралась ему сказать.

– Почему ты не сказала мне об этом утром? – спросил он отстраняясь.

– Это как раз связанно с тем, о чем я собиралась поговорить с тобой. Мы можем отойти?

– Что–то случилось? – спросил он.

– Нет, ничего не случилось, – резко выдала я. – Прости, эм… Так, а откуда ты узнал о том, что у меня сегодня день рождения?

– Одри сказала мне.

– Одри? – выпучив глаза, переспросила я.

– Она была сегодня в ресторане и услышала, как ты говоришь с подругой.

О боже мой.

– Она сказала тебе еще что–нибудь? – взволнованно спросила я.

– А должна была? – усмехнулся Блейк.

– Нет, конечно, нет.

Это просто катастрофа. Все уже идет не так, как я запланировала.

Блейк протянул мне цветы, и я безропотно их взяла, затем он обхватил мою ладонь и повел в сторону ресторана.

– Пошли.

– Куда? – удивилась я.

– Одри заказала столик, – объяснил он.

– Одри, которая твоя подруга? – изумилась я.

Блейк нахмурился и покачал головой.

– Мы не друзья, но это та Одри, другой я не знаю, – ответил он.

Меня словно ведром холодной воды окатили.

– А мы точно говорим о той Одри? Таннер ненавидит меня! – воскликнула я.

– Она сказала, что хочет наладить с тобой отношения.

Черта с два она стала бы этим заниматься! Одри точно что–то задумала. Заказала она столик! Одри могла только киллера для меня заказать!

Но уже через минуту я сама убедилась в словах Блейка. Он подвел меня к столику в вип–зоне, там были все: Кайл, Эрик, Одри, Джим и Майя.

– Джоанна, с днем рождения! – закричала Майя и несмело обняла меня, за ней последовали и остальные, даже Одри. Однако ее объятия были такими же фальшивыми, как и пухлые губы модели.

– Ребята, это так… Неожиданно, – сказала я, выдавливая из себя улыбку. Я чувствовала дрожь во всем теле, такого я совсем не ожидала, и устроила это змея – Одри.

Я опасалась, что модель все знает. Она могла увидеть, как меня обнимал Конрад и сделать свои выводы. Но мне удавалось отгонять от себя эти мысли. Если бы Одри видела нас, то давно уже растрезвонила бы об этом ребятам.

Мне нужно срочно сделать так, чтобы до конца вечера, правда обо мне не выползла наружу самым извращенным образом.

– Блейк, я на секундочку, попрошу поставить цветы в воду, – шепнула я ему и убежала в кухню.

Мы были в вип–зоне, за приватным столиком, соответственно никто посторонний меня не увидит, только официант, который будет обслуживать нас и, возможно, администратор.

– Аманда! Я как раз ищу тебя, – остановила я девушку, идущую по коридору к залу.

– Мисс Хэтфилд? – непонимающе уставилась на меня она.

– Аманда, пожалуйста, не задавай вопросов. Сегодня никакой мисс Хэтфилд и никакой Селесты. Я с компанией сижу за пятнадцатым столиком, прошу, во время вечера не обращай на меня никакого внимания! Представь, что за этим столиком меня нет, – словно обезумевшая тараторила я. В глазах Аманды читалось удивление, она, должно быть, считает меня сумасшедшей.

– Мисс Хэтфилд, я могу все–таки спросить?

– Нет! Все вопросы завтра, хорошо?

Аманда колебалась несколько секунд, затем утвердительно кивнула.

– Поняла. Что–то еще?

– Да. Пусть наш столик обслуживает Марла, и передай ей то же самое, меня пусть она не замечает, пусть не зовет меня по имени и не упоминает фамилию, – сказала я. – Ах, да, и поставь цветы в вазу.

– Я не понимаю, что происходит, но сделаю в точности, как вы сказали, – попыталась улыбнуться Аманда.

Я поблагодарила девушку и вернулась за столик. Что–то мне подсказывает, что этот вечер я не забуду никогда.

***

– Значит ты из Солт-Лейк-Сити? Как же тебя так далеко занесло? – спросила Одри.

Таннер на протяжении часа пыталась выведать у меня информацию о моей биографии. Она расспрашивала обо всем: чем занимаются мои родители, где я родилась, где училась, есть ли у меня братья и сестры и каковы, черт возьми, мои биометрические данные.

– Да, – в сотый раз ответила я. – Мне всегда нравился Нью–Йорк, поэтому после университета я решила жить здесь.

– Очень интересно, а как ты смогла поступить в Гарвард? – спросила она. – Туда не так–то просто попасть, еще и бизнес–школа. Откуда деньги?

– Мне не приходилось много платить, – ответила я. – Огромную часть покрывала моя стипендия, – отмахнулась я.

– И за что тебе дали стипендию?

– Чирлидинг.

– Ты была чирлидершей? – удивленно переспросил Блейк.

– Это очень круто, – ответила Майя, – я тоже была в команде болельщиц.

– Капитан, – протянул Джим, лукаво поглядывая на свою девушку.

Майя засмеялась и пихнула его локтем.

– Она очень гордится этим, – пояснил мужчина.

– Ой, ну хватит! – смеялась Майя.

– Чирлидинг это сексуально, – заметил Кайл, – хочу увидеть тебя в этой маленькой форме.

Рука Блейка на моей талии стала жестче.

– Смотри, чтобы эта форма не оказалась в твоей заднице, Кайл, – с угрожающим спокойствием ответил Блейк.

– Я не любитель подобных игр, Блейки, – отмахнулся блондин.

И за всем этим было весело наблюдать, вот только я не была чирлидершей. Гибкости во мне не больше, чем в бревне. Я хорошо танцевала, но об акробатических трюках даже думать не стоит. А в школе я была заучкой и очкариком, только в старших классах научившимся снимать очки.

– А ты, Одри, чем занималась в школе и в каком колледже училась? – спросила я, невинно улыбаясь. Я прекрасно знала, что она выросла в бедной семье и нигде не училась.

Я не злорадствовала. Нет ничего такого в том, что человек не имеет высшего образования, тем более в нашей стране, где не всем по карману оплатить даже государственный колледж. А человеку работающему моделью оно вообще ни к чему.

Но я понимала, что Одри расспрашивает обо мне не из любопытства, а чтобы показать всем, что я ничего из себя не стою. Своим вопросом я хотела вызвать в ней чувство неудобства, как она заставляла меня чувствовать себя не в своей тарелке все это время.

– Я ничем не занималась, мне было не до этого, ведь в шестнадцать лет меня заметил рекрутер, – деловито сообщила она. – Очень интересно, если ты имеешь степень в бизнесе, хотя я в этом сильно сомневаюсь, – хмыкнула она, – то почему работаешь официанткой?

Одри выпустила коготочки.

– Я работаю официанткой, потому что мне так удобно, – сказала я.

– Удобно протирать столы и бегать с грязной посудой в руках? – насмехалась надо мной она.

– Одри, хватит, – сказал Блейк, – помнится мне, ты хотела наладить отношения.

– Непременно, – натянуто улыбнулась Таннер. Однако ее лицо приобрело гримасу отвращения, словно она съела что–то испорченное.

Блейк многого не понимал. Он был таким умным и проницательным, но в то же время был так слеп и не замечал вполне очевидных вещей. Одри не хотела мириться со мной, ее мотивы устроить мне праздник неизвестны, да и едва это можно было назвать праздником.

Еще он не замечал, что она в него влюблена, или не хотел замечать этого.

Обстановка за столом была напряженной. Майя и Джим, не переставая перешептывались о чем–то своем. Кайл выдавал неуместные шутки. Одри задавала странные вопросы, а Эрик вовсе молчал. Его молчание напрягало меня, я практически видела, как он неодобрительно качает головой, осуждая эту большую ложь. Среди них всех моим светом во тьме был только Блейк.

– Тебе неуютно здесь, – заметил он.

– Все хорошо, – отмахнулась я, заправляя упавшие к лицу пряди волос за уши.

Но Блейка было не обмануть.

– Прости, мне не следовало соглашаться на авантюру Одри. Просто я никогда не устраивал кому–то дни рождения и не хотел облажаться, но в итоге так и получилось, – сказал он, поглаживая мою талию.

Меня трогало, что он понял это, а главное признал. Я смотрела, как двигаются его губы, чувствовала чистый запах его кожи и была готова за один взгляд черных глаз простить ему этот ужасный вечер.

В кармане джинсов завибрировал телефон, я вынула его и ужаснулась.

Барбара.

О нет, уже полдевятого, а я совсем забыла сказать ей о Блейке и этом ужине.

– Извините, я сейчас приду.

Я выбежала из–за стола и направилась в комнату для обслуживающего персонала, там меня точно никто не услышит.

Звонок повторился и я ответила.