Из Лондона с любовью

Почувствовав кожей холодный воздух, я задрожала, прислонилась к перилам, обхватила себя руками и посмотрела в ночное небо. Глупо было думать, что я смогу вписаться в этот мир.

Я опустилась на пол, натянув платье на колени, чтобы согреться, – леди так себя не ведут, но мне было все равно. Но через несколько минут балконная дверь со скрипом открылась, и я вскочила. У меня появилась компания. Сигарный дым окутывал чье-то лицо и цилиндр.

– Дорогая, что, черт возьми, вы здесь делаете? Тут же собачий холод! – воскликнул человек; дымовая завеса рассеялась, и я увидела его высокую фигуру и полное достоинства лицо. Он был старше меня лет на десять или больше. – Где ваше пальто? Вы замерзнете насмерть.

Я кивнула, пытаясь успокоиться.

– Я… просто хотела подышать свежим воздухом.

Мужчина с любопытством посмотрел на меня, и его губы медленно сложились в улыбку.

– Или, может быть, вы от кого-то прячетесь?

Я вздохнула, разглядывая вымазанный соусом рукав.

– Вы же видели, что… там произошло. – Я отвернулась от его пристального взгляда. – Пожалуйста, сэр, просто оставьте меня в покое. Для одного вечера мне уже достаточно.

– Не представляю, о чем вы, но если вы немедленно не зайдете внутрь, то умрете от переохлаждения. – Я вздрогнула, и тут он вдруг снял смокинг и накинул мне на плечи изысканно скроенную одежку, еще теплую от его тела.

– Спасибо, – сказала я, поправляя воротник так, чтобы он закрыл мне шею. От него пахло сосной и еще чем-то, знакомым, но неуловимым.

– Вы и вправду не видели, какой я учинила… разгром?

Он покачал головой, и в выражении его лица проглядывало что-то обезоруживающее, так что я вдруг начала рассказывать о череде катастроф, которые привели меня на балкон. Я со вздохом указала на свой рукав.

– И, точности ради, это беарнский соус.

Он рассмеялся, но без издевки.

– Вам очень идет.

– Нынче это модно, – ответила я, ободренная его добрым взглядом.

Он с интересом склонил голову вправо, как будто пытаясь понять, что я за птица.

– Кажется, я раньше не видел вас здесь. Иначе не забыл бы, смею вас заверить. – У него был низкий голос, и говорил он с обезоруживающей уверенностью. – Постойте-ка, – он как будто что-то вспомнил. – Вы были здесь в прошлые выходные на той дурацкой вечеринке, которую устраивал старый виконт?

– Да, – быстро сказала я. Ложь слетела с моих губ с такой скоростью, что я сама поразилась собственной наглости.

– Эта речь, которую он произнес! – сказал он. – Длиннее некуда!

– И скучнее! – добавила я, все глубже увязая во вранье.

Он улыбнулся.

– Почему мы до сих пор не знакомы? Вы… не такая, как большинство здешних дам.

Мои щеки вспыхнули.

– Я говорю это как комплимент, мисс…

– Уилкинс. Элоиза Уилкинс.

– Мисс Элоиза Уилкинс, – повторил он, снова затянувшись забытой было сигарой и бросив взгляд через окно в зал. – Эти дамы… Ну, как бы это поделикатнее выразиться? – Помолчав, он кивнул. – Они совсем… не запоминаются, – все одинаковые, до кончиков перчаток.

Я поначалу решила, что это завуалированный выпад на предмет моих рук без перчаток, но мысль исчезла, когда он потянулся к моей руке и церемонно поцеловал мое обнаженное запястье.

– Как поживаете?

– Ну, должна признаться у меня бывали вечера и получше… – Я отняла ладонь и спрятала руки обратно в тепло его пиджака.

– Скажите мне, – продолжал он, улыбаясь, – ваши родители давно члены этого клуба?

Я неопределенно кивнула.

– Мой отец был… очень скрытным человеком. Он… хранил свое имя и деловые интересы подальше от глаз общественности. После его смерти… все перешло в… доверительное управление в пользу нас с матерью.

– Похоже, толковый был человек, – сказал он, – и достойный восхищения.

Если бы он только знал, как это далеко от истины.

– Только поглядеть на нас: стоим на холоде возле самого душного клуба в Лондоне, где нам потребовалась целая жизнь, чтобы встретиться.

– И что привело вас сюда сегодня? – спросила я, пытаясь отвлечь его от моего прошлого.

Он с любопытством улыбнулся мне, потирая точеный подбородок.

– Вижу, теперь ваша очередь наводить справки?

– Может быть, – сказала я в том же тоне.

Он пожал плечами.

– Все очень просто. Мой отец сделал себе имя в автомобильном бизнесе, и членство в клубе было необходимостью. Он вздохнул – А ответ на вопрос, почему я здесь, еще проще: я хороший сын.

– То есть?

– Видите ли, мисс Уилкинс, если вы старший сын и вам только что исполнилось тридцать четыре, как мне, а женитьба даже не маячит на горизонте, родные, естественно, начинают как одержимые подыскивать вам невесту. – Он затянулся сигарой. – Сегодняшний вечер – последняя и худшая попытка моей сестры.

Я улыбнулась.

– Значит, насколько я понимаю, стадия необратимости не наступила?

Он подошел ближе к окну, жестом приглашая меня следовать за ним.

– Видите женщину за столом в центре зала – розовое платье, перья на шляпе?

Я посмотрела на стильно одетую женщину с широкими скулами и сияющей кожей.

– Красавица, – сказала я, поворачиваясь к нему. – В чем же проблема?

Он оглянулся на зал.

– Я бы предпочел навсегда остаться холостым, чем иметь скучную спутницу жизни.

По его лицу пробежала тень сожаления, а может быть, тоски.

– Хотя здесь и душно, это превосходное место, ведь правда? – Он наклонился ближе. – Не далее как в прошлом месяце вон за тем столиком сидела принцесса Маргарет. – Он указал в окно. – Возможно, вы видели ее.

Я кивнула. Спасибо, что он не стал выпытывать у меня подробности.

– Когда мы переехали в Лондон из деревни, мне было восемь, – продолжал он. – Нашу семью пригласили сюда на приветственный обед. Мама настаивала, чтобы я надел костюм, и я закатил поистине королевский скандал. Что касается сегодняшнего вечера, сестра узнала, что я встречаюсь здесь с группой американских бизнесменов, и обманом заставила меня остаться на ужин. – Он улыбнулся, и я тут же подумала о Фрэнке. – Американцы… они все говорят, как…

– Ковбои, – закончили мы хором и рассмеялись.

На долгое мгновение наши взгляды встретились, и я подавила очередной приступ дрожи. Он затушил остаток тлеющей сигары о выступ балкона.

– Не хотите сигарету? – спросил он, вытаскивая пачку из кармана рубашки.

У меня никогда не было привычки курить, но я почему-то кивнула, и секунду спустя мы оба пускали клубы дыма и смотрели, как они сталкиваются в холодном воздухе.

– А как же ваша дама? – спросила я, ощущая тень сочувствия к женщине за столиком.

Он пожал плечами.

– С ней все в порядке. Она весь вечер строит глазки бармену.

– Ну, и как будем отсюда выбираться? – спросила я, глядя на него снизу вверх. – Похоже, с этого балкона нет выхода. Кажется, мы…

– Застряли, – хором заключили мы. Я быстро отвела глаза от его пристального взгляда.

– Похоже на то. – Он снова зажал во рту сигарету. – Январь – пора суровая.

Я кивнула.

– Моя мама всегда зимой хандрила, но каждый день ждала предвестия весны, когда первые зеленые побеги пробиваются сквозь землю. Она всегда говорила: «Подожди, скоро пойдут нарциссы». – Я улыбнулась. – Мне нравились эти ее слова. До сих пор нравятся. – Я понятия не имела, почему рассказываю ему такие вещи; это казалось естественным, словно я беседовала со старым другом.

– Это прекрасно, – сказал он.

– Да, все в ней было прекрасно. – Наши взгляды снова встретились. – Она умерла несколько лет назад.

– Мне жаль, – сказал он, слегка коснувшись моего плеча. Я почувствовала, как тепло его руки потекло вниз, до самых кончиков пальцев.

– Теперь она обрела покой. – Я замолчала, тщетно оглядывая заснеженный сад под окном в поисках хоть каких-то признаков нарциссов. – Январь – не просто самый холодный месяц в году. С ним приходит чувство, как будто весь мир катится под откос, потому что Рождество наступит…

Мы закончили фразу хором:

– Только через год.

Он смотрел мне в глаза с задумчивой улыбкой.

– Знаете, если мы так и будем заканчивать фразы друг за друга, мне, возможно, придется… – Он осекся и переключился на ночное небо. – Посмотрите на звезды, они изо всех сил стараются, чтобы их было видно сквозь все эти городские огни. Словно битва между двумя противниками: вечность против современности.

Я улыбнулась ему: мне стало любопытно.

– Вечность победит?

– Вечность всегда побеждает, – продолжал он. – И это очень утешает, правда?

Я не была до конца уверена, что поняла его правильно, но мне понравились его слова.

Он указал рукой на Лондон внизу; я слушала как зачарованная.

– Все это построил, изобрел, создал человек. Но, как бы это ни было замечательно, звезды появились здесь раньше. – Он сделал глубокий вдох. – Они мудрее.

Я изумленно уставилась на него, словно он высказывал мысли, которые всегда жили во мне, хотя у меня не находилось для них слов.

– Природа, Бог, называйте как хотите – это больше, чем мы. Больше и могущественнее всего, что мы можем сделать или о чем можем мечтать.

Я кивнула.

– Значит, по-вашему, все, что случается, случается не потому, что мы так захотели, а потому, что это было частью плана?

– Да, или по-настоящему хорошего романа.

Я почувствовала его пристальный взгляд на своей щеке, но продолжала смотреть в ночное небо.

– И вы верите, что все это должно было случиться? Все, что происходило в зале, и то, что мы вот так встретились?

Он кивнул.

– Верю.

– А что дальше?

– Ну, – ответил он, не сводя с меня глаз. – Кто знает. Может быть, я в конце концов стану вашим лучшим другом или даже… любовью всей жизни.

– Что за самонадеянность, – поддразнила я, отмечая при этом, что в моем сердце, безусловно, что-то сдвинулось.

– Кто знает, – повторил он. – А может быть, мы никогда больше не увидимся, и это станет приятным воспоминанием.

– Соус на моем рукаве и все прочее, – добавила я со смехом.

Он широко улыбнулся.

– Мне нравятся женщины, умеющие смеяться над собой. Это редкая черта.

– Да неужели?

Он кивнул.

– Мы, англичане, слишком серьезны. Вот почему я решился сделать татуировку. Но если вы когда-нибудь познакомитесь с моей матерью, то должны все отрицать.

– Татуировку?

Помолчав, он расстегнул две верхние пуговицы рубашки, так что открылось мощное плечо, на котором виднелись очертания… скрипки.

Я удивленно покачала головой.

– Вы играете на скрипке?

– Никогда даже не брал в руки смычок, но мне всегда хотелось, чтобы у меня в ушах звучала музыка. – Он улыбнулся. – Понимаете?

Я кивнула. Я буду музыкой для твоих ушей. Хотя он не мог слышать моих мыслей, щеки у меня горели, несмотря на холодный воздух, обжигавший кожу. Поднялся ветер, и я поплотнее запахнула на себе его пиджак.

Он это заметил и воспринял мое смятение как сигнал, чтобы сменить тему.

– Итак, как долго вы намерены здесь прятаться? Неделю? Месяц?

Я улыбнулась.

– Столько, сколько потребуется.

– Если вы ждете, что территория очистится, то зря. Вы ведь наверняка знаете, что многие снимают здесь апартаменты и засиживаются допоздна за выпивкой и картами. – Заметив мое разочарование, он окинул взглядом сад под балконом. – К счастью, у меня есть план. Не знаю, почему не подумал об этом раньше.

Он подвел меня к левой стороне перил, и я вытаращила глаза.

– Видите? – воскликнул он. – Приставная лестница. На этой неделе в здании будут ремонтировать крышу. Вам только и нужно спуститься вниз, а потом выскользнуть через черный ход. Вуаля.

– Вуаля, за исключением того, что я до смерти боюсь приставных лестниц. А если я поскользнусь?

– Дорогая моя, что хуже? Лестница или эти волки в зале?

Я прикинула свои возможности и решительно кивнула.

– Выбираю лестницу.

– Отлично, – сказал он с улыбкой. – Я пойду первым и подстрахую вас снизу.

Я наблюдала, как он перекинул свое сильное тело через перила и начал спускаться, напрягая мышцы под свежевыглаженной рубашкой.

– Давайте, – позвал он снизу. – Ваша очередь.

Мое сердце учащенно забилось, но я последовала его примеру и перебросила свое тело через перила – в точности как он, но с гораздо меньшей ловкостью. Я поставила ногу на первую ступеньку, лодыжка немного дрожала, но мне удалось удержаться.

– Отлично справляетесь, – похвалил он. – Теперь вниз, медленно и уверенно.

Внезапно меня поразила нелепость момента – грандиозный побег с катастрофического свидания, – я начала смеяться, тут же потеряла равновесие и поскользнулась.

– Я вас держу, – сказал он, когда я упала спиной вниз и приземлилась в его объятия.

Запыхавшаяся и смущенная, я посмотрела на его доброе лицо и в его теплые, мудрые карие глаза.

– Я… я же говорила, что не дружу с лестницами.

Он взглянул на балкон.

– Зато вы, может быть, только что научились летать.

Он поставил меня на ноги, и я ухмыльнулась.

– Побег удался.

– Да уж, – сказала я, разглаживая платье. Спасибо… – Я помолчала. – А я, кажется, так и не знаю, как вас зовут.

– Эдвард, – представился он, протянув мне руку. – Эдвард Синклер.

– Что ж, – ответила я, выскальзывая из его пиджака. – Было… приятно познакомиться с вами, мистер Синклер. Я… пожалуй, пойду.

Он покачал головой и снова накинул пиджак мне на плечи.

– Мы не закончили разговор, – сказал он. – Разговор, который, я надеюсь, будет продолжаться. Если вы сейчас уйдете, как я вас снова найду?

Я слушала, с трудом веря своим ушам.

– Давайте встретимся здесь завтра вечером. В семь. Я знаю тихое местечко с божественными напитками, и подозрительные личности там не шныряют.

– Хорошо, – улыбаясь, сказала я.

Вместе мы прошли к черному ходу на подвальном этаже и поднялись по тускло освещенной лестнице в коридор, который вел в вестибюль.

– Ну все, – сказал он. – Мне, наверное, пора.

Я улыбнулась.

– Ничего, я доберусь до дома сама.

– До завтра, – сказал он с церемонным поклоном.

Я смотрела, как он идет вперед и сворачивает направо, вероятно, в зал, чтобы завершить свое нелепое свидание по-джентльменски. Я невольно пожалела, что женщина, к которой он возвращается, – не я.

– Вам нужна машина, мэм? – спросил швейцар внизу лестницы, приподняв фуражку.

Я выглянула в окно и посмотрела на ясное ночное небо. Нет, я еще не готова вернуться домой. Мне хотелось еще побыть в этой части Лондона моей мечты.

– Нет, спасибо, – сказала я, переведя взгляд на тротуар. И вдруг кто-то налетел на меня сзади.

– Пожалуйста, извините, – сказал мужской голос со знакомым американским акцентом.

Я улыбнулась про себя: ковбой.

Он положил свою огромную ладонь мне на предплечье, на его загорелом лице вспыхнуло беспокойство, и тут он узнал меня.

– Элоиза?

– Фрэнк?

– Что ты здесь делаешь?

– Я… встречалась… с другом, – пробормотала я, тщательно подбирая слова и потирая бок в том месте, где его здоровенная фигура столкнулась с моей. Я заставила себя улыбнуться. – А ты что здесь делаешь?

– У меня была встреча с инвесторами, с теми, о которых я тебе вчера рассказывал, – ответил он, вглядываясь в мое лицо и ища на нем хоть какой-нибудь знак того, что я не забыла вчерашний разговор. Честно говоря, я его помнила очень смутно.

– Ну конечно, – быстро сказала я. – И как прошла встреча?

– Отлично. Похоже, мы заключили сделку. Контракт на огромную сумму.

Хотя он не раз объяснял мне, чем занимается, я мало что понимала, кроме того, что он работает в крупной производственной корпорации в Лос-Анджелесе. Его мешковатые костюмы вводили в заблуждение: Фрэнк был богат, очень богат. Может быть, даже миллионер.

– Это… замечательно, – сказала я, рассеянно оглядываясь на вход в клуб и все еще видя перед собой лицо Эдварда.

– Чей это пиджак? – На мгновение его мальчишеская улыбка померкла, и я уловила на его лице выражение ревности, даже недоверия.

– Я… забыла пальто в метро. – Я уже лгала напропалую. – И один добрый пожилой джентльмен одолжил мне пиджак.

Улыбка Фрэнка мигом вернулась на место, и он выскользнул из собственного помятого пиджака.

– Пожалуйста, надень мой. Я настаиваю.

Я покачала головой.

– Нет-нет, все в порядке. Холодно, замерзнешь без пиджака. А этот я… верну в клуб… завтра по дороге на работу.

Он кивнул, на мгновение успокоившись. Темный автомобиль подъехал и остановился рядом с нами.

– Это мой, – сказал он. – Могу я… пригласить тебя куда-нибудь?

Я покачала головой.

– Спасибо, но… Мне правда пора…

– Всего на один глоток, – сказал он, не переставая улыбаться. Свет уличных фонарей отражался в его бледно-зеленых глазах и открывал редеющие у лба волосы. Конечно, он не обладал ни обаянием Роджера Уильямса, ни изысканными манерами Эдварда Синклера. Зато Фрэнк смотрел на меня – настоящую! – как на богиню, и это казалось… приятным.

– Я знаю неподалеку одно местечко. Там подают гнусные коктейли, а если повезет, – он умолк и взглянул на свои золотые часы, – мы можем успеть на выступление комика. Что скажешь?

Я хотела отказаться. Нужно было отказаться, но Фрэнк улыбался настолько нетерпеливо и заразительно, что уголки моих губ помимо моей воли поползли вверх.

– Это значит «да»?

Я смущенно огляделась, как будто сами стены Королевского автомобильного клуба могли шпионить за мной.

– Хорошо, – наконец сказал я. – Но только один глоток.

– Только один, – подтвердил он, помогая мне сесть в машину. Придержав платье, я подвинулась на сиденье, чтобы он мог сесть рядом.

– Тебе бы понравилась Калифорния, – заговорил Фрэнк, когда шофер завел двигатель и вырулил на проезжую часть.

«Очень может быть», – подумала я, вполуха слушая, как он болтает о своем любимом штате: пальмы, океан, солнце. Об Америке я знала только из телевизора, и все это казалось прекрасным, но далеким, как на открытке.

Мы вышли из машины недалеко от Мейфэйра. Из ближнего клуба доносились звуки саксофона. Мы отыскали свободный столик, и Фрэнк заказал нам по мартини. Пока я занималась оливками в своем бокале, он рассказывал об успешной сделке и сообщил, что собирается назад в Калифорнию.

– Может быть, ты… поехала бы со мной, – смущенно сказал он. – Погостить.

– О, Фрэнк, – ответила я. – Это очень… мило с твоей стороны, но мы ведь знакомы всего ничего.

– Знаю, – согласился он. – Но не представляю, как уеду из Лондона… без тебя.

Я наконец поняла, что Милли оказалась права кое в чем еще.

– Ты… очень хороший, – продолжала я, снижая обороты. – И мне с тобой очень интересно, не сомневайся. Но пойми, сейчас мне… слишком рано принимать такие важные решения.

– Ну конечно, – быстро сказал он, касаясь моей руки. – Я и не думаю тебя торопить, просто… Я никогда не встречал такой девушки, как ты, и мне больно думать, что нас будет разделять океан.

Я сделала большой глоток мартини. У меня не было слов.

– Послушай, есть другой вариант, – продолжал он. – Я могу остаться еще на пару месяцев. Босс не будет возражать. Здесь еще куча работы. Мы могли бы… не спешить, узнать друг друга получше. Что скажешь?

– Я… ну… – Я сглотнула, не зная, что сказать. – Фрэнк, пожалуйста, не стоит менять планы из-за меня.

– Значит, ты не хочешь, чтобы я остался?

– Конечно, я буду рада, если ты останешься. В смысле, хочу сказать, я не хочу, чтобы ты уехал… – Я говорила сбивчиво и невразумительно. Но для Фрэнка мои слова звучали райской музыкой.

– Тогда решено, – уверенно заявил он. – Я продлю командировку, и мы будем проводить больше времени вместе.

Я не очень понимала, на что сейчас согласилась, но Фрэнк вдруг заказал нам еще по мартини, и мы подняли тост за наше будущее.

– Позволь пригласить тебя завтра на ужин, – сказал он, сияя. – Куда хочешь. Хоть в «Ритц».

Конечно же, внимание Фрэнка мне льстило. Он смотрел на меня так, словно я была наследницей престола, а не продавщицей из «Хэрродса», выросшей в трущобах Ист-Энда. Но завтрашний вечер исключался. Меня уже пригласил Эдвард.

Я покачала головой, но он не отставал.

– Тогда послезавтра?

– Хорошо, – сказала я, не в силах придумать отговорку.

Перед уходом я заказала два кофе с собой. Мы вышли из клуба, и Фрэнк с удивлением посмотрел на меня.

– Я не пью кофе.

– Я знаю, – сказала я. – Это для…

– Разреши подвезти тебя до дома, – сказал он, наклонившись ко мне, когда его шофер подъехал к тротуару.

Я покачала головой.

– Спасибо, но все в порядке. Я лучше… поймаю такси.

– Давай, это же нетрудно.

Когда я отказалась во второй раз, он протянул мне несколько фунтов на такси. Я чувствовала одновременно и вину, и облегчение. Зарплата только в следующую пятницу, а мой кошелек худел на глазах.

– Скорее бы четверг, – сказал Фрэнк, помогая мне сесть в такси. Мы отъехали, и я помахала ему на прощание.

– Вот. Это вам. – Я протянула таксисту кофе.

– Правда мне?

Я кивнула.

Он сделал глоток.

– Мисс, и как вы догадались, что мне именно это и нужно? Я выехал в ночную смену в первый раз после того, как жена родила дочку.

– Поздравляю, – сказала я.

– Она чудесная девчушка, – продолжал он. – Хотел бы я, чтобы ей жилось не хуже, чем таким леди, как вы. – Он помолчал. – Я бы подарил ей весь мир, но я всего лишь таксист.

Я улыбнулась.

– Я вижу, как сильно вы ее любите, и этого уже достаточно.

– Знаю, – сказал он. – Ох, что-то я разболтался. Куда едем, мисс?

Я продиктовала свой адрес и заметила в зеркале заднего вида, что он вытаращил глаза.

– Видите ли, – начала я. – Женщина не может ничего поделать со своим происхождением, но то, кем ей стать, полностью в ее власти. Обязательно скажите это своей дочурке.

Водитель улыбнулся.

– Обязательно, мисс.

Я медленно пила кофе и вспоминала весь этот странный вечер, который начался с позорища и закончился неожиданностью. Я улыбалась, думая о Фрэнке с его серьезными чувствами, и об Эдварде… О загадочном Эдварде.

Перед домом я заплатила за проезд и сказала «спасибо» водителю, который, когда я вышла, благодарно помахал мне стаканчиком с кофе. Температура снова упала ниже нуля, и я была рада, что на мне пиджак Эдварда. Обогнув здание, я двинулась по дорожке к лестнице, которая вела к нам на третий этаж. Я прошла мимо нашего садика на аллее, где Милли летом выращивала в керамических горшках травы и помидоры.

Придет весна, и этот унылый покров из грязного снега и комьев смерзшейся земли сменится симфонией жизни – мяты, орегано, тимьяна и, конечно, цветов. Ох, как я соскучилась по цветам.

Нащупывая в сумочке ключ, я заметила бледно-зеленые ростки нарциссов, пробивавшиеся сквозь сонную почву с решимостью тысячи весен. Скоро они победно расцветут.

«Подожди, – услышала я мамин шепот. – Скоро пойдут нарциссы».