Под обломками

III

.

Солнце, еще не войдя в зенит, ласково пригревало сочную зеленую траву. Из нее выглядывали желтые шляпки одуванчиков. Здесь же скромно блестели клейкие лепестки лютиков. Зеркальная поверхность озера отражала верхушки деревьев, лениво качающихся в такт еле заметному ветерку. С пригорка, на котором расположилась компания, колледж казался игрушечным домиком.

– Ну признайся же, что здесь здорово! – Регина подбежала к сидевшей с книгой на покрывале Тарин.

– Да, неплохо, – огляделась девушка.

На поляне Элла и Лидия играли в бадминтон, Филипп за что-то снова журил Пирата, а не так далеко Кира обдумывала свой ход в шахматном сражении с Виктором. Остальные с явным удовольствием кидали мяч на берегу.

– А ты еще протестовала против пикника! – пожурила ее Регина. – Студенты постоянно бездельничают и развлекаются, а мы не можем позволить себе хоть иногда выбраться за ворота! Сегодня потрясающая погода, даже жарко. Кстати, пора бы тебе подумать о смене гардероба.

– А что с ним не так? – Тарин оглядела свой джинсовый сарафан.

– Ну не знаю… неужели тебе не надоело ходить в этих длинных балахонах до пят?

– Можешь считать, что это мой стиль. Иди, замени Лидию. Она, похоже, совсем выдохлась.

Но Лидия с Эллой уже сами к ним шли. Они положили ракетки на землю и присели рядом.

– Мы решили разуться, – объяснила Элла. – Так хочется пройтись босиком по траве! Передай мне воды, пожалуйста.

– Держи, – Регина протянула им бутылку. – Я тоже к вам присоединюсь, – она стала снимать обувь. – Жаль, здесь нет моей дочки. Она была бы просто в восторге. Пойдем, помочим ноги в озере! Тарин, ты с нами?

– Нет, я боюсь заболеть. Ты же знаешь, я легко простужаюсь.

Филипп направился в ее сторону:

– Брось! Смотри, я тоже разулся, – он стал закатывать штанины. – Пошли к остальным!

Молодой человек взял ее за руку и попытался приподнять с места. На какой-то момент он почувствовал сопротивление девушки. Тарин слегка побледнела и лихорадочно думала, как выйти из этой ситуации, не привлекая к себе внимания.

– Тебя же попросили: оставь девушку в покое.

Оказывается, Виктор, играя в шахматы, не переставал прислушиваться к их разговору, и теперь стоял, заслоняя Тарин собой. Филиппу не понравился его взгляд.

– Ладно, ладно. А ты не говорила, что у тебя есть рыцарь, – насмешливо произнес он, смерив Виктора взглядом.

Он подбежал к остальным и стал весело что-то обсуждать. Не говоря ни слова, Виктор вернулся на свое место. Кира одобрительно хмыкнула в тени деревьев.

Вечером они снова встретились. Тарин села на свое привычное место в библиотеке, которое теперь почти всегда было пусто: Виктор привык располагаться рядом.

– Спасибо, – она взглянула на него своими синими глазами. – Я…

– Тебе не надо ничего мне объяснять.

– Нет, мы и так постоянно что-то умалчиваем. Надоело. Я знаю, ты все видел тогда, в зале, – она приподняла край платья, обнажив голень. – Не самый лучший сувенир на память, верно?. Ты читал дело, и знаешь, что в то утро в лаборатории произошел взрыв.

– Да. Именно поэтому улики так трудно было найти. Слушай, если не хочешь, не говори об этом, – Виктор дотронулся до ее плеча.

– Почему же – горько усмехнулась она, – эта история со счастливым концом, ведь по замыслу я должна была умереть. Собака Римуса, которую он оставил на меня перед отъездом, почуяла неладное. Она успела меня оттащить. Но все, что нужно, я увидела: Стеллу. Хаос в лаборатории…. Красоты это к моей посредственной внешности явно не прибавило, – Тарин снова усмехнулась. – Отец применил все свое влияние, чтобы ни я, ни та история не фигурировала в деле. Не хочу распространяться об этом, потому что не люблю, когда меня жалеют. Все что угодно, кроме жалости, – девушка непроизвольно сжала кулаки. – Я видела глаза врачей в больнице, когда они осматривали меня. Не хочу больше ловить на себе этот взгляд.

Тарин посмотрела на Виктора:

– В этом месте было бы уместно сказать мне какой-нибудь комплимент, например, что я и с таким уродством отлично выгляжу, – попыталась улыбнуться девушка.

– Никогда не оценивал красоту человека, опираясь только на внешность, – ответил он с хрипотцой в голосе. – Для меня в тебе нет изъянов.

Сидя у окна, они оба смотрели друг на друга, не замечая, что с улицы за ними наблюдает ректор. Он захотел прогуляться перед сном и, по привычке заложив руки за спиной, проходил рядом с левым крылом здания. В темноте его фигуру не было видно.

– Жаль, что тебе так и не удалось ничего узнать, – Тарин вздохнула, прервав молчание. – Я не заметила у Филиппа телефона. А после сегодняшнего инцидента он вряд ли захочет со мной общаться.

– Не бери в голову. Я долго ждал, могу подождать еще. Кстати, об ожидании: что там со зданием?

– Артур меня заверил, что работы начнут на со дня на день. Сказал, пару недель и все будет в порядке.

– Хорошо. Думаю, сегодня ты можешь позволить себе отдохнуть. У меня на вечер другие планы.

– Будешь следить за Филиппом? Ладно, я поняла, меня это не касается, – Тарин подняла ладони в знак капитуляции. – Только будь осторожен. Не хочу больше тратить на тебя мое обезболивающее.

Виктор внимательно посмотрел на нее.

– Я тогда сглупил. Вел его до самой границы города. В темноте он меня не заметил, но я был не готов к появлению второго, с оружием. Пришлось вернуться ни с чем. Невеселый вышел рапорт, – скривил он лицо.

– Если что, зови меня. Я умею обращаться с оружием.

– Ты?

– А что тебя так удивляет? Раз я человек науки, то не могу позволить себе безобидное хобби?

Не выдержав его взгляд, девушка рассмеялась.

– Это чистая правда. Но научилась стрелять я не так давно. После всего, что произошло я впала в ступор. Не знала, что дальше делать. И однажды увидела рекламу полигона неподалеку от университета. Стала ездить туда, вымещать свою злость на мишенях.

– Как получилось, что ты попала сюда?

– Ты уже задавал мне когда-то этот вопрос, – улыбнулась Тарин. – Видимо, судьба. Иди, тебе пора. Я еще посижу немного.

IV

.

Сквозь французские окна кабинет затапливал солнечный свет. Со стороны стадиона доносился рев трибун: проходили очередные соревнования. Стояла тишина, которую прерывал лишь мерный ход настенных часов.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, Виктор, проходите, – ректор отошел от окна. – Присаживайтесь. Я бы хотел с вами поговорить.

По мрачному лицу мужчины можно было понять, что он нервничает.

– Когда ко мне пришли представители… известной вам структуры, я был вынужден дать согласие на ваше трудоустройство. От просьб лиц такого уровня не открещиваются. Я единственный в колледже знаю вашу тайну, и поэтому вы еще здесь, хотя мне много раз жаловались на ваши профессиональные и человеческие качества.… Подождите, дайте мне договорить.

Ректор встал и стал мерить шагами кабинет.

– Я знаю: вы здесь оказались не по своей воле. Вас сюда направили. Но вы должны соблюдать наши правила, чтить наши традиции и устои! И сейчас я хочу предостеречь вас от неверных действий. Действий в отношении Тарин.

– Профессор, я не понимаю, к чему вы клоните, – глаза Виктора опасно заблестели.

– Я вполне допускаю, что вы пока еще сами не осознаете свои чувства к ней, но ваше непрофессиональное отношение становится заметно со стороны. Поверьте, ни к чему хорошему это не приведет.

Виктор вскочил со стула и развернулся к двери:

– Простите, но я не собираюсь больше это терпеть!

– Нет, Виктор, сядьте! Вы выслушаете меня!

Виктор впервые слышал, как всегда спокойный и корректный профессор повысил голос. Ректор был в таком гневе, что на его шее и лице выступили красные пятна. Ему пришлось нечеловеческим усилием подавить в себе эту вспышку, чтобы продолжить разговор в спокойном тоне.

– Поймите, я не желаю вам зла. Я лишь хочу напомнить вам, что начиная отношения, нужно задуматься, к чему это приведет. Если ни к чему, то незачем вводить бедную девушку в заблуждение.

– С чего вы вообще взяли, что…

– Не нужно. Я прекрасно знаю, как она действует на мужчин. Словно исподтишка. Она так похожа в этом на свою мать…. Знакомишься, сближаешься. Думаешь при этом: вроде бы ничего особенного, никакая не красавица, но… и потом уже сам не замечаешь, что вы не просто друзья. А когда понимаешь, и хочешь вынуть эту занозу из сердца, оказывается, что та сидит чересчур глубоко. Тогда начинаешь злиться на нее, будто она в чем-то виновата. Но она, действительно, понятия не имеет, что обладает таким магнетизмом. И хорошо еще, если она ответит взаимностью. Иначе придется пополнить ряды ее друзей-мужчин, которые на самом деле ни на что не могут претендовать, но и перестать общаться с ней тоже не могут.

Ректор перестал ходить по кабинету и сел напротив Виктора:

– Вы думали, ЧТО можете ей обещать? Вы же уедете отсюда, как только закончите расследование. Что потом? Разве вы можете предложить ей официальный статус, не подвергая ее жизнь риску? Вдруг она окажется в опасности из-за вашей работы? Ваши постоянные командировки, ваш образ жизни не для человека с обязательствами. Вы же лет на десять ее старше, вы должны думать о будущем. Если вас убьют, она, возможно, даже никогда не узнает об этом. Или вы думаете, она проживет на пенсию вдовы? Вы никогда не сможете рассказать ей всю правду о себе. А лжи с нее и так достаточно. Тарин уже натерпелась на две жизни вперед.

Профессор ненадолго замолк. Клокотавшая в нем злоба уже улеглась.

– Она рассказала вам, почему оказалась здесь?

– Немного, – голос Виктора даже ему самому показался холодным и отчужденным. – Ее друзей убил человек из их же исследовательской группы при попытке выкрасть информацию.

– Не думаю, что вы знаете все. Она ведь не сказала вам, кто был этот человек, правда? Что он предал не только группу, но и ее лично, поскольку они собирались пожениться? Что он обманом втерся к ней в доверие, и благодаря ей нее стал членом их коллектива? Они назначили дату свадьбы, было куплено подвенечное платье. А он просто использовал ее, лгал, чтобы достичь своей низкой цели! Убил ради этого ее друзей! Когда она вернулась в тот день к себе в комнату и увидела то самое платье, с ней случилась истерика…

Ректор снял очки и потер переносицу. Разговор давался ему очень нелегко. По непроницаемому лицу Виктора он не мог понять, что тот сейчас чувствует.

– Я забрал Тарин оттуда, как только смог. И вот сейчас я вижу, что она снова начала оживать, ощущать вкус жизни. Поэтому я прошу вас не как начальник подчиненного. Я требую как отец: прекратите, пока не поздно, пока это не перешло в нечто серьезное, пока моей девочке снова не разбили сердце. Больше я этого не допущу.

Виктор подождал немного, чтобы удостовериться, что ректор высказался полностью. Не прерывая молчания, он поднялся и покинул кабинет.

В лаборантской комнате, воспользовавшись свободной парой, уже сидела Тарин. Она склонилась над микроскопом, рассматривая пробу.

– Здравствуй. А я тут колдую. Не могу дождаться, когда нам привезут оборудование, – недовольно нахмурилась она, но потом лицо ее просветлело: – Знаешь, я сегодня встретила в холле свою одноклассницу. Она, оказывается, вместе с мужем приехала на родительское собрание. Конечно, наш студент нее ее ребенок, она ему мачеха. Сама она еще только ждет ребенка. Вот уж действительно: в образовании все друг друга знают!

Когда она смогла оторвать взгляд от препарата, она увидела, что Виктор как-то странно на нее смотрит.

– Что-то случилось?

– Нет. Я зашел сказать, чтобы ты не ждала меня вечером.

– Хорошо. У тебя все в порядке?

Девушка никак не могла понять состояние Виктора. Лицо его было мертво, но глаза выдавали огонь, бушевавший внутри. Вопрос он оставил без ответа.

Пару дней Тарин еще пребывала в неведении. Виктор не показывался, и ей оставалось лишь думать, что он занят служебными делами. В конце концов, они столкнулись в преподавательской, у полки с журналами.

– Здравствуй. Давно тебя не было видно, – Тарин будто одолжила улыбку у солнышка, ярко светившего снаружи.

– Я очень занят в последние дни, – он оглянулся на сидевшую за столом Регину.

– Кажется, я забыла ежедневник в аудитории, – раздался ее голос. – Пойду, проверю.

Как ни боролась Регина с желанием услышать разговор, но она плотно закрыла за собой дверь.

– Так в чем дело?

Тарин стояла, слегка склонив голову набок. Ее глаза безошибочно разгадали смятение Виктора.

– Однажды ты сказала мне, что если я хочу проявить к тебе уважение, то не должен лгать. Поэтому скажу лишь, что некоторое время я не смогу уделять внимание исследованию.

– Это я принять могу. Но мне кажется, что ты просто меня избегаешь.

– Тарин, я…, – он тяжело вздохнул, понимая, что его следующая фраза изменит все. – Думаю, впредь нам стоит общаться лишь в рамках рабочих отношений.

Девушка непроизвольно отшатнулась от него. Слова были сказаны так хладнокровно и жестко, что добавить ей было нечего. Она посторонилась, давая ему уйти.

– Ты чего? – Регина подошла к ней пару минут спустя.

Тарин склонилась над журналом, в лице ее не было ни кровинки. Девушка плотно сжала губы и пыталась сосредоточиться на оценках. Подруга подсела рядом.

– Было бы из-за кого так переживать! – фыркнула она, поняв итог разговора.

– Регина, пожалуйста!

– А что ты хочешь услышать? Думаешь, я не вижу, как ты в любой комнате сначала ищешь его глазами, а потом уже замечаешь остальных? Еще меня Ником попрекаешь…

– Регина!

– Прости, – она прислонилась к Тарин. – Я, наверное, от Эллы заразилась. Она сегодня сама не своя, едет со студентами на какое-то мероприятие в городе. Хочешь, спустимся в столовую, возьмем кофе с шоколадкой?

– Нет, мне еще нужно поработать. Алиса завтра возьмет журналы на проверку.

– Ладно, пойду одна. Но я все равно принесу тебе что-нибудь вкусненькое. Будем заедать наши горести сладким, – улыбнулась Регина и оставила подругу в одиночестве.

В последующие дни Тарин часто наталкивалась на ректора в коридорах колледжа и ловила на себе его встревоженный взгляд. Он был обеспокоен тем, что к дочери вернулась ее печаль и отрешенность. Иногда при встрече Лидия или Регина окликали задумавшуюся девушку, которая теряла нить беседы. Но исследования продолжались, хотя шли и не такими темпами, как раньше.

Сильный импульс работе Тарин придало событие, однажды утром произошедшее в колледже.

В сером костюме, с чемоданом в руке, он вошел в холл, как когда-то это сделала сама девушка. Спускающаяся по широкой лестнице Регина обратила внимание на зеленоглазого, смуглого шатена и решила помочь незнакомцу.

– Простите, вы кого-то ищете?

– Да, я хотел бы узнать, как пройти к ректору? Он пригласил меня сюда для работы.

– Вы наш новый преподаватель? Необычно набирать персонал в середине учебного года.

Движением головы он стряхнула волосы с плеч, открывая крупные винтажные серьги с рубинами.

– Нет, что вы. Я приглашен для исследования старинных книг в вашей библиотеке.

– Что ж, тогда к ректору – направо по лестнице. А библиотека у нас вон там, – Регина указала на дверь, из которой как раз выходила Тарин.

Договорить Регине не пришлось, ей оставалось лишь наблюдать очень любопытную сцену.

Молодой человек поставил чемодан на пол и стал подходить неспешными шагами:

– Так и знал: где еще можно тебя найти в это время дня.

– Как ты… как ты здесь оказался?

Во взгляде Тарин было одновременно и неверие, и радость нечаянной встречи.

– Занесло попутным ветром, – он улыбнулся и протянул к ней руки. – Здравствуй.

– Здравствуй, – Тарин уткнулась головой в его плечо. – Я так скучала, Римус…

– Я тоже.

Они не отрывали взгляд друг от друга. Но, помимо Регины, за этой встречей наблюдали сверху, с другого конца лестницы, еще два человека. Один с радостью и торжеством – он ведь придумал способ, как расшевелить свою дочь. Другой с горечью и мрачными мыслями – он ведь не имел никаких прав.

V

.

Укрыться от нескромных глаз можно было только в библиотеке. Уладив все формальности и разместившись в общежитии, Римус снова встретился с Тарин. Пришлось выслушать кучу «любезностей» от Германа, который не обрадовался появлению нового человека в его владениях. Успокоила библиотекаря все та же Кира, проникшаяся серьезностью момента.

Никто из них первым не решался нарушить молчание.

– Я думала, ты не захочешь меня больше видеть.

– Не выдумывай. Мне тоже было тяжело, но никогда, в здравом уме, я не стал бы обвинять тебя.

– Ты был на кладбище?

– Пару раз. А ты?

– Я не могу, – шмыгнула она носом.

Римус накрыл ее руки своими ладонями.

– Прости, что уехал и оставил тебя. Я знаю, тебе было тяжелее, чем мне.

– Они были дороги тебе так же, как и мне, – девушка смахнула рукой слезинку.

– Нет, Тарин. Ты всегда видела в людях хорошее и редко замечала, что они наделены теми же слабостями. Никто из нас не мог сказать, что он был другом Вагнера. У него не было друзей, он был одиночкой. Мы с ним были соседями по комнате и работали над одним проектом. Друзьями мы не были. Конечно, это не значит, что я не скорблю о нем.

– А Стелла?

– Стелла была твоей лучшей подругой всю жизнь, а я был ее парнем всего несколько месяцев до… до того, как ее не стало. Это разные вещи.

– Это отец позвал тебя, так?

– Я и сам хотел увидеть тебя, но не знал, как ты к этому отнесешься. Недавно он позвонил мне и убедил, что ты будешь очень рада моему приезду. Не станешь его за это четвертовать? Он очень боялся твоей реакции на то, что вмешивается.

– Он постоянно ищет возможности сблизиться со мной. Не знаю. Это не так просто: жить без него столько лет и вдруг…

– Тарин, решать только тебе, я тут не советчик. Но, может, его стоит хоть раз просто выслушать? Он любит тебя, это видно.

– Я подумаю над этим.

– Э нет, это мы проходили, – молодой человек погрозил ей пальцем. – Ты так говоришь всегда, когда не хочешь обижать собеседника отказом. Ладно, не хочешь – не надо. Тебе видней.

– Ты надолго приехал?

– На пару недель. Задержался бы и больше, но это официальная командировка. Главное, что нужно успеть сделать – помочь тебе с исследованиями.

– Тебе и это известно, – покачала головой девушка.

– Еще бы. Только знаешь, что неизвестно тебе? Что я на самом деле могу дать тебе ценную информацию.

В глазах Тарин загорелась надежда:

– Ты в курсе, где Вагнер хранил свои записи?

– Нет. Но это неважно. Я знаю, над чем именно он работал в последние дни своей жизни.

– Ты серьезно?

– Время, когда я рассказывал шутки, давно прошло, – он улыбнулся той же печальной улыбкой, какую часто можно было встретить на лице Тарин.

– Но я все равно буду звать тебя Римусом, в память о прежних днях. Помнишь, как ты все время опаздывал на лекции, а потом рассказывал преподавателям разные небылицы?

– Да, это вам, жаворонкам, было хорошо: вставали себе по утрам, и бодренько маршировали в университет. А мой лозунг всегда был: главное встать, потом проснемся, – в тон девушке притворно заворчал он. – Особенно, когда Вагнер работал по ночам на соседней кровати.

– Представляешь, в полиции думают, что он инсценировал свою смерть и унес все разработки, чтобы продать на сторону. Ты знал, что он был должен деньги?

– Нет, не знал. Раз они так думают, значит, там работают одни глупцы. Любой, кто знал Вагнера, рассмеется им в лицо.

– Я думаю то же самое! – Тарин обрадовалась тому, что нашла поддержку. – Я так рада, что ты приехал…

– Я тем более… Знала бы ты, как я сюда спешил: увидеть тебя в роли преподавателя – это будет захватывающе! – Римус решил сменить тон разговора. – Можно, я завтра поприсутствую на лекциях?

– Ни в коем случае!

– Пожалуйста! Иначе я расскажу твоим студентам, как ты делала шпаргалки к экзаменам по вирусологии.

– Ты просто невозможен, – девушка покачала головой.

Римус все-таки побывал на занятиях у Тарин, но вел себя там прилично. Студенты тоже притихли, думая, что к ним приехал проверяющий. После молодые люди заглянули в столовую, где Римус произвел приятное впечатление на окружение девушки. Лидия обстоятельно расспросила у него, откуда он так хорошо знает Тарин. Регина попыталась завязать разговор с молодым человеком, но он смотрел только на свою подругу. Даже Марта заметила вечером, что Тарин словно вся светится.

– Похоже, не с тем мужчиной вы ее пытались свести, – сказала на это Лидия.

Уступив просьбе Тарин, Алиса передвинула пары и освободила ей тем самым еще несколько часов в день. Девушка постоянно проводила время с Римусом.

– Значит, он хотел придать способность синтезировать CXXL12 лактобактериям? Но это же гениально! Повышенная кислотность, которую они создают вокруг себя, может помочь снизить активность CD26!

– Вот именно. Это придало бы значительное увеличение эффективности метода. Только здесь, – он оглянулся на стены лаборантской комнаты, – тебе не удастся это организовать. Тебе нужна нормальная лаборатория. Даже то здание, которое ты мне показала – не тот уровень, который тебе необходим для достижения результата.

– Что ты предлагаешь?

– Давай, я поговорю с моим руководством. Их не может не заинтересовать работа такого уровня. Ты переберешься в нормальные, достойные тебя условия. К тому же, я всегда буду рядом, чтобы помочь. Помнишь, тот французский ресторанчик? А наши походы на джазовые концерты? Будем как в старые времена, после работы заглядывать куда-нибудь.

– Картина, конечно, заманчивая. Пока мне нужно обдумать то, что ты сказал о лактобактериях. Это действительно может сработать.

– Я почему-то всегда знал, что из нас всех ты – та, кто точно не отступится и доведет дело до конца. Такой уж у тебя характер.

– Ты мне льстишь. Я вообще не хотела слышать об исследовании, пока один человек не сказал, что я обязана довести его до конца.

– То есть, на этой планете, более того, в этом здании, есть такой человек, который может заставить тебя изменить свое решение? Почему ты меня еще с ним не познакомила?

– Все сложно, – смутилась Тарин. – Как-нибудь познакомлю.

– Ты меня заинтриговала.

Римус понял, что девушка не хочет обсуждать эту тему. Он выпрямился.

– Давай так: сегодня я все-таки попытаюсь выполнить то задание, ради которого меня официально сюда направили. А ты как раз подумаешь над моим предложением. О возможности работать вдвоем бок о бок, как раньше.

– Как раньше, уже никогда не будет, – вздохнула девушка. – Хорошо, я обещаю подумать. Только не торопи меня.

Тарин прогуливалась по аллее, освещенной закатными лучами. Проходящие мимо студенты узнавали и здоровались с ней. Сочный молочно-сладкий запах скошенной травы газонов пропитывал вечерний воздух. Возле карликовых ив девушка остановилась и задумалась.

– Опять грустишь?

Голос Регины вывел ее из задумчивости.

– Смотрю на ивы и кляну садовника, – объяснила она, не оборачиваясь. – Наверное, он решил облагородить аллею. Все кусты аккуратно подстрижены, под какую-нибудь геометрическую форму. Конечно, для живой изгороди это приемлемо. Самое жестокое, что можно сделать с ивой – это обрезать вот так прутья. Это как у птицы подрезать крылья. В самой природе этого дерева заложена неряшливость, но этим она и хороша. А теперь это безликая листва.

– А ты, оказывается, поэт, – Регина удивленно приподняла брови. – Поэт с большими грустными глазами. Когда я тебя впервые увидела, то подумала, что персонажей аниме с тебя рисовали.

– Это ты так мне настроение поднимаешь? Сомнительный комплимент, – Тарин, тем не менее, улыбнулась.

– Пошли в общежитие, поболтаем за чашкой чая? Я пожалуюсь тебе на свои сердечные муки, а ты мне на свои – подмигнула она. – Я было подумала, что ты все-таки нашла своего принца, а ты тут стоишь одна, грустная.

– Нет, Регина… Я – героиня не его романа.

Тарин грустно посмотрела на нее и направилась дальше. Гуляя, она забрела на территорию котельной. Сквозь ступени старенького здания проросли подорожники. Словно стайка вспугнутых воробьев, возле девушки вдруг возникло несколько студентов, торопящихся проскользнуть мимо преподавателя. Среди них она узнала и сына Регины и его давешних обидчиков. Девушке это очень не понравилось, но сказать она ничего не успела.

Виктора она нашла на следующий день по расписанию. После звонка студенты освободили аудиторию, а он остался, собирая самостоятельные работы в стопку.

– Сын Регины. Он тоже в этом замешан, так ведь?

Виктор поднял голову. Тарин выглядела воинственно настроенной. Отвечать было незачем, вопрос явно был риторическим.

– Ты же мог мне сказать об этом. Нужно вытащить парня оттуда!

– Если его мать – ваша подруга, это ничего не меняет. Прошу вас не говорить об этом больше ни с кем, даже с Региной, – он подошел поближе к девушке и понизил голос. – Спасая одного, можно потерять многих других.

– Тогда обещай, что он не пострадает! Он еще ребенок, и ни в чем не виноват!

– Ему семнадцать лет. Он прекрасно сознавал, что делает, когда связывался с Филиппом. Это был его выбор. Мы все должны отвечать за свои поступки. Я уже у цели и, спасая его, перечеркну многие месяцы своей работы.

– Виктор, но можно же что-то сделать!

– Когда я поймаю своего паука, я посмотрю, что можно предпринять. Это все, что я могу тебе обещать.

– Значит, я должна молча наблюдать и терпеть все это?

– Я же вынужден так поступать, – слегка приглушил он голос.

Тарин подумала, что «странная» Лара быть может, в чем-то права: иногда казалось, что Виктор говорил не то, что хотел сказать на самом деле.

Виктор перевел взгляд за спину девушки. Она обернулась, и увидела, что в аудиторию входит Римус.

– Здравствуйте! Я не помешал? – он протянул руку для рукопожатия. – Я друг Тарин. Зовут меня просто: Римус.

– Это Виктор, преподаватель химии, – представила его девушка. – Мы уже все обсудили.

– Узнаю почерк, – Римус оглядел доску с записями. – В лабораторном журнале исследований, это ведь ваша рука?

– Вы весьма наблюдательны, – холодно отозвался собеседник.

– Да, это профессиональное: подмечать то, на что обычно не обращают внимания, – улыбнулся он и обратился к Тарин: – Готова? Я освободился, можем продолжить работу.

– Конечно. Удачного дня, – бросила она Виктору через плечо.

Друзьям предстояло провести вместе еще несколько дней. Они часто вспоминали прошлое, смеялись и печалились. Говорили о будущем, о своих планах.

Когда пришло время прощаться, она, стоя на втором этаже у балюстрады, крепко обняла Римуса

– Обещай, что больше не будешь пропадать.

– Ни за что. А ты обещай, что дашь мне знать, что решила.

– Обязательно.

– Я тут приготовил подарок, – Римус протянул ей небольшую коробку. – Откроешь, когда будет настроение. Давай, беги на пары. Я сам найду выход.

Кто знает, могло бы у них что-нибудь получиться, если бы.… Опять это вечное «если бы». Римус спускался по лестнице, и думал о том, что надо было решиться еще тогда, когда он в первый раз увидел Тарин, пригласить ее куда-нибудь. Что надо было потом набраться смелости и отбить ее у Яна. Что надо было не уезжать из университета и остаться рядом с ней. Для Тарин он всегда был только другом, и поздно что-то менять. Особенно теперь. Он взглянул на Виктора, поднимающегося ему навстречу. Мужчины поравнялись.

– Уже уезжаете? – холодно задал вопрос преподаватель.

– Да. Все хорошее должно когда-то заканчиваться, верно?

– Возможно, вы навестите нас вскоре?

– Не думаю. По крайне мере в ближайшие несколько месяцев. Мне предстоят обширные исследования в моем институте. Я хотел бы вас поблагодарить за то, что вы сделали для Тарин. Вы поддержали ее в трудную минуту. Для меня это много значит. К сожалению, у нас с вами не было времени поближе познакомиться, но я хочу, что бы вы знали: я никому не позволю ее обидеть, – угрозы в голосе Римуса не было, однако он был очень тверд.

– Я тоже, – ответил мужчина, глядя ему прямо в глаза.

– Вы везучий человек, Виктор. Не потеряйте это везение, – с этими словами Римус продолжил спускаться по лестнице.