Добро пожаловать в мою новую историю!
Перед тем как вы перейдёте к чтению, хочу обратить внимание, что сейчас перед вами черновик – незаконченная книга, которую я пишу прямо сейчас. Вы будете получать доступ к новым эпизодам сразу же, как только они будут готовы. Завершение книги планируется на осень.
Контакты для связи с автором:
– почта rina.illarionova@yandex.ru
– телеграм https://t.me/karina_books
Тот вечер
Лика неторопливо, плавно покачивая бёдрами, поднялась на сцену.
Где-то там, внизу, за столиками в погруженном в полумрак зале, сидели мужчины. Много мужчин. Конец осени, бесконечно длинные вечера, отвратительная погода за окном, и небольшой стриптиз-клуб был переполнен скучающими гостями самых разных возрастов – от восемнадцати до восьмидесяти восьми лет. Лика знала: сейчас все мужчины смотрят на неё. Сама она не могла их видеть – мешал бьющий в глаза свет софитов – но ощущала сфокусированные на ней тяжёлые взгляды.
Лика повернулась к зрителям спиной и зажмурилась. Прислушалась к первым тактам музыки, под которую предстояло танцевать, и начала двигаться. Все варианты шагов и связок были отработаны на десятках репетиций, доведены до идеала на сотнях выступлений, и сейчас Лика просто импровизировала. Музыка проникала в каждую клеточку её тела, а потом к ней добавились ручейки энергии, тянущиеся от начинающих возбуждаться зрителей.
Вожделение.
Страсть.
Желание обладать.
Самые примитивные чувства, почти инстинкты – но они несли с собой максимум Силы.
Все порядочные низшие осуждали такой способ подпитки, но Лике было наплевать. В конце концов, она не считала себя низшей.
Она одна из сестёр.
Да, падшая сестра, но всё равно сестра.
И пусть формально несколько десятилетий назад она стала ведьмой, но она не низшая. Нет.
Поэтому она делала всё что хотела без оглядки на закостеневшие устои и обычаи.
Энергия пронизывала Лику, заставляя двигаться всё быстрее и откровеннее. В сторону полетел корсет, затем короткая красная юбчонка, и теперь её тело было прикрыто только двумя узкими полосками ткани.
В глубине зала вспыхнула знакомая светло-зелёная аура, и новый мощнейший всплеск энергии заставил Лику задрожать. Она взялась рукой за пилон, закреплённый посередине сцены, оттолкнулась от пола, выполнила первый простой поворот вокруг шеста, и её охватило ощущение полёта.
Пять месяцев назад
В первую секунду это было похоже на полёт.
Но, разумеется, это было падение.
– Я не понимаю, – обречённо сказала Лиза, не в силах отвести взгляд от развернутого к ней монитора компьютера.
– Включить запись с самого начала? – участливо спросил пожилой мужчина в форме, сидевший за столом напротив Лизы.
Она кивнула, зачем-то снова осмотрела крошечную комнату с зарешеченными окнами и крепко зажмурилась. Где-то в глубине души теплилась безумная надежда, что всё это просто сон, кошмарный сон, и что если постараться, удастся проснуться – у себя дома, в своей комнате, на своей кровати, застеленной простынями, выглаженными мамиными руками…
– Елизавета, вам плохо? – в голосе полицейского звучали тревожные нотки.
Лиза открыла глаза, попыталась ответить, но не смогла выдавить из себя ни единого звука.
Плохо?
Плохо?!
Неправильное слово. Абсолютно неправильное. Но правильное никак не приходило в голову.
– Тошнота, звон в ушах, сужение поля зрения, головокружение?
– Н-нет, – с трудом сказала Лиза.
– Вы точно хотите увидеть всё ещё раз?
– Я… мне нужно… я должна точно знать…
Полицейский щёлкнул мышкой, и изображение на экране снова ожило.
Москва. Камера уличного наблюдения направлена на Патриарший мост. Тонкая женская фигурка движется по мосту. Останавливается. Одним лёгким движением перебирается через ограждение и делает ещё один шаг вперёд. В пустоту. Она шагает так спокойно и уверенно, что сначала кажется, будто это полёт.
Но, разумеется, это падение.
– Нам нужно оформить протокол, – бесстрастный голос полицейского вырвал Лизу из оцепенения.
– Хорошо, – прошептала она.
– Вы узнаёте женщину на видео?
– Да, – тихо ответила Лиза.
– Кто это?
– Моя мама.
– Вы уверены?
– Да.
– С какой целью она могла приехать из Королёва в Москву?
– Я не знаю.
– Какие причины могли вызвать, – полицейский на секунду умолк, как будто подбирал слова, – такой поступок?
– Я не знаю.
Полицейский снова замолчал.
– У вас есть родственники помимо матери? – спросил он через какое-то время.
– Я не знаю.
– Не знаете? Вообще никого? Нет никого, кто смог бы взять вас под опеку?
– Опека? – Лиза заторможенно посмотрела на полицейского.
Тот тяжело вздохнул.
– Елизавета, вам шестнадцать. Вы не работаете, поэтому не можете быть признаны дееспособной. Если вы не устроитесь на работу и не найдёте кого-то из родственников, кто согласится быть вашим опекуном, вас отправят в детский дом.
Лиза пожала плечами и снова прикрыла глаза.
– Пусть, – сказала она, чувствуя как по щеке ползёт первая предательская слеза. – Мне наплевать. Наплевать. Она меня бросила, ей было на меня наплевать… Вот и мне… тоже… плевать…
Тот вечер
Лика – обнажённая, разгорячённая – спустилась со сцены и направилась в глубину зала.
Продолжавшая струиться со всех сторон энергия накатывала плотными волнами, кружила голову, опьяняла… И сначала Лика даже не поняла, что происходит.
Идти в зал было глупо.
Опасно и глупо.
Её окружала толпа возбуждённых мужчин. Если что-то пойдёт не так и инстинкты возьмут верх, охранники ничем не смогут помочь. Но Лика уверенно пробиралась между столиками, двигаясь сквозь сигаретный дым и полумрак в каком-то непонятном направлении.
Что я делаю? – внезапно подумала она, попыталась остановиться и с ужасом поняла, что тело её не слушается. – Что за чертовщина?!
Она сделала ещё одну попытку обуздать собственное тело, и снова не смогла это сделать.
Но… так же не бывает?
Не бывает.
Это невозможно.
Получить контроль над телом ведьмы возможно только в одном случае – если…
Нет, нет, нет!
Паника затопила разум Лики, лишая способности думать.
А её тело, двигаясь всё так же непринуждённо и соблазнительно, направлялось теперь уже в сторону одного конкретного столика. Того самого, за которым во время выступления Лика заметила отблески знакомой ауры.
Совсем ещё молодой мужчина поднялся со своего места. Светловолосый, голубоглазый, стройный, высокий – на целую голову выше Лики. Он традиционно, как и полагалось хранителю, был одет во всё черное, и этот цвет безумно ему шёл. Они были знакомы несколько лет и почти дружили.
Почти.
Лика не верила в дружбу между мужчиной и женщиной.
Она прекрасно понимала, что юный хранитель хочет другого. Но их разделяла огромная разница в возрасте, его служба, её нынешнее положение… И всё же слишком часто в последние месяцы Лике хотелось наплевать на всё, и поддаться очарованию парня, который не скрывал своих намерений.
– Константин, – услышала Лика собственный голос и почувствовала, как губы растягиваются в улыбке. – Какая приятная неожиданность! Я очень рада, что ты решил меня навестить в такое время. А ты? Скажи, ты рад меня видеть?
Костя пожал плечами и ничего не ответил, мужественно пытаясь смотреть обнажённой Лике в глаза.
На миг ей стало его даже жаль – милый, романтичный мальчишка – а потом она поняла, что, видимо, жалеть надо в первую очередь себя.
– Садись, мой мальчик, так нам будет удобнее, – бархатным голосом сказал кто-то, управлявший телом Лики, и Костя растерянно моргнул.
Руки Лики легли на его грудь, нажали, заставляя опуститься на стул, и он подчинился. В его глазах горел невысказанный вопрос, но он явно понимал, к чему всё идёт, и не собирался протестовать против внезапной инициативы, проявленной ведьмой-стриптизёршей.
Лика тоже всё прекрасно понимала.
К горлу подкатила тошнота.
Пусть всё будет сном, – мысленно взмолилась Лика. – Всевышний, сделай так, что это мне просто снится, прошу!
Четыре месяца назад
– Мне это снится? – с неловким смешком сказала Лиза, окидывая взглядом старинный деревенский дом, утопающий в зелени плодовых деревьев.
Давным давно, когда Лиза была ещё совсем маленькой, она любила мечтать о большой семье. Или не о большой, но о всё-таки семье. Чтобы был хоть кто-то, кроме мамы, вечно пропадавшей на работе. Иногда Лиза мечтала о папе, но чаще – о бабушке и дедушке. В её фантазиях бабушка и дедушка жили где-то за городом, в точной копии дома, перед которым она сейчас стояла.
Совпало почти всё до мелочей: и невысокий забор, и особый оттенок кирпичной кладки, и причудливые изгибы протоптанной вокруг дома дорожки, и расположение деревьев. Даже цветник, разбитый под окнами, казался смутно знакомым. Отличались только размеры – тот дом, созданный воображением, был значительно выше и больше.
– Почему снится? – немного ворчливо спросил за её спиной Геннадий. – Не нравится, что ли? Не по городскому?
Лиза обеспокоено повернулась к опекуну. Тот всё ещё стоял у своей старенькой Газели, на которой они приехали из города, хмурился и не смотрел на Лизу.
– Нет, нет, наоборот! – горячо сказала она. – Очень нравится, дядя Гена!
– Ну раз нравится, – смягчился опекун, запирая водительскую дверь ключом, – то пойдём в дом. Я уезжал когда, мать что-то на кухне затевала. Хотела тебя повкуснее накормить с дороги.
Лиза кивнула и шагнула к входной двери.
– А вещи? – спохватилась она и остановилась.
– Занесу потом. Иди. С братьями познакомишься. Ждут.
Лиза глубоко вздохнула и сжала кулаки.
Братья.
Она знала, что станет не единственной подопечной для Геннадия и Галины. Они рассказали об этом при первой встрече на территории детского дома. Тогда они вообще очень много говорили, рассказывая о себе и о своей жизни. Их родной сын давно уже вырос и уехал из отчего дома, а они не могли смириться с опустевшим гнездом. Год назад супруги взяли под опеку двух осиротевших мальчишек, успели привыкнуть к ним, и Лиза понимала: от того, сможет ли она найти общий язык со младшими обитателями этого уютного дома, зависело многое.
Лиза поднялась по рассохшимся деревянным ступенькам на крыльцо, потянула на себя дверь – петли скрипнули едва слышно, но знакомо – перешагнула порог прихожей. И поняла, что её действительно ждали.
Геннадий прошёл вперёд, быстро скинул с ног уличную обувь и встал рядом с женой.
– Ну, давай знакомиться, дочка, – размеренно заговорила Галина, вытирая руки о ярко-красный фартук. – Меня и отца ты уже знаешь, а это, – она повернулась и вытянула из-за своей широкой спины мальчика лет двенадцати на вид, – Владик, наш младший сыночек.
Лиза невольно улыбнулась, глядя на мальчика. Худенький, загорелый, подвижный, с вихрами густых чёрных волос и серо-зелёными глазами – он казался похожим на котёнка-переростка, готового в любой момент погнаться за привязанным к нитке фантиком или пролетевшей мимо птицей. Уже не милый пушистый комочек, которого хочется гладить и носить на руках, но ещё и не взрослый сильный кот, который гуляет сам по себе.
А потом Лиза посмотрела на Геннадия и его жену, и подумала, что, пожалуй, Владик похож и на них. Та же смуглая кожа, те же тёмные волосы – правда, уже начинающие седеть у обоих – и серые глаза. Конечно, оба опекуна давно утратили тонкость и лёгкость, свойственную юности, но в их возрасте это неудивительно.
Мальчик нетерпеливо переступил с ноги на ногу, с любопытством глядя на Лизу.
– Привет, Владик, – сказала она.
– Привет, – ответил мальчик.
– Стас, иди сюда! – зычно крикнул Геннадий в сторону одной из дверей.
– Иду, отец, – раздался спокойный голос.
Через секунду в прихожей появился его обладатель – высокий, крепкий, симпатичный парень с точно такими же чёрными кудрями, как и у его младшего брата – и внезапно сердце Лизы застучало чуть быстрее, чем положено.
– Это Стас, наш старший сыночек,– сказала Галина и ласково погладила его по плечу. – Вы с ним почти ровесники, дочка.
Дочка.
Это обращение вдруг показалось Лизе странным. Неискренним.
Рядом со смуглыми, темноволосыми опекунами и их приёмными сыновьями Лиза чувствовала себя совсем чужой. Светлые волосы, бледная кожа, слабые руки и ноги – неправильный, лишний элемент, не вписывающийся в картину.
Стас хмуро посмотрел на Лизу и прищурился. Перевёл взгляд на Владика, снова на Лизу, и потряс головой.
– Что-то не так? – спросила Лиза.
– Всё так, – быстро ответил он. – Я Стас.
– Я поняла. Лиза.
Стас растянул губы в улыбке:
– Добро пожаловать, Лиза.
– Ой, ну что же мы тут стоим, я же стол накрыла! – всполошилась Галина. – Пойдёмте, пойдёмте, сейчас посидим, поедим, познакомимся!
Все четверо дружно направились на кухню, а Лиза задержалась в прихожей. Несколько раз моргнула, прогоняя ненужные слёзы, глубоко вздохнула и приказала себе успокоиться.
Не лучшее время для эмоций.
Да, пока она чужая, но это временно.
Нужно немного потерпеть, привыкнуть, и всё будет хорошо.
Обязательно будет.