Квартира 41
– Позвольте представиться, я вовсе не черт, я – мелкий бес. Я тот, кто присаживается к вам на левое плечо и склоняет вас к греху. Я говорю: «Ну давай тяпни рюмочку, ерунда что за руль, обойдется, – да, давай, лучше даже две рюмочки или три. Аа, что уж там, пей сразу пол-литра! Рисковать так рисковать!» или «Возьми эту денежку, быстро сунь в карман, твоя лучшая подруга и не заметит, мало ли гостей у нее бывает! Нет, на тебя она не подумает – вы же дружите еще со школы…» А когда вы подходите к пропасти, я шепчу: «Сделай еще шаг, шажочек, ну сделай, ну…»
Извиняйте уж, ничего личного, – такая работа, а самоубийцы оплачиваются лучше всего.
Дааа, недавно, всего два века назад, я был лучшим из лучших! Стольких до самоубийства довел, что предлагали мне повышение даже не до черта – сразу до демона. Но тут, знаете ли, есть свои нюансы. Во-первых, бесом я был наипервейшим, а демоном бы стал наипоследнейшим! Другие демоны меня бы тыкали в это, презирали. Во-вторых, у беса бытие среди людей полегче. Демону надо согласие одержимого, бесу же – нет. Прыгай себе с одного плеча на другое, обольщай вволю грешников, становись сильнее и сильнее, убедительнее и убедительнее… Вот так, моя силушка меня и сгубила.
Вам, конечно, интересно, что за темно-красный дом был. История с этим домом началась еще до отмены крепостного права, у молодого помещика, чье имя сказать не могу, – нельзя мне произносить имена тех, кто ныне в раю. Задумал тот помещик изобрести повозку на паровом двигателе. Планы-то грандиозные! Может, и вышло бы у него что-то путное, коль б не я. Особняк построили для заграничных инженеров – с одним из таких, с шарлатаном от науки, из Ливерпуля в Россию прибыл ваш покорный слуга, мелкий бес. Сразу дела у помещика разладились – кто-то воровал, кто-то спивался, кто-то убивал, а иные вешались. И горести творилось не только в особняке или на заводике – среди крепостных тоже, да и в барской усадьбе. Помещик же входил в масонскую ложу, через масонов нашел он подлинного мага.
Маг раскусил, кто я есть и что я силен. Значит – в ад меня пока не затолкнуть, лишь разозлить. Задумал он тогда меня здесь заточить – и для начала расписал все стены комнаты, где сам жительствовал, закорючками, намалевал мой якобы портрет да провел обряд. Далее «портрет» маг завесил ковром, стал приглашать к себе в комнату гостей по одному. Сперва, конечно, увидав закорючки, люди охали, ну а я-то… Дело в том, что мы, мелкие бесы, очень любознательны – и если видим нечто непонятное, интересуемся. Сидя у вас на плечах, мы книги охотно читаем и картинки в них разглядываем. Вот и я бегал по стенам, дивился и, разумеется, под ковер полез – тут же меня точно ручищи схватили, заломали, кандалов навесили, – так в клетку и попал, одни глаза от меня на волюшке остались.
Кстати говоря, я вовсе не страшный, уж точно не эдакой, как на «портрете», – я симпатичный, маленький и скорее серый, чем черный, с изумительными розовыми ушками и пятачком, с нежными, без когтей, лапками. И меня, такого пусечку, закрутили пентаклем! Сами знаете! И прекрасно знаете, чем маг закрыл мне рот, – люди очень жестокие и несправедливые существа! Заставили меня стоять на локтях, с ногами у ушей и корешком во рту аж два века кряду! А то, что я испражнялся на череп, означало, что мог я только в мир мертвых, в ад то бишь, о помощи кричать. Говорю им, братцы, бесы, черти да демоны, ежели вырветесь из ада, спасите, освободите, но… Просто в аду все за себя, никогда за просто так не помогут, тем более мелкому бесу, и маг это знал!
Затем стены той комнаты обили деревом, затем Наполеон случился, и погиб на войне молодой помещик. Его наследников повозки на паровом двигателе не интересовали, и продали они дом. С тех пор много собственников сменилось. Чего только не устраивали в темно-красном доме: пансион благородных девиц, казармы, склады, постоялый двор с трактиром, доходный дом… Все эти предприятия просуществовали до смешного недолго, и не я тому виной – я тихо сидел в заточении, спрятанный от мира за досками, незрячий, безвредный и оттого весьма злой. Вокруг менялась жизнь – одно строили, иное рушили, сгорела и усадебка того молодого помещика. Каждому, кто задумывал снести темно-красный дом, являлся в кошмарах маг и запрещал это делать, – такое он заклятие наложил. Даже икону над входом в дом повесили, аккурат перед революцией…
Казалось мне, когда в пятидесятых годах прошлого века гнилые доски наконец сняли, я смогу освободиться, но рабочие лишь покачали головой, поплевали в меня и вновь закрыли стены – теперь обоями. Темно-красный дом был то общежитием железнодорожников, то просто приезжих. Ремонт они делали на тяп-ляп: поверх старых обоев клеили новые… Уже в девяностых темно-красный дом признали аварийным, расселили всех в двухтысячных. Далее вновь менялись собственники, дом стоял пустой…
Я уж отчаялся, ослабел от безделья до чрезвычайности, – маг, будь он жив, ныне затолкал бы меня в ад без малейшего труда, – и конец моей карьере – ворочал бы я до скончания веков в аду тачки с навозом и ссыпал его на грешников. Правда, и среди живых жизнь мелкого беса зачастую не сахар. О, сколько раз в меня кидали солью! Солью – это очень больно, особенно для глазок. Водой и плевками тоже неприятно – не больно, но неприятно – боюсь я воды до жути. Бррр… Соленая морская вода – самая гадкая! Понимаете теперь, какой подвиг я совершил путешествуя морем из Британии в Россию? Ох, и зачем же понесло меня сюда?! Знал бы… Ладно, свое я скоро наверстаю.
Рога у меня, прошу заметить, тоже нет, а растет себе на маковке длинный волосок. Я этим волоском проникаю через ваше левое ухо к вам в голову – и все-все ваши мысли читаю. К одним людям я лишь на время подсаживаюсь, а на плече другого – мой дом. Причем, не каждый мне человек для дома подходит – особь нужна слабовольная, самовлюбленная, бессовестная, – ничтожество, если говорить по-простому. Я из него силы пью, если из прочих не получается. Важное уточнение: я отнюдь не паразит – я игрок. Если вы мне проиграете – я сильнее, если нет – сильнее вы, – всё просто!
Так вот, в итоге темно-красный дом достался по дешевке Алексею Петровичу. Сначала он не хотел его разрушать – всё же дом начала девятнадцатого века, кирпичный остов крепок, а что крыша течет и потолки рушатся, так это поправимо. Можно на фасад налепить интересных наличников и скульптур, обустроить двор. Имел он разные планы: ресторан, гостиница, бани… Короче, дом стали расчищать от мусора, тогда и содрали отсыревшие обои со стен той комнаты.
Думаете, я мог бы без труда забраться на любого из тех чернорабочих? А нет, к моему глубокому сожалению. К каждому человеку Бог приставляет своего слугу, которого вы зовете Ангелом-хранителем, хотя это не совсем так. Ангелы – могущие существа, посланники Божьи в ответ на ваши молитвы, а те хранители, что с вами живут и наставляют вас на путь добра, – они мелкие духи. Их глас вы зовете совестью. И чем тише глас совести, тем мельче ваш защитник, некоторые из них не больше мухи – такими я люблю пообедать. Зато сильный хранитель не даст мне надолго присосаться к его подопечному, будет гнать меня, рубить мой волосок…
Да, кому интересно, откуда взялись бесы, то скажу – мы есть то зло, какое вы, люди, творите в этом мире. Чаще всего зарождаются мелкие бесы, как я, но бывают и большие бесы. Большие бесы могут даже в вас временно вселиться, не спрашивая согласия, помутить вам рассудок и заставить совершить злодейство. О демонах я, вообще, молчу… Но что-то я отвлекся.
Значит, у всех чернорабочих наличествовали духи-хранители – и мой волосок они отшвыривали прочь. Зато, когда появился Алексей Петрович, я преисполнился энтузиазмом – его ангелочек как раз был с муху. Мне только и надо было – залезть волоском Алексею Петровичу в левое ухо и заставить его подойти – дотронуться до желтых глаз, снять печать. Почти удалось – я все свои силы вложил. Алексей Петрович коснулся моей сущности, но ангелок-хранитель, бело-мушиный гад, в последний миг вырвал мой волосок из его уха. Алексея Петровича швырнуло к противоположной стене, после чего он, побледневший, убежал. Да, он ясно видел, как я пошевелился к нему навстречу…
Шло время – никто не заглядывал ко мне в комнату. Алексей Петрович едва задумал разрушить темно-красный дом, так маг, еще один гад, тут как тут – мучил его в кошмарах, запрещал разрушать мою клетку, говорил, что прежде меня в ад надо сунуть, до бессонницы Алексея Петровича довел.
Остальное вы знаете. К моему счастью, появился тот, у кого и вовсе совести не осталось – его Ангел-хранитель был даже не с муху – с мушку. Правда, я настолько ослабел, что долго не мог попасть волоском «экстрасенсу» в ухо. К двойному моему счастью, он глотал дурман без меры. В какой-то момент я испугался, что прилетит с небес грозный Ангел и не даст мне погубить это человеческое ничтожество – крошечный ангелок-хранитель пищал об этом, звал на помощь, однако «христианский маг», похоже, не на шутку разозлил Небеса, всех ангелов и архангелов. Словом, я выбрался из заточения и первое что сделал – съел ангелка. О, оставьте, не жалейте его и меня, оголодавшего, не корите за трапезу: ангелок-хранитель, в отличие от меня, не живое существо, а искорка света, так сказать, мобильное приложение к человеческой душе, сорт робота…
А теперь мы с Аристаршей живем вместе. Дела его резко пошли на лад – и я тому причина. Я шепчу ему мысли его посетителей, а он думает, что у него и впрямь открылся третий глаз. Конечно, он жалуется на слабость и лечится дурманом, – и слабеет сильнее, дурачок. Пока я его губить не буду – у меня на него планы, да и хорошо мне с ним.
Нам приходится часто переезжать с квартиры на квартиру, менять один район на другой, поскольку те дома, куда мы заселялись, быстро становились нехорошими – грабежи, убийства по пьяни или пожары, самоубийства. А репутация в магическом бизнесе – всё. Клиентам не нравятся дома, где то скорая у подъезда, то полиция, то пожарные… Скоро мы покупаем трешку в Санкт-Петербурге. Угадайте где? Квартира под номером «41» находится в новеньком монолите, построенном на месте старого особняка. Ностальгия… Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше! Еще я по Алексею Петровичу скучаю. Еще там построили целый микрорайончик: школы, детсады, магазины.
А, забыл сказать свое новое имя! Егор – так меня теперь зовут, – забрал я это имя у Аристарши, раз оно ему ненужно, а с именем мелкий бес может горы свернуть: с именем ты личность, харизматик, лидер! Без имени – ширпотреб. Егор, Егорушка, – звучит-то как сладко, доверительно, вот и голос мой ныне сладок, как земляничный сироп, – ух, убедителен для русской души! Для моего рода занятий имя немаловажно тоже…