Революции 1917 года в России как серия заговоров

Захватив на Невском первую попавшуюся машину, я приехал в Смольный. Обрисовал печальную картину, сложившуюся вокруг Зимнего, Антонову. Антонов, тряся длинной шевелюрой, удивился моему рассказу: «Как? А мне только что сообщили, что Временное правительство сдалось и Зимний плотно оцеплен нашими войсками. Я сейчас же приму меры. Спасибо, товарищ!»

Видя царящий в военном штабе хаос, бестолковщину и благодушное неведение командующего, я, сообщив в ВРК свои сведения, помчался назад к Зимнему, чтобы лично организовать штурм Дворца. По дороге я услышал несколько выстрелов. Когда я вернулся к Зимнему, вокруг него царило уже большое оживление. Разношерстные группы гнездились за каждым прикрытием. Это не были организованные отряды, это была обычная революционная толпа, которой никто не руководил, но которая собралась сюда поодиночке со всех концов города, как только раздались первые выстрелы – признак революции. Тут были матросы, рабочие, солдаты и просто неопределенные лица. Это была стихия. Организованные же части продолжали благодушествовать, расположившись бивуаком в стороне. Я взял на себя задачу направить эту стихию на активные действия. Черная ночь, мертвящая тишина, передвигающиеся с места на место тени «стихии» нервировали защитников баррикады. Время от времени они оглашали площадь выстрелами. Для порядка и мы посылали им ответные выстрелы из толпы. Перестрелка создавала некоторую напряженность и революционизировала атмосферу, привлекая с окраин толпы рабочих, желающих принять боевое участие в революции. Из-под арки я перебрался к сложенным штабелям, под прикрытием которых скопилось много стихийников. Эта масса жаждала действа.

Стоило мне только предложить нескольким матросам штурмовать баррикаду, как тотчас же вокруг собралась целая рота добровольцев. Они только и жаждали инициатора, который бы что-нибудь такое затеял. Я взял на себя командование. Объяснил боевую задачу, как нужно себя вести при наступлении, и мы широкой цепью двинулись вперед. Нам удалось дойти уже до середины площади, когда нас выдал предательский свет фонаря на Александрийской колонне. Нас заметили с баррикады и после первого залпа открыли по нам частый огонь. Впившись в мостовую зубами, мы лежали как мертвые. Кто-то из наших товарищей сзади догадался «потушить» фонарь на колонне. И вскоре стрельба юнкеров стала стихать. Не успела еще прекратиться стрельба, как я услышал над своей головой голос неизвестно откуда взявшейся медсестры: «Товарищ, ты жив?!» К счастью, помощь не понадобилась – никаких ран, кроме нескольких разбитых при падении на мостовую коленок и лбов, у наступающих не было. То ли юнкера не умели стрелять, то ли стреляли поверх голов, и это спасло защитников Зимнего от эксцессов толпы. После неудачной попытки атаковать баррикаду я решился приблизиться ко Дворцу со стороны Миллионной улицы. Перебежками вдоль стены штаба мы добрались до угла и присоединились к солдатам Павловского полка, укрывавшимися за гранитными статуями Эрмитажа. Взяв с собой группу матросов, я направился для разведки к боковым воротам Зимнего. Подкравшись к воротам, мы увидели ударниц женского батальона и вступили с ними в переговоры.

Оказалось, они сами искали путей войти с нами в контакт. Они нам сообщили, что женский ударный батальон и большая часть юнкеров постановили прекратить защиту группы растерявшихся людей, именующих себя Временным правительством. Они хотели вступить в переговоры с представителями ВРК, которые гарантировали бы им личную безопасность и свободное возвращение. Получив от меня гарантии, делегаты сдающихся частей ушли передавать результат переговоров своим товарищам. Ударницы начали выходить с полным вооружением, складывая винтовки в кучу. Проходя через строй рабочих и красногвардейцев, молодые ударницы бросали задорные, кокетливые взгляды своим бывшим «врагам». Беспечный вид смазливых девчонок, плотно натянутые шаровары которых выдавали соблазнительные формы женского тела, развеселил нашу публику. Посыпались остроты и комплименты. Матросские лапы потянулись к шароварам пошарить, не спрятано ли там оружие. Ударницы не догадывались, в чем дело, и покорно позволяли гладить свои ноги. Другие же догадывались, но нарочно щеголяли своим телом, насмешливо наблюдая за движением матросских рук и как только эти руки переходили границы возможного, так моментально получали шлепок, и пленница со смехом убегала. Растроганный матрос безнадежно вздыхал: «Эх, хороша Маша, да не наша». Солдаты скромнее, тех больше привлекали упругие груди, соблазнительно обрисовывавшиеся под тканью гимнастерок. С простодушной неуклюжестью солдаты пользовались возможностью «полапать» девчонок. Проходя дальше по строю, ударницы, освоившиеся уже с «вражеской» обстановкой, раздавали шлепки налево и направо. Толпа гоготала в блаженном веселии. А в это время в нескольких десятках саженей из-за баррикады трещали выстрелы. Война только началась. За ударницами потянулись юнкера. Наконец, вышел последний юнкер и сообщил, что желающих сдаваться пока больше нет, но некоторые части юнкеров колеблются. Офицеры обеспокоены сдачей части юнкеров и ударниц. Много юнкеров арестовано, и им грозит расстрел за измену Временному правительству.

Воспользовавшись путем, которым вышли из Зимнего юнкера, матросня ворвалась во дворец и рассеялась по бесчисленным коридорам и залам дворца. Поднявшись по лестнице наверх, я с группой матросов стал пробираться по залам внутрь. Вперед мы выслали разведку, которая тщательно осматривала все помещения по пути. Двигаться было очень опасно. За каждой дверью, за каждой портьерой мог встретить притаившийся враг. Наконец, нас просто могли атаковать с тыла, отрезать выход. Нас была небольшая группа, остальные разбрелись неизвестно куда. Та часть дворца, куда мы попали, оказалась пустой. После сдачи юнкеров и ударниц у временного правительства не нашлось сил заполнить этот прорыв. Наша цель была – проникнуть изнутри к главным воротам и атаковать баррикаду с тыла.

Вдруг на площади поднялась страшная стрельба. Откуда-то распространился слух, что прибыли казаки Керенского. Матросня бросилась назад к выходу. Как я ни успокаивал – не помогло, и мне пришлось самому удирать. Не зная расположения дворца, я побежал за двумя последними матросами, чтоб не остаться совсем одному. Вбежали в какой-то чулан или кухню, а дальше бежать некуда. Неизвестно куда ведущая дверь оказалась запертой. Пробили прикладами дыру и вылезли на лестницу. Дверь во двор тоже оказалась на замке. Попробовали бить прикладами – не поддается – прочная. Мы попались в западню, как мыши.

Нужно искать путь, которым мы пришли во дворец. Бежим наверх. Взломали еще одну дверь и какими-то помещениями пришли к выходу. Выскочив за ворота, мы сейчас же должны были залечь в нише Зимнего дворца, так как нас обдало потоком пуль. На площади стоял сплошной гул от стрельбы. Мы лежали друг на друге в три этажа. И нижний едва переводил дух под нашей тяжестью, но зато он был в самом безопасном положении.

Когда поток пуль несколько ослаб, мы перебежали к Эрмитажу. Укрывшиеся там матросы и красногвардейцы стреляли по баррикаде. Выяснилось, что никаких казаков нет, а просто стихийно поднялась стрельба. Я предложил прекратить бесполезную стрельбу и вновь двигаться во дворец. Матросы рассказали, как один из них, забравшись на какой-то чердак и сбросив оттуда бомбу на собрание юнкеров, убежал. Нескольких матросов будто бы юнкера захватили в плен и расстреляли. Публика рассвирепела: «Как, расстреляли наших товарищей! Даешь Зимний, братва!» И вся эта орда бросилась во дворец…

Бомба, брошенная в самой середине здания, навела на юнкеров такой панический страх перед наглостью матросов, что они, завидев в дверях пару матросов, наводящих на них винтовки, моментально поднимали руки вверх и сдавались. Лишь непосредственная охрана Временного правительства и защита главных ворот еще держались на своих позициях.

По открытому нами пути во дворец вошел народ, рассеиваясь в бездонном лабиринте его помещений. Чувствуя безопасность, во дворец устремились толпы любопытных, к которым примазались темные личности, почувствовавшие удобный случай поживиться. Мне сообщили, что во дворце обнаружено громадное количество пулеметов, боеприпасов и вина и что в подвале начинается пьянство. Я немедленно направился туда… оказалось, что там, помимо двери, проломлена кирпичная стена. Кто проломал стену и когда – это тайна, но во всяком случае тот, кто ломал, имел определенную цель и точно знал, где надо ломать. Я заставил немедленно заложить стену кирпичами и закрыть железную дверь.

На площади кипел горячий бой. А я с группой кронштадтцев пробирался по огромным залам дворца, увешанным картинами. У каждой двери стоял лакей в ливрее с неизменными бакенбардами. Странно было видеть этих людей при своих обязанностях в самом пекле сражения. Люди в ливреях невозмутимо стояли на своих постах и привычным движением распахивали перед каждым дверь. Один из лакеев, увидев меня и решив почему-то, что я начальник, обратился ко мне и говорит: «Я понимаю еще – ну бунтовать, там, но убивать, а зачем безобразничать-то!» – «Что вы этим хотите сказать?» – спрашиваю я, не понимая, в чем дело. «Так как же, вот, ваши товарищи-то: полюбуйтесь. Взяли кусок портьеры и вырезали на портянки. Я им говорю: зачем же вы хулиганничаете, вещь портите, вещь, она вас не трогает. Так они на меня револьвер наводят. Молчи, говорят, старая собака». – «А вы можете указать на того, кто это сделал?» – «Так где ж его теперь найдешь! Сколько их тут навалило!» Я старику разъяснил, что такие гадости делают не революционеры, а мародеры, которых надо истреблять на месте. И если кто-нибудь еще позволит себе, то если он сам не сможет задержать этого человека, пусть укажет на него первому попавшемуся матросу, а уж мы ценности отберем и пощады не дадим. Я похвалил старика за то, что он в такой момент стоит на своем посту и охраняет народное имущество. На площади стрельба все увеличивалась, вдруг молния осветила на миг погруженные во мрак помещения дворца и раздался оглушительный орудийный выстрел. За ним еще. Здание дрогнуло. Казалось, что где-то поблизости рухнули стены. Я знал, что орудия, стоявшие на Невском, подвезены под арку штаба. Неужели они стреляют по дворцу, а ведь здесь же много своих? Я не в состоянии был понять, что там происходит. Может, следующий снаряд и похоронит нас под развалинами. Успокоил себя мыслью, что нелепо разрушать Дворец, и они этого никогда не сделают, стреляют, по-видимому, по баррикаде, чтоб разрушить ее. (Это стреляла холостыми «Аврора».)

Прибегает матрос и заплетающимся языком сообщает, что стены в погреб опять сломаны и народ растаскивает вино. Я приказал ему опять заложить отверстие, закрыть дверь и охранять погреб. Матрос, пошатываясь, ушел.

Пробираясь дальше вглубь здания, я заглянул в одну из боковых зал и вижу, как двое штатских, отворив крышку громадного ящика, роются в нем. На полу валяются различные серебряные предметы. Я вхожу и, направив на них маузер, командую: «Ни с места!» В ответ они моментально выхватывают наганы и открывают по мне стрельбу. Я успел укрыться за дверью и крикнул своих матросиков, несколько поотставших от меня. Учуяв неладное, мародеры хотели улизнуть через другую дверь и скрыться с награбленными ценностями, но матросы нагнали их. Отобрав у них ценности, я приказал кронштадтцам вывести мародеров на улицу и расстрелять, что и было сделано.

Наконец, стрельба прекратилась и кто-то сообщил, что главные ворота взяты. Вскоре мы встретились с солдатами, которые проникли во дворец уже через ворота. Здесь мне сообщили, что Временное правительство сдалось.

Передо мной стала задача охраны Зимнего. Я собрал кронштадтцев и попросил их принять на себя охрану дворца. Матросы долго отказывались, говоря, что эта привилегия вызовет к ним неприязнь других частей. Но мне удалось их убедить тем, что весь позор за разгром дворца падет на них как на главных участников штурма. Ворота Эрмитажа я приказал закрыть ввиду близости к ним винного склада. Внутрь Дворца я выслал патрули, которые должны были очистить помещение от штатской публики и уговорить матросов и солдат покинуть Дворец. Караулу у ворот я приказал никого во дворец не пускать, а всех выходящих тщательно обыскивать. Скоро под воротами Дворца выросла гора отобранных вещей.

К этому времени на площади собрались все участники штурма. Ждали выхода арестованных министров. Для них уже были приготовлены машины. Мы уговорили толпу не делать никаких эксцессов министрам. Сделали узкий проход в толпе до автомобилей. Вот и они. Из толпы сыплются шуточки и остроты. Некоторые делали угрожающие движения. Все министры спокойно прошли сквозь строй к автомобилям. Один Маслов^[19], потеряв достоинство, впал в животный страх, увидев злобные рожи матросов и солдат. Увидев толпу, он шарахнулся назад, ухватился за сопровождающих и закричал: «Спасите, спасите меня!» Пришлось уговаривать его, что его не собираются убивать, что пугаться не стоит, перед ним обычный народ, просто он никогда не видел народа так близко и поэтому ему страшно. Все же для Маслова пришлось специально раздвинуть проход, и шел он, сопровождаемый по бокам солдатами, уцепившись за них и с ужасом озираясь на матросов, которые нарочно делали ему страшные рожи. Передав охрану дворца караульной части, я поехал в Смольный…

Неизвестный большевизм

А. И. Колпакиди, Г. В. Потапов

Известно, что большевики получили своё название от большинства на II съезде РСДРП в 1903 году, полученному из-за ухода делегатов от «Бунда». Вот Делегаты II-го съезда РСДРП 17.7 – 10.8(30.7 – 23.8).1903 года.

1. Айзенштадт Исай Львович Центральный комитет «Бунда» член съезда (меньшевик-эмигрант).

2. Аксельрод Павел (Пинхус) Борисович Редакция «Искры» с совещательным голосом (меньшевик-эмигрант).

3. Александрова-Жак Екатерина Михайловна Организационный комитет с совещательным голосом (меньшевичка, жена М. С. Ольминского).

4. Бауман Николай Эрнестович Московский комитет член съезда (большевик, убит в 1905 году).

5. Варшавский (Барский) Адольф-Ежи Станиславович Польские социал-демократы с совещательным голосом (большевик, расстрелян в 1937 году).

6. Виленский Леонид Семёнович Екатеринославский комитет член съезда (большевик).

7. Галкин (Горин) Владимир Филиппович Саратовский комитет член съезда (большевик).

8. Гальберштадт Розалия Самсоновна Организационный комитет с совещательным голосом (меньшевичка).

9. Ганецкий (Фюрстенберг) Яков Станиславович Польские социал-демократы с совещательным голосом (большевик, расстрелян в 1937 году).

10. Гинзбург Борис Абрамович с совещательным голосом (меньшевик).

11. Гольдман Михаил Исаакович Центральный комитет «Бунда» член съезда (меньшевик, расстрелян в 1937 году).

12. Гусев Сергей Иванович (Драбкин Яков Давидович) Донской комитет член съезда (большевик).

13. Дейч Лев Григорьевич Группа «Освобождение труда» член съезда (меньшевик).

14. Жордания Ной Николаевич с совещательным голосом (меньшевик).

15. Засулич Вера Ивановна Редакция «Искры» с совещательным голосом (меньшевичка).

16. Зборовский Михаил Соломонович Одесский комитет член съезда (меньшевик).

17. Землячка (Залкинд) Розалия Самойловна Одесский комитет член съезда (большевичка).

18. Зурабов Аршак Герасимович Батумский комитет член съезда (большевик).

19. Калафати Дмитрий Павлович Николаевский комитет член съезда (меньшевик).

20. Книпович Лидия Михайловна Северный союз член съезда (большевичка).

21. Кнунянц Богдан Мирзаджанович Бакинкий комитет член съезда (большевик).

22. Коссовский Владимир (Левинсон Мендель Яковлевич) Заграничный комитет «Бунда» член съезда (меньшевик).

23. Красиков Пётр Ананьевич Киевский комитет член съезда (большевик).

24. Кремер Арон (Аркадий) Иосифович «Бунд» с совещательным голосом (меньшевик).

25. Крохмаль Виктор Николаевич Уфимский комитет член съезда (меньшевик).

26. Крупская Надежда Константиновна с совещательным голосом (большевичка, жена Ленина).

27. Левин Ефим Яковлевич Группа «Южный рабочий» член съезда (меньшевик).

28. Левина (Сысоева) Евдокия Семёновна Харьковский комитет член съезда (меньшевичка).

29. Ленин (Ульянов) Владимир Ильич Лига революционной социал-демократии член съезда (вождь большевиков).

30. Локерман Александр Самойлович Донской комитет член съезда (меньшевик).

31. Лядов (Мандельштам) Мартын Николаевич Саратовский комитет член съезда (большевик).

32. Макадзюб Марк Саулович Крымский союз член съезда (меньшевик).

33. Мандельберг Виктор Евсеевич Сибирский союз член съезда (меньшевик).

34. Мартов Л. (Цедербаум Юлий Осипович) Организация «Искры» член съезда (лидер меньшевиков).

35. Мартынов (Пиккер) Александр Самойлович Заграничный Союз русских социал-демократов член съезда (меньшевик)

36. Махлин Лазарь Давидович Екатеринославский комитет член съезда (большевик).

37. Махновец Владимир Петрович Заграничный Союз русских социал-демократов член съезда (меньшевик).

38. Махновец (Брукэр) Лилия Петровна Петербургская рабочая организация член съезда (меньшевичка).

39. Медем Владимир Давидович Заграничный комитет «Бунда» член съезда (меньшевик).

40. Мишенев (Муравьёв) Герасим Михайлович Уфимский комитет член съезда (большевик).

41. Мошинский Иосиф Николаевич Союз горнозаводских рабочих член съезда (меньшевик).

42. Никитин И. К. Киевский комитет член съезда (большевик).

43. Николаев Л. В. Харьковский комитет член съезда (меньшевик).

44. Носков Владимир Александрович с совещательным голосом (большевик, с 1907 года отошёл от партийной деятельности, покончил жизнь самоубийством в 1913 году).

45. Плеханов Георгий Валентинович Группа «Освобождение труда» член съезда (меньшевик с ноября 1903 года).

46. Портной Икойсиел (Бергман Ноэх) Центральный комитет «Бунда» член съезда (меньшевик).

47. Потресов Александр Николаевич с совещательным голосом (меньшевик).

48. Розанов Владимир Николаевич Группа «Южный рабочий» член съезда (меньшевик).

49. Степанов Сергей Иванович Тульский комитет член съезда (большевик).

50. Стопани Александр Митрофанович Северный союз член съезда (большевик).

51. Тахтарев Константин Михайлович с совещательным голосом (нейтрал).

52. Топуридзе Диомид Александрович Тифлисский комитет член съезда (большевик).

53. Троцкий (Бронштейн) Лев Давидович Сибирский союз член съезда (меньшевик, большевик с 1917 года).

54. Ульянов Дмитрий Ильич Тульский комитет член съезда (большевик, брат Ленина).

55. Цетлин Лев Соломонович Московский комитет член съезда (меньшевик).

56. Шотман Александр Васильевич Петербургский комитет член съезда (большевик).

57. Якубова А. А. с совещательным голосом (меньшевичка).

Но тогда это была фракция в социал-демократической партии. Первым чисто большевистским форумом стала Пражская конференция 1912 года на которой из 14 делегатов из России было 12 большевиков: А. К. Воронский (расстрелян в 1937 году), Ф. И. Голощёкин (расстрелян в 1941 году), М. И. Гурвич, А. И. Догадов (расстрелян в 1937 году), П. А. Залуцкий (расстрелян в 1937 году), Г. Е. Зиновьев (расстрелян в 1936 году), Р. В. Малиновский (расстрелян в 1918 году), Е. П. Онуфриев, Г. К. Орджоникидзе (застрелился в 1937 году), А. С. Романов, Л. П. Серебряков (расстрелян в 1937 году), С. С. Спандарян (умер в ссылке в 1916 году). Из них двое: Малиновский и Романов были агентами-провокаторами Департамента полиции. Заграничные организации и находившиеся за границей центральные учреждения партии представляли большевики: Л. Б. Каменев (расстрелян в 1936 году), В. И. Ленин, О. А. Пятницкий (расстрелян в 1938 году), Н. А. Семашко. В конференции участвовали также два меньшевика-партийца: Я. Д. Зевин (казнён в 1918 году в числе 26 бакинских комиссаров) и Д. М. Шварцман.

Пражская конференция избрала большевистский Центральный Комитет партии, в состав которого вошли: Ф. И. Голощёкин, Г. Е. Зиновьев, В. И. Ленин, Р. В. Малиновский, Г. К. Орджоникидзе, С. С. Спандарян, Д. М. Шварцман. ЦК было предоставлено право кооптации новых членов простым большинством голосов. В дни работы конференции в состав ЦК были кооптированы И. С. Белостоцкий и И. В. Сталин, а позднее – Г. И. Петровский и Я. М. Свердлов.

Конференция обсудила вопрос «О ликвидаторстве и о группе ликвидаторов». В резолюции по этому вопросу конференция отметила, что РСДРП уже около 4 лет ведет решительную борьбу с ликвидаторским течением, которое на декабрьской конференции 1908 года было определено как «попытки некоторой части партийной интеллигенции ликвидировать существующую организацию РСДРП и заменить её бесформенным объединением в рамках легальности во что бы то ни стало, хотя бы последняя покупалась ценой явного отказа от программы, тактики и традиций партии». «Конференция, – говорится в резолюции, – призывает всех партийцев, без различия течений и оттенков, вести борьбу с ликвидаторством, разъяснить весь его вред для дела освобождения рабочего класса и напрячь все силы для восстановления и укрепления нелегальной РСДРП».

Однако, в большинстве регионов Российской империи большевики продолжали состоять в единых организациях с меньшевиками. Потому что социал-демократов на местах вообще было мало, да ещё их и постоянно арестовывала полиция. Так, В. Н. Кузнецов в статье «Большевики в Среднем и Нижнем Поволжье в 1911 – начале 1917 гг.» в журнале «Вестник Чувашского университета» № 4 за 2009 год указывает:

«В губернских центрах и ряде уездных городов сохранялись небольшие группы партийцев, объединяющие и большевиков, и меньшевиков. Ситуация в 1911 г. в Саратове, где, по донесениям жандармов, «имеется десятка два социал-демократов интеллигентов различных толков, но планомерной работы они не ведут, рабочих кружков нет» характерна для остальных губерний. Кроме того, власти неуклонно продолжали политику репрессий. Так, в ночь на 8 мая 1912 г. в том же Саратове жандармы провели масштабную ликвидацию, арестовав сразу 13 человек, в том числе сестер В. И. Ленина М. И. и А. И. Ульяновых. В январе 1914 г. собравшиеся большевики были вынуждены констатировать, что «на данный момент какая-либо партийная работа совершенно не возможна, так как лица, занимавшие ранее какое-либо положение в группе, хорошо известны жандармам».

В Самаре в декабре 1911 г. без выборов партийные активисты образовали комитет, в который вошли четыре человека, в том числе два большевика М.Д. Вульфсон и А.А. Буянов, но уже в феврале 1912 г. схвачено оказалось 13 человек, в том числе члены комитета и посланец ЦК Л. П. Серебряков.

В апреле 1914 г. по заданию В.И. Ленина в Самару прибыл О.П. Пятницкий. В июне 1914 г. на собрании большевиков был избран комитет из пяти человек во главе с О. П. Пятницким, которого, однако, арестовали в тот же день. В Симбирске местные большевики вели себя пассивно. В Астрахани господство ликвидаторов вело к отсутствию попыток воссоздать нелегальную партийную структуру.

И далее: «Война еще более осложнила деятельность большевиков, усилились аресты. Весной 1915 г. в Саратов приехал член редакций «Звезда» и «Правда» М. С. Ольминский. При его участии в мае был создан большевистский кружок, взявшийся выполнять функции комитета. На предприятиях города создавались ячейки по 10–20 человек, печатались прокламации, проводились стачки. В связи с январскими забастовками 1916 г. власти арестовали активистов Г. И. Оппокова, М. А. Лебедева, В. И Антонова, Курулева. В день их проводов в ссылку 23 апреля 1916 г. на волжской пристани собралось 150 человек, пелись революционные песни и произносились соответствующие речи. В этот же день власти провели масштаб-ую ликвидацию, арестовав 47 человек. Такого удара социал-демократия Саратова не испытывала уже давно. Но уже в конце апреля 1916 г. собрались 22 рабочих-большевиков, избравших инициативную группу для руководства партийной деятельностью. Она просуществовала до арестов декабря 1916 г.».

Наиболее решительно в деле восстановления организации действовали самарские большевики. В декабре 1914 г. из рабочих Трубочного завода был сформирован комитет (А. С. Сюлев, В. В. Елисеев, К. Н. Бедняков, П. С. Борисов и А. К. Десятниченко). Аресты в ночь на 13 декабря 1914 г., 14 января, 2 и 10 февраля 1915 г. разбили нарождающуюся организацию. В ночь на 1 июля 1915 г. жандармы провели 23 обыска и схватили 11 человек

Самарская организация подготовила проведение поволжской большевистской конференции, открытие которой назначили на 4 сентября 1916 г. Делегаты приехали из Нижнего Новгорода, Сормова, Пензы, Саратова и Оренбурга. Саратов представляли В.П. Милютин и И.И. Фокин, Самару А.С. Бубнов, А.В. Гавриленко, С.О. Викснин, В.В. Куйбышев, его гражданская жена П.Я. Стяжкина. 4 сентября начать конференцию не удалось (В.В. Куйбышев заметил слежку), а в ночь на 5 сентября 1916 г. были арестованы почти все ее участники. Крупные аресты прошли 17 сентября, 2, 3 и 21 октября 1916. Организация, так и не приступившая к серьезной деятельности, была уничтожена.

В 1915 г. из видных большевиков в Астрахани не осталось никого (К.Э. Гейнриха, как германского подданного, выслали из России после начала войны). Ликвидаторы полностью ориентировались на легальную работу. В Симбирске социал-демократы не предпринимали попыток восстановить какую-либо организационную структуру. Начинание М.И.Кузьмина объединить рабочих в кружок в июле 1915 г. провалилось из-за негативного отношения рабочих к этому.

А, например в статье А. А. Штрыбула «К вопросу о численности сибирских организаций РСДРП (б) – РКП (б) в 1917–1918 гг.» в журнале «Вестник Томского государственного университета. История» № 3(29)/2014 написано:

«Весной 1917 г. большевистских организаций в Сибири практически не существовало, хотя в объединенных (правильнее – смешанных) организациях РСДРП было немало большевиков. Безуспешные попытки добиться очищения Красноярской организации РСДРП от небольшой группы меньшевиков-оборонцев и преодолеть примиренчество центристов заставили 106 большевиков-правдистов выйти 30 мая из этой организации и образовать первую в Сибири самостоятельную большевистскую организацию РСДРП (б)»

То есть первая большевистская организация в Сибири появилась только через 3 месяца после Февральской революции. Даже официальная «История КПСС» (М. 1966. Стр. 484) признавала в общем виде трудности большевиков:

«В предвоенные месяцы подверглись жестоким полицейским преследованиям партийные организации Ваку, Ватума, Гомеля, Одессы, Полтавы, Ростова-на-Дону, Смоленска, Тулы, Уфы, Ярославля. За месяц, предшествовавший войне, полицией было арестовано около тысячи членов петербургской организации РСДРП…. Только за первые пять военных месяцев жандармерия предприняла десятки налётов на партийные организации Петрограда, Москвы, Иваново-Вознесенска, Тулы, Шуи, Костромы, Риги, Самары, Харькова, Киева, Екатеринослава, Одессы, Николаева, Баку, ряда городов Белоруссии. По всей России, по свидетельству Пенина, «царское правительство арестовало и сослало тысячи и тысячи передовых рабочих, членов нашей нелегальной РСДРП»».

В июле 1914 года была закрыта газета «Правда», в ноябре того же года осуждена и сослана в Сибирь фракция большевиков в Государственной думе.

Там же (стр. 547) приводятся данные о численности большевиков в некоторых городах: Петроград в ноябре 1914 года – 100 человек; Москва летом 1915 года – 200 человек; Харьков весной 1915 года – 15 человек. Затем, разумеется там писано, что начался бурный рост численности большевиков. Якобы в Петрограде за два года численность возросла в 20 раз. Но эти утверждения не вызывают доверия и ничем не подкреплены. Почему в условиях продолжающегося полицейского террора и мобилизаций в армию будет расти численность нелегальной партии? Рабочим так захотелось быть арестованным и отправиться в Сибирь или в окопы на фронт? Если в более благоприятных условиях мирного времени не было такого притока, то с какой стати он начнётся в условиях войны?

«Численность большевистской партии в феврале 1917 г. по одним источникам составляла 10 тыс. человек, по другим – 24 тыс. К апрелю она выросла до 80 тыс. человек. На первом Всероссийском съезде Советов в июне 1917 г. большевики получили лишь 12 % делегатских мандатов»⁵.

В утверждение о том, что к февралю 1917 года партия большевиков насчитывала 24 тысячи членов, скорее всего, являются пропагандистским утверждением, придуманным уже при советской власти. На самом деле численность РСДРП (б) к моменту Февральской революции насчитывала несколько тысяч членов в России, несколько тысяч в ссылках и тюрьмах и несколько сотен в эмиграции. Всего порядка 3–5 тысяч. Ссылки на партийную перепись 1922 года не могут служить надёжным доказательством, потому что к моменту её проведения у участников была заинтересованность в давней принадлежности к правящей партии. Поэтому все, кто отошёл от неё, и вернулся после революции, представлялись никогда не отходившими. Да и результаты этой переписи показали только 10 тысяч членов партии со стажем до 1917 года. Из них 5660 русских (56,5 %) и 4363 нерусских (43,5 %). В том числе 1454 латыша (14,5 %), 964 еврея (9,6 %) и 424 грузина (4,2 %).

Большинство лидеров большевиков к началу 1917 года состояли в других социал-демократических формированиях. В группу «Вперёд», объединявшую противников Ленина – отзовистов, ультиматистов и богостроителей входили: Г. А. Алексинский, А. А. Богданов (наст. фам. Малиновский), Я. А. Берман, Максим Горький, В. А. Десницкий, В. Л. Шанцер (Марат), А. В. Луначарский, М. Н. Лядов, М. Н. Покровский, И. И. Лебедев-Полянский, Д. 3. Мануильский, В. Р. Менжинский, А. В. Соколов, Израилевич, Ф. И. Калинин, И. П. Трайнин, М. Г. Цхакая и другие. В петроградской «Межрайонной организации объединённых социал-демократов» состояли: В. Володарский, А. А. Иоффе, А. В. Луначарский, Д. 3. Мануильский, Л. Д. Троцкий, К. К. Юренев и другие.

В момент Февральской революции В. И. Ленин, А. В. Луначарский, Г. Е. Зиновьев были в Швейцарии, Н. И. Бухарин, В. Володарский, Л. Д. Троцкий в Нью-Йорке, М. С. Урицкий в Стокгольме, И. В. Сталин, Я. М. Свердлов, М. К. Муранов, А. И. Рыков, Л. Б. Каменев – в сибирской ссылке. Ф. Э. Дзержинский сидел в тюрьме в Москве. В Петрограде руководство небольшой по численности партийной организацией осуществляло Русское бюро ЦК РСДРП (б), в состав которого входили А. Г. Шляпников, В. М. Молотов и П. А. Залуцкий. Петербургский комитет большевиков был почти полностью разгромлен 26 февраля 1917 года, когда пять его членов были арестованы полицией. Днём 27 февраля (12 марта) 1917 года, когда был сформирован временный Исполком Петроградского Совета рабочих депутатов, большевиков в его составе не было. В первоначальный состав постоянного Исполкома Петросовета из 15 человек вошло лишь 2 большевика – А. Г. Шляпников и П. А. Залуцкий. Таким образом до Февральской революции правильнее говорить о существовании группы большевиков, ввиду её незначительной численности.