Очерки Петербургской школы журналистики. К 70-летию Сергея Григорьевича Корконосенко

Раздел 1. Петербургская научно-образовательная школа журналистики: становление и развитие

Ленинградские локусы газетоведения 1920–1930-х годов: Институт книговедения

И. А. Фатеева

Введение. Петербургская школа журналистики, как научный и образовательный феномен, в историческом смысле, конечно, более всего обязана местному университету (Петербургскому императорскому / Петроградскому / Ленинградскому / Санкт-Петербургскому государственному). Однако не только ему. Самое раннее исследовательское направление, обратившееся непосредственно к изучению журналистских реалий и положенное в основание учебных программ первых специализированных образовательных институций, называлось газетоведением и было академически признанной отраслью науки 1920– 1930-х годов. Ему в наши дни исполняется 100 лет. Город на Неве был одним из его географических центров. Газетоведение в институциональном плане было локализовано в значительном количестве местных советских учреждений (помимо университета, это Государственный техникум печати, Ленинградский Институт журналистики, Институт русской литературы – Пушкинский Дом, Научно-исследовательский кабинет Радиоцентра и др.), и среди них важнейшее место занимал Научно-исследовательский Институт Книговедения (НИИК). Целью данной статьи автор ставит вписать деятельность данного учреждения в историю газетоведения, а значит и всей отечественной науки о журналистике и массовых коммуникациях в ее петербургском исполнении.

Что такое газетоведение и как оно соотносится с книговедением. Газетоведением, по мнению автора данного термина К. П. Новицкого, в первой половине прошлого века считалась посвященная газетам отрасль специализированной науки о газетно-журнальном деле (журнализма). Это в узком смысле, а в широком – сам этот журнализм⁹⁶, т. е. «все познания, имеющие отношение к периодике как таковой в ее прошлом и настоящем»⁹⁷. Возникло интересующее нас научное направление в России на рубеже 1910-х и 1920-х годов (чуть позже, чем аналогичные зарубежные концепции, прежде всего англоязычный Journalism и немецкоязычный Zeitungswissenschaft), причем институализация его изначально стимулировалась в основном образовательными потребностями, т. е. необходимостью создать содержательное ядро подготовки работников формировавшейся в РСФСР / СССР новой системы прессы. Методологическим базисом для газетоведения, воспринимавшегося в качестве общественной науки, являлся марксизм.

Чем дольше существовало данное направление, тем больше его название использовалось именно в широком значении, т. к. в качестве объектов исследований газетоведы все активнее избирали не только газеты и даже не только печатные издания, но и радио, кинематограф, телеграфные агентства и другие элементы расширявшейся в 1920‒1930-е годы системы средств массовой информации и пропаганды. Именно поэтому мы вправе считать газетоведов предшественниками современных медиаисследователей. Эволюционируя в данном направлении, советское газетоведение все дальше уходило от своей исторической почвы – той науки, от которой оттолкнулся К. П. Новицкий и иже с ним, т. е. от книговедения.

Книговедением сто лет назад называлась комплексная теоретическая сфера исследований печатных книг и их рукописных предшественников как источника культуры и носителей информации. В XIX веке ее чаще именовали библиографией и ограничивали в основном сбором эмпирического материала и прикладной задачей его каталогизации. Но к началу XX века она прошла уже значительную эволюцию, увенчавшись созданием двух исследовательских ассоциаций: Русского библиологического общества (1899–1930) в Петербурге и Русского библиографического общества при Московском университете (1900– 1930).

В начале XX века в этой отрасли знаний произошли парадигмальные сдвиги: изменился характер постановки проблем, были заложены основы ее теории и методологии, их разработка велась последовательно и целенаправленно и закончилась появлением первых целостных концепций, принадлежавших Н. М. Лисовскому, А. М. Ловягину и Н. А. Рубакину, – и в качестве обобщающей науки, объединяющей комплекс дисциплин, изучавших книгу в тех или иных аспектах, институировалось книговедение, а библиография стала рассматриваться как его часть, наряду с библиотековедением, историей книги и др⁹⁸. Важно отметить, что в 1913 году в Петербургском университете был впервые прочитан курс книговедения, что свидетельствует о его безусловном академическом признании.

Книга (говоря современным языком, печатное средство массовой коммуникации – СМК) является ближайшим «медиародственником» периодических изданий (печатных средств массовой информации, если использовать сложившуюся у нас в стране терминологию). Ни того, ни другого термина в первой трети прошлого века еще не было, но родственный характер самих явлений был очевиден. И один из «отцов-основателей» академического книговедения Н. М. Лисовский (1854–1920), продолжая традиции таких библиографов прошлого, как В. Г. Анастасевич, И. П. Быстров, Н. Д. Бенардаки, Ю. М. Богушевич, А. Н. Неустроев, В. И. Срезневский и др., обратил свое исследовательское внимание на родственный феномен и стал автором наиболее значительной на русском языке библиографии периодической печати⁹⁹. По сведениям другого отечественного книговеда Н. М. Сомова¹⁰⁰, именно Н. М. Лисовский ввел в русский язык термин «журнализм», отводя ему, правда, всего лишь место одного из разделов книговедения.

Подхватив от него исследовательскую эстафету, но, в отличие от предшественника, считая, что специфические черты журналистики как социального феномена «дают достаточное основание к самостоятельному изучению прессы вне рамок науки о книговедении», К. П. Новицкий провозгласил необходимость развития журнализма как автономной отрасли знания: «Журналистика сама по себе представляет весьма значительную область в культурной жизни современного человечества, столь же богатую опытом и материалом для изучения, как и книговедение»¹⁰¹. Таким образом, газетоведение, разрастаясь из зерна, проклюнувшегося на почве родственной и чуть более зрелой науки, и позаимствовав накопленные в ней наработки, включая научный аппарат, отстаивала свое право на самостоятельное существование.

Однако, в отличие от Москвы, где в первые 10–12 лет своей истории развитие газетоведения увенчалось созданием обособленных от книговедения научных институций, в Ленинграде новая наука развивалась в более тесном контакте с материнской концепцией и в организационном смысле – в рамках книговедческого научно-исследовательского учреждения.

Научно-исследовательский Институт Книговедения (НИИК) как центр развития газетоведения. НИИК был образован в 1920 году на базе созданной после Февральской революции Петроградской книжной палаты (руководитель – С. А. Венгеров), первого в мире госучреждения, предназначенного специально для регистрации произведений печати. На исходе гражданской войны, крайне негативно сказавшейся на его работе, в Москве было создано, взамен петроградской палаты, новое учреждение (Российская центральная книжная палата), а в Петрограде бывшей регистрационной структуре были приданы научно-библиографические функции, вследствие чего она получила название «Петроградский институт книговедения» (первый директор – академик Н. К. Никольский, заместитель – М. Н. Куфаев). В 1925 году институт в свою очередь был преобразован в НИИК при Публичной библиотеке, а с 1929 года стал самостоятельным (подчинялся напрямую Главнауке). Закрыт был во время коренной реорганизации всей системы научных и образовательных учреждений в 1933 году.

По свидетельству многолетнего ученого секретаря НИИК Л. В. Булгаковой¹⁰², во второй половине 1920-х годов в его составе работало четыре секции: три из них были посвящены книге в разных аспектах ее существования и изучения, а последняя называлась секцией журналистики и газетоведения. Как было установлено современным историком НИИК Н. М. Колесниковой, газетоведческой секции предстояло заниматься разработкой истории, производства, экономики, социологии газет и журналов. Исследователям необходимо было изучить классификацию, методику, содержание основных видов журнально-газетной продукции, вопросы организации и управления сферой периодической печати¹⁰³.

Секция была создана позже других (в апреле 1927 года), возможно из-за кадровых и управленческих проблем, но работала довольно активно: за год на ее заседаниях было обсуждено семь докладов: два – по проблемам методологии своей науки, три – по зарубежной периодической печати и еще два – по отечественной ситуации в газетоведении и газетном деле¹⁰⁴. Первоначально ею руководил П. А. Корыхалов, с сентября 1928 года – некий коллегиальный орган, именовавшийся президиумом секции, а в 1929 году (после отделения НИИК от Публичной библиотеки) газетоведческой секцией стал pуководить П. И. Болдин¹⁰⁵, личность в Институте не рядовая: тремя годами ранее, будучи заместителем заведующего Отделом печати Ленинградского губкома РКП(б), Болдин был направлен в НИИК для осуществления паpтийного контpоля за его деятельностью. Если учесть, что в работе секции принимал участие и сам директор НИИК А. Е. Плотников, можно утверждать, что газетоведческая тематика находилась на особом контроле со стороны партийно-советского руководства города.

В 1930 году деятельность секции активизировалась, в ее рамках было организовано и функционировало с разной степенью успешности 5 рабочих групп (в соответствии с проблематикой проводившихся исследований), однако в самом начале 1930-х годов все советское газетоведение попало в эпицентр политически мотивированного удара властей СССР по науке. Фактически оно было повсеместно уничтожено (хотя само название еще по инерции использовалось) – в летописи НИИК это проявилось в исчезновении специализированной секции, просуществовавшей лишь до декабря 1930 года.

Об авторах и характере газетоведческих исследований членов секции речь пойдет в следующих частях статьи, а здесь нам важно отметить, что только ими вклад сотрудников НИИК в развитие науки о журналистике не ограничивался. Дело в том, что периодика так или иначе попадала в круг интересов и исследовательские программы других секций института.

Особенно значительными были достижения ученых института в области библиографического изучения периодики.

Стоит помнить, что НИИК в значительной степени продолжал деятельность Российской книжной палаты, которая в свою очередь была пионером в деле составления библиографических описаний газет и журналов: отделом регистрации и описания повременных изданий там заведовал выдающийся русский книговед и литературовед Л. К. Ильинский (1878–1934). В 1920-е годы Леонид Константинович продолжил руководить данной работой на площадке института книговедения, по-прежнему возглавляя в нем соответствующий отдел. По словам Н. М. Колесниковой, НИИК являлся единственным в СССР своего времени органом, регистрировавшим и расписывавшим периодические издания. Благодаря «Спискам повременных изданий», составленным Л. К. Ильинским за 1917–1925 годы, была заложена основа системы пособий, отражающих отечественные периодические издания. Его работы использовались в 1933 году при создании «Летописи периодических изданий», а затем при составлении Государственной публичной библиотекой им. М. Е. Салтыкова-Щедрина фундаментального свода «Периодическая печать в России в 1917 году» (Л., 1987). Институт фактически стоял у истоков и «Летописи журнальных статей», начатой в 1926 году, после окончания многолетней текущей работы Института по библиографированию статей из журналов и сборников¹⁰⁶.

Что касается библиографирования именно газет, то много сил разработке методики этой работы отдала Л. В. Булгакова. Выступая с докладами о состоянии вопроса как внутри НИИК, так и за его пределами (например, на Втором библиографическом съезде в 1926 году), она добивалась постановки планомерной, систематической, субсидируемой государством работы по обработке данного вида изданий. В результате в НИИК была создана 17 февраля 1927 года соответствующая комиссия, которая действовала по двум направлениям:

1. Разработка теоретических и методических вопросов библиографирования газет, установление его границ, принципов расположения материала в газетной картотеке.

2. Практическая работа по библиографированию газет.

Наработки комиссии оказались особенно полезны в рамках работы НИИК по изучению газет эпохи военного коммунизма (1931), а в дальнейшем были взяты на вооружение библиографами самых разных библиотек¹⁰⁷.

Добавим еще, что в НИИК работали или внештатно участвовали в его исследовательских проектах многие выдающиеся ученые-гуманитарии, более известные научному сообществу в качестве профессоров университета и других ленинградских вузов. Некоторые из них, подобно Ильинскому, журналистскими явлениями занимались попутно с другими, более привычными для них предметами, а впоследствии были восприняты, а иногда и востребованы в качестве родоначальников различных отраслей науки о журналистике, чаще всего – ее истории. Назовем здесь для примера руководителя группы по истории журналистики, критики и публицистики в ЛГУ 1920-х годов В. С. Спиридонова (1878–1952), ведущего специалиста по истории журналистики XVIII века П. Н. Беркова (1896–1969), будущего первого заведующего историко-журналистской кафедрой в стране В. Е. Евгеньева-Максимова (1883–1955), президента Русского библиологического общества и ведущего лектора в области истории журналистики А. Г. Фомина (1887–1939).

Таким образом, НИИК, не будучи собственно газетоведческим учреждением, но руководствуясь распространенным для своего времени представлением о том, что научная отрасль, посвященная периодическим изданиям, является разделом книговедения, выступил в качестве авторитетной и эффективной площадки для обсуждения насущных проблем газетоведения, а также стал местом разработки теоретических и прикладных вопросов, связанных с печатными средствами массовой информации, и в этом смысле, безусловно, заслуживает дальнейшего историконаучного изучения и признания.

Секция газетоведения и журналистики НИИК. Персоналии. Состав газетоведческой секции НИИК опубликован¹⁰⁸. За три с лишним года существования коллектива (1927–1930) в его работе принимали участие: В. Д. Авдеев, И. И. Беккер, П. И. Болдин, Б. Л. Бродянский, А. Ф. Добрынин, А. А. Дорохов, Д. Н. Ефимов, А. В. Иванов, А. И. Изюмов, С. А. Калинин, Р. О. Климкевич, П. А. Корыхалов, Д. А. Лутохин, А. И. Малеин, С. А. Маситин, А. И. Молок, А. Е. Плотников, О. В. Рисс, Л. В. Успенский, А. Г. Шилянский и др.

Объективно говоря, большая часть названных фамилий мало что говорит современным специалистам в области журналистики, а некоторые из перечисленных личностей вообще не идентифицированы. Так, до сих пор нет данных о В. Д. Авдееве, И. И. Беккере, А. А. Дорохове, А. И. Изюмове, С. А. Калинине, Р. О. Климкевиче, С. А. Маситине, О. В. Риссе, А. Г. Шилянском, а об А. В. Иванове известно только, что он входил в президиум секции и выступал 20 апреля 1928 года на пленарном заседании Института, посвященном 200-летию газеты «Санкт-Петербургские ведомости», с докладом «Первая русская печатная газета “Ведомости” как порождение торгового капитала», а также с сообщениями (12 января и 26 апреля 1930 года) о методах исследования газет¹⁰⁹.

Однако среди причастных к работе газетоведческой секции есть личности, оставившие по себе память в истории ленинградской науки и вполне достойные отдельного рассказа.

Для начала присмотримся повнимательнее к уже упомянутому нами Павлу Иосифовичу Болдину. Родившись в крестьянской семье (в 1892 году) и не получив до революции высшего образования, будущий лидер газетоведов НИИК, а также директор существовавшего при нем Техникума печати принимал активное участие в установлении Советской власти в Псковской губернии, Кpаснодаpе и Дагестане. В каждом из регионов Болдин получал опыт редактирования большевистской периодики и руководства местным агитационно-пpопагандистским, издательским или оpганизационным отделом, совмещая это с работой в образовательной и научно-просветительской сфере (так, на Кубани он был пpедседателем областного Политпpосвета и членом коллегии облОНО, а также заведовал областной совпаpтшколой и читал курс «Методы агитационно-пpопагандистской pаботы» в Кpаснодаpском пединституте). В 1923 году переведен в Петpогpад (зам. зав. отделом печати губкома РКП(б), зав. отделом «Жизнь паpтии» в «Кpасной газете»). В 1925-м, когда в Ленингpаде сформировалась т. н. «новая оппозиция», возглавляемая Г. Е. Зиновьевым и поддеpживаемая Ленгубкомом, Болдин оказался в числе тех многочисленных партработников, котоpые во вpемя XIV съезда и других партмероприятий поддеpжали «ленинградскую позицию», т. е. по существу заняли оппозиционную линию. Так, Павел Иосифович отказался подписать заявление-пpотест гpуппы сотpудников pедакции «Кpасной газеты», выступавших пpотив «контppеволюционной pаботы pуководства pедакции», и был уволен из газеты (1926). Однако был оставлен в составе обновленного аппаpата губкома, т. к. активного участия в боpьбе на стоpоне оппозиции не пpинимал. В том же 1926 году направлен в Гублит, где состоял заместителем председателя. С тех пор в качестве исторической реликвии хранил в доме не допущенные к печати коppектуpные оттиски текстов Л. Тpоцкого и других запрещенных авторов, что в момент ареста Болдина было использовано против него.

Тогда же, в 1926 году, начал заниматься научной pаботой и был утвеpжден Главнаукой в должности научного сотpудника 1-го pазряда НИИК. С точки зрения пpоблематики его сферой была истоpия жуpналистики, включая развитие pабочей печати. По сведениям Н. К. Леликовой, работая над темой «Пеpиодическая печать Севеpо-Западной области эпохи военного коммунизма», Болдин пpоводил исследование по аpхивным матеpиалам, сохpанившимся в pедакциях газет периода гражданской войны, литературным источникам и на основе анкетного опpоса сотpудников pедакций. Кроме того, Болдин занимался пpоблематикой печати как твоpчества масс («Рабселькоpы и стенгазета»), изучением только что возникшего вида фабpично-заводской газеты (с точки зpения ее офоpмления и социального назначения), вопpосами пpофессионального отбоpа и подготовки pаботников печати. Преподавал в техникуме печати (читал там куpс «Печать СССР» и pедактиpовал двухнедельник «Книга и газета»), в институте журналистики («История рабочей печати»), заведовал школой книжного ученичества, входил в состав пpезидиума Государственных куpсов техники pечи (по жуpналистскому отделению).

После разгрома газетоведения в начале 1930-х годов Болдин работал на разных административных должностях в учреждениях культуры и науки (например, зам. директора по науке Эрмитажа).

Трижды исключался из партии (1927, 1932, 1935); в первые два раза восстанавливался по апелляции. Арестован в ночь с 9 на 10 сентября 1936 года и уже 15 октября был осужден за контppеволюционную тpоцкистскую деятельность на 5 лет; после повтоpного аpеста был пpиговоpен к высшей мере наказания, расстрелян 10 декабря 1937 года¹¹⁰.

Более благополучно сложилась в послегазетоведческий период жизнь у Платона Адриановича Корыхалова (1900–1958), хотя до 1930 года он шел рука об руку с Болдиным. Достаточно сказать, что в возглавляемом Болдиным техникуме печати Корыхалов занимал должность заведующего газетно-журнальным отделением. Корыхалов тоже не успел до Октября получить высшее образование, но в числе студентов историко-филологического факультета Петроградского университета побывал (1917–1918): поступил туда после сдачи экзамена по латинскому языку, т. к. отсутствием именно этого предмета отличалась программа реального училища, которое он окончил, от программы классической гимназии. Как и Болдин, Платон Адрианович прошел через редакторство в нескольких красноармейских газетах в годы гражданской войны и заведование Отделом народного образования на периферии (в Кабарде). По возвращении в родной Петроград (1922) работал инструктором Петроградского бюро РОСТа, корреспондентом «Известий ВЦИК», ответственным секретарем «Новой вечерней газеты», заведующим отделом хроники «Ленинградской правды», ответственным редактором в ЛенОГИЗе.

С 1925 года – на педагогической работе. Преподавал теорию информации (в техникуме), историю и теорию печати (в ЛГУ с 1927 года), литературное оформление (в Ленинградском государственном институте журналистики с 1930 года). В период реорганизации газетно-журнального отделения техникума печати в вуз, видимо, именно Корыхалов рассматривался в качестве самого перспективного научного работника института. Об этом свидетельствует факт командирования его в Москву для ознакомления с работой ведущих научно-образовательных учреждений газетоведческого профиля: ГИЖа и Научного кабинета при Центральном бюро Секции работников печати. Однако через год он будет уволен из вуза, в составе группы из четырех человек, «за проявление формализма и техницизма в преподавании литературного оформления и протаскивание буржуазных теорий газетоведения, что было установлено обследовательской комиссией ЦК ВКП(б)»¹¹¹.

Что касается непосредственной работы в НИИК, Платон Адрианович был принят в его штат с 1 марта 1927 года на должность и. о. научного сотрудника 2-го разряда. Присваивая ему повышенный разряд, руководство, видимо, приняло в расчет то, что Корыхаловым уже была подготовлена к печати работа «Газетная информация – практика и основы теории», но автору так и не довелось увидеть ее опубликованной. Есть сведения, что именно Корыхалов до ранней осени 1928 года заведовал газетоведческой секцией. Однако 6 сентября 1928 года он был освобожден от занимаемой должности и уволен из института книговедения.

В последние два десятилетия жизни вернулся к редакторской работе (в печати и в Леннаучфильме), а как исследователь занимался литературоведческими проблемами (на материале узбекской и русской литературы)¹¹².

Журналистом, издательским работником, поэтом и переводчиком был в составе секции газетоведения Дмитрий Наумович Ефимов (1883–1961), зачисленный в штат НИИК научным сотрудником 2-го разряда в мае 1927 года. Д. Н. Ефимов (до 1918 Фридберг) тоже происходил из небогатой семьи, имел левые взгляды (участвовал в студенческих забастовках 1905 года, был арестован и полгода провел в тюрьме), из-за этого испытывал трудности при обучении в Петербургском университете (1900–1908), но все-таки окончил его. Был близок к символистам, знаком с С. Маршаком, М. Волошиным, В. Брюсовым. Женившись на студентке Высших женских курсов А. А. Эскиной, осужденной за революционную деятельность на 8 лет каторги (1908), жил с ней, после ее перевода на поселение, в Нерчинском округе и Чите (1913–1918). Работал в разных газетах Читы, Ростова-на-Дону (1918– 1920), Петрограда/Ленинграда (1921–1938). После расстрела жены был выслан во Владимир (1938–1940), затем вернулся в Ленинград, где трудился в различных издательствах. Одно из направлений его деятельности в НИИК – составление «Опыта библиографии газетоведения» (не опубликован)¹¹³.

Помимо журналистов и партработников, в газетоведческой секции НИИК состояли (иногда внештатно) и сотрудники библиотек. В качестве такового назовем Александра Федоровича Добрынина (1899–1942), выпускника ЛГУ, одного из членов президиума секции, направлявшего ее работу с осени 1928 года. В 1935 году он будет занимать пост заведующего библиотекой Института истории материальной культуры, а через четыре года по совместительству будет служить и в Библиотеке АН СССР. Умер во время блокады¹¹⁴.

Из известных книговедов к работе секции привлекался член-корреспондент Академии наук (1916), один из основателей и председателей (1919–1926) Русского библиологического общества, выдающийся филолог, зав. кафедрой классической филологии ЛГУ (1921–1926) Александр Иустинович Малеин (1869–1938). Так, в целях выполнения плановых работ секции могло оказаться востребованным его знание научной периодики зарубежных стран. С этой точки зрения показательной является статья Малеина «О периодических органах научной библиографии за границей»¹¹⁵, выросшая из доклада, сделанного именно в НИИК. В работе нашли отражение назначение и структура библиографической периодики Англии, Америки, Бельгии, Германии, Голландии, Испании, Италии, Франции. Особо характеризовались: указатели журнальных статей, выходившие в Германии, Англии, Америке; критико-библиографические журналы общего характера, распространенные в Европе и Америке¹¹⁶. Кроме этого, газетоведам могли быть интересны исторические работы Малеина.

Здесь уместно подчеркнуть междисциплинарный характер газетоведения вообще и газетоведческих исследований интересующей нас секции в частности, с неизбежностью выразившийся в широте научных специализаций ее членов. Так, Далмат Александрович Лутохин (1885 года рождения), судя по месту его работы в 1934 году (доцент ЛГУ, ученый секретарь и зав. экономическим кабинетом Института бумаги), был экономистом; Александр Иванович Молок (1898 года рождения) – историком зарубежных стран, в особенности Франции (станет научным сотрудником института истории Ленинградского отделения Комакадемии, а также доцентом Ленинградского историко-лингвистического института); Лев Васильевич Успенский (1900 года рождения) – языковедом-русистом и тюркологом (аспирант Государственного института речевой культуры)¹¹⁷. Интересно, что среди членов секции есть люди, для которых интерес к media studies, говоря современным языком, не останется единичным эпизодом в биографии. Так, Борис Львович Бродянский (родился в 1903 году) в середине предвоенного десятилетия будет занимать должность научного сотрудника и заведующего кино-кабинетом Литературного Отделения Госакадемии искусствознания (ЛОГАИС) и, следовательно, после закрытия НИИК продолжит изучение медиа, на этот раз аудиовизуальных¹¹⁸.

Научная деятельность секции газетоведения и журналистики НИИК. Исследовательские проекты газетоведов на основе архивных источников описаны заведующей кафедрой библиотековедения и теории чтения СПбГИК М. Н. Колесниковой¹¹⁹. Ею установлено, что в период с октября 1927 года по июль 1928-го секцией были проведены семь пленарных заседаний, на которых заслушивались и обсуждались доклады; например такие:

– «Грамматика журнализма (цель, содержание и методология газето- и журналоведения)», автор – П. А. Корыхалов, дата – 12.12.1927;

– «Герои и мученики на Западе», автор – И. И. Беккер, дата – 01.02.1928;

– «Некоторые замечания по поводу практики эпитета в русском газетном очерке и фельетоне», автор – Б. Л. Бродянский, дата – 03.03.1928;

– «Повременная печать эмиграции», автор – Д. А. Лутохин, дата –14.03.1928;

– «Проблема физической долговечности газеты», автор – Д. Н. Ефимов, дата – 31.03.1928; данную работу в следующем году удалось опубликовать¹²⁰.

В активе секции – организация важных общественно-профессиональных мероприятий:

– в мае 1927 года – совещание специалистов полиграфической промышленности, посвященное обсуждению вопросов качества газетной продукции; в резолюции собрания обосновывалось решение о необходимости технической переписи газет СССР;

– вечер воспоминаний, посвященный 15-летию газеты «Правда», в связи с чем выпущена брошюра «История “Правды” в датах и числах 1912–1927 гг.»;

– специальное совещание «Практика редакционной работы русских дореволюционных газет», в котором приняли участие 15 старейших журналистов Ленинграда (они поведали присутствовавшим о штатах и строении редакций, корреспондентах, телеграфных агентствах, цензуре, репортаже, верстке, тиражах, условиях распространения, оплате труда в прошлом).

После ухода из НИИК П. А. Корыхалова исследовательская активность секции снижается. Вновь основной формой работы становятся доклады:

– «Газета “Русская Воля”», автор – О. В. Рисс, дата – 26.11.1928;

– «Проблема библиографии в массовой периодике», авторы – В. Ф. Сахаров и Н. С. Лебедев, дата – 21.05.1929 (причем данный доклад был подготовлен в рамках плановых разработок секции библиографии).

Но в 1930 году деятельность журналистского научного коллектива НИИК оживляется, и внутри него организуется пять рабочих групп:

1. «Фабрично-заводские газеты».

2. «Газеты эпохи военного коммунизма».

3. «Проблема стандарта в газете».

4. «Единая транскрипция в газетах».

5. «Организация редакции в период реконструкции».

Первая группа (директор НИИК А. Е. Плотников, В. Д. Авдеев, Л. В. Успенский, А. Ф. Добрынин) сосредоточилась на изучении недавно возникшего вида низовых изданий, функционировавших в рамках промышленных предприятий: анализировались их тематика, художественное оформление, язык, организационные особенности выпуска и пр., обсуждались методика переписи газет, анкетирования и т. д. На основе масштабного обследования 15 заводских газет Ленинграда с тиражами от 1000 до 17 200 экземпляров, с периодичностью выхода от одного до десяти раз в месяц («Веретено», «Красный обувщик», «Красный ижорец», «Красный утюг», «Красный путиловец», «Скороходовский рабочий» «Турбина халтуринца» и пр.) группа выработала практические рекомендации по совершенствованию фабрично-заводской печати. Кроме того, по результатам исследования в соавторстве были опубликованы в 1931 году две книги¹²¹.

Вторая группа (Р. О. Климкевич, С. А. Калинин, А. Ф. Добрынин, С. А. Маситин, А. А. Дорохов, Л. В. Успенский) сосредоточилась на историко-краеведческой проблематике. Объектом ее исследования стали выходившие на территории Северо-Западной области РСФСР газеты 1918–1921 годов. За год члены рабочей группы «Газеты эпохи военного коммунизма» разработали комплексную инструкцию по описанию данных газет и составили их картотеку. Ощущая себя наследниками прессы времен гражданской войны, газетоведы стремились сохранить ее описание для истории, понимая, что из-за плохого качества бумаги и других специфических особенностей ей суждена скорая физическая гибель.

Не очень плодотворной была деятельность группы «Проблема стандарта в газете» (А. В. Иванов, А. Ф. Добрынин). Фактически она была приостановлена после выполнения предварительного этапа исследования – выработки методики, объектов и формуляра для обследования, а также составления списка 24 советских и 14 иностранных газет, которые должны были послужить материалом исследования.

Более удачной оказалась работа четвертой группы «Единая транскрипция в газетах» (А. Ф. Добрынин, А. Г. Шилянский, Л. В. Успенский, Д. Н. Ефимов и др.). За 3,5 месяца группа заслушала восемь докладов, в том числе по зарубежному опыту (выступление Д. Н. Ефимова «Корректура и справочники газетных корректоров в Америке»), и сдала для печати в Леноблиздат «Справочник газетного корректора». Вероятней всего именно эта работа (возможно, с изменениями) была издана в 1932 году под грифом НИИ книговедения и под названием «Практика газетной корректуры в помощь газетному корректору, правщику и работникам фабрично-заводской и районной печати»¹²².