Клавдия потрясенно молчала на любые его претензии, смотрела, недоуменно, светлыми глазами, в которых, до сих пор, плескалась нотка детской наивной обиды на жизнь. Да, она была непростой. Мать погибла, отец спился, а сама Клавдия попала в детский дом с такими условиями, что она была готова сама последовать за родителями. Но, наверное, ей так и не хватило духу это сделать. Ей всегда не хватало духу сказать, выразить протест, отстоять свою точку мнения. Она сносила превратности судьбы молча и смиренно, не находя утешения даже в вере. Она просто не могла поверить, что есть кто-то, кто мог послать ей такие испытания.
Не взирая на всю боль и грязь в своей жизни, она всегда мечтала о тихой семейной жизни, хорошем муже, детях. Нормальное желание для женщины, которая пытается вырвать у жизни хоть кусочек просто счастья.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет строгого порядка. Она работала бухгалтером на маленьком предприятии и все пятнадцать лет в ее жизни ничего не менялось.
Но сегодняшний день был особенным. Утром она только едва заметно улыбнулась своему мужу, приготовив завтрак ровно в восемь утра, и задумчиво смотрела в окно. Ровно в восемь пятнадцать Василий Геннадьевич закончил с едой и, даже не убрав посуду, отправился одеваться. Клавдия дождалась, пока не хлопнет входная дверь, после чего, с той же, легкой улыбкой, столкнула тарелку на пол, после чего взяла телефон и позвонила на работу. Она никогда не брала отгулы, так что отпроситься не составило труда.