Яблочный пирог

Я кивнула, положив паспорт на стойку и стала осматривать коридор. Все было выполнено в постельных тонах, деревянные стены, выкрашенные в белый цвет, множество полочек в завитушках и узорах, на которых стояли сухие цветы и рамочки.

– Пройдемте, – Хью взял два ключа, попутно он рассказывал во сколько и где можно позавтракать, – кстати, вы не голодные? Если вдруг захотите перекусить, обязательно скажите. Что-нибудь придумаем.

Мы поднялись на второй этаж. Вдоль лестнице по стенам тянулись цветочные обои. Домик был маленький, но очень уютный, словно побег из дождливой осени в теплое лето Прованса.

– Отдаю вам нашу лучшую комнату. Соседняя для вашего друга, вот ключ. Если захотите поболтать, моя жена вот-вот вернется.

Я сразу же подошла к окну, открывая его, шальной ветер залетел в комнату, принося с собой запах дождя. В комнате стояла белоснежная кровать с балдахином, трюмо, на котором тоже были расставлены рамочки с фотографиями красивых мест и зеленых цветов, на стене висело большое зеркало, а кресло в углу пряталось под клетчатым пледом, я тут же закуталась в него, укрываясь в этом уголке.

В дверь постучали, – Это Мириам. Принесла тебе чашку чая.

Невероятно улыбчивая и милая, она стояла, держа в руках медный поднос. – Как здорово снова встретиться.

– Это уж точно сюрприз, – попыталась так же воодушевленно ответить я, конечно, от такой прозорливой и явно умудренной опытом женщины, ничего не скрылось, но тактичность не дала ей возможность вмешаться в тягостные мысли.

Она лишь посмотрела с материнской заботой, – знаешь, здесь у нас люди чувствуют себя, как дома и это всегда наивысшая похвала, надеюсь, и вам понравится. – Мириам опустила поднос на трюмо.

– Мне уже очень нравится.

– Отдыхай, если что, мы внизу и готовы в любой момент ко всему, – хохотнула она, закрывая за собой дверь, – ой! Добрый вечер! – кажется, Мириам столкнулась с Оливером и снова появилась в дверном проеме. – Кажется, ключи у вас.

Я протянула ей связку с деревянным брелком, на котором значился номер комнаты и снова залезла в свое временное убежище, прихватит чашку чая с молоком. В мыслях возникали образы соседней комнаты, тонкие стены позволяли уловить каждый шорох. Я слышала, как скрипнули пружины кровати, как ключи клацнули на тумбочку у кровати, жаль только мысли были мне не доступны. Если бы только они просачивались из-под двери или в тонкие щели в полу, стало бы нам легче понимать друг друга?

– Оливер? – Тихо постучала я, решив не ждать и не думать, но сделать шаг на встречу.

Раздались шаги и спустя пару секунд он открыл дверь, вопросительно выгнув бровь, – все в порядке?

– Да, я просто хотела, – я замялась, нервно сцепив руки за спиной, – хотела поговорить, да.

Оливер молча отошел в сторону, пропуская меня в комнату. Его занавески развивались волнами, гонимые ветром. В комнате пахло жасмином и свежестью. Я осматривалась в попытке найти местечко, чтобы не стоять посреди комнаты и вещать, как с трибуны. Оливер сел на кровать, откинувшись на изголовье. Я присела на край кровати с другой стороны, мысленно пометить обязательно посоветовать хозяевам поставить в этой комнате хотя бы стул.

– Послушай, я знаю, что, скорее всего, повела себя по-детски и полезла не в свое дело, правда, не знаю, кто меня потянул за язык.

– Все нормально, ты имеешь право знать, тем более, я тоже сказал лишнего. – Отмахнулся он с ноткой напускного безразличия.

– Просто, чтобы ты знал, я сбежала с того свидания и вовсе не из-за того, что Эрни плохой парень.

Оливер смотрел внимательно, казалось, от его взгляда не утаилось бы ничего.

– И да, ты прав, что спасаешь меня, наверное, это даже пугает.

– То, что я прав?

Я хмыкнула, – скорее то, что я нуждаюсь в спасении.

– Нет, не нуждаешься, я геройствую просто так, – слегка улыбнулся он, – но, на самом деле, я очень рад ехать с тобой. Может, никто из нас не прав, и мы спасаем друг друга?

– Наверное.

Тишина окутала комнату, но это не была тишина, полная разъяренности и дерзких слов, она смягчалась, становилась доверительной и манкой.

– Почему ты ушла со свидания?

Я подняла глаза на Оливера, ощущая бесконечное смущение. – Это не то место, где я должна была быть и, – набрав больше воздуха, чтобы слова слетели неуловимыми, я продолжила, – не тот человек, с которым надо было быть.

Я знала, что он услышал. Я знала, что он понял. Уязвимость обнаженного сердца казалась страшнее, чем все жизненные неудачи. В этот момент стерлись все временные границы и петли, забылись все раны и слезы, растворились обиды, скрытые где-то глубоко.

– Пойдем. – Оливер поднялся, протянув мне руку.