Quotes from the book «Вечная ночь»
Погоня за вечной молодостью. Свою догнать нельзя, так хотя бы за чужую подержаться...
Человек, который способен самостоятельно написать диссертацию, почему-то никогда не становится богатым. Шикарные машины, квартиры и дома и прочие радости достаются тому, кто способен заказать себе кандидатскую, потом докторскую. И ни разу не покраснеть.
Сон — репетиция смерти. Бессоница — репетиция того, что происходит вслед за смертью. Во сне ты всё видишь, слышишь, чувствуешь запахи, отлично соображаешь, но не владеешь своим телом. Во время бессоницы ты не владеешь куда более важным орудием, тебе отказывает самооправдание. И каждый поступок, совершённый вчера или 20 лет назад, вспоминается во всём своём безобразии, и не понятно, что с этим делать, как быть с собою, со своею жизнью, с предстоящей неминуемой смертью, и что там, за её пределами? Кокаиновый рай? Апофеоз пофигизма? Волшебный сад де Сада, наполненный красивыми, покорными, никогда не взрослеющими детьми? Или рогатые черти с красными сковородками?
двадцать минут, потом сорок, потом полтора часа. На завтрак стаканчик йогурта или миска размоченной овсянки с медом. На обед тарелка зеленого салата без соли. На ужин яблоко или апельсин. Три литра минеральной воды в день. Два раза в неделю кусок вареного мяса или рыбы.
девочки и мальчик. Две нимфетки и фавненок. Теперь
и душно. К больным приходили родственники. Женщины с пакетами с едой и чистым
музыка. И вот, приспичило остановиться. Девушку трясло. Когда приехала
На этой отломанной трубе Оля балансировала
доме, никто ее, мелкую, не замечал. А я стала говорить с ней как со взрослой, как с равной. Мы вместе иногда шлялись по магазинам
Клоун знал, что рядом, в сквере, сидит на лавочке одинокий старый дурак, заслуженный учитель России Родецкий Борис Александрович, сидит, мерзнет, мучается сердечной болью и сгорает от стыда, хотя сам не знает, в чем виноват. Боится идти домой, в свою пустую квартиру. Потеха! Столько лет прожил, стольких учеников выучил, а сам ничему так и не научился. Теперь вот по уши в дерьме.
