–Не надо никаких смыслов и значений, букет цветов и парочка комплиментов ни к чему не обязывают, – выводит меня из задумчивости ее голос. Грубоватый он у нее, видимо, курит с малолетства. – Поэтому, Олег Александрович, – продолжает она гнуть свою линию, – если вы еще хотите извиниться и сгладить впечатление, то возьмите себе это на заметку, иначе у вас ничего не получится. Пока же я не против перекусить.
–Ну, поехали, – кивком приглашаю сесть в машину, сжав дрожащие от смеха губы. Не против она. Куда ты от меня денешься, дуреха? Но «дуреха» далеко не «дуреха».
–Нет уж, никуда я не поеду. Насиделась за сегодня, да и уже поздно, тетя ругаться будет. У нас с вами есть максимум полчаса, чтобы прогуляться, слопать по донеру и начать с чистого листа. Как вам такой план? –насмешливо предлагает она, словно говоря– съел, милый.
А я уж думал, больше меня удивить вряд ли удастся, сейчас понимаю, что еще не вечер. «Начать с чистого листа» -как загнула-то.
–Что за донер? –цепляюсь за первое попавшееся слово, дабы проигнорировать ее предложение, но не обидеть.
Чайка улыбается краешком губ, но никак не комментирует мой игнор.
–Узнаешь. Пошли, здесь недалеко, –берет она меня под руку и тянет за собой.
–Ну, пошли, –неохотно принимаю ее приглашение, хотя вся эта затея кажется мне сомнительной. Приличного ресторана поблизости что-то не припоминаю.
Впрочем, это не главное. Гораздо важнее то, что сколько бы я там не посмеивался и не считал себя хозяином положения, а этой соплюхе удалось настоять на своем да так, что я даже не успел понять, как согласился.
Все же баб нельзя недооценивать, они с рождения манипуляторши. Эта мысль повеселила, настроение поднялось и я решил просто понаблюдать.
Чайка что-то щебетала про погоду, я не особо вслушивался, просто шел и наслаждался ее чувственным голосом, прохладой осенней ночи, прогулкой. Уже не вспомню, когда в последний раз бродил вот так – без цели по городу. Все суета какая-то: дела, заботы.
Но очарование вечера прошло, когда мы подошли к киоску, торгующему шаурмой. Я сначала подумал, что девчонка прикалывается, но она действительно решила отовариться и направилась к маленькому окошечку.
–Ты на полном серьезе предлагаешь мне перекусить вот этим? –спрашиваю изумленно, охреневая с ее шуточек. Чайка оборачивается и закатывает глаза.
– Прошу прощения Ваше Занудное Величество, но вам я ничего не предлагаю, разве что занять мне двести рублей, у меня только мелочь осталась, – насмешливо парирует она. – А если серьезно, то готовят здесь получше, чем в Де Марко, можешь мне поверить.
–Правильно красавица говорит! Я – старая гвардия. В бизнесе уже пятнадцать лет. Мастерству изготовления настоящей шаурмы учился у Султана, он работал возле метро «Сокол». Султан – первый шаурмист столицы. Чтобы шаурма получилась самой лучшей во всём районе, во всём городе, не забудьте в неё добавить такой ингредиент, как совесть! У меня все по совести, дорогой. Паша чем попало людей не кормит, – встрял в разговор владелец забегаловки, высунув голову из окошка. От все этого сюрреализма я разве что не покатился со смеху.
Поверить не могу, что стою возле шаурмечной и слушаю басни про какого-то Султана. Дурдом.
–Ты не будешь?– спросила Чайка с лукавой усмешкой, весело поблескивая хитрющими глазенками, когда я протянул ей пятьсот рублей.
– Упаси боже, – открестился я, брезгливо скривившись, хотя больше для вида. На самом деле, этой девчонке удалось по-настоящему меня развеселить и зажечь внутри какую-то искру. Давно в моей, отточенной до мельчайших деталей, жизни не происходило чего-то неожиданного. Стоит признать, подобные казусы – приятное разнообразие в череде распланированных событий.
–Держи, сдача, – отвлекает меня Чайка от моих размышлений. В одной руке у нее шаурма, другой она протягивает деньги. – Остальное верну позже.
Я улыбаюсь и качаю головой. Смешная она.
–Когда позже? – посмеиваюсь над ней, забирая протянутые копейки.
–Мамочки, да ты еще и скупердяй! Кошмар, куда я попала?! –возмущенно восклицает она и с таким аппетитом откусывает шаурму, что я чувствую голод еще острее.
Может, правда стоило не выпендриваться, а купить этой дряни? Раньше как-то и не такое жрал, и ничего, жив.
Девчонка продолжает сосредоточенно жевать, а я чувствую какое-то странное удовольствие, наблюдая за ней, хотя ни культуры, ни изящности в данном действе нет. Чайка агрессивно отрывает куски от шаурмы , набивая чуть ли не полный рот, энергично жует , а после с наслаждением облизывает свои пухлые губы, испачканные в соусе. Но в этом больше секса, чем в самом сексе. В очередной раз поражаюсь; до чего красивая и сексуальная девка.
–Эй, салют! Ты че так на меня смотришь?– бурчит она с набитым ртом, щелкнув пальцами у меня перед глазами.
–Не «че», а что! –раздраженно поправляю ее, застуканный на « месте преступления».
–Зануда, – резюмирует она весело и показав язык, продолжает есть. –Ммм, как же вкусно, –закатив глаза, произносит она, с таким наслаждением и пошлым звуком облизывая палец, что у меня кровь в венах закипела от столь откровенной провокации. Интересно, она действительно умеет так искусно работать ротиком или просто кривляется? Мне нестерпимо захотелось это выяснить и как можно скорее. А потому стало плевать, что девчонка еще вчера ходила в школу. В конце концов, мужиков соблазнять уже научилась и судя по всему, применяла свои знания не раз, так чего ради заморачиваться?
Естественно, виду, что дико хочу ее, я не подал. Ни к чему Чайке знать, что я полностью у нее на крючке. Эта девица и без того о себе мнит слишком много, поэтому просто подразнил ее из вредности:
–Теперь мне страшно представить, что ты имела в виду, сказав, что я вкусный.
–Я так говорила? –наигранно изумляется она.
–Не просто говорила, а даже проверяла, – подмигнув, напоминаю ей.
–Да это реально вкусно, попробуй! – уходит она от щекотливой темы и протягивает мне шаурму, я отстраняюсь, но Чайка настойчива.
–Не хочу, убери.
– Я же вижу, как ты на нее смотришь, – обличает девчонка, не понимая, что смотрю я, прежде всего, на нее. – Давай, разок можно взбодриться. Не все же время жевать несоленое и нежирное дерьмо.
–Это не дерьмо, а вкусная и полезная еда. Убери – сказал, – скривился я и отстранил ее руку.
–Вкусное не бывает полезным– это аксиома. И не нужно тут изображать брезгливость. Я тебя, кажется, целовала и ты еще жив, так что неубедительно. А вообще… – разглагольствует она, но я прерываю поток ее иронии, откусив приличный кусок шаурмы.
Чайка ошарашенно смотрит то на оставшуюся часть в своей руке, то на меня, давящегося смехом и этой гадостью. Надо признать, вкусная все же зараза.
–Нет, ты нормальный вообще?! Слямзил половину и не краснеет! –возмущается Янка, я же под шумок забираю у нее все, что осталось. –Да ты охренел! – орет она и бросается на меня , чтобы отобрать пропажу , я же со смехом верчусь -кручусь, чтобы ее попытки не увенчались успехом. –Я не отдам тебе деньги, понял? – смеется она, когда я вырываюсь и убегаю на приличное расстояние от нее.
–Тогда не получишь браслет, – невозмутимо пожимаю плечами и откусываю еще, дразня ее. Чайка с улыбкой качает головой, а потом медленно и грациозно, как кошка, подбирается ко мне, останавливаясь в паре сантиметров. Запрокинув голову, игриво прикусывает губку и состроив жалостливые глазки, просит шепотом:
–Ну, чуть-чуть, пожалуйста. Всего раз укушу.
На меня же словно ступор напал, такая она… соблазнительная, дурманящая. Пожалуй, ни от одной бабы я так не плыл, никого не хотел настолько, чтобы прям ломало. Похоже, я медленно, но верно схожу с ума. Все во мне вопит, что надо держаться от нее подальше, бежать, не разбирая дороги, но я уже на крючке и как не дрыгайся, не сорваться. Подсекла так, что крюк впился надежно. Хочу ее. Одержим ей. И пока не получу, покоя не будет.
Медленно подношу «донер» к ее губам. Она облизывает их и, глядя мне в глаза, впивается зубами в тесто, отчего соус стекает на мои пальцы, и боже, помоги мне, когда ее язычок проходится по ним, вызывая дрожь в моем напряженном теле.
Что же ты со мной делаешь? –спрашиваю мысленно, подавляя желание, пытаясь успокоится. Но когда она прожевав, поднимается на носочки и все также не отрывая взгляда, легонько целует, мой контроль летит к чертям. Хочу, наконец, попробовать ее, углубив поцелуй, но она тут же отстраняется, смущенно улыбаясь. Мне этого мало, слишком мало. Но сил еще хватает, чтобы сохранять на лице маску спокойствия.
–Что это было? – вкладываю в голос строгие нотки, стараясь смутить ее еще больше. Мне нравится, как розовеют ее щечки и как она прикусывает свои манящие губки.
Чайка краснеет, и да– пронзает зубами мягкую плоть , чем заводит меня еще сильнее, хотя куда уже больше?!
–Это спасибо, – шелестит она, раздувая охрипшим голоском настоящий пожар во мне.
–А…, – задумчиво протянул я, и осторожно коснулся ее лица, убирая прядь волос. Она замерла, с каким-то страхом или неуверенностью посмотрела мне в глаза, и я больше не смог сдерживаться.
Наклоняюсь к ней, зарываюсь рукой в ее роскошные волосы, поглаживая другой бархатную кожу щеки. Не спеша провожу большим пальцем по нижней губе. Такая влажная, нежная, упругая. Вдыхаю по чуть-чуть сладкий аромат духов и схожу с ума от прерывистого дыхания, обжигающего мои губы. Нежно целую девчонку в уголок рта и шепчу в губы;
–Всегда пожалуйста.
Обвожу их контур языком. Соленые, такие чувственные, мягкие. Чуть прикусываю нижнюю губу и сразу же начинаю посасывать. Судорожный вздох отдается дрожью в моем теле.
Притягиваю Чайку к себе. Через слои такой лишней сейчас одежды, чувствую каждый изгиб ее стройного тела. Скольжу ладонью по ее спине – спускаюсь ниже, ниже пока не почувствую упругую попку. Сильнее, чем нужно сжимаю ее ягодицу. Углубляю поцелуй, проникая языком в ее горячий, влажный рот. Едва слышный стон удовольствия доводит меня до дикого состояния. Целую ее жадно, неистово. Она теряется, замирает, отвечает осторожно и как-то неловко, меня это бесит и распаляет. Нашла время для игр в скромницу.
–Не притворяйся! – почти рычу охрипшим голосом, прервавшись на миг.
Она неуверенно касается холодными пальчиками моего лица и задыхаясь, пытается что-то ответить, но я не позволяю ей , грубо заткнув поцелуем. Ее это, видимо, разозлило и она перестает сдерживаться; прикусывает мой язык и тут же начинает его посасывать, повторяя все то, что я делал ранее с ней.
Я же испытываю удовлетворение. Вот так, девочка моя, этого я от тебя и жду. А игры свои оставь для других мужиков. Хотя сейчас эти мысли о других ее мужиках меня злят. Интересно, через скольких она уже прошла? Дебильный, конечно, интерес. Пошлый и совершенно неуместный. Какая мне разница?! Не детей же с ней крестить.
Не могу сдерживаться, возбуждение зашкаливает, мне уже даже плевать, что мы на улице, а ведь терпеть не могу прилюдные проявления чувств.
– Поехали ко мне, – шепчу, оторвавшись от ее припухших губ, покрывая поцелуями каждый сантиметр прекрасного лица.
–Пожалуйста…– едва слышно просит о чем-то она, вцепившись в воротник моего пальто. – Пожалуйста, остановись!
Останавливаюсь, состояние жуткое; в висках пульсирует, тело огнем горит, штаны давят. Черт! Чайка высвобождается из моих объятий и начинает суетится, пытаясь скрыть неловкость.
–Все в порядке? – спрашиваю ее, уж очень странно она себя ведет, слишком нервно. Каждое ее действие сбивает с толку. Бл*ть, да что еще за херня опять?! Очередные ее выкрутасы?
–Да. Поздно уже. Домой нужно. Тетя ждет, – отвечает она какими –то рубленными фразами, я же пытаюсь поймать ее взгляд, но она постоянно отводит его. Втягиваю с шумом воздух, дабы успокоится и подавить гнев, получается херово. Но все же усмирить бурю удается. В конце концов, не уламывать же мне эту пигалицу. Еще чего?! Сама прибежит, как миленькая.
–Пошли, – холодно бросаю ей, направляясь в сторону ее дома, раздражение все еще зашкаливает. Меня аж потряхивает от этого дебилизма. Какого хера эта шалагушка из себя корчит? Пробу ставить негде, а туда же – в калашный ряд. С другой стороны – с чего я вдруг решил?
Пока размышляю, немного остываю. Чайка догоняет, осторожно берет меня под руку и прижимается щекой к моему плечу, неуверенно заглядывая мне в глаза, словно проверяет границы допустимого.
Я удивленно кошусь на нее, она выглядит взволнованной и расстроенной. Такое у нее уставшее личико, совсем юное. Мне не по себе. Что я творю? Чувствую себя старым извращенцем.
Тяжело вздыхаю и ласково провожу по ее волосам.
–Устал? – спрашивает она тихо и смотрит так мягко, с заботой, будто вовсе не пытается развести меня на содержание. А может, правда, не пытается? Тогда даже не знаю, что хуже.
–Да, – отвечаю резче, чем следовало, поскольку действительно устал от этого калейдоскопа эмоций и впечатлений.
Чайка напрягается, но ничего больше не произносит. Всю последующую дорогу мы проводим в молчание, но оно не гнетущее. Не знаю, как она, но я за это время окончательно успокоился, стало даже над собой смешно: как подросток ей богу, совсем мозги поехали на сексе. Дожил, называется.
–Пошли, браслет заберешь, – обращаюсь к девушке, когда подходим к ее дому. Чайка отстраняется нехотя и качает головой.
–Пусть у тебя будет в качестве залога, я же должна сто рублей. Заодно будет тебе напоминать обо мне, –подмигивает она.
– Тебя забудешь,– резюмирую с усмешкой, а после напоминаю, – вообще-то ты должна двести.
–Ну, уж нет! Ты у меня половину оттяпал, если не больше, так что не надо меня разводить, – возмущается она, а мне смешно. Кто еще кого разводит.
–Ладно, сто – так сто. Только ты говорила, что браслет тебе дорог, а сейчас за сотку его готова сплавить, –подразниваю ее.
–Много ты понимаешь, – парирует она с загадочной улыбкой, но тут же ее лицо принимает недовольное выражение. – Ладно пора идти, иначе мне конец.
–Не забудь написать, как будешь дома, –наказываю ей, как какой-то папаша.
–Не буду я тебе писать. Спасибо, уже проходили. Сам звони, если надо, – произносит она с нотками обиды в голосе и разворачивается, чтобы уйти, но я резко перехватываю ее и притягиваю к себе. Она теряет равновесие и неуклюже наваливается на меня, уткнувшись лицом в грудь. Аккуратно приподнимаю ее голову за подбородок и целую на прощание, едва касаясь губ, чтобы не возбудиться в очередной раз.
–Чайку скинь, – прошу тихо.
–Ладно, – выдыхает она мне в губы и еще раз напоследок целует, углубляя поцелуй, сводя на нет все мои попытки успокоится.
Собрав волю в кулак, отстраняю ее, иначе, как пещерный человек, увезу к себе и трахну, не взирая на возражения. Она, видимо, понимает это, поэтому не теряя времени, бежит к подъезду, но у двери оборачивается, шлет мне воздушный поцелуй и со смешком желает;
–Спокойной ночи.
Вот же сучка, прикалывается еще! Подожди, девочка, будет и на нашей улице праздник– обещаю с предвкушением. Настроение у меня поднялось. Несмотря на то, что тело изнывало от неудовлетворенного желания, было так хорошо, что на губах играла улыбка. И хрен пойми, что вообще хорошего во всей этой ситуации.
Сажусь в машину и не успеваю, даже завести ее, как раздается звонок.
–Быстро летаешь, Чайка?– не глядя, отвечаю на звонок, думая, что это она. Несколько секунд в динамике тишина, а потом неловкое покашливание и мелодичный, мягкий голосок, как ушат холодной воды, отрезвляет меня. Каждый раз, как слышу его, так сразу вспоминаю первую встречу с Ленкой.
Она выступала на городском празднике. Так пела, что все замирали, раскрыв рты. Я не был исключением, слушал и любовался ее миловидным личиком. Скромная, милая девочка, которую хотелось оберегать и защищать ото всего мира, полная противоположность Янки.
Странно, что я сейчас сравнил их. Ставить Ленку в один ряд с Чайкой – неправильно.
–Здравствуй , Олеж! Прости, что беспокою тебя в столь поздний час, просто думала, что ты как всегда работаешь, не хотела отвлекать, – начинает она свою витиеватую речь.
– Привет, Лен. В чем дело? – сухо интересуюсь, подавляя раздражение от ее нежного «Олеж».
–Хотела сказать, что собираюсь приехать через неделю. Ужасно соскучилась по Леське и переживаю, просто с ума схожу….
–Ей уже четырнадцать, Лен, и она давно самостоятельный ребенок, – прерываю поток полуправдивых излияний. Как будто я не знаю, что дочь –это ее рычаг давления на меня. Интересно, что ей на сей раз надо?
–Тебе легко говорить, Гладышев, ты ребенком не занимался. Приедешь подарков надаришь, вот и все твое воспитание, а я с ней была, все только ради нее делала.
Ели держусь, чтобы не сорваться. Нашла перед кем хорошую мать из себя корчить.
–Лен, цирк не устраивай. Говори, что тебе надо, я тороплюсь.
– Прости, день был тяжелый, – быстро меняет она тактику, зная, что иначе я ее пошлю, и на этом разговор окончится. – Я хотела у Вики с Мишкой сначала пожить, но мы тут с Леськой поговорили, и она предложила остановиться у вас. Говорит, что ты часто ночуешь в городской квартире. Олеж, я тебя не стесню, мы с дочуркой столько не виделись. Она скучает, ей тяжело, тем более, что ты весь в делах. Конечно, мы можем пожить в отеле с ней, но сам понимаешь, сколько неудобств…
Она что-то говорит, говорит, я даже не слушаю. Знаю, что будет гнуть свою линию, используя все слабые места; тонко намекая, что отец из меня никакой, давить на жалость, используя ребенка и в конечном счете не мытьем так катаньем добьется своего.
Телефон вибрирует, извещая о новом сообщении. Наверное, Чайка смс прислала. Опять сравниваю ее с Ленкой и не знаю, кто из них лучше или хуже, но, тем не менее, Чайка со своей вульгарностью и наглостью кажется более приятной, нежели деликатная Ленка.
– То есть, ты хочешь пожить у меня две недели? – подвожу итог ее нытью.
–Я не хочу, Олег. Я думаю лишь о ребенке, у которого, благодаря тебе, теперь травма на всю жизнь!
У меня вырывается смешок. Что-что , а пафоса у Ленки не отнять. Как она любит эти громкие фразы. И ведь всегда бьет точно в цель. Что мне еще остается, кроме как уступить? Дети –превыше всего. Как бы у нас не складывались отношения с моей бывшей женой, но наша дочь не должна больше из-за этого страдать, и без того испоганили ребенку все детство. Две недели –это не так уж и много. Главное, соблюдать дистанцию.
Решив все для себя, озвучиваю подписанный самому себе приговор;
–Хорошо, Анна Петровна приготовит тебе комнату.
ГЛАВА 8
Сколько громких слов сказано о счастье, сколько разных определений. Множество рассуждений на тему его неуловимости и недостижимости. А на самом деле все просто. Счастье не словишь и уж точно не достигнешь. Оно само найдет тебя, подкрадется неожиданно, накроет с головой и все, абсолютно все заиграет новыми красками. Обшарпанный подъезд станет чуть ли не дворцом, прогулка до маленького киоска –лучшим свиданием в жизни, хотя у меня их по сути еще не было, но я точно знаю, что эту ночь не забуду никогда, как и этот поцелуй.
Настоящий такой поцелуй, а не мокрое дерьмо, что было у меня в девятом классе на школьной дискотеке. После того, как одиннадцатиклассник, которого я выбрала в качестве просветителя в данном вопросе, засунул мне язык по самые гланды, желание целоваться с малолетками да и с кем бы то ни было чисто из любопытства, отпало напрочь.
Я хотела, чтобы было, как в книжках пишут; сердце замирает, переворачивается в груди, тело огнем горит, дрожит каждый миллиметр, а голова кружится от невыносимой радости и кажется, мир вокруг становится другим. Олег сделал сказку реальностью, перевернул все в душе, хотя нет, перевернулось все с первого взгляда, с той первой улыбки, которую я как наяву вижу каждый раз перед сном, с первых слов, сказанных его бархатным голосом.
Господи, я не знаю, что со мной, но я так счастлива! Мне хочется что-то сделать, я готова горы свернуть– энергия бешенным потоком несется по крови, но я просто стою в подъезде, прислонившись спиной к холодной стене и улыбаюсь, прижав пальцы к разгоряченным губам.
Вспоминаю каждую секунду, проведенную с ним, а сердце щемит, обрывается. Уже скучаю и умираю от желания остаться с ним. А ведь всего лишь нужно открыть вон ту дверь, выйти и сесть в машину, в которой он дожидается моего звонка, что невероятно греет мою душу. Пусть крошечная, капелюшная, но все же забота с его стороны.
Возможно, читая меня, вы думаете, что я сентиментальная глупышка, которая раскисла от одного ласкового взгляда. Согласна, саму бы стошнило от подобной слабохарактерности. Но теперь понимаю, что каждая женщина хотя бы раз в своей жизни становилась такой из-за мужчины, в которого по-настоящему влюблена.
Да, я влюбилась! А потому забыла, как было обидно, как ревела ночью в подушку, прокручивая в голове его унизительные слова, забыла, что он относится ко мне, словно к пыли под ботинками – снисходительно и с насмешкой. Обо всем забыла напрочь, стоило ему только приехать за мной.
Улыбнулся разок, посмотрел голодным взглядом и все – Яночка поплыла, растаяла, как долбанное мороженое, хотя таять там не с чего. Гладышева даже вежливым не назовешь, что-что, а в уши он сироп не льет. Говорит четко по делу, без лишней трепотни.
Пришел, увидел, победил и спрашивать не стал. Совсем не романтично и не так, как я себе представляла, но это уже не важно. Каким бы не был, а я все равно влюбилась по уши в этого невыносимого человека. И пусть у меня не такой большой опыт общения с людьми, уверенна, что мне как всегда «повезло»; мало того, что разница лет так в десять не меньше, так еще и характерец у Гладышева – не дай Бог. Но разве я ищу легких путей? Что вы?! Хоть и бреду слепо, но выбираю точно и безошибочно самый извилистый путь.
Не представляю, как мне хватило сил уйти. Его близость сводила с ума. Его, уже знакомый до дрожи, запах, горячие губы, бархатный шепот, и эти крепкие объятия, в которых я чувствовала себя такой беззащитной и в тоже время защищенной от всего в этом мире – все это вызывало такой трепет, что я едва дышала.
Странное чувство, когда тебя обнимает мужчина или может, просто я так остро реагирую, потому как была лишена отца и не знала мужских объятий. Не хочу думать об этом, да и вообще ни о чем. Мне так хорошо, что хочется просто наслаждаться этим состоянием.
Не знаю, сколько я простояла в подъезде, но вспомнив, что Гладышев ждет моего сообщения, побежала домой.
Тетя Катя еще не спала. Из ее комнаты доносился шум работающей швейной машины. Но не успела я разуться, как в квартире стало тихо, на пороге появилась крестная.
-Привет, – улыбнулась я, махнув рукой, но тут же осеклась, заметив ее выражение лица: брови нахмурены, губы плотно сжаты, а во взгляде арктический холод.
-Ну, и где ты шлялась?– спросила она презрительно, когда я сняла верхнюю одежду. Я как стояла возле шкафа, так и застыла с курткой в руках, шокированная ее тоном.
– В смысле « шлялась»? Я гуляла с Лерой, тебе это известно! А задержалась из-за пробок, – возмутилась я, продолжая переодеваться, но тетя Катя тут же прервала меня.
– Хм, интересно. С каких это пор «Лера» у нас стала ездить не на метро? –язвительно поинтересовалась она.
Я же чуть не застонала от досады.
Черт, как же я могла быть такой неосмотрительной. Наверняка она все видела, пока курила. Что же теперь делать? И главный вопрос– кого она видела под окнами: Стаса или Олега?
Трясущимися руками я снимала с себя одежду и молчала, лихорадочно придумывая, что сказать, но похоже, тете Кате не требовалось пояснений, она несколько минут сверлила меня требовательным взглядом, а после завела свою шарманку:
-Я тебе что сказала, когда ты ко мне переехала? Я тебе четко озвучила одно требование – никаких мужиков! Ты учиться приехала или по мужикам таскаться?
-Господи, да почему сразу по мужикам таскаться? Почему я не могу просто общаться с человеком? – взорвалась я, задетая до глубины души. Почему во всем нужно видеть только плохое. Да что я вообще сделала, чтобы поливать меня грязью?!
-Общаться?! – воскликнула она и засмеялась. Для меня же ее едкий смех был унизительнее всего. А крестная меж тем продолжала, доводя меня до слез. – Ты дура или прикидываешься? Общаться… Потрахает тебя и бросит, на кой хрен, ты ему нужна бестолочь малолетняя? Господи, мать тянется из последних сил, а эта … Мало того, что не поступила, так еще и залететь хочешь?
-Не волнуйся, о контрацептивах наслышана, – огрызнулась я, глотая слезы. Видимо, на глаза ей попался все же Олег – мне, как и всегда, «повезло».
-Рот лучше закрой, пока я матери не позвонила и не рассказала, как ты учишься! -заткнула она меня. Я застыла, сжала в тонкую полоску дрожащие губы, дабы не заплакать и молча уставилась на крестную, ненавидя ее в эту минуту всем сердцем за унижение.
– Это ты от него на прошлой неделе прискакала под утро ? Что, даже на ночь не оставляет? –усмехнулась она ядовито. Хотелось ответить что-то такое же ядовитое, ударить по больному, но рыдания перехватили горло, и я не могла из себя ни звука выдавить, если не хотела захлебнуться слезами. Я просто смотрела на нее затуманенным взглядом, вкладывая в него все отвращение к этим несправедливым нападкам. Каждое ее слово жалило, растаптывало меня, равняя с каким-то ничтожеством.
-Чего уставилась? Ты мне скажи, когда успела обзавестись «папулей» и на что ты вообще надеешься? Думаешь, женится, подарками завалит, в дом перевезет, и заживешь сказочной жизнью?– продолжала она напирать.
У меня же ком в горле встал, и я не могла сказать, что ни на что не надеюсь, так как еще даже ничего понять не успела. Но даже если бы начала мечтать, что плохого в этом?
Я понимаю, что нужно реально смотреть на вещи и не строить иллюзий , я все это понимаю! Но ведь каким бы скептиком не был человек, там –в глубине души он все равно желает чуда. И я не исключение.
Да! Я бы надеялась на все то, что она перечислила, но что постыдного или глупого в том, что я хочу разделить свою жизнь с любимым мужчиной? Почему я не могу попытать счастья или хотя бы просто помечтать?
-Что молчишь?
-А что я должна сказать? –шепчу, потупив взор. Оправдываться не собираюсь, я ничего не сделала такого за что следует. Тетя Катя втягивает шумно воздух и оглашает свое решение командным тоном.
-Так, дорогая моя, вот, что я тебе скажу: если ты хочешь жить у меня, то будь добра, ко мне прислушиваться! Я не потерплю здесь потаскуху!
Охренев, я открыла рот, чтобы возмутится, но тетя Катя жестом остановила меня и продолжила, чуть повысив голос;
-А ты ей непременно станешь, если будешь спать с такими мужиками.
-Я не сплю ни с кем.
-Очень радует. К хорошему быстро привыкаешь: к шикарной машине, подарочкам, денежкам на мелкие расходы, поездочкам заграницу. Да и вообще самолюбие тешет, что богатый мужик за тобой ухаживает. Поэтому на меньшее ты никогда уже не будешь согласна и, когда один бросит, начнешь искать другого, потом третьего и так до бесконечности. Ты пойми, такие мужики с молоденькими дурочками серьезных отношений не строят. Это сейчас тебе кажется, что твой– он не такой и у вас все иначе, но поверь, такой же он и все будет по классическому сценарию: свозит парочку раз на море, шмоток накупит, натрахается и уйдет. А я не хочу, чтобы ты в этом убедилась на собственном опыте. Богатые мужчины, Яночка, потребители. Они не любви хотят, а удовольствий. Качественных удовольствий по низкой цене, вроде тебя– свежей девочки, которая еще не научилась продавать себя подороже, окрыленная надеждами и мечтами. Хочешь любви, романтики, найди себе простого парня, но не прожженную сволочь на крутой тачке, которая столько уже таких, как ты перевидала, попользовала и выбросила, что тебе и не снилось.
-Но ведь не все такие, –возразила я.
-Не все, но если ты девка с мозгами, то не станешь участвовать в лотереи. Можешь считать тиранией это, но я еще раз повторяю – никаких мужиков. Сначала встань на ноги, а потом уже раздвигай их перед кем хочешь. Если ты со мной не согласна, то прямо сейчас покупай билет до дома. Если я еще раз увижу, Ян, ты отправишься в Рубцовск . Я не шучу!
-Это все?– спросила я холодно.
Мне было обидно, я была унижена и раздавлена таким отношением – словно я безмозглая, легкомысленная пустышка. Не понимаю, чем заслужила подобное.
Тетя тяжело вздохнула, взгляд ее смягчился, и она медленно приблизилась ко мне.
-Не смотри так на меня. Я просто о тебе беспокоюсь и не хочу, чтобы ты обожглась, как твоя мама в свое время, – тихо произнесла она, убирая прядь волос с моей щеки.
У меня защипало глаза от ее теплоты, в горле запершило, а обида еще сильнее впилась в сердце, вызывая боль.
-Несомненно, – усмехнулась я сдавленно и развернувшись, ушла в ванную, где закрыв дверь на замок, дала волю слезам.
Я не сомневалась, что тетя желает мне добра, но меня задевало за живое, что она позволяет себе разговаривать со мной в таком тоне. Я не ребенок, мне уже восемнадцать, почему я не могу, как все встречаться с кем-то? Что в этом ужасного?
Когда слезы иссякли, я вспомнила, что нужно скинуть «чайку» Олегу, он наверняка уже заждался. Еще не хватало от него получить выговор, с него станется – зануда ведь.
Если честно, одна часть меня хотела послушаться тетю и поставить точку в рисковом предприятии под названием «Олег Александрович», но другая приходила в ужас от одной мысли об этом.
Не смогу я отказаться от этих обжигающе– рисковых отношений, не теперь, когда попробовала вкус пусть маленькой, но победы над этим мужчиной.
Наскоро умываюсь. Холодная вода бодрит и охлаждает разгоряченную кожу. Жду пока исчезнут признаки недавней истерики: отечность и краснота с лица. Не хочу, чтобы крестная поняла, как сильно задели меня ее слова. Ванную покидаю, только окончательно успокоившись и приведя себя в порядок, с надеждой, что крестной в гостиной не будет.
Мои молитвы были услышаны. Тетя Катя ушла к себе и продолжила работу. Тишину квартиры вновь нарушил шум работающей швейной машины, чему я была рада вдвойне, когда за моей «чайкой» последовал звонок Олега. Этого я никак не ожидала и теперь не знала, что делать. В другое время без раздумий бы ответила, но после ссоры с крестной, появились сомнения и страх.
Телефон продолжал настойчиво вибрировать, вызывая у меня необъяснимую панику. Я разрывалась от желания ответить и страха, что тетя Катя услышит разговор, и тогда-прощай Москва. Крестная слов на ветер не бросает, в этом я почему-то уверенна. И все же любопытство пересилило.
-Да, -тихонечко отвечаю, косясь в сторону комнаты тети Кати.
-Что?– громко переспросил Олег, отчего я вздрогнула. Мне даже показалось, что его голос слышно на всю квартиру.