Черт крутит
О трудностях, казалось, не стоило даже задумываться: я перебирался с «низу» на «вверх». В полном смысле этого выражения: с нижнего этажа, где располагался термический цех и где я работал калильщиком, на второй этаж работать инженером. В этом ничего не было странного, без отрыва от производства, я заканчивал институт. Меня, в связи с не хваткой инженерных кадров на заводе пригласили в отдел Главного металлурга.
До того как я окончательно дал свое согласие ко мне, разгоряченному, суматошно бегающему вокруг печи, чтобы вовремя загрузить ее деталями и в нужный момент, вытащив уже нагретые до белого каления металлическим длинным крючком, опустить с шипением в масляный бак, не один раз подходил начальник термической лаборатории Анатолий Никитич.
Он был человек полный и может быть, поэтому характера мягкого. Ненамного старше меня и ненамного выше меня ростом. Поэтому мне не приходилось смотреть на него снизу вверх. По прошествии какого-то времени я понял, что с ним работать можно. Чего нельзя было сказать о Лидии Ивановне, в распоряжение которой я попал. Папки с документами для начального ознакомления с обязанностями инженера-технолога она мне, можно сказать, бросила на стол. Долгое время вообще не обращала на меня внимания, ни каких поручений мне не давала, и я волей-неволей был вынужден сам проявлять инициативу или же обращаться к Анатолию Никитичу. При моем обращении к нему женщина на меня смотрела с большим неудовольствием и готова была в любой момент наброситься на нас обоих.
Лидия Ивановна, особа невысокого роста, худая с резким лицом, бросавшимся в глаза, была странной женщиной. Ее поведение начальник лаборатории объяснял неустроенностью в жизни и советовал вести с ней «интеллигентно». Как «интеллигентно» он не говорил. Мне, приходилось самому решать, чего я мог позволить себе в ее присутствии, чего нет.
После, когда я со многими сотрудниками лаборатории был уже знаком, мне пришлось сделать для себя не маловажный вывод, что интеллигентно необходимо было вести не только в присутствии с Лидией Ивановной. Если покопаться хорошо в памяти, я мог кроме нее назвать еще несколько человек по характеру очень напоминающих мою начальницу. Лаборатория, да и не только она, отдел в основном был женским.
Отношения в лаборатории с людьми у меня были тяжелыми. Наверное, это было вызвано тем, что я не мог понять своей роли в коллективе, которую отвела мне Лидия Ивановна, и оттого совершал не те поступки, которых она от меня ждала. Не один раз я был на гране срыва. Моя начальница постоянно пыталась уличить меня в кознях якобы совершаемых против нее. Любые, непонятные для нее мои отношения с коллегами по работе, особенно с женщинами, вызывали у нее гнев. В конфликты она стремилась втянуть как можно большее количество людей. Ее докладные записки к руководству летели одна за другой. Не раз меня вызывали к Главному металлургу. Объяснять положение приходил Анатолий Никитич. Главный металлург, конечно, знал Лидию Ивановну и, выслушав вначале меня, а потом моего начальника, относился ко мне в какой-то мере по-отечески, слегка пожурив.
В доверительных беседах со мной Анатолий Никитич всякий раз, когда назревал конфликт, заставлял меня успокоиться:
– Бросьте Петр Петрович! Что вы так переживаете. Баба подурит и перестанет. Думаете, мне легко управляться, посмотрите вокруг: Лидия Ивановна «ягодка» не первой свежести, не замужем; Нина Павловна, вы ее знаете, разведена; Галина Александровна одна растит сына. Евдокия Алексеевна, который год старается найти себе спутника жизни… – хотите, я продолжу.
Не один раз я помышлял, что должность инженера не для меня, и готов был даже вернуться на прежнюю работу.
Однажды я спустился по ступеням вниз, в термический цех и увидел на своем бывшем месте рыжего парня. Он длинным металлическим крючком доставал из печи детали, на мгновенье поднял голову, кивнул в знак приветствия и продолжил свое дело. Я буркнул ему: – «Привет!» – И, развернувшись, тут же ушел. Мне ничего не оставалось делать – работать инженером.
Правда, за успокоением я мог ходить и ходил на первый этаж и среди рабочих, своих друзей расслаблялся. Однако так долго продолжаться не могло. Конечно, мне были рады, но точек соприкосновения с каждой встречей становилось все меньше и меньше. Скоро я совсем перестал ходить к ребятам в цех, лишь только при необходимости. Комфортного состояния мне приходилось добиваться в том коллективе, в который я попал, дав согласие на переход в отдел Главного металлурга.
Анализируя свое положение в лаборатории, конечно по прошествии не одного года, я понял, что не один чувствовал неудовлетворенность. Однако таких людей было мало. Возможно, это было связано с моим характером. Хотя я, конечно, не был скандальным. Напротив, часто отмалчивался. Себя не выпячивал. Привыкание мое, если я попадал в какую-нибудь незнакомую обстановку, происходило обычно быстро, тому был полученный, хотя и не большой жизненный опыт. После окончания десятилетки я, прежде чем приехать из далекого села в большой город, прошел хорошую школу жизни в армии. Проблем, связанных с общением, у меня не было, даже в общежитии, куда меня поселили после трудоустройства на завод, хотя вместе со мной жили люди разных возрастов, а тут у меня никак не получалось. Держался я, в коллективе, больше за счет Анатолия Никитича. Он помогал не только мне, но и другим моим коллегам.
Анатолий Никитич, так как коллектив был в основном женским, находился на положении своего рода «петуха». Конечно, зная его характер, я понимал, что начальник не мог позволить себе вести по-донжуански плохо. Совет, данный им, когда-то мне «быть интеллигентным» распространялся и на него. Однако лукавая улыбка Анатолия Никитича, серые, начинавшиеся искриться глаза, все это когда он выдавал своим подчиненным задания, вселяло в сердца коллег-женщин надежду на что-то большее, чем простое отношение начальника к своим подчиненным.
Начальник лаборатории был не женат. И как я знал, не собирался обзаводиться семьей, так как считал себя убежденным холостяком чем-то сродни окружавшим его женщинам. С глазу на глаз, не знаю серьезно или нет, он мне однажды сказал, что если женится, то коллектив просто лопнет по швам.
Комната, где стоял мой рабочий стол, была большой и несколько шумной. В ней работало более десяти человек. И все они были с характером. Анатолию Никитичу приходилось туго. Лидия Ивановна допекала не только меня. Из всех женщин, работавших в лаборатории, он от нее, наверное, страдал больше всех. Особенно в те дни, когда ей удавалось зацепить Галину Александровну, а еще хуже Нину Павловну. Та уж себя в обиду никогда не давала. Шум был просто невыносимый. Их неудовольствие распространялось на всю комнату. Аура, можно сказать, была зловещей – гремел гром и летали молнии.
Не знаю, как бы я долго терпел неудобства работая с Лидией Ивановной, но скоро ситуация в лаборатории изменилась: к нам в коллектив пришли сотрудники из научно-исследовательского института. Их было трое. Предводительствовал мужчина лет тридцати пяти-сорока – Виктор Алексеевич. Он был на первый случай довольно ярок в своем светлом костюме. Его сотрудницы, две молодые девушки, выглядели тоже довольно импозантно.
Они, согласно подписанного с нашим заводом договора о сотрудничестве, должны были заняться совершенствованием технологии термической обработки деталей. С ними кто-то должен был работать. После безуспешных длительных летучек, всевозможных планерок и совещаний, Анатолий Никитич обратился к Лидии Ивановне о командировании меня для этой важной и ответственной работы. На что моя начальница, резко взглянув на него, при многих присутствующих, находящихся в нашей большой комнате со злобой в голосе, выдала:
– Вот и хорошо! Пусть уходит! Такой специалист мне не нужен!
Так в большом коллективе образовался мини коллектив. Ситуация, конечно, неординарная. Однако это новое образование не претендовало быть постоянным. Неудобства, которые испытывали сотрудники термической лаборатории, от нахождения в комнате чужих людей считались временными и поэтому мои коллеги как-то с этим мирились. Я же странно, но неудобств не испытывал, даже наоборот ощущал какое-то удовлетворение.
Виктор Алексеевич был ведущим научным сотрудником института, кандидатом технических наук, автором новых довольно перспективных разработок. Он возглавлял сектор, в который входили приглянувшиеся мне девушки. Я познакомился с ними: темноволосую, с черными как у цыганки большими глазами, стройную и прямую в отношениях звали Еленой Михайловной; девушка несколько ниже ее ростом, светлолицая и полная представилась мне Мариной Сергеевной. Глядя на них, я некоторое время думал – чем не невесты для меня. Тогда я еще не был женат и в красивых девушках видел претенденток занять пустующее возле себя место.
В последствии Виктор Алексеевич стал мне, наставником, старшим моим товарищем, Елена Михайловна и Марина Сергеевна добрыми друзьями. Получилось это как-то незаметно без особых усилий, как с моей стороны, так и с их, во время знакомства с термическим цехом, оборудованием, технологией производства деталей. Часто бывая «внизу» рядом со мною, Елена Михайловна и Марина Сергеевна довольно быстро превратились в Лену и Марину. Я обращался к ним запросто и без каких-либо затруднений. Они отвечали мне взаимностью.
Наш мини коллектив был на зависть Лидии Ивановне крепким и добрым. Порой мы встречались не только на работе, но и после – за стенами завода. Взаимоотношения наши с каждым днем крепли. Никто не мог себе позволить обидеть рядом находящегося товарища. Аура от нашего общения распространялась и в какой-то мере влияла не только на нас самих, но и на моих коллег – сотрудников термической лаборатории. Они в течение нескольких лет работы Виктора Алексеевича, Елены Михайловны и Марины Сергеевны изменились, но как оказалось после – эти изменения были временными.
Наступил день, когда их работа была успешно закончена. Они простились, и ушли, и после этого положение в лаборатории вдруг резко ухудшилось. Так, наверное, всегда бывает. Я, конечно, тогда об этом не знал и мучился, ведь мне было хуже всех. Лидия Ивановна лютовала. Она не хотела меня признавать и брать в свою технологическую группу. В который раз мне снова помог Анатолий Никитич. Он переговорил с Главным металлургом. После чего нас разделили, разграничив наши обязанности.
Благодаря усилиям начальника лаборатории я стал старшим инженером. Казалось, все шло не плохо. Однако так продолжалось не долго.
Однажды я обратился к Анатолию Никитичу за помощью. Одному мне было работать тяжело. Он, поразмыслив, перевел ко мне сотрудницу из группы Лидии Ивановны. Она, уйдя от нее, сделала плохо не только себе, но и мне. Начались частые скандалы. Они, меня угнетали. Я был своего рода мальчиком для битья. Роль не благовидная, может быть и полезная для коллектива, но только не для меня. Я снова стал подумывать о том, как бы мне уйти с завода и заняться какой-нибудь другой работой. Может быть, я и бросил бы свою специальность, ушел бы, но тут мне неожиданно позвонил Виктор Алексеевич:
– Здравствуйте Петр Петрович! Как вы там поживаете? Что нового у вас? Изменилась ли ваша роль на заводе после нашего ухода?
Тут я, конечно, не сдержался. Разговор наш был в одни ворота. Говорил я, причем долго и горячо.
Виктор Алексеевич понял меня сразу же с первых слов, но прерывать не стал, пока я не выговорился. Потом он успокоил меня, вспомнив мое недавнее прошлое – защиту, сказал, что плохие специалисты дипломную работу на отлично не сдают, поэтому бросать мне работу из-за того, что в коллективе не все ладится, не стоит. После он пригласил меня к себе домой, в гости.
Однако в гости я к нему не поехал, но встретится, мы встретились и не где-нибудь, а у него в институте на конференции, куда меня вытащил Анатолий Никитич, за что я ему был очень благодарен. Увиделся я не только с Виктором Алексеевичем, но и с его сотрудницами: Леной Михайловной и Мариной Сергеевной. Они буквально сияли. Рад встрече был и я.
Девушки щеголяли с кольцами. Однако похвастаться перед ними женитьбой я не мог. На руке у меня был перстень, но совершенно не такой, который носят обрученные люди. Я был холост. И поэтому, несколько поиграв с Леной, пытавшейся рассмотреть на моей руке украшение, сознался, что я еще не женат.
– Ну вот! – сказала нарочито с обидой Елена Михайловна, а потом, склонившись к своей подруге и, пошептавшись с ней, выдала, – а вообще-то не беда. Виктор Алексеевич хочет тебя взять к нам в институт, если, конечно, его переговоры пройдут удачно, тогда мы тебе тут у себя найдем такую невесту – пальчики оближешь.
Я, согласился, и мы расстались. Встреча с друзьями меня несколько успокоила. В большей степени, конечно, новость, случайно высказанная Леной о том, что Виктор Алексеевич мне подыскивает место.
Устроиться в научно-исследовательский институт тогда было не легко и я, старался вести себя так, чтобы при увольнении получить с завода хорошую характеристику. Иначе у Виктора Алексеевича были бы со мной проблемы.
Но, дождаться места, мне было не суждено. Встретившись как-то раз случайно в метро с товарищем по институту, с которым вместе мы учились, и, рассказав ему о своих проблемах, я неожиданно получил от него приглашение на работу.
Недолго думая, я написал заявление и ушел к нему. Моя жизнь резко изменилась. Положение в коллективе было спокойным. Хотя, конечно, моя роль в нем была не значительной и в полной мере соотносилась с моей низкой должностью инженера технолога. Это я понял уже потом, а пока был рад тому, что мне никто не мешал работать. Однако радость моя длилась не долго, отдавшись работе, я скоро был разочарован в ней, так как инженер на заводе, куда я перешел, полностью зависел от разработок вышестоящего над ним научно- исследовательского института.
Завод был военным и занимался выпуском ответственной продукции. Платили на нем приличные деньги. Вначале, мне казалось, стоило за него держаться, но, проработав на нем несколько лет, я был вынужден признаться себе, что я напрасно поспешил. Лучше бы мне было остаться там, где я работал, и подождать приглашения от Виктора Алексеевича. Наука, это наука, а не производство. Заниматься ею куда интереснее, чем работать в заводских стенах, тем более таких, где шаг в сторону от предписаний считается нарушением технологии.
Заметив мое уныние, мой товарищ сказал:
– Да, Петр Петрович видно вы исчерпали себя и вам у нас с каждым днем становиться невмоготу. Так бывает. За границей хороший специалист это тот, который не сидит более пяти лет на одном месте. Сколько вы уже у нас?
– Пять лет! – ответил я.
– Тогда решайтесь! – сказал он. – Нового места я вам сейчас предложить не могу и когда это случиться, не знаю. Я бы сам с удовольствием куда-нибудь перешел, но завод мне бросать не хочется. Я на нем, прежде чем стать начальником цеха, начинал с рабочего. К тому же здесь коллектив хороший. Домой я не прихожу разбитым.
Я тоже домой уходил спокойным. Однако состояние, которое я, испытывал, общаясь в коллективе, чем-то напоминало знакомое мне по службе в армии. Его можно было терпеть, но не долго и как в армии солдат думает о «дембеле» я, впадая в уныние, мечтал об увольнении, ругая себя за опрометчивость. Будь я поумнее, может быть все было иначе. Что я так уж и постоянен. Да и Лидия Ивановна тоже наверняка бы сломалась, стала другой. Глядишь, мы бы и нашли с ней общий язык.
После не долгих размышлений я решил сходить на завод побывать в термическом цехе, в котором когда-то работал и, конечно же, зайти в отдел Главного металлурга, навестить Анатолия Никитича.
Однако когда я набрал номер телефона лаборатории, то узнал, что он в отделе Главного металлурга уже не работает. Правда, с завода Анатолий Никитич не уволился. Через справочную, которые имеются на многих крупных предприятиях я, получив о нем сведения, созвонился и в скором времени поехал его навестить.
Анатолия Никитича было не узнать. Он, хотя и раньше не был худым, еще больше округлился. По моде шитый серый костюм, если его не застегивать на пуговицы, сидел на нем элегантно. Глядя на него, я бы опроверг поговорку, говорящую о том, что не место красит человека. Его, Анатолия Никитича, место заместителя начальника центральной заводской лаборатории по термической обработке красило и еще как.
Встретил меня Анатолий Никитич у проходной. Извинившись, он по дороге забежал на минуточку в канцелярию за почтой и затем уж повел меня к себе в кабинет. Когда мы вошли в небольшую довольно уютную комнату Анатолий Никитич, показав мне рукой на одно из кресел для посетителей, вальяжно развалился в другом, стоящем рядом, заставив его жалобно заскрипеть.
Немного помолчав, он принялся расспрашивать меня о моей новой работе. Я несколько чувствовал себя неудобно. Мы давно не виделись, и мне было трудно сориентироваться как себя вести. Анатолий Никитич же напротив был оживлен и с удовольствием делился со мной новостями. Он похвалил меня за то, что я не стал тогда держаться за свое место и ушел.
– Я, можно сказать, глядя на тебя, – сказал Анатолий Никитич, – тоже бросил свою должность и, не жалею. Правда, этому предшествовала моя женитьба. Все получилось как-то случайно, но удачно. Женой я доволен. И даже можно сказать счастлив. В скором времени жду пополнения – сына. – И он улыбнулся.
Его слова несколько ободрили меня. Жаловаться, я посчитал делом неудобным. Говорить, я мог только лишь о хорошем. Однако настроение мое не соответствовало настроению Анатолия Никитича и, поэтому я больше держал язык за зубами, он же не молчал:
– По долгу службы, – продолжал Анатолий Никитич, – я часто бываю в своей бывшей лаборатории. Сам знаешь, ситуация там не из легких. Одна Лидия Ивановна чего стоит. Однако, как ни странно, все стало выправляться. Правда, после того, когда кроме тебя и меня из лаборатории еще уволилось несколько человек. Нину Павловну, помнишь, маленькую круглую женщину с мужским голосом? Ну, ту, что не уступала Лидии Ивановне. Так вот она тоже ушла! – Он помолчал, – если бы я был не металловедом, а астрономом я бы сказал, что началось формирование новой системы.
Не сразу, конечно, по прошествии времени, сравнение коллектива с системой, высказанное Анатолием Никитичем, мне понравилось. Благодаря этому новому понятию, я осознал, те преобразования, которые должны были происходить в лаборатории после ухода из нее неординарных личностей, себя я к ним не причислял, а вот Анатолия Никитича ставил на первое место.
Из небытия, хаоса, коллектив должен был снова возродиться. Правда, не обязательно в новом своем качестве, так как Лидия Ивановна никуда не уходила и продолжала в нем трудиться.
Побывав, у Анатолия Никитича я, конечно, не ушел с завода сразу, а спустился по лестнице в термический цех. Буквально через пять-десять минут мне стало понятно, что делать в нем нечего, так как говорить мог я только о прошлом. Для будущего мой разговор значения не имел. Поэтому я, попрощавшись с бывшими друзьями, снова поднялся на второй этаж, и пошел в термическую лабораторию.
Лидия Ивановна встретила меня настороженно. Возможно, она боялась моего возврата, так как место начальника лаборатории не было занято, да и не только оно. Возможность прийти в лабораторию у меня была. В разговорах с друзьями на их предложение вернуться обратно на завод, я соглашался, однако в душе понимал, что все это нереально. Участвовать в восстановлении той системы, которая была, мне не хотелось. Уверенности в том, что могло получиться какое-то новое образование, не было. Может быть потому, что я был на тот момент еще не женат и боялся подобно Анатолию Никитичу оказаться в роли «петуха».
Наверное, он был прав, когда решил вдруг уйти из отдела. Его слова, когда я сообщил ему о своем намерении побывать в лаборатории, были можно сказать напутствием мне.
– Петр Петрович, извините, что я был слишком разговорчив и невнимателен. Все больше говорил о себе и о себе…, – сказал он, когда я поднялся с кресла, – однако, чувство у меня такое, что вы снова на распутье. Специалист вы толковый, но характер у вас мягкий. Возможно, что вас попытаются взять на мое место. Не торопитесь, сто раз подумайте, прежде чем сделать… – он неожиданно стал серьезным: – Ни шагу назад, ни шагу, запомните.
И я, помня о его предостережении, подобно ему решил образумиться, пока любимая девушка не устала ждать. Скоро и у меня на правой руке появилось золотое кольцо.
Женитьба меня несколько успокоила. Теперь я уже в случае возврата на завод не мог себе гарантировать центральное место в коллективе, которое не так давно занимал Анатолий Никитич. Даже в том случае если бы я и пришел на должность начальника лаборатории.
Семейные дела отвлекли меня, наполнив мою жизнь новыми событиями. Однако ненадолго. Скоро я, снова был вынужден гнать от себя мысли о незначительности своей роли в коллективе, где я работал и о примитивности своих обязанностей, связанных с занимаемой мной должностью.
Звонок Виктора Алексеевича меня несколько подбодрил. Узнав от меня новость о женитьбе, он поздравил с обзаведением семьи, затем сказал, что Елена Михайловна и Марина Сергеевна будут рады это услышать. А в конце разговора попросил меня подыскать специалиста, вдруг у меня кто-нибудь есть на примете. Ему в сектор требовался толковый парень, способный не только ездить в командировки, но и в случае необходимости подменять его.
Я вначале не придал особого значения его звонку и со временем забыл о нем. Но Виктор Алексеевич был настойчив и позвонил мне вторично. Так как вопросом подбора специалиста я не занимался, то ответил ему просто: