My books
My booksCartLists
All 345 genres

Правоотношения и юридическая ответственность в сфере несостоятельности (банкротства)

Text
The book in Russian language
Author:
0
Reviews
Read preview
Mark as finished
How to read the book after purchase
Smartphone,
TabletComputer,
laptope-reader
Font:Smaller АаLarger Aa

§ 3. Обязательства, лежащие в основе отношений сферы несостоятельности (банкротства) и закрепления за субъектом статуса несостоятельного должника

Система правоотношений в сфере несостоятельности (банкротства) построена на наличии неисполненных и (или) невозможности исполнения должником денежных обязательств перед его кредиторами. Без факта долговых обязательств (или) угрозы возникновения указанных обязательств невозможно отнесение лица к категории несостоятельных должников. Таким образом, состав и размер денежных обязательств и обязательных платежей является экономической основой возникновения отношений в сфере несостоятельности (банкротства)[170]. Именно по указанной причине долговые обязательства проверяются судом при разрешении вопроса о приеме заявления о возбуждении дела о признании должника банкротом[171]. Кроме этого, важно обратить внимание на то, что для определения признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества правовое значение имеет совокупный объем возникших долговых обязательств, но не их структура.

При проведении анализа финансового состояния должника, исходя из общего объема его обязательств, не исключаются такие обязательства, которые могут позволить самостоятельно инициировать процедуру банкротства[172].

Следует отметить, что денежные обязательства и обязательные платежи определяются на дату введения каждой из судебных процедур, применяемых в деле о банкротстве.

В свою очередь, состав и размер денежных обязательств и обязательных платежей, возникших до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом и заявленных после принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства, определяются на дату открытия конкурсного производства.

Состав и размер денежных обязательств и обязательных платежей, выраженных в иностранной валюте, определяются в рублях по курсу, установленному Центральным банком Российской Федерации, на дату введения каждой процедуры, применяемой в деле о банкротстве и следующей после наступления срока исполнения соответствующего обязательства.

В состав денежных требований, составляющих признаки банкротства должника, включаются следующие виды денежных обязательств[173]:

1. Размер денежных обязательств, в том числе размер задолженности за переданные товары, выполненные работы и оказанные услуги, суммы займа с учетом процентов, подлежащих уплате должником, размер задолженности, возникшей вследствие неосновательного обогащения, и размер задолженности, возникшей вследствие причинения вреда имуществу кредиторов. За исключением обязательств перед гражданами, перед которыми должник несет ответственность за причинение вреда жизни или здоровью, обязательств по выплате выходных пособий и оплате труда лиц, работающих по трудовому договору, обязательств по выплате вознаграждения авторам результатов интеллектуальной деятельности, а также обязательств перед учредителями (участниками) должника, вытекающих из такого участия.

2. Общий размер обязательных платежей, образовавшийся до возбуждения соответствующей процедуры.

Особо следует выделить такую категорию денежных обязательств должника, как текущие платежи в процедурах, применяемых в деле о банкротстве. К ним относятся:

– денежные обязательства и обязательные платежи, возникшие после даты принятия заявления о признании должника банкротом;

– возникшие после возбуждения производства по делу о банкротстве требования кредиторов об оплате поставленных товаров, оказанных услуг и выполненных работ.

Объем требований кредиторов по текущим платежам не подлежат включению в реестр требований кредиторов, а кредиторы по текущим платежам при проведении соответствующих процедур, применяемых в деле о банкротстве, не признаются лицами, участвующими в деле о банкротстве.

Высшие судебные инстанции постоянно исследуют и обобщают практику рассмотрения вопросов определения наличия признаков банкротства должника[174], в результате чего отмечается, что по смыслу п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве для определения наличия признаков банкротства должника могут учитываться соответствующие суммы, взысканные судом вместо причитавшегося кредитору исполнения обязательства в натуре (стоимость не переданной кредитору оплаченной им вещи, стоимость оплаченных, но не выполненных должником работ или услуг и др.)[175]. Указанные требования кредиторов подлежат включению в реестр требований кредиторов в качестве требований конкурсных кредиторов и удовлетворяются в порядке, предусмотренном Законом о банкротстве. Такой же правовой режим распространяется и на суммы, присужденные кредитору в связи с изменением способа или порядка исполнения судебного акта или постановления иного органа.

В соответствии с п. 5 ст. 4 Закона о банкротстве требования кредиторов по обязательствам, не являющимися денежными, могут быть предъявлены в суд и рассматриваются судом, арбитражным судом в порядке, установленном процессуальным законодательством. При рассмотрении указанных споров обеспечительные меры, предусмотренные процессуальным законодательством в части ограничения распоряжения ответчиком принадлежащим ему имуществом, не применяются, если в отношении должника (ответчика в исковом производстве) введены процедуры финансового оздоровления (п. 1 ст. 81 Закона о банкротстве), внешнего управления (п. 1 ст. 94 Закона о банкротстве), конкурсного производства (п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве). При рассмотрении арбитражными судами заявлений конкурсных кредиторов об исключении их собственных требований из реестра требований кредиторов следует учитывать, что согласно п. 1 ст. 9 ГК РФ граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права. Так как реализация требования к должнику представляет собой одну из форм осуществления гражданского права[176], кредитор вправе отказаться от указанной реализации своих требований[177]. В этом случае арбитражный суд должен вынести определение об исключении требований такого кредитора из реестра[178]. При этом следует учесть, что действующее законодательство не допускает повторного обращения кредитора с требованием к должнику[179], так как его требование уже было рассмотрено в рамках дела о банкротстве и по этому требованию принят соответствующий судебный акт[180].

 

Следует согласиться с мнениями специалистов о том, что «повышение эффективности российского законодательства о банкротстве должно осуществляться на принципиально новой основе с учетом современных мировых достижений в этой области, исходя из принципов: упрощения законодательства о банкротстве; сокращения сроков производства по делам о банкротстве; усиления защиты прав и интересов кредиторов в деле о банкротстве; обеспечения равенства конкурирующих кредиторов»[181].

Таким образом, обязательственные отношения, лежащие в основе правоотношений несостоятельности (банкротства), имеют, как правило, долговую особенность денежного характера, которая определяет специфику и отличительные особенности правового взаимодействия субъектов указанных отношений.

Глава III
Особенности субъектного состава правоотношений в сфере несостоятельности (банкротства)

«Должник и его кредиторы являются неотъемлемыми участниками конкурсного процесса. Интересы указанных лиц тесным образом зависят как от поведения, так и от финансовых возможностей друг друга. Что предпочтительнее для общества? Спасение должника или оказание судебной поддержки кредиторов пострадавших от его неоплатности? Ответ на данный вопрос и лежит в основе принципов регулирования законом отношений между ними. Чаша весов правосудия должна в равной мере защищать и нуждающихся лиц, и лиц, пострадавших от указанной нуждаемости. Где та золотая середина и от каких действий и обстоятельств она зависит? Ответ на этот вопрос и кроется в доскональном изучении поведения всех сторон и участников конкурсного процесса»

Профессор Санкт-Петербургского университета Кронид Иванович Малышев (Исторический очерк конкурсного процесса. СПб., 1871)

§ 1. Субъектный состав правоотношений в сфере несостоятельности (банкротства)

Существенное преобразование уже существующих отношений между должником и кредиторами, а также возникновение некоторых новых правоотношений между теми же и другими лицами позволяет говорить о формировании системы правоотношений, возникающих в связи с несостоятельностью должника. Главным основанием для появления системы отношений несостоятельности является правоотношение имущественного характера, существующее между кредитором и должником. При этом отраслевой характер этого правоотношения может быть различным. Это может быть задолженность, возникшая из гражданско-правовых отношений, административных, финансовых и др.[182]

Правоотношения, возникающие в сфере несостоятельности (банкротстве) являются, по своей сути, экономическими и имущественными отношениями, связанными с тем, что один из участников имущественного оборота не в состоянии по тем или иным причинам рассчитаться по своим долгам.

Систему правоотношений, возникающих в связи с несостоятельностью должника, образуют следующие виды отношений: «первоначальное» (долговое обязательство), характеризующееся изменением своего правового состояния; вновь возникшие в рамках конкурсного процесса правоотношения материального характера, связанные с приобретением статуса «должника» по смыслу Закона о банкротстве; возникшие в связи с этим отношения процессуального характера, опосредующие процесс реализации материальных норм права[183].

Наиболее ярко специфика урегулированных законодательством отношений несостоятельности (банкротства) проявляется в особенностях субъектного состава данного вида правоотношений. При этом сфера правоотношений несостоятельности (банкротства), с учетом положений ст. 189.9, ст. 189.14, ст. 223.2—223.7 Закона о банкротстве, в настоящее время не ограничивается только и исключительно отношениями в рамках судебного дела о банкротстве, а распространяется на более широкий круг отношений, связанных как с присвоением лицу статуса неплатежеспособного должника, так и с правовыми последствиями, вытекающими из получения указанного статуса, до возбуждения судом дела о банкротстве указанных субъектов.

Ранее субъектный состав рассматриваемых нами правоотношений в основной своей массе состоял из двух групп лиц:

Первая группа: лица, участвующие в деле о банкротстве, к которым относились:

а) должник-гражданин или юридическое лицо, неспособные удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей;

б) конкурсный кредитор;

в) арбитражный управляющий (в зависимости от процедур несостоятельности (банкротства) – временный, административный, внешний или конкурсный управляющий; в отношении должника-гражданина – финансовый управляющий);

г) уполномоченные органы по требованиям, вытекающим из обязательных платежей;

д) иные лица, в частности, органы местного самоуправления, федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации при рассмотрении дела о несостоятельности (банкротстве) градообразующей организации, лицо, предоставившее обеспечение для проведения финансового оздоровления.

Вторая группа: лица, которым Законом о банкротстве предоставляется возможность участия в процессе по делу о банкротстве: представители должника; представители учредителей (участников) должника; представители трудового коллектива должника; законные представители должника, которые наделяются всеми правами, предусмотренными арбитражным процессуальным законодательством для лиц, участвующих в процессе, а также правом на обжалование решений арбитражного суда, отдельных решений и действий арбитражного управляющего и кредиторов, правом на получение информации о ходе процедур.

В настоящий момент субъектный состав правоотношений сферы несостоятельности (банкротства) существенно расширился и стал включать в себя помимо лиц, участвующих в деле о банкротстве: должник; кредиторы; уполномоченные органы; арбитражный управляющий; лицо, предоставившее обеспечение для проведения финансового оздоровления; федеральные органы исполнительной власти, а также органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органы местного самоуправления по месту нахождения должника в случаях, предусмотренных Законам о банкротстве (ст. 34 Закона о банкротстве) и иных субъектов. В частности, к участникам правоотношений сферы несостоятельности стали относиться:

– многофункциональный центр предоставления государственных и муниципальных услуг (ст. 223.2 Закона о банкротстве);

– органы опеки и попечительства (п. 2 ст. 213.6 Закона о банкротстве);

– нотариусы, ведущие наследственные дела граждан-должников (п. 4 ст. 223.1 Закона о банкротстве);

– лицо, привлекающее денежные средства и (или) имущество участников строительства в делах о банкротстве застройщика (п. 1 ст. 201.1 Закона о банкротстве);

– участник строительства и участник долевого строительства в делах о банкротстве застройщика (п. 1 ст. 201.1 Закона о банкротстве);

– Фонд защиты прав граждан – участников долевого строительства (ст. 5 Федерального закона от 29 июля 2017 г. № 218-ФЗ[184]; Устав публично-правовой компании «Фонд защиты прав граждан – участников долевого строительства», утвержденного Постановлением Правительства РФ от 07 октября 2017 г. № 1231);

– участники клиринга, являющиеся профессиональными участниками рынка ценных бумаг (ст. 201.16 Закона о банкротстве);

– приобретатели объектов строительства в делах о банкротстве застройщика участника клиринга, являющегося профессиональным участником рынка ценных бумаг (ст. 201.15-2 Закона о банкротстве).

Кроме того, современная модель института несостоятельности (банкротства) существенно увеличила объем прав органов власти в делах о банкротстве. Так, Закон о банкротстве допускает возможность участия в указанной категории дел представителя собственника имущества должника – унитарного предприятия и наделяет его правом обжаловать действия арбитражного управляющего, решения собрания и комитета кредиторов, судебные акты о введении внешнего управления и конкурсного производства.

Подробный анализ субъектного состава правоотношений несостоятельности (банкротства) позволяет сделать вывод о том, что правовой статус лиц, участвующих в указанных правоотношениях, напрямую зависит от ряда юридических факторов:

 

в-первых, от характера властных правомочий, которыми законодатель наделяет субъекта правоотношений[185],

во-вторых, от моделей конкурсоспособности, применяемой в отношении несостоятельного должника[186],

в-третьих, от характера и целей внесудебной процедуры банкротства,

в-четвертых, от вида, характера и конечных целей судебной процедуры банкротства[187],

в-пятых, от особенностей механизмов банкротства отдельных категорий должников[188],

в-шестых, от финансового и (или) имущественного интереса соответствующего участника правоотношений[189],

в-седьмых, от финансового состояния должника и вытекающих из этого возможностей в удовлетворении требований его кредиторов[190].

Необходимо учитывать, что базовая динамика правоотношений, возникающих в сфере несостоятельности (банкротства), предопределяет и в изменении их субъектного состава, что находит свое выражение:

во-первых, в особенностях субъектного состава правоотношений вне рамок возбужденного в суде дела о банкротстве должника;

во-вторых, в изменении субъектного состава правоотношений в рамках дела о банкротстве должника;

во-третьих, в изменении объема правосубъектности (право и дееспособности должника) на различных стадиях[191] и в процедурах банкротства;

в-четвертых, в расширении объема правомочий арбитражного управляющего на стадии конкурсного производства[192] и реализации имущества гражданина[193];

в-пятых, в лишении отдельных кредиторов прав на возбуждение дел о судебном банкротстве в рамках моратория, предусмотренного ст. 9.1 Закона о банкротстве[194].

Указанные особенности отражают специфику и отличительные черты:

а) соответствующей сферы общественных отношений сферы функционирования несостоятельных должников;

б) типа банкротства (коммерческое или потребительское);

в) динамики обеспечения частных и публичных интересов в судебных в внесудебных процедурах банкротства.

Так, арбитражный суд имеет доминирующее императивно-властное положение по отношению ко всем участникам рассматриваемой нами категории правоотношений[195]. Его особая роль реализуется в предоставлении суду права наделения участников правоотношений несостоятельности (банкротства) определенными правовыми статусами: статусом несостоятельного должника, статусом банкрота, статусом текущего или конкурсного кредитора, статусом участника строительства и т. п.

Более того, Закон о банкротстве наделяет арбитражный суд дополнительными властными полномочиями в части:

– предоставления права суду объединения задолженности по различным основаниям, на основании заявления уполномоченного органа[196];

– прекращения производства по делу в случаях не предоставления кандидатур арбитражных управляющих в течение шести месяцев, с предполагаемой даты его назначения (п. 9 ст. 45 Закона о банкротстве);

– прекращения производства по делу о банкротстве в случае отсутствия средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур в деле о банкротстве, в том числе расходов на выплату арбитражному управляющему (п. 1 ст. 57 Закона о банкротстве);

– в части принятия решения об окончании мероприятий в сфере финансового оздоровления в случае погашения учредителями (участниками) должника – унитарного предприятия и (или) третьими лицами задолженности по обязательным платежам в ходе первой стадии процедуры наблюдения или финансового оздоровления[197].

Таким образом, особенности субъектного состава правоотношений в сфере несостоятельности (банкротства) проявляются в присвоении участникам указанных правоотношений специальных правовых статусов, учитывающих:

во-первых, особенность сферы функционирования субъекта, признаваемого несостоятельным должником;

во-вторых, правовую природу основного обязательства, лежащего в основе присвоения статуса несостоятельного должника обязанному субъекту;

в-третьих, характер и направленности соответствующей процедуры банкротства.

§ 2. Должник в правоотношениях сферы несостоятельности (банкротства): понятие и классификация

Специалистами неоднократно отмечается, что термин «должник», используемый в законодательстве о несостоятельности (банкротстве)[198], отличается от аналогичного термина, используемого в гражданском[199], налоговом[200] и финансовом[201] законодательстве. При сопоставлении понятий «должник» в законодательстве о несостоятельности (банкротстве) с аналогичным понятием в иных отраслях законодательства можно сделать выводы о том, что сравнительная характеристика должника в законодательстве о несостоятельности (банкротстве) с налоговым законодательством позволяет сделать вывод о том, что понятие должника в законодательстве о несостоятельности (банкротстве) имеет иную смысловую нагрузку[202], так как не любой субъект, имеющий налоговую задолженность, может быть признан должником для возбуждения в отношении данного лица дела о банкротстве, а только налогоплательщик, имеющий налоговую недоимку (более 300 или 500 тыс. рублей).

Статус должника в соответствии с законодательством о несостоятельности (банкротстве) приобретается субъектом права при наличии просрочки в исполнении обязательства, в то время как в гражданских правоотношениях лицо становится должником с момента принятия на себя соответствующей гражданско-правовой обязанности, срок исполнения которой может возникнуть значительно позже. Указанное в полной мере относится и к лицам, имеющим задолженность по уплате налогов, сборов или суммы страховых взносов, так как юридический факт возникновения фискальной задолженности, как правило, связан с моментом окончания соответствующего налогового периода.

Сопоставление понятия должника в законодательстве о несостоятельности (банкротстве) с гражданским законодательством представляется более узким, так как не включает в себя должников по неденежным обязательствам. Фактически это означает, что лица, обязанные совершить в пользу других такие действия как: передать имущество, выполнить работу, оказать услугу, внести вклад в совместную деятельность либо воздержаться от определенного действия, не могут быть признаны должниками в процессе несостоятельности (банкротства), так как российский институт несостоятельности (банкротства) распространяется только на денежных должников.

Вышеназванное означает, что кредиторы, имеющие право неденежного требования к должнику, по общему правилу, могут или трансформировать требования в денежный эквивалент, или возбудить параллельный процесс в рамках искового производства.

Допускается также изменение способа исполнения по уже вынесенному решению, с учетом того, что решение об изменении способа исполнения должен вынести суд, принимавший первоначальное решение[203], за исключением требований по исполнительным документам об истребовании имущества из чужого незаконного владения, выданным на основании вступивших в законную силу до даты введения процедуры наблюдения.

Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод о том, что по общему правилу, кредиторы, требования которых являются неденежными, ограничены в правах по участию в процедурах несостоятельности (банкротства). Свои требования к должнику, не исполнившему обязательства, кредиторы должны трансформировать в денежные требования[204].

Следует учитывать, что кроме обязательного наличия установленных Законом о банкротстве критериев, формирующих признаки банкротства, для признания лица должником в деле о несостоятельности (банкротстве) и применения в отношении указанного лица предусмотренных законодательством процедур принципиально важно учитывать еще такой элемент как конкурсоспособность лица[205], под которым следует понимать специализированную правоспособность субъекта, предоставляющая ему возможность быть признанным должником в деле о банкротстве и иметь предусмотренные законодательством о несостоятельности (банкротстве) права и обязанности, необходимые для участия в процессе по делу о банкротстве[206].

Подробный анализ правового статуса должника в делах о банкротстве заставляет выделить такое основание классификации должников в правоотношениях несостоятельности (банкротства) как добросовестность[207]. При этом по отношению к должнику в правоотношениях несостоятельности (банкротства) модель добросовестного поведения складывается из следующих составляющих: информационной, осведомительной, превентивной и профилактической[208] частей, а также фактической части (правоустанавливающей). Роль и значение указанных составляющих сводится к тому, что должники по общему правилу осведомлены об обязанности действовать добросовестно[209] при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей по отношению к их кредиторам, а также должны воспринимать добросовестность своих действий «как обязательное условие наступления юридически значимых правовых последствий»[210], руководствуясь не только собственными интересами и желанием реализовать свой финансовый интерес, но, учитывая интересы иных лиц, участвующих в деле о несостоятельности должника[211]. Стоит отметить, что особенность метода правового регулирования правоотношений субъектов несостоятельности (частно-публичный с существенным влиянием государственного регулирования), различный статус субъектов этих отношений, набор прав, обязанностей и интересов в деле о несостоятельности, а также наличие явного конфликта интересов субъектов правоотношений диктуют необходимость различного понимания добросовестного поведения и форм недобросовестного поведения каждого из субъектов для целей установления критерия[212] добросовестного поведения[213] (стандарта добросовестности[214]) каждой категории субъектов, и прежде всего для несостоятельных должников. Выявление элементов (признаков) добросовестного поведения должников в исследуемых нами видах правоотношений является одним из наиболее значимых шагов на пути повышения эффективности и результативности механизмов несостоятельности (банкротства). Исследование исходных доктринальных позиций сущности категории «добросовестность» в хозяйственном обороте, её отражение в нормативном материале, а также предметный анализ положений Закона о банкротстве позволяют сделать вывод о том, что «добросовестность» в правовом регулировании деятельности должника как участника правоотношений несостоятельности (банкротства) может проявляться в нескольких формах:

а) в форме общего (ключевого) начала правового регулирования[215] деятельности всех субъектов рассматриваемой нами сферы, являющейся базовой основой правопорядка, в соответствии с которой развивается хозяйственный оборот и правоприменительная практика;

б) в форме стандарта поведения должника, формируемой нормативными положениями законодательства в сфере несостоятельности, которая создает исходные гарантии, обеспечивающие позитивный характер реализации прав и обязанностей в делах о банкротстве;

в) в форме основного принципа осуществления прав и исполнения обязанностей должника в правоотношениях несостоятельности (банкротства);

в) в форме основы для толкования положений Закона о банкротстве по отношению к должникам, системных правовых механизмов и средств правового регулирования соответствующих правоотношений, регулирующих изменения правового статуса несостоятельного должника[216];

г) в форме основных требований к характеру хозяйственных операций должника как в период, предшествующий его несостоятельности, так и в процессе получения им статуса несостоятельного должника;

д) в форме оценки действий должника на предмет выхода за пределы осуществления прав и характера влияния указанных действий на ущемление интересов кредиторов должника[217].

При этом необходимо уточнить, что формы реализации категории «добросовестность» для каждой категории субъектов различаются в зависимости от особенностей, характера и специфики правового регулирования соответствующей сферы[218].

С учетом вышеизложенных подходов в процессе несостоятельности (банкротства) по отношению к правовой конструкции «добросовестность» можно выделить шесть категорий должников:

– должники, поведение которых в период, предшествующий закреплению за ними статуса несостоятельных должников, отвечает признакам добросовестности[219];

– должники, поведение и характер действий которых в период, предшествующий закреплению за ними статуса несостоятельных должников, не является добросовестным[220];

– должники, поведение которых в период, предшествующий закреплению за ними статуса несостоятельных должников, при определенных условиях может быть квалифицировано как недобросовестное (при этом с точки зрения правовой конструкции «добросовестность» указанное поведение можно квалифицировать как спорное)[221];

– должники, в поведении которых отсутствуют элементы уголовных и (или) административных деликтов, и, по отношению к которым, не подлежат применению какие-либо нормы уголовного или административного законодательства;

– должники, в процессе банкротства которых отдельные (но не сам должник) субъекты повели себя недобросовестно, нарушив какие-либо уголовные либо административные запреты (сам должник не знал и не должен был знать о противоправном поведении указанных лиц)[222];

– должники, в поведении и хозяйственных операциях которых присутствуют составы уголовных или административных правонарушений (к указанной категории должников следует также отнести ситуации, при которых кредиторы или третьи лица действуют противозаконно с ведома должника, и (или) случаи, при которых между должником и его кредиторами отсутствует конфликт, а возбуждение дела о несостоятельности преследует цели, не связанные с удовлетворением должником денежных требований)[223].

Предложенная классификация должников наглядно показывает, насколько могут отличаться первоначальные интересы указанных субъектов в сфере несостоятельности (банкротства)[224]. Безусловно, предлагаемая нами классификация должников не является исчерпывающей, так как существуют и иные основания классификации должников, учитывающие тактику и стратегию поведения должников, как по отношению к своему долгу, так и по отношению к кредиторам (стратегический и тактический должник; должник единых активов и многопрофильный должник; рационалист и случайный должник; догоняющий должник и расточитель; ликвидный и необеспеченный должник; манипулятор и переговорщик; грамотный и заблуждающийся и т. п.)[225].

Результатом приобретения лицом статуса несостоятельного должника и введение в отношении должника как внесудебных процедур банкротства (ст. 189.9, ст. 189.14, ст. ст. 223.2 – 223.7 Закона о банкротстве), так и судебных процедур банкротства (главы IV–VII Закона о банкротстве)[226] является трансформация правового статуса должника в части изменения отдельных его элементов, таких как: правосубъектности[227], сделкоспособности, правоспособности[228], деликтоспособности[229], а также трансформация системы корпоративного управления должника, находящегося в процессе банкротства. Указанные изменения в правовом статусе имеют различный характер и объем и напрямую зависят от концепции соответствующей процедуры банкротства и от категории должника.

Названные выше изменения правового статуса должника направлены на воспрепятствование злоупотреблениям со стороны лиц, получивших статус несостоятельных должников[230] и прежде всего по выводу и сокрытию ими активов[231]. Кроме того, указанные элементы правового регулирования направлены на максимально возможную защиту требований кредиторов должника и обеспечение эффективного контроля со стороны кредиторов за хозяйственной деятельностью должников как в период, предшествующий присвоению лицу статуса несостоятельного должника, так и в период проведения процедур банкротства[232].

Особое внимание стоит обратить на статус организаций-должников в процедурах банкротства в общем и в процедуре конкурсного производства, как наиболее часто применяемой процедуре в отношении должников-организаций.

Рис. 1. Количество банкротств компаний*


* – арбитражные суды в 2019 году признали банкротами 12401 организаций-должников, что на 5,5 % меньше, чем в 2018 году. В 2019 году суды ввели 228 процедур внешнего управления и финансового оздоровления – 1,0 % всех процедур, по сравнению с 297 шт. (1,2 %) в 2018 году.

170. См.: Морхат П.М. Банкротство физических лиц: поиск баланса интересов должника и кредиторов // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2019. № 3. С. 56–59.
171. См.: Свириденко О.М. Актуальные вопросы субсидиарной ответственности контролирующих лиц при банкротстве должника // Lex russica. 2018. № 12. С. 19–21.
172. См.: Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 20 июля 2017 № 309-ЭС17-1801 по делу № А50-5458/2015 // Документ опубликован не был. Источник – СПС «Консультант Плюс».
173. Подлежащие применению за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства неустойки (штрафы, пени), % за просрочку платежа, убытки в виде упущенной выгоды, подлежащие возмещению за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства, а также иные имущественные и (или) финансовые санкции, в том числе за неисполнение обязанности по уплате обязательных платежей, не учитываются при определении наличия признаков банкротства должника.
174. Определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ: от 20 мая 2019 г. № 305-ЭС18-5703(6) по делу № А40-185433/2017; от 21 октября 2019 г. № 310-ЭС19-9963 по делу № А84-1909/2017 // Документы опубликованы не были. Источник – СПС «Консультант Плюс».
175. См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. № 3.
176. См.: Суворов Е.Д. Требования связанных с должником лиц в деле о его банкротстве: от объективного к субъективному вменению // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2019. № 5. С. 58–97.
177. См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 24 марта 2017 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Налогового кодекса Российской Федерации и Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Е.Н. Беспутина, А.В. Кульбацкого и В.А. Чапланова» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2017. № 4.
178. См.: Колесникова С.Г., Теплюкова Л.С. Разрешение судами вопроса о допустимости частичного освобождения гражданина от исполнения обязательств в соответствии с пунктом 3 статьи 213.28 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» // Арбитражные споры. 2020. № 2. С. 11–50; Чухалдин К.П. Что возразить против включения требований налоговых органов в реестр требований кредиторов? // Информационно-аналитический журнал «Арбитражные споры». 2020. № 1. С. 141–150.
179. См.: Постановления Арбитражного суда Московского округа: от 19 июля 2019 № Ф05-21817/2016 по делу № А41-17642/2016; от 02 апреля 2019 № Ф05-4335/2017 по делу № А40-31573/16; от 24 декабря 2019 № Ф05-321/2019 по делу № А40-135958/2017 // Документы опубликованы не были. Источник – СПС «Консультант Плюс»; Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 14 мая 2018 № Ф01-1514/2018 по делу № А17-5064/2013 // Документ опубликован не был. Источник – СПС «Консультант Плюс».
180. См. п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 15 декабря 2004 № 29 (ред. от 21.12.2017) «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»» // Специальное приложение к Вестнику ВАС РФ. 2005. № 12.
181. Попондопуло В.Ф., Слепченко Е.В. Проблемы совершенствования законодательства о банкротстве в условиях финансового кризиса // Арбитражные споры. 2010. № 1. С. 101–102.
182. Карелина С.А. Механизм правового регулирования отношений несостоятельности. М., 2008.
183. Там же.
184. Федеральный закон от 29 июля 2017 г. № 218-ФЗ «О публично-правовой компании по защите прав граждан – участников долевого строительства при несостоятельности (банкротстве) застройщиков и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ. 2017. № 31 (Часть I). Ст. 4767.
185. Более подробно о природе и характере властных правомочий в правоотношениях несостоятельности (банкротстве) см. в работах: Cserne P. Freedom of Contract and Paternalism. Prospects and Limits of an Economic Approach. Palgrave Macmillan US, 2012. P 15; Кравчук Е.В. Фиктивность (преднамеренность) банкротства в России. М.: Юстицинформ, 2013. 160 с.; Евстигнеев Э.А. Императивные и диспозитивные нормы в договорном праве: дис… канд. юрид. наук. М., 2015. С. 177, 195–196; Евстигнеев Э.А. Постатейный комментарий к нормам ГК РФ об исполнении обязательств через оценку их императивного и диспозитивного характера // Вестник международного коммерческого арбитража. 2015. № 2; 2016. № 1. С. 115–116; Евстигнеев Э.А. Императивные и диспозитивные нормы в договорном праве. М., 2017. С. 157; Смагина И.А. Предпринимательское право: Учебное пособие. М.: Омега-Л, 2007. 288 с.; Егорова М.А. Концепция совершенствования механизмов саморегулирования: pro et contra: монография. М.: Юстицинформ, 2017. 180 с.; Левина Д.А. Место исполнения договорного обязательства: сравнительноправовой анализ // Вестник гражданского права. 2017. № 1. С. 54–95.
186. Более подробно о моделях конкурсоспособности и их влияние на статус участников правоотношений несостоятельности (банкротства) см. в работах: Trunk A. Internationales Insolvenzrecht. Systematische Darstellung des deutschen Recht mit rechtsvergleichenden Beziigen. Tubingen, 1998. s. 104; Галкин С.С. Конкурсоспособность предпринимательских объединений и задачи судебной практики по делам о банкротстве // Материалы VII Международной научно-практической конференции «Судебная реформа в России: прошлое, настоящее, будущее» (Кутафинские чтения). Кн. 2. М., 2015. С. 130–135; Галкин С.С. Учение о должнике в конкурсном праве России и национальная экономическая политика // Предпринимательское право. 2016. № 3. С. 32–38; Арутюнян Н.Г., Одинцов С.В. Концепция приоритета прав кредиторов: анализ законодательства о несостоятельности ФРГ в сравнении с российским конкурсным правом // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2017. № 6. С. 53–63; Шишмарева Т.П. Несостоятельность (банкротство) социально ориентированных организаций // Законы России: опыт, анализ, практика. 2020. № 5. С. 49–53; Фролов И.В. Институт несостоятельности (банкротства) в системе российского права: модель и внутренняя структура // Предпринимательское право. 2020. № 1. С. 30–38.
187. О влиянии характера и конечных целей судебных процедур банкротства на правовой статус участников правоотношений несостоятельности (банкротства) см. в работах: Поваров Ю.С. Банкротство как основание прекращения доверенности // Вестник арбитражной практики. 2019. № 4. С. 45–51; Сайфуллин Р.И. Банкротство арендодателя: судьба обременения в виде права аренды // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2019. № 10. С. 86–136; СафоновА.В. Справедливая очередь кредиторов. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 23.07.2018 № 310-ЭС17-20671 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 12. С. 14–21; Шевченко И.М. Производство по делам о банкротстве и третейское разбирательство: есть ли точки соприкосновения? // Третейский суд. 2019. № 3/4. С. 209–219; Карелина С.А., Фролов И.В. Современная модель арбитражного управления в Российской Федерации // Журнал предпринимательского и корпоративного права. 2019. № 3. С. 7–12.
188. Более подробно о влиянии механизмов банкротства отдельных категорий должников на правовой статус субъектов правоотношений несостоятельности (банкротства) см. в работах: Пирогова Е.С., Курбатов А.Я. Несостоятельность (банкротство) кредитных организаций: особенности и предпосылки // Закон. 2014. № 3. С. 34–45; Карелина С.А., Фролов И.В. Банкротство застройщика: теория и практика правоприменения: монография. М.: Юстицинформ, 2018. 240 с.; Иванова С.П., Земляков Д.Н., Баранников А.Л. Несостоятельность (банкротство) юридических и физических лиц: учебное пособие. М.: Юстиция, 2018. 200 с.; Карелина С.А., Фролов И.В. Банкротство страховых организаций: монография. М.: Юстицинформ, 2018. 128 с.; Петров Д.А. Предупреждение банкротства страховых организаций // Информационно-аналитический журнал «Арбитражные споры». 2020. № 1. С. 49–61.
189. О влиянии правовых гарантий финансового и (или) имущественного интереса одних участников правоотношений несостоятельности (банкротства) на правовой статус других участников указанных правоотношений см. в работах: Галкин С.С. Прекращение производства по делу о банкротстве как правовое средство защиты должника и кредиторов // Предпринимательское право. 2015. № 1. С. 53–59; Мифтахутдинов Р.Т. Контролирующие должника лица как субъекты субсидиарной ответственности при банкротстве // Законы России: опыт, анализ, практика. 2018. № 7. С. 33–37; Соловых С.Ж. Процессуальные гарантии имущественных прав несовершеннолетних при производстве дел о банкротстве физических лиц // Семейное и жилищное право. 2019. № 4. С. 27–30; Грибановская М.С., Шушканов П.А. Отсутствие достаточных средств на финансирование процедур, применяемых в деле о банкротстве, как одно из оснований прекращения производства по делу о банкротстве // Мировой судья. 2020. № 3. С. 30–35.
190. О трансформации правовых статусов участников правоотношений несостоятельности (банкротства) в зависимости от платежеспособности должника и влияния финансового состояния должника на статусы иных участников указанных правоотношений см. в работах: ДолинскаяВ.В. К вопросу о защите прав акционерных обществ и акционеров при несостоятельности (банкротстве) // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. № 7. С. 37–40; Блинова А.А. Проблемы соблюдения баланса интересов должника и кредитора при обращении взыскания на единственное жилье // Вестник исполнительного производства. 2019. № 3. С. 37–43; Кузьмина И.К. Ответственность участников (акционеров) хозяйственных обществ, возникающая в гражданском обороте при банкротстве // Законы России: опыт, анализ, практика. 2019. № 7. С. 46–51.
191. Под стадиями банкротства следует понимать такую реализацию объема прав кредиторов и должника, прежде всего имущественных, от которой зависит финансовая реабилитация и (или) ликвидация должника (см.: Жаренцова Ю.С. К вопросу о различиях в подходах общегражданского и специального законодательства о банкротстве к правам кредиторов и должника // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2019. № 3. С. 75–83), что позволяет выделить следующие стадии несостоятельности и банкротства: а) для юридических лиц: диагностическая; реабилитационная; ликвидационная. См.: Попондопуло В.Ф. Банкротство: правовое регулирование: науч. – практ. пособие. М., 2018. С. 45; СмирновР.Г. Природа правоотношений несостоятельности (банкротства): автореф. дис… канд. юрид. наук. СПб., 2004. С. 7; Сердитова Е.Н. Конкурсное производство как форма реализации решения арбитражного суда: дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2002. С. 9; Сарнакова А.В. Гражданско-правовое регулирование отношений, возникающих в процессе конкурсного производства при банкротстве кредитных организаций: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2010. С. 9–10. б) для граждан: финансовой реабилитации; социальной реабилитации; принудительной реализации имущества (См.: Фролов И.В. Роль института несостоятельности (банкротства) гражданина в обеспечении частноправовых и охране публично-правовых интересов // Предпринимательское право. Приложение «Право и Бизнес». 2020. № 1. С. 23–26).
192. См.: Бычкова Е.Н. Подтверждение полномочий представителя должника (банкрота) и арбитражного управляющего в судебном заседании // Информационно-аналитический журнал «Арбитражные споры». 2018. № 3. С. 35–44.
193. См.: Поваров Ю.С. Вопросы реализации гражданином-банкротом прав участника юридического лица // Право и экономика. 2018. № 10. С. 64–68.
194. См.: Постановление Правительства РФ от 03 апреля 2020 № 428 (ред. от 22.05.2020) «О введении моратория на возбуждение дел о банкротстве по заявлению кредиторов в отношении отдельных должников» // СЗ РФ. 2020. № 15 (часть IV). Ст. 2282; Постановление Правительства РФ от 01 октября 2020 № 1587 «О продлении срока действия моратория на возбуждение дел о банкротстве по заявлению кредиторов в отношении отдельных должников» // СЗ РФ. 2020. № 41. Ст. 6429.
195. См.: Уксусова Е.Е. Конкурсное судопроизводство и «мини-производство» на примере обжалования действий (бездействия) арбитражного управляющего // Законы России: опыт, анализ, практика. 2014. № 7. С. 44–52.
196. См.: Постановление Арбитражного суда Московского округа от 12 марта 2018 № Ф05-1497/2018 по делу № А41-19979/2014 // Документ опубликован не был. Источник – СПС «Консультант Плюс».
197. См.: Фролов И.В. Управленческие функции судебных органов, их место в системе государственного (административного) управления сферы финансового оздоровления, несостоятельности (банкротства) // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 324. С. 253–256.
198. О понятии должника в законодательстве несостоятельности (банкротстве) см.: в работах: Несостоятельность (банкротство): Учебный курс. В 2 т. / Под ред. д.ю.н., проф. С.А. Карелиной. Т. 1. М.: Статут, 2019. С. 281–287; Карелина С.А. Правовое регулирование несостоятельности (банкротства): Учебно-практич. пособие. М., 2007. С. 49; Попондопуло В.Ф. Банкротство. Правовое регулирование. М., 2012. С. 73; Пирогова Е.С., Курбатов А.Я. Правовое регулирование несостоятельности (банкротства). М., 2015. С. 58;
199. Более подробно о понятии должника в гражданском законодательстве см. в работах: Кулаков В.В. Обязательство и осложнения его структуры в гражданском праве России: монография. 2-е изд., перераб. и доп. М.: РАП, Волтерс Клувер, 2010. 256 с.; Гуреев В.А., Аксенов И.А. Взыскатель в исполнительном производстве: защита прав и интересов. М.: Библиотечка «Российской газеты», 2014. Вып. 6. 144 с.; Кархалев Д.Н. Противоправное поведение как условие ответственности в гражданском праве // Вестник арбитражной практики. 2018. № 1. С. 42–49; Емелькина И.А. Ограничение права на взыскание сверхвысоких процентов с гражданина-должника по договору займа: новеллы российского законодательства // Гражданское право. 2018. № 3. С. 3–6; Гальперин М.Л. Гражданско-правовая ответственность в исполнительном производстве // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 3. С. 138–159; Тололаева Н.В. Пассивные солидарные обязательства: российский подход и континентально-европейская традиция: монография. М.: Статут, 2020. 144 с. Шишмарева Т.П. Институт несостоятельности в России и Германии. М., 2015. С. 27–28; Банкротство хозяйствующих субъектов: Учебник для бакалавров / Отв. ред. И.В. Ершова, Е.Е. Енькова. М., 2016. С. 40.
200. Винницкий Д.В. формулирует следующее определение должника в налоговом законодательстве: «Налоговый должник – это лицо, обязанное в силу определенных экономических оснований и прямого указания налогового закона произвести денежное предоставление в известном размере в пользу налогового кредитора (налоговых кредиторов). Можно выделить следующие виды налоговых должников: налогоплательщики, плательщики сбора; налоговые агенты; банки или иные кредитные организации, осуществляющие перечисление сумм налогов или сборов в бюджет; производные должники» (см.: Винницкий Д.В. Налоговое право: Учебник для бакалавров. М., 2013. С. 139). В определенной мере к указанной точке зрения присоединяются: Разгильдеев А.В. Взыскание налогов с третьего лица как результат совершения налогоплательщиком мнимой сделки. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 16.09.2016 № 305-КГ16-6003 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. № 1. С. 14–20; Гусаков С.Ю. Некоторые особенности исполнительных документов // Практика исполнительного производства. 2017. № 4. С. 31–41; Новоселова М.А. Актуальные вопросы привлечения к субсидиарной ответственности за нарушение налогового законодательства // Налоги. 2018. № 3. С. 27–30.
201. См.: Комягин Д.Л. Расходные обязательства: контрольная и прогностическая функции // Финансовое право. 2011. № 7. С. 16–19; Омелехина Н.В. Юридическая конструкция финансовых обязательств: концептуальные основы формирования // Журнал российского права. 2016. № 10. С. 108–121; Белов В.А. Денежные обязательства. М., 2007; Омелехина Н.В. Финансовые обязательства в системе российского права. Часть 1. Межотраслевая природа финансовых обязательств // Финансовое право. 2016. № 3. С. 10–17.
202. См.: Извеков С.С. Конкуренция норм налогового законодательства и законодательства о банкротстве в отношении пеней и мораторных процентов, начисляемых на сумму недоимки // Актуальные проблемы российского права. 2018. № 10. С. 211–215; Багаев В., Румак В. В правилах статьи 54.1 НК нет каких-либо содержательно новых требований [Интервью с В.В. Бациевым] // Закон. 2018. № 11. С. 6–14.
203. См.: Карелина С.А., Эрлих М.Е. Право неденежных кредиторов на участие в процессе несостоятельности (банкротства) должника // Предпринимательское право. 2007. № 3 (СПС «КонсультантПлюс»); Карелина С.А. Правовые проблемы определения денежных и неденежных обязательств в процессе несостоятельности (банкротства) // Корпоративный юрист. 2007. № 12 (СПС «Консультант Плюс»).
204. Шишмарева Т.П. К вопросу о преобразовании неденежных требований в денежные в процедурах несостоятельности (банкротства) // Арбитражный и гражданский процесс. 2009. № 5.
205. О наличии такого элемента как конкурсоспособность см. в работах: Trunk A. Internationales Insolvenzrecht. Systematische Darstellung des deutschen Recht mit rechtsvergleichenden Beziigen. Tubingen, 1998. s. 104; Белых В.С., Дубинчин А.А., Скуратовский М.Л. Правовые основы несостоятельности (банкротства): Учебно-практич. пособие / Под общ. ред. проф. В.С. Якушева. М., 2001. С. 50; Карелина С.А. Правовое регулирование несостоятельности (банкротства): Учебно-практич. пособие. М., 2006. С. 83; Пахаруков А.А. Правовое регулирование конкурсного производства юридических лиц (вопросы теории и практики): дис… канд. юрид наук. Иркутск, 2007. С. 107; Говоруха М.А. Правовое положение органов управления юридического лица: автореф. дис… канд. юрид. наук. Иркутск, 2008. С. 13; Евтушенко Е.В. Процессуально-правовые аспекты банкротства физических лиц // Административное и муниципальное право. 2015. № 6. С. 540–541; Шишмарева Т.П. Институт несостоятельности в России и Германии. М.: Статут, 2015. 332 с.; Суворов Е.Д. Банкротство в практике нового Верховного Суда РФ за первый год работы (2014–2015): акты и комментарии. М.: Статут, 2016; Галкин С.С. Учение о должнике в конкурсном праве России и национальная экономическая политика // Предпринимательское право. 2016. № 3. С. 34–35; Суворов Е.Д. Завершение расчетов с кредиторами гражданином, признанным банкротом, как основание для прекращения обязательств // Судья. 2016. № 7. С. 28–29); Фролов И.В. Институт несостоятельности (банкротства) в системе российского права: модель и внутренняя структура // Предпринимательское право. 2020. № 1. С. 30–38.
206. Следует отметить, что сходное по своей правовой природе с российским понятием конкурсоспособности, как способности должника быть признанным несостоятельным (банкротом), имеется в немецкой доктрине (см.: Шишмарева Т.П. Институт несостоятельности в России и Германии. М., 2015. С. 28), в которой для обозначения способности быть субъектом процедуры банкротств активно используется аналогичное специализированное понятие Insolvenzfahigkeit (способность быть несостоятельным) (см.: Obermuller M., Hess H., Ins O. Eine systematische Darstellung des neuen Insolvenzrechts. 3, uberarb. Aufl. Heidelberg, 1999. S. 23; Breuer W. Op. cit. S. 7.), а ранее, в период действия Konkursorgnung с 1877 по 1999 г., использовалось понятие Konkursfahigkeit (конкурсоспособность) (см.: Gerhardt W. Grundbegriffe des Vollstreck-ungs und Insolvenzrechts: eine Einfurung an Hand von Fallen. Stuttgart; Berlin; Koln; Mainz, 1985. S. 150–151).
207. См.: Якубчик М.М. Комплексное понятие добросовестности: соотношение с доктриной злоупотребления правом // Журнал российского права. 2012. № 10. С. 107–115; Попова А.В. Принцип добросовестности в международном коммерческом обороте (Законодательство и судебная практика Российской Федерации и стран-членов Европейского Союза): дис… канд. юрид. наук. М., 2005. С. 12.
208. По мнению Е.Б. Овдиенко, «понятие «добросовестность» может использоваться как в узком значении, подчеркивающем необходимость надлежащего исполнения всех условий договорного обязательства, так и в широком – для обозначения социально приемлемого поведения, соответствующего этическим нормам. В последнем случае профилактическая функция добросовестности проявляется в том, что участники правоотношений обязаны воздерживаться от злоупотребления правами в целях исключения возможности причинения вреда заинтересованным субъектам». Более подробно о концепции добросовестности в узко и широком значении см. в работе: Овдиенко Е.Б. Современное понимание добросовестности в гражданском праве // Российская юстиция. 2017. № 8. С. 2–3.
209. См.: Вайпан В.А. Реализация принципа социальной справедливости в правовом регулировании предпринимательской деятельности: дис… д-ра юрид. наук. М., 2019. С. 14–16.
210. Коновалов А.В. Основные начала гражданского законодательства России // Закон. 2016. № 11. С. 116–124.
211. Кравченко А.А. Реализация принципа добросовестности в сфере несостоятельности (банкротства): правовые вопросы: дис… канд. юрид. наук. М. 2020. С. 100–101.
212. О доброй совести как критерии оценки поведения участников правоотношений говорил, в частности, М.М. Агарков, утверждая, что «начало доброй совести… означает ни что иное, как честность в отношениях между людьми… каждый должен оправдать то доверие, без которого невозможно осуществление гражданских сделок» (См.: Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. М., 2002. Т. 2. С. 376).
213. По мнению Е.В. Вавилина, «целесообразно выработать критерии определения недобросовестных действий, которые сейчас в отечественном законодательстве в большинстве случаев не до конца осмыслены (подробнее см.: Вавилин Е.В. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2016. С. 337). Упомянутый исследователь указывает на необходимость выработки критериев недобросовестных действий, в то время как, по нашему мнению, значительно проще и резоннее выработать критерии «добросовестности»: описать «как надо действовать» значительно проще, чем указать все случаи «как действовать (бездействовать) не следует».
214. Термин «стандарт добросовестности» (стандарт добросовестного поведения) легализован в международных правовых актах и характеризуется честностью, открытостью и уважением интересов другой стороны сделки или соответствующего правоотношения (Модельные правила европейского частного права / Пер. с англ.; Науч. ред. Н.Ю. Рассказова. М.: Статут, 2013. 989 с.); кроме того, он встречается в отечественной доктрине (добросовестное поведение – стандарт поведения, который предполагает не только учет интересов противоположной стороны (сторон) в возникших отношениях, но также понимается как осознание субъектом правомерности в осуществлении своих прав и исполнении обязанностей (см.: Костина О.В., Любанов В.Е. Реализация принципа добросовестности в делах о несостоятельности (банкротстве) наследственной массы // Современный юрист. 2019. № 1. С. 46–60) и судебной практике (см. напр.: пункт 25 Обзора судебной практики ВС РФ № 3 (2018) // БВС РФ. № 5, № 6, 2019; пункт 17 Обзора судебной практики ВС РФ № 5 (2017) // БВС РФ. № 12. 2018). В контексте нашего исследования термины «стандарт добросовестности» и «стандарт добросовестного поведения» употребляются в значении модель добросовестного поведения субъекта.
215. См.: Яковлев В.Ф. Модернизация гражданского кодекса Российской Федерации – Развитие основных положений гражданских прав // Кодификация российского частного права 2015 / под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2015.
216. См.: СмирновВ.И., МеньшиковаП.А. Особенности применения субординации требований кредиторов в процедуре банкротства // Арбитражный и гражданский процесс. 2020. № 3. С. 49–54; Ганюшин О.Е. Банкротство гражданина: ограничение освобождения от долгов (анализ удач и ошибок судебной практики за 2015–2017 годы) // Информационно-аналитический журнал «Арбитражные споры». 2018. № 3. С. 71–81.
217. См.: Коршунов П.Н. Принцип состязательности при рассмотрении дела о банкротстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2020. № 4. С. 38–42; Барциц И.Н., Быков В.П., Черникова Е.В., Маркелова И.В. Особенности оспаривания подозрительных сделок в рамках дел о банкротстве юридических лиц и индивидуальных предпринимателей (на примере судебной практики) // Современное право. 2020. № 3. С. 86–95.
218. В современной российской правовой науке тщательному доктринальному исследованию с точки зрения реализации принципа добросовестности подверглись отдельные области правового регулирования, в частности: обязательственные отношения (см., напр.: Богданова Е.Е. Добросовестность участников договорных отношений и проблемы защиты их субъективных прав: дис… д-ра юрид. наук. М., 2010; ФилипповА.Е. Особенности рассмотрения дел по спорам, вытекающим из договоров страхования транспортных средств // Судья. 2018. № 8. С. 51–57; Штефан Д.В. Определение добросовестности при применении ч. 1 ст. 174 ГК РФ // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2019. № 3. С. 145–175. и иные), корпоративные правоотношения (Гутников О.В. Корпоративная ответственность в гражданском праве: монография. М.: ИЗиСП, КОНТРАКТ, 2019. 488 с.; Лаптев В.А. Корпоративное право: правовая организация корпоративных систем: монография. М.: Проспект, 2019. 384 с. и иные), налоговые правоотношения (см.: ХаритоновИ.В. Статья 54.1 Налогового кодекса Российской Федерации – новый подход к налоговой добросовестности налогоплательщиков? // Налоги. 2019. № 4. С. 11–14; Попкова Ж.Г. Добросовестность налогоплательщика и «проблемные» банки: история повторяется // Вестник арбитражной практики. 2018. № 1. С. 29–37. и иные) и некоторые иные области.
219. См.: Богданова Е.Е. Добросовестность участников договорных отношений и проблемы защиты их субъективных гражданских прав: автореф. дис… д-ра юрид. наук. М., 2010. 186 с.
220. См.: Попондопуло В., Петров Д., Дораев М., Улезко А., Фокина И. Расширение границ привлечения к ответственности контролирующих должника лиц. Признание супруги руководителя контролирующим должника лицом // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2019. № 3. С. 21–31; Амелин А.В. О законодательном регулировании института банкротства граждан в РФ: проблемы реализации и предложения по повышению эффективности // Вестник арбитражной практики. 2018. № 5. С. 25–36.
221. Более подробно о проблемах выявления категории добросовестности в поведении должника в делах о банкротстве и спорах, с этим связанных, см. в работах: Сахарова Ю.В. Правовые проблемы реализации принципа добросовестности в процессе банкротства // Вестник Омской юридической академии. 2017. № 2. С. 29–34; Мазур О.В. Требование разумности в соотношении с требованием добросовестности в гражданском праве: автореф. дис… канд. юрид. наук. СПб., 2012. С. 16; Кравченко А.А. Об ответственности за недобросовестность в отношениях несостоятельности (банкротства) // Предпринимательское право. 2015. № 2. С. 10–17; Мифтахутдинов Р.Т. Ограниченная относительность судебного акта при банкротстве: как добросовестным кредиторам защититься от необоснованного требования, подтвержденного судебным актом // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 4. С. 104–125; Саркисян А.В. Сам себе кредитор, или К проблеме манипуляций дружественными кредиторами в банкротстве. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 28.04.2017 № 305-ЭС16-19572 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. № 5. С. 25–30.
222. См.: Мазур А.С. Проблемы субординации требований аффилированных кредиторов в делах о банкротстве заемщиков // Вестник университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА). 2018. № 10. С. 197–202.
223. См.: Ткачев В.Н. Конкурсное право: Правовое регулирование несостоятельности (банкротства) в России: Учеб. пособие. М., 2006. С. 41–42.
224. О противоречивости и динамике изменения интересов должников на различных этапах отношений сферы несостоятельности (банкротства) см. в работах: Попондопуло В.Ф., Слепченко Е.В. Правовая природа отношений, регулируемых законодательством о несостоятельности (банкротстве) // Правоведение. 2003. № 2(247). С. 64; Карелина С.А. Категория интереса и институт несостоятельности (банкротства) как средство разрешения конфликта интересов // Законодательство. 2007. № 3; Соловых С.Ж. Множественность лиц в обязательстве как основание процессуального соучастия по делам о несостоятельности (банкротстве) // Арбитражный и гражданский процесс. 2018. № 6. С. 45–48; Федотов Д.В. К вопросу о способах противодействия включению в реестр требований кредиторов фиктивной задолженности, подтвержденной решением суда // Российский судья. 2019. № 2. С. 7–11.
225. Более подробно о множественности подходов к классификации должников в сфере финансовой несостоятельности см. в работах: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: в 2 т. Т. 2 / пер. с нем. М., 1998. С. 308; Майер С. Множественность должников в европейском договорном праве // Вестник гражданского права. 2014. № 3. С. 213–279; Эманн Х. Солидарные долги: отказ от единой категории солидарного долга? // Вестник гражданского права. 2015. № 6. С. 185–229; Рыков И. Кредиторы vs дебиторы. Антикризисное управление долгами. СПб., 2016. С. 37; Рыков И.Ю., Суныгин К.С. Проблема привлечения внешних специалистов-консультантов к субсидиарной ответственности // Предпринимательское право. Приложение «Право и Бизнес». 2020. № 1. С. 33–38.
226. См.: Телюкина М. Системный анализ процедуры наблюдения и практические проблемы ее реализации // Хозяйство и право. 2018. № 5. С. 3–25.
227. См: Семина А.Н. Банкротство: вопросы правоспособности должника-юридического лица. М.: Экзамен, 2004. С. 26.
228. См.: Дорохина Е.Г. Природа правоотношения несостоятельности (банкротства) // Журнал российского права. 2006. № 5; Карелина С.А. Средства правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства) // Предпринимательское право. 2009. № 3; Полич С.Б. Некоторые особенности правосубъектности лиц – участников гражданских и семейных отношений // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2018. № 4. С. 664–684.
229. Карелина С.А. Категория ответственности и институт несостоятельности (банкротства) // Предпринимательское право. 2015. № 2. С. 3–9.
230. См.: Свириденко О.М. Оспаривание сделок во вред кредиторам вне процедуры банкротства (внеконкурсное оспаривание) // Актуальные проблемы российского права. 2020. № 2. С. 105–112.
231. МорхатП.М. Освобождение граждан от кредитных обязательств в рамках процедуры банкротства: специфика доказывания недобросовестности // Арбитражный и гражданский процесс. 2020. № 4. С. 47–51.
232. См.: Подшивалов Т.П. Охрана интересов должника в договорном обязательстве при банкротстве и злоупотребление корпоративным контролем // Право и экономика. 2017. № 12. С. 41–45.
You have finished the free preview. Would you like to read more?