Бежит он, а вокруг не пойми что творится. Кто-то кричит, кто-то стреляет, а кто-то упал убитым. Боится Вилли, палит в белый свет, как в копеечку, а до немецких траншей ещё ох не близко. Тут заговорили с той стороны пулемёты. Стали солдаты валиться, как трава на покосе. Увидел Вилли воронку от взрыва и нырнул в неё рыбкой, а там лужи после дождя и смрад стоит как на бойне. Не обратил он на это внимания, не до того, страшно. Нырнул в грязно-красную жижу, прижался к чему-то мягкому и замер, аж дышать перестал. Вот стал свист пуль чуть тише, перенёс немецкий пулемётчик огонь куда-то в другое место. Глядит Вилли, а лежит он в обнимку с мёртвым немцем, а рядом ещё два или три валяются. С криком он выскочил из воронки, побежал, себя не помня, пока не споткнулся и не упал. Вместе с духом земля выбила из Вилли и панику. Обернулся он посмотреть, обо что это он запнулся, глядь, а там лежит лейтенант О’Райли. Пробила немецкая пуля грудь лейтенанту, залила кровью весь китель. Да и у Вилли видок не лучше – весь мокрый, измазанный в кровавой грязи так, что цвет формы и не различить. И лицо тоже чумазое, как у негра, только светлые дорожки от слёз по скулам бегут. «Хорошо, что вы этого не увидите, сэр» – мелькнула мысль в голове у капрала, «Ох вы бы нам за такую неопрятность и всыпали!». А больше ничего он подумать уже не успел: чиркнуло ему по виску страшной болью, сорвало каску, закружило и пришла темнота.