Приводя в ужас и трепет все живущее в государстве, Иоанн не переставал жить весело и шумно, в утехах и разгуле. Теперь из Новгорода он получил скоморохов вместе с медведями. И те и другие тешили царя. Первые его развлекали шутками и остротами, вторых выпускали в народ и травили ими людей, опять-таки на забаву царя. Неудачные приемы скоморохов иногда стоили им жизни. Однажды недовольный чем-то царь вылил миску горячих щей на голову своего любимого шута Осипа Гвоздева. Последний заорал, Иоанн прекратил крик ножом. Но царю жаль было лишиться своего любимца и поэтому он позвал врача Арнольда с требованием исцеления его слуги, с которым он поиграл неосторожно.
Арнольд отвечал:
– Так неосторожно, что разве Бог и твое царское величество может воскресить умершего…
Царь махнул рукой, обозвал скомороха псом и продолжал веселиться.
Другой раз явился к царю воевода Старицкий, Борис Титов. Выслушав обычное приветствие, Иоанн отвечал:
– Будь здрав, любимый мой воевода! Ты достоин нашего жалованья! – и при этом отрезал ему ухо.
Часто царь, прерывая трапезу, издавал дикий крик, коим созывал своих верных опричников, и мчался плавать в крови. Так, однажды с такого пира царь помчался казнить литовских пленников, заключенных в тюрьме. Один из этих пленных вырвал копье и бросился с ним на Иоанна, но царевич, достойный сподвижник отца, убил его. Насытившись кровью вдоволь, Иоанн возвращался в Александровскую слободу при криках опричны «гойда, гойда!».
К довершению всех несчастий в государстве явился голод и его постоянный спутник – мор. Все эти бедствия слишком ослабили и опустошили Россию: ее спасение заключалось в том, что и соседние государства были не в лучшем состоянии.
В это время в Польше умер король Сигизмунд и в числе кандидатов на престол стал Иоанн и его сын. Иоанну очень хотелось добиться польского и литовского престола, но дело это не состоялось, и Иоанн долго не мог примириться с этой неудачей.
С этой поры постигают Иоанна неудачи. Вырезав знатных вельмож, доблестных воевод и преданных правителей и советников, Иоанн терпит целый ряд поражений. Посольство Иоанна в Константинополь, для заключения союза с султаном, оказалось неудачным, не более удачным оказалось и заключение мира с Швецией. Крымский хан разорил всю Россию, сжег Москву и увел более 10 000 пленников, а Иоанн позорно бежал и прятался вдали от своей столицы и войска.
Все эти неудачи вызвали в Иоанне новые мысли об измене, кознях и злодеяниях оставшихся еще в живых бояр и, разумеется, новые казни. Этому немало способствовало еще одно обстоятельство. Вторая жена Иоанна, Мария, скончалась. Царь вздумал жениться в третий раз. Выбор пал на Марфу Собакину. Будучи невестой царя, Марфа заболела, а ставши женой – умерла. Это дало повод думать, что родственники прежних жен царя из ревности испортили царицу. Виновных нашли и казнили.
В это время погибли черкесский князь Ми-хайло Темрюкович, брат покойной царицы Марии, вельможи Иван Яковлев, брат его Василий, боярин Лев Салтыков и проч. Рядом с этими явными злодействами, по предложению лейб-медика, врача Бомелия, начались отравы сильнейшими ядами. Так были лишены жизни Григорий Грязной, князь Гвоздев-Ростовский и многие другие.
Вскоре царь женился четвертый раз, на Анне Колтовской, несмотря на то, что еще за два года перед сим он предписывал, чтобы четвертый брак «никогда не именовался и молитвы бы им не говорили». Затем Иоанн женился в пятый раз на Анне Васильчиковой и шестой раз на Василисе Мелентьевне. В четвертый раз женившись, Иоанн просил по крайней мере у епископов разрешения, следующие же разы он не затруднял себя этой формальностью.
По истреблении главных своих приближенных советников, как: Афонасий Вяземский, Басмановы, Грязной и др. Иоанн несколько менялся в своих отношениях как к обществу, так и к государству. Он становится менее лютым, менее жестоким и менее кровожадным. Телохранители при нем еще остаются и остаются они навсегда, но теперь Иоанн не делает такой резкой разницы между опричной и земщиной, да и самое название «опрична» исчезает и заменяется другим словом – «двор».
Едва ли такая перемена могла произойти сама собою, так как Иоанн представлял собою такого человека, за которым должно было всегда искать другого. Несмотря на чрезвычайно неудачный и беспорядочный набор людей, между ними, хотя случайно, все-таки попадались люди с большим умом, пониманием дела, честолюбием и другими качествами, отличавшими их от остальной опричны. Между этими людьми выдвигается особенно Борис Годунов, близкий родственник Малюты Скуратова. Он не только проложил дорогу к Иоанну, но, по-видимому, мог легко влиять и на самое направление государственных дел. Был ли главным советником Борис Годунов или кто-либо другой, во всяком случае советники должны были быть, были и направление государственной жизни резко изменилось с удалением Вяземского и других.
С другой стороны, не могло не иметь влияния на направление деятельности Иоанна и еще одно обстоятельство. Как бы ни была затяжна душевная болезнь, однако всякая из них постепенно начинает стихать, терять свое острое проявление, и мало-помалу ослаблять остроту мыслительной деятельности и сообразительности человека. Так, по-видимому, было и с Иоанном. Болезнь его начала утихать. Бред подозрительности и преследования становится не столь резким, приступы кровожадности появлялись реже, а равно и общая умственная деятельность стала слабеть. Царь начал становиться малодушным, трусливым и без определенных мыслей.
Появившийся разлад и бессвязность между бредом преследования и приступами кровожадности был причиною того, что Иоанн довольствовался для удовлетворения своей жажды крови истреблением неприятельских пленных. Такова, напр., Венденская кара, когда мирных жителей Иоанн приказал мучить и казнить, сечь и жечь, а жен и девиц бесчестить, когда Иоанн не брезгал сажать на кол даже мертвых.
Правда, Иоанн не оставлял без милостивого внимания и своих подданных, тем не менее эти казни были уже ничтожными вспышками на общем кровавом горизонте. Так, Иоанн казнил знаменитого героя, князя Михаила Воротынского, князя Одоевского, боярина Морозова с двумя сыновьями и женою, князя Куракина и боярина Бутурлина. Затем в течение следующих двух лет были казнены: один из ревностных опричников Петр Зайцев, Григорий Собакин, Вассиан Муромцев, новгородский архиепископ Леонид, архимандрит Феодорит, псковский игумен Корнилий и др. Интересен был повод к казни добродетельного игумена Корнилия. По пути в Ливонию Иоанн заехал в Псково-Печерский монастырь. Его встретил игумен Корнилий с братией. Иоанну бросились в глаза сильные укрепления монастыря, сооруженные Корнилием на свой собственный счет. Иоанн припомнил, что Корнилий происходит из боярского рода. Эти сооружения ему показались подозрительными. Вспомнилось былое, закипело сердце, и Иоанн быстро покончил с Корнилием своим верным жезлом. Как гласит надгробная надпись, «предпослал его царь земной Царю небесному».
А между тем военные неудачи больше и больше поражали Россию. Гордый, властительный и безгранично полновластный Иоанн чувствовал себя в высокой степени угнетенным и приниженным во внешних делах. Могущественному и самовластному владыке счастье изменило, и трусливый по природе Иоанн должен был унижаться перед теми из соседей, которых прежде ставил ни во что. Посылая послов к новому крымскому хану, Иоанн наказывал «бить челом хану и обещать ему ежегодные дары… вообще вести себя смирно и избегать колких речей…». Еще униженнее держал себя Иоанн с Баторием. На самые унизительные просьбы Иоанна заключить мир, на самые оскорбительные условия для России, предлагаемые Иоанном лишь бы только получить мир, Баторий отвечает: «не будет вам ни посольства, ни мира, ни перемирия…» А между тем Иоанн предписывает своим послам «быть не только смиренными и кроткими в переговорах, но даже терпеть и побои…». И это предписывает тот Иоанн, который не желал признавать Батория братом своим, считал за унижение быть с ним равным, первый, без объявления войны, напал на пределы польского царства и считал Батория избранным «не Божьего, а человеческою мятежною волею…».
Думается, что при таком унижении перед татарами, при таком страшном разгроме поляками русского войска и земли русской, при почти таком же разгроме шведами русских войск царь собирает войско, поддерживает падающий дух подданных, молится о даровании победы русскому оружию… Царь сидит в Александровской слободе и правит седьмую свадьбу. Иоанн женился на Марии Нагой. Вообще в числе резко выраженных черт болезненного характера Иоанна следует отметить распутство и разврат. Мы видели, что он проделывал со своею верною дружиною, мы знаем, как он обращался с женами своих подданных, но и всего этого ему было мало. Царь-игумен женился седьмым браком и вслед за сим еще ищет невесту в Англии. Кроме того, Костомаров упоминает, что в ноябре 1573 года Иоанн женился на Марии Долгорукой, а на другой день, подозревая, что она до брака любила кого-то иного, приказал ее посадить в колымагу, запрячь диких лошадей и пустить в пруд, в котором несчастная и погибла. Это все не мешало царю иметь, сверх того, по 50 наложниц и не брезгать рьяным ухаживанием за женою своего сына почти на смертном одре своем…
Но самым ужасным поступком в этом периоде времени было убийство Иоанном своего собственного сына и наследника престола. О причинах этого ужасного преступления передается различно. Одни говорят, что сын заступился перед отцом за свою жену и высказал ему несколько горьких истин, другие повествуют, что наследник укорял отца в военном бездействии и просил отпустить его на войну восстановить честь России.
Разъяренный отец ударил его железным жезлом в висок, от чего царевич и скончался на четвертый день…
Иоанн каялся, плакал, рыдал, снимал с себя венец и отказывался от престола, ~ но в конце концов опять-таки продолжал быть царем.
Говорят, что после этого царь несколько дней мучился и нравственно терзался, не спал ночи и метался, как в горячке. Посылал богатые милостыни по монастырям и обильные дары на восток, чтобы молились за упокоение души убиенного Иоанна. В это-то время самососредоточия и самоиспытания Иоанна припоминаются ему все жертвы его зверства и кровожадности. Все замученные и казненные предстали пред ним, требуя возмездия и отмщения… Иоанн усиленно записывал их имена в синодик и подавал на поминовение их души за упокой. Но так как эти жертвы Молоху были неисчислимы, то приходилось ограничиваться поминовением рабов Божиих, «имена их же Ты, Господи, веси»…
«Но однако после этого странно видеть Иоанна, сватающегося за родственницу английской Елизаветы и готового прогнать свою седьмую жену. Верить ли другим, гораздо худшим известиям? Страшно сказать, но, кажется, он до конца дней остался тем же»
(Аксаков).
Под конец жизни Иоанн стал суеверным и нередко обращался к знахарям, астрологам и гадателям. Во время войны с Баторием он пал духом уже от неблагоприятных предзнаменований и предсказаний, почему и не решался прибегать к серьезным военным мерам. При таком настроении всевозможным выдумкам не было конца: явилась комета на небе, – громовая стрела, зимою, при ясном небе и среди белого дня, ударила в царский дворец и зажгла его, – близь Москвы слышали ужасный голос: «бегите, бегите, Русские», – с неба упал надгробный камень с таинственной надписью и т. п.
Наконец, всеми правдами и неправдами заключен был мир с Польшей. Царь успокоился. Завели речь о новой женитьбе Иоанна на английской принцессе.
А между прочим жених развлекался казнью тех ратных людей, которые оказались трусами в войне с Баторием. Всех пленников Батория, о которых после заключения мира позабыли, ныне припомнили. И вот царь учинил им знатную казнь. Он их всех собрал и казнил мучительнейшим образом. Так погибло 2300 человек, – число еще не особенно большое для такого любителя казни, как Иоанн.
Униженный и подавленный неудачами в Ливонии, Иоанн захотел излить свою злобу на ливонских пленниках. Он приказал привести толпу этих несчастных, пустил на них медведей и сам, стоя у окна, любовался борьбою, мучениями и смертью невинных жертв в когтях страшных животных…
Иоанну в это время было 50 лет с небольшим, между тем он казался дряхлым, старым и изможденным. Пьянство, разврат, бесконечные оргии, распутная жизнь, душевная болезнь и связанные с нею душевные терзания, – все это не могло не отозваться на Иоанне и не расшатать его здоровья. А между тем оно становилось все хуже и хуже. У него явилась болезнь: какое-то гниение внутри и от него исходил отвратительный и смрадный запах. По этому поводу Oderborn говорит: «отчаявшись в помощи медицины, волнуемый душою, он влачил положительно жалкую жизнь. В течение многих дней и не говорил ни с кем, ни пищи не принимал, ни даже звука не издавал, так что казалось, будто он онемел. А затем, по истечении многих дней, когда боль открыла ему уста, он только звал своего сына Ивана. Ему мерещилось, что он видит Ивана, что он слышит Ивана, что тот с ним говорит, что он перед ним стоит, а иногда жалобно призывал его к себе, как бы живого…» Грехи опричны и содомии дали себя знать… Иностранные врачи усердно лечили Иоанна. Еще усерднее он раздавал милостыни по монастырям на поминовение о здравии болящего царя. Вместе с тем он не брезговал другою рукою раздавать милости волхвам и чародеям… В это время на небе явилась новая комета. Царь долго смотрел на нее и наконец заявил: «се знамение моей смерти». И он был прав.
Собраны были волхвы, числом до шестидесяти, со всех концов России, из Лапландии. Волхвы гадали и толковали.
А между тем болезнь усиливалась. Вся внутренность начала гнить, а тело пухнуть. Днем мучился царь физическими немощами, ночью его преследовали видения. Враги и злоумышленники были всюду вокруг царя. Он их страшился, он их трепетал. А тут еще казненные им жертвы восстали из гробов и требовали ответа от немощного царя… Кто может описать ужас такой ночи больного человека?… Где найдутся силы и мощь вынести сообщество костяных мертвецов, требующих от убийцы отмщения за их мучения, истязания и смерть?… Астрологи предсказали Иоанну скорую смерть, но он приказал им молчать, угрожая в противном случае всех их сжечь в доме живьем.
И вот измученный, изнуренный и ожидающий смерти, царь находит себе развлечение и утешение в рассматривании своих сокровищ и драгоценных камней и толковании их значения… Летописи передают невероятный и потрясающий факт о безграничном нравственном разврате Иоанна. К разбитому, угнетенному, страждущему и умирающему Иоанну явилась супруга его сына Федора навестить немощного отца. И этот, находящийся на смертном одре и заживо разлагающийся, царь и отец не погнушался обратиться с похотливым вожделением к жене своего сына и наследника престола… Несчастная невестка с омерзением должна была бежать от сладострастного бесстыдства тестя… Обманутый, разозленный и сконфуженный, Иоанн приказал казнить всех благородных свидетелей этого последнего своего позора, а сына убеждал развестись с распутной женой (Oderborn) и вступить в новый брак.
Между тем болезнь Иоанна усиливалась и шла к роковой развязке. Самая кончина его шла необычайным способом. «В течение нескольких дней перед тем, как расстаться с жизнью, Иоанн подвергся три раза полному, похожему на смерть, лишению чувства и движений и каждый раз пребывал в таком состоянии 24 часа как мертвый, как будто Бог отложил для этих дней Свое наказание за его нечестивые дела. В первый раз придя в себя, Иоанн, с печальным выражением лица, обратился к сыну с просьбой отпустить несколько лиц, находившихся в самом строгом заключении, в ожидании казни, заявил открыто перед всеми, что из-за них он был подвергнут самым тяжким пыткам в каком-то мрачном и ужасном месте… Сын исполнил веление отца… Но гнев Божий был сильнее мольбы человеческой… Иоанн, покрытый смертельной бледностью и распространяющий страшный смрад, снова лишившись чувств, лежал на глазах окружавших его без всякого движения, ~ и снова Васильевич, возвратившись как бы из преисподней, обратился к сыну… (просил его облегчить государственные подати, благотворительствовать обиженным и лишенным по его вине крова и давал наставление на будущую его жизнь). Сказав это, Иоанн в третий раз впал в бессознательное состояние и немного спустя, со стоном и раздирающим душу криком, испустил дух».
Перед смертью Иоанну представился его убитый сын, он разговаривал с жертвою своего преступления и громко звал его…
17 марта 15 84 г. Иоанна не стало.
По смерти над царем совершено было пострижение в монашество и в этом ангельском чине он назван был Ионою.
Подведем итоги жизни и деятельности Иоанна Грозного.
Иоанн сын родителей с значительно сомнительной нервной системой и не особенно беспорочной физической организацией, почему уже от рождения его нервная система не могла быть обычною, крепкою и устойчивою. Напротив, с появлением на свет она предназначена была стать хилою, отступающею от обычного бытия и склонною к заболеваемости. Это предположение доказывается состоянием здоровья членов семейства Иоанна Грозного: его брат был скудоумен, его дети вымирают, проявляют необыкновенную жестокость и эпилепсию. Такие семейные проявления дают основания к допущению предположения о вырождении рода. Члены таких семейств находятся под опасностью – стать вырождающимися или, как их называют, дегенератами.