Кузнец улыбнулся. Запрыгнув в люк, он дал отмашку. Раскрутив маховик, гномы запустили двигатель. Выгнав машину за ворота, он оставил ее на небольшом выступе и застопорил колеса башмаками, на всякий случай. Протиснувшись в закрывающиеся ворота в последний момент, он спросил у стражи:

– Как подняться на восточную стену?

– Через ту арку… – удивленная эльфийка подняла руку и показала на проход в стене, где виднелись ступени.

– Спасибо, – кивнул он. – Я не на долго. Туда и обратно.

– Ладно… – растерянно кивнув, она проводила его взглядом.

Взбежав по ступеням, кузнец немного запыхался. Пройдя без помех два поста, он отыскал Лину. Она стояла в сторонке, подпирая спиной стену и была мрачнее тучи. Завидев его, она поперхнулась слюной и закашлялась.

– Ты… как здесь? – Щеки Лины подернулись румянцем.

– Решил проведать. Ты не пришла вчера.

– Ой да ладно… – отмахнулась она. – Ты и так… порезвился на славу.

– Хотел бы я сказать, что принял ее за тебя, но это не так, – признал он. – Видимо по-другому просить прощения она не умеет…

– Хм… с этим вообще беда, – грустно улыбнулась Лина. – Значит помирились?

– Более или менее… – он развел руками. – Да я особо-то зла не держал. Разве что обиду.

– Ну и то ладно. Хорошо, когда нет вражды. От меня то, чего надо?

– Хочу прокатить с ветерком, – улыбнулся Арон.

– Я на службе. Даже если бы и хотела…

– Проведешь день со мной? – спросил он, глядя в глаза.

– Только день? – вырвалось у нее.

– Как пожелаешь.

– А как же она? – засомневалась Лина.

– А что она? Я ей ничем не обязан. Нима получила что хотела, нагрела на этом руки и вполне довольна.

– Я так не могу… – вздохнула Лина.

– Она дала тебе увольнение на сутки, – сообщил он. – В качестве извинений, я полагаю.

– Серьезно? – не поверила Лина.

– Машина ждет за воротами, – кивнул кузнец. – Как есть пойдешь, или подождать?

– К черту все! – выругалась она. – Я готова!

Схватив Лину за руку, кузнец потащил ее к лестнице. Смахнув слезу на ходу, она поспешила за ним. Покинув форт, Арон подсадил Лину и сам взобрался на броню. Номад и Ро уже успели как следует пригубить и встретили эльфийку одобрительными возгласами. Ей тут же всучили кружку эля и заставили выпить. Лина спустила ноги в люк и вцепилась в его открытую крышку.

– Придержите ее за ноги, на всякий случай, – бросил кузнец, занимая место механика.

Просить дважды не пришлось. Повеселевшие гномы крепко взялись за ее сапоги. Набрав обороты, машина тронулась в путь. По началу Лина молчала, словно воды в рот набрав, но потом вдруг развеселилась. Вниз «Каракат» шел легко, даже очень. Держать его тормозом было делом бесполезным, и Арон притормаживал двигателем. На горках и поворотах, когда машину подкидывало или резко разворачивало, сверху слышался визг и восторженный хохот. Пару раз эльфийка чуть не вывалилась, но гномы, хватая ее за коленки, вовремя повисли на ногах. На последнем склоне кузнец отпустил рычаги. Опасности не было, и он позволил «каракату» набрать хорошую скорость. Скатившись с горы, он задел ветхий забор и развалил его напрочь к неописуемому восторгу Лины. Похоже эль и правда был хорош…

Вскоре они достигли мастерских. Стащив Лину внутрь, чтобы та не ударилась головой, гномы усадили ее на бочку. Арон спустил машину по пандусу и уже наловчившись в управлении, поставил ее на прежнее место. Отставив Лину в сторонку, орки под всеобщее одобрение извлекли из люка три заветных бочонка. Осушив с ними по доброй кружке эля, кузнец и эльфийка спешно откланялись. Денек был хорошим, пушистые облака чинно проплывали над головой, не давая солнцу жарить во всю силу.

– Куда пойдем? – спросил Арон. – Может вина?

– Вина и на пляж, – кивнула Лина.

– Здесь есть пляж? – удивился кузнец.

– Здесь есть целая песчаная коса за скалами, – улыбнулась она. – Я тебе покажу.

Закупившись вином и корзинкой с закусками, они прихватили плотное покрывало и отправились за скалу. Путь лежал сквозь разлом, но Лину этот факт ничуть не смущал. Вдоль правой стены была протоптана широкая тропинка. Арон не стал задавать вопросов и просто шел следом. Перебравшись через редуты, они зашагали в сторону моря. И правда, вдоль скал тянулась извилистая песчаная полоса шириной метров пятьдесят. И здесь они были не одни. Выбрав местечко, защищенное от ветра, за большим покатистым валуном, они расположились на теплом песке. Лина блаженно распласталась на покрывале, раскинув в стороны руки.

– Ты знаешь, я даже рада что все так случилось… – проговорила она.

Арон залез в корзинку и отломил кусок свежей лепешки. Завернув в него буженину, он протянул ее Лине.

– Кушай, пока хрустит, – улыбнулся он мягко. – Говорят завтра у вас траур?

– Все верно. Я потеряла отца и брата. Память хранит их лица, но порой я не узнаю их. Если бы они были живы, то нашли бы способ сообщить о себе. За тридцать то лет…

– И много вас таких?

– Все, кто есть. Кроме Нимы, пожалуй. После позорной капитуляции многие из нас ушли в леса и горы. Наш король опозорился хуже некуда. На столько, что его собственная армия не пожелала больше воевать. Наши семьи остались здесь, на границе. Все, кому некуда было больше идти. Потом появились эти твари и мы первыми приняли бой. Пять суровых лет мы как могли держали оборону. Хорошо хот портал открывается только в полнолуние. Иначе надолго бы нас не хватило. Собрав совет, мужчины перегнали сюда все оставшиеся корабли и отправились за море. Если бы мы знали, что вскоре придет молодой наследник трона и предложит свою помощь… все было бы по-другому. Наверное.

– Я мало знаю об этой войне, если честно, – поделился Арон.

– А, ничего выдающегося. Не секрет, что темные эльфы и гномы живут в горах. Раньше все мы считались равными. Пока королю Сандару не пришла в голову «гениальная» мысль поработить гномов. Не сразу, конечно и не напрямую. Хитростью, подлогом, обманом… до тех пор, пока они не превратились в низшее сословие. Как, впрочем, и люди. С той только разницей, что на людей он влияния не имел, как ни старался. Многие из нас не одобряли его политики, но эльфийское общество очень строгое и консервативное. С жесткой иерархией и высокой моралью. Было, по крайней мере… А потом случился гномий бунт. Его жестоко подавили. Но он вызвал не страх, как хотел Сандару, а ненависть и злобу. Уже через год бунт повторился. На этот раз гномы хорошо подготовились и напомнили кто они есть в полный рост. К тому времени Сандару уже стал в открытую враждовать с людьми и два народа заключили союз.

– Давно это было?

– Около ста лет назад. Для нас это будто вчера было.

– Ты убивала людей? – спросил он.

– Глупый вопрос. Люди, гномы, орки… сородичи, не согласные с волей короля. Я, знаешь ли хороший солдат и выполняю приказы. Осознание греха приходит лишь потом, с течением времени. Когда узнаешь истину и реальное положение вещей. Вот так-то…

– На каждом из нес висит грех, – Арон наполнил бокал и протянул Лине.

– Какой же грех на тебе? – иронично осведомилась она.

– Гордыня. А еще глупость, – рассудил Арон. – Я едва не убил человека. Женщину, любившую меня, наверное, сильнее, чем собственная мать.

– Неужели? Как это было?

– Тебе лучше не знать. Скажу только что виной всему глупая игра и чрезмерная вера в себя. Меня предупреждали ни раз. Наказывали за это, но я был глух… И это случилось. В последствии она осталась жива, но получила страшные увечья. А я свои шрамы и….

Арон не договорил. Отпив вина из бокала, он замолк. Продолжать рассказ он не хотел, да и не имел права.

– Можешь не продолжать, – Лина погладила его по плечу. – Я помню какова твоя боль.

– Ну, этим не закончилось, – усмехнулся он. – Я ушел из дому в 17 лет и успел хорошенько нагрешить в разных местах. Не всегда по своей воле и не всегда намеренно. Но в некоторых селениях мне лучше не появляться никогда. Как говорится, не делай добра не получишь зла…

– Сколько тебе сейчас?

– Двадцать семь, – задумавшись ответил кузнец.

– Такой молоденький, и такой несчастный….

– Почему сразу несчастный? – возмутился Арон. – Бывают и приятные моменты. Вот как сейчас, например. Не все так плохо. Когда окунешься во все тяжкие и отхватишь сполна, учишься радоваться простым вещам.

– Это верно… – вздохнула она и придвинулась ближе.

– Замерзла?

– Нет. Просто обнять хочу. Не знаю, что на меня вчера нашло. Почему попросила не запирать дверь, почему злюсь на Ниму… Что-то в тебе есть такое, что будоражит девичью душу. Ты сильный, умный, а главное добрый. Поверь, этого не скрыть. И пахнешь ты совершенно по-особому, не как все люди.

– Как тебя понять?

– Ну… вот есть ржаная лепешка, а есть шоколад. Ты ведь знаешь, что такое шоколад?

Арон кивнул.

– Так вот, все как лепешки, а ты как шоколад. Хоть и горький.

Кузнец рассмеялся негромко и тоже откинулся на покрывало. Лина тут же переползла и положила голову ему на живот.

– Скоро стемнеет… – проговорила она.

– Хочешь уйти?

– Не то, чтобы очень… Просто завтра будет тяжелый для всех нас день. Полный слез и горестных воспоминаний. Ведь ты приласкаешь меня сегодня?

– Здесь? – смутился кузнец ее прямоте.

– Можно, конечно, и здесь… но я предпочла бы твой маленький уютный домик. Там есть где умыться?

– Я согрею тебе воды, если хочешь.

– Хочу… – закивала она головой. – Ой как хочу.

Сложив остатки еды и вино в корзину, они встряхнули подстилку и свернули ее. Шагая по мелкому белому песку, кузнец и эльфийка направились к скале. Совершив вечернее омовение, они уединились. Кузнец был нежен и осторожен. Еще до заката он довел Лину до исступления и помог опустошиться. В самом конце любовного танца, изнемогая от экстаза, она позволила ему войти сзади. Кузнец наполнил ее сосуд и оставил содрогаться на простынях. На глазах Лины блестели слезы, тушь потекла с ресниц, но на губах играла блаженная, полная сладострастия улыбка.

– Теперь у нас будут дети… – прошептала она чуть слышно.

– Все может быть… – отозвался кузнец спокойно.

– Да шучу я, мы здесь все горькое вино пьем. Не просто же так его привозят…

– Не факт, что поможет… – зевнув ответил кузнец и пожелал приятных снов.

Одарив его долгим задумчивым взглядом, она так и не поняла, был ли он серьезен или просто подыграл. Проворочавшись битый час, она все же уснула. Ушла Лина рано, еще затемно. Не желая будить кузнеца, она тихо оделась и закусила остатками вчерашнего пикника. Легко перемахнув через забор, она скрылась в тени и была такова…

Глава 18. Корпус ХАБа

День выдался дождливым. Мелкая изморось жирной пеленой оседала на коже. Пару раз прошел ливень, проселочные дороги размыло. Выкупив Ками у сердобольного торговца, Ольгерд купил ей коня и уже втроем они отправились в дорогу. Путь лежал в ближайший оплот ХАБа, тот самый в котором они пережидали неспокойные дни. Всю дорогу жрица молчала, не поднимала глаз и куталась в подаренном ей плаще с глубоким капюшоном. В такую погоду он здорово пригодился. Преодолев с горем пополам несколько километров слякоти, путники углубились в лес и вышли на отсыпанную гравием дорогу. Теперь можно было никуда не сворачивать, ибо она была безопасна и вела прямиком к оплоту братства. После заключения договора Ольгерд заметил, что и у него на теле тоже появилась небольшая татуировка, которая слегка саднила. Она проявилась на внутренней стороне предплечья, ближе к локтю. Такая метка наделяла одного человека властью над другим человеком или существом. Он не был сторонником рабства или фанатом татуировок, но находил метку занятной.

Оплот представлял собой небольшую функциональную крепость, сложенную из скальной породы. Был тут и арсенал, и склады, и казармы. Для странствующих торговцев имелись отдельные кельи. Основная башня, возвышавшаяся над кронами деревьев, ну и, конечно, часовня святого ХАБа. Живьем его никто не видел, но статуя получилась одновременно скромной, величественной и монументальной. Предъявив медальон братства, Ольгерд и его спутники беспрепятственно въехали в открывшиеся ворота. Задавать лишние вопросы в братстве было непринято, а потому гостей проводили к огромному камину в общем зале и накрыли для них стол.

– Ты кушай, не стесняйся, – Ольгерд подвинул Ками миску с ароматной дымящейся похлебкой.

– Благодарю тебя, господин… – Она скинула плащ и взяла миску в руки, чтобы согреть пальцы.

– Кира? – он обратился к своей спутнице.

– Все спокойно, командир. За нами никто не шел. Разве что эта штука по-прежнему в небе. Может убрать?

– Не нужно, пусть следят. Я понимаю их беспокойство.

– А что с ней? – спросила Кира.

– Боюсь мы в ответе за тех, кого приручили… – улыбнувшись он показал свое тату. – Это какая-то магия, я полагаю. Скажи, Ками, а я могу тебя перепродать?

– Нет, господин. Эта метка на всю жизнь. И потом, меня у тебя никто не выкупит.

– Ага… вот и первый подвох. Я полагаю добрый торговец умолчал об этом не со зла?

– У него не было выбора, господин… все церковники так поступают, – ответила Ками.

– А почему, скажи на милость, ты не выдала нас страже? Ведь была такая возможность.

Ками задумалась и пожала плечами. Она не знала ответа на его вопрос.

– Ты, наверное, мучаешься догадками, кто же мы такие? – спросил Ольгерд, оценив вкус похлебки.

– Это уже не важно, господин. Теперь у нас один путь и одна судьба. Ты волен наказать меня за смерть друга или убить. Я не стану противиться.

– Это лишнее, – улыбнулся он задумчиво. – Тем более что он не совсем умер. Вернее тело его мертво, но сознание живо. Через пару месяцев он восстановится. Правда помнить будет не все, но это даже к лучшему.

– Как скажешь, господин, – она склонила голову. – Я закончила трапезу, где прикажешь лечь под тебя?

Ольгерд смутился и с трудом проглотил хлеб.

– Вообще-то вопрос был риторическим. Не нужно воспринимать все так буквально, Ками. Я просто хотел проверить твою решимость. Предложение конечно бесценное, но давай я лучше расскажу о нас немного, хорошо?

– Да, господин. Как пожелаешь…

Ольгерд вздохнул и снял с шеи медальон.

– А что, если я скажу, что мы не с этой планеты? Вообще не с этого мира? А святого ХАБа и вовсе никогда не существовало. Это миф, байка, придуманная для простых людей.

– Я поверю тебе наслово, господин.

– Даже так? – удивился Ольгерд. – Ну хорошо, слушай дальше… ХАБ – это такое место среди звезд, где живут особенные существа. Видишь ли, боги, которые создали наши миры и продолжают строить бесконечную вселенную настолько могущественны и непостижимы, что могут слышать нас, но не могут ответить. Ведь мы для них всего лишь пыль… Правда сами они так не считают. Вот и создали они существ способных почувствовать их волю и донести до нас смертных… или бессмертных. Так появился ХАБ и корпус ХАБа, в котором я служу. Это понятно?

– Да, господин, – кивнула Ками.

– Ну так вот, всего нас четверо, если считать Нормана. Еще есть разумный корабль, на котором мы путешествуем среди звезд. Но он сейчас спрятан от посторонних глаз и ждет своего часа. В моем ведении сектор вселенной из нескольких обитаемых планет. Чего вы тут творите нам мало интересно. От слова совсем. ХАБ не вмешивается в мирские дела. Мы расследуем только самые опасные и загадочные происшествия. Скажем, планетарного масштаба. Аномалии, так сказать. Как раз сейчас такой случай.

– Как скажете, господин…

– Кажется она нам не верит, Кира, – усмехнулся Ольгерд.

– Показать ей?

– Только не пугай сильно.

Убедившись, что в зале никого больше нет, Кира надавила пальцами на скулы и словно маску сняла свое лицо. Обнажив композитный череп, с белоснежными зубами и идеальными розовыми деснами, она повернулась к бывшей жрице.

– Кукла… – беспристрастно констатировала она. – Совсем как живая.

Ольгерд поперхнулся, и жестом приказал вернуть лицевую панель обратно.

– Не совсем кукла, – поправил он. – Ками есть образец альтернативной жизненной формы. Искусственный интеллект, обличенный в механическое тело. Ее создали из копии моего сознания. Поэтому мы редко спорим и всегда сходимся во взглядах. Она отвечает за снаряжение и оружие. Норман, павший от твоей руки, занимался разведкой и изучением окружающей среды. Я командир, они – подчиненные.

– А кто приказывает вам, господин? – спросила Ками.

– Оператор ХАБа. У каждого оперативника есть такой. Полномочия ограничены только совестью. Я, разве что не могу уничтожить планету без спросу. А в остальном руки оперативника полностью развязаны.

– Ты смеешься надо мной, господин? Такая власть дана только богам…

– А я о чем? По сути, им мы и служим. Разве что общаемся не напрямую. Нет, я могу обратиться к богу лично, и он ответит, только не словами. Как правило он дает возможности или меняет кое какие обстоятельства. А в остальном волю его передает оператор ХАБа. Понятно?

– Кажется ты серьезен, господин. Я не все поняла, но принимаю твои слова на веру, – она склонила голову.

– Чудно. – улыбнулся он добродушно. – Скажи, Ками, а ты была в столице?

– Только однажды, когда меня возвели в сестры.

– Дорогу помнишь?

– Она здесь одна, господин. Не думаю, что с тех пор многое изменилось.

– Значит будешь проводником, Ками. Мне нужно перекинуться парой слов с вашим патриархом. Гаррот, кажется?

– Нас к нему не пропустят, господин. Это пустая затея.

– Посмотрим, – загадочно улыбнулся Ольгерд, и допил остатки похлебки.

Закончив трапезу, путники еще какое-то врем грелись у камина. Вскоре пришел брат – служитель, и сообщил, что келья для них готова. Разве что кровать на всех будет одна, но большая. А еще он не смог найти одежду для Ками. У них просто не было мундира такого размера.

– Это не страшно, – ответил Ольгерд. – Просушите ее плащ и дайте чистых простыней. И теплой воды, чтобы помыться.

Откланявшись, брат – служитель отправился исполнят указания. Келья оказалась довольно просторной. Небольшая прихожая переходила в спальню, где кровать занимала половину пространства. В прихожей, за отдельной дверью даже было отхожее место, заткнутое большой деревянной пробкой. Чистенько, уютненько, часть стены и потолок выкрашены известью. Камин опять же, с хорошим запасом дров. Пара медных тазов, простыни, полотенца и большая парящая бочка с теплой водой. Рядом еще два жестяных ведра с кипятком.

– Вот это сервис! – воскликнул Ольгерд. – Ай да братья!

Скинув с себя подсохшую одежду, он сложил ее и выставил вместе с сапогами за дверь. Снаружи имелся навес, специально для этих целей. Кира последовала его примеру, а Ками пришлось раздевать. Все же она смутилась при виде голого мужчины. Правда с ее специфичным костюмом из кожаных полос и стальных колец нужно было еще повозиться. Оказалось, что она никогда его не снимает. Но Ольгерда это не остановило, и он добился своего, ибо гигиена превыше всего!

– Вы, конечно, простите, но я первый в бочку… – заявил он.

– Я могу отключиться? – спросила Кира.

– Да, только на постели, чтобы вопросов не возникало. Прикройся простыней.

Обнаженная Кира улеглась на постель, накрылась, как было приказано и обмякла.

Отмокнув в бочке, оперативник ХАБа хорошенько поработав мочалом смыл с себя налет прошедших дней. Бросив под ноги одну льняную простынку, он тут же закутался в другую.

– Вода не сильно чистая, – сконфузился он. – Я попрошу братьев согреть еще…

– Не стоит господин, – остановила его Ками. – Я умею очищать воду.

– Это как? – заинтересовался он.

Ками сунула руку в бочку и тут же одернула ее обратно. Вода вспыхнула словно спирт, едва заметным, голубоватым пламенем. Запахло распаренными сосновыми досками. Секунд через десять пламя тихонько схлопнулось. Ольгерд недоверчиво заглянул в бочку. Все, что осталось после него чудесным образом испарилось, и вода казалась даже чище чем была изначально.

– Хороший фокус, – оценил он. – И много таких у тебя в запасе?

– Нас учат лишь самому необходимому, господин. Очищать воду, лечить раны, даровать быструю смерть…

– Не продолжай! Мойся спокойно, я не буду смотреть.

– Почему? – удивилась она. – Вам не нравится мое тело?

– Да нет… я бы сказал, что оно совершенно. Просто из вежливости.

Отвесив поклон, жрица милосердия пощупала воду и с явной опаской погрузилась в нее.

– Это… приятно, господин!

– Да, мне тоже понравилось, – усмехнулся Ольгерд и плюхнулся на постель, едва не скинув с нее Киру. Места для троих тут хватало с лихвой. Обычно странствующих братьев такое соседство не смущало, ибо спать гуртом было куда теплее, особенно зимой. Ведь к утру дрова в камине прогорали, и почти все накопленное тепло уходило в трубу.

– Можно я посижу здесь подольше? – спросила Ками.

– Как хочешь… – зевнул Ольгерд. – Только не сиди долго. Как закончишь, подкинь дров в камин.

– Слушаюсь, господин.

– Зови меня Ольгерд, когда мы наедине. Или командир, если так удобнее.

– Хорошо господин…

Ольгерд глянул на Киру, не подававшую признаков жизни.

– Включи дыхание, – тихо попросил он. – А то не по себе как-то.

Грудь Киры всколыхнулась, послышался тихий выдох. Теперь иллюзия сна была правдоподобной. Повернувшись набок, Ольгерд задремал, слушая как потрескивают дрова в камине. Когда вода в бочке совсем остыла, Ками решила, что пора вылезать. Проведя обряд очищения, она сожгла всю скверну после себя. Убедившись, что бочка чиста, она промокнула кожу простыней и проверила заперта ли дверь. Потом, как и просил хозяин, она подкинула дров в камин. На улице было тепло, но каменные стены кельи дарили излишнюю прохладу. Постояв у камина несколько блаженных минут, она заплела еще влажные волосы в косу. Без своих ремней она чувствовала себя неуютно. Небо в маленьком окошке под потолком уже стало синим, появились первые звезды. В пещере она спала на полу, присыпанном соломой и застеленном мешковиной в несколько слоев. Здесь же был только затертый пол, сложенный из плоских булыжников, причем не слишком чистый.

– Господин, мне спать на полу, у ваших ног? – тихо спросила она.

Ольгерд приоткрыл глаза. Обнаженная Ками склонилась пред ним во всем своем великолепии. Ее бледная влажная кожа эффектно поблескивала в тусклом свете камина. Сквозь ее заостренные груди отлично проглядывалась чисто выбритая промежность. Влажная коса жрицы, соскользнув с плеча коснулась его руки. Ольгерд подвинулся на середину кровати и похлопал ладонью по одеялу. Ками послушно легла рядом и развернулась к нему лицом.

– Хорошо, правда?

Она кивнула. Омовение в бочке заметно смягчило ее. Жрица уже не была так строга и сконцентрирована. Разомлев от купания, она слегка порозовела. Ее сильное чистое тело источало приятный, чуть терпкий аромат.

– Спи. Ни о чем не тревожься. Если что-то случится, Кира предупредит нас. Мы пробудем здесь пару дней. Подготовимся, отдохнем, и двинемся в путь. Раз Нормана нет, ты заменишь его на какое-то время.

– Да, командир.

Ольгерд улыбнулся устало и убрал с ее лица непослушную прядь волос. Такое послушание ему даже нравилось. Главное, чтобы оно не было притворным. В том, что она справится он не сомневался. Что-что, а даровать смерть она умела отлично…