Империи должны умереть.

Но не от факта войны

А от осознания своей неизбывной вины

Пред теми, кто им сотни лет ставил спины под плеть

Я верю, что империи должны умереть.

7000$ «Империи должны умереть»

Проснувшись утром, я долго не могла понять, что же меня разбудило, и когда поняла, пришла в ужас. Но потом вспомнила, что все закончилось и этот звук больше не сулит мне холод и боль. Этот длинный протяжный звук, приглашающий в храм на утреннюю молитву Праматери. Он выдувался с помощь специальной трубки и его звук у меня всегда ассоциировался с болью. Потому что это больно вставать, когда ты еще и не выспалась толком, а иногда вообще не ложилась. Очень больно идти в промерзлый не отапливаемый храм и вставать голыми коленками на каменный пол храма. Очень больно молиться, когда ты плохо понимаешь, зачем Праматери такая молитва. Ведь она не идет от души, а от боли разве можно молиться? Раньше я думала, что храм – это праздник. Много цветов, фруктов и радости. Чистой, не запятнанной корыстью и деньгами, радости. И когда я ребенком возносила молитвы, то не испытывала ничего кроме всеобъемлющего счастья от того, что я обращаюсь к ней и возможно буду услышана.

Но потом пришла боль. Много боли. А потом храму стали не нужны цветы и фрукты, зато понадобилось золото и власть. Власть, почему то стала даже нужнее золота. Власть над душами, умами, телами и чувствами. Нет, я не перестала молиться Праматери, но мне стало казаться, что в храме она меня точно не услышит. Раньше, когда я заходила в храм, то видела роспись на храмах, и прекрасные статуи богинь. Теперь, когда я заходила в него, видела только холод от сырых стен и толстые наглые взгляды жрецов. Они больше не благословляли на исцеление от болезней и ран, а требовали послушания и смирения.

Смирения требовалось много. Из светлой империи невозможно было сбежать. Порталы стоили дорого. А переход до спорных земель был труден. Нам с мужем долго удавалось балансировать и не терять надежду, только потому, что он был богат. Мы могли себе позволить и портал, и путешествие вглубь страны, где их нет. Но потом была казнь и деньги скоро иссякли. И пришла эта страшная боль. А потом осознание беспомощности и невозможности защитить самое дорогое.

Сейчас я понимаю, как мне повезло тогда. Я не знала, куда меня выкинет старый портал и не могла предугадать всех последствий этого перехода. Но у меня тогда не оставалось выхода, я использовала всевозможные пути спасения. И не дойти бы мне с сыном до спорных земель, он бы не выдержал перехода. Слишком далеко к тому времени зашла болезнь. Из той крепости у меня был только один выход. И тех пленников я ждала почти месяц. Я конечно не рассчитывала на императоров, но все-таки надеялась на чудо и оно произошло. Так бывает. Может все-таки мои молитвы Праматери в холодном храме были услышаны? Кто знает.

Я оглядела комнату и поняла, что нахожусь в ней одна. Ната и девушки-тролля не было. Я встала и устремилась в ванную. Быстро приведя себя в порядок, взялась за ручку двери и на миг задумалась. Никуда не ходить одной распространяется на выход из комнаты гостиницы? Я же не собираюсь на улицу. А в коридоре найду кого-то из императоров и дело будет сделано. Я решительно распахнула дверь и вышла в коридор. Вчера после утомительного двойного перехода я так устала, что даже не поинтересовалась, где они разместились. Ну не заглядывать же мне во все комнаты подряд. И я решительно двинулась к лестнице, ведущий вниз в общий зал. Уже спускаясь, я подумала, что все-таки неприятности мне, наверное, обеспечены, но все обошлось. Едва выйдя в общий зал, я с облегчением увидела трех императоров, сидящих за одним столом в ожидании завтрака. Я смело двинулась к ним, не обращая внимания на сальные взгляды местных забулдыг, которые, несмотря на раннее утро, уже отирали локти о стойку бара.

– Светлых свершений. А где Нат и Лидаджу? Их не было в комнате, когда я проснулась. – Поприветствовала я императоров и в ответ получила два кивка и недовольный взгляд Ива.

– Я же просил тебя не ходить одной. – Пробубнил он.

– Я и не хожу. Лестница это не поход одной в неизвестность. – Отмахнулась я от его бурчания.

– Я собирался за тобой подняться. А Нат и Лидаджу пошли по делам. У них тут кто-то из знакомых и они решили встретиться перед тем, как мы отправимся в светлую столицу. – Ответил Ив.

– Значит, ей ты разрешаешь небольшие отступления от правил, так почему мне нельзя было пойти с Лидаджу? – Вдруг спросил Ян, тоже чем-то недовольный.

– Ян, насколько я понял, они сами тебя не взяли. Почему теперь я в этом виноват? – Удивленно приподнял брови Ив.

– Потому что ты их поддержал и велел мне не лезть. А в походах мы всегда выполняем твои приказы, и это уже достало. – Продолжил проявлять недовольство Ян.

В этот момент нам принесли завтрак, и мы с удовольствием приступили к еде. Я посмотрела по сторонам, но никто на нас внимания не обращал. И я окончательно расслабилась.

– Ну, так сиди дома, Ян. В конце концов, хватит бубнить. Ты мне всю плешь проел со своей Лидаджу. Я устал слушать про нее. – Ответ Ива Яну точно не понравился, поэтому я решила поинтересоваться.

– Ян, а что не так с Лидаджу?

– Ана, ты тоже не понимаешь? Я таких девушек никогда не встречал. Просто не представлял, что такое может быть. У нее гарем. Она сама содержит большую семью. Она совершенно точно воин. Ты видела ее лук? А ножи? Готов поспорить, у нее и дротики имеются. И вот я уверен, как в годовом отчете императорской казны, что она прекрасно этим всем владеет. – Воодушевился Ян.

– Ну и что? Очень многие содержат сами семью. Если погиб муж-кормилец. Что в этом необычного? – Удивилась я.

– Но ведь в ней собрано сразу так много качеств. И красота, и ум, и сила. Если еще и характер великолепный, то она совершенство. Я до сих пор встречал только двух таких женщин. Вот не думал, что встречу еще одну. – И Ян мечтательно закатил глаза.

– А кстати, я когда была во дворце, не видела вашу мать, вдовствующую императрицу. Она в столице не живет? – Поинтересовалась я.

– Она после гибели отца и дядей живет на побережье у моря. – Ответил Марк.

– Ана, ты непременно с ней познакомишься. Но ты зря подумала, что Ян говорил о ней. Уверяю тебя, наша мама несильная. Хотя она, безусловно, очень красива и умна. Смерть отца ее сильно подкосила. Она привыкла быть полностью зависимой от отца, и не умеет сама принимать решения и брать ответственность. – Хмыкнул Ив.

– Зря ты так. Мама она… Ну да. Ты прав. – Подтвердил Ян.

– Так. Я вам категорически запрещаю. Мама добрая, и славная, и красивая, и умная. И мы втроем ее очень любим. Причем каждый по-своему. И хватит об этом. – Вмешался Марк.

– Я все хотела спросить, но как-то к слову не приходилось. Как вы оказались в той крепости? Я как раз утром, когда проснулась, думала, как мне сказочно повезло тогда, что первыми пленниками за месяц оказались именно вы. Но все-таки, как? Или это по-прежнему секрет? – Поспешила я изменить тему.

– Нет. Уже можно рассказать. Как ты помнишь, Ана, нашего отца и дядей убили. Они были сильной тройкой. Их заманили в ловушку, они не смогли справиться. Нападавших было слишком много, и ловушка была тщательно разработана. Я получил сведения, что организатор заговора находится в нашем ближайшем окружении и мне за приличную плату готовы были назвать имя.

– И ты пошел на встречу? И узнал имя? – Я даже есть прекратила и отложила ложку.

– Нет, разумеется. Я сначала все проверил. Осведомитель был надежен как императорская печать. Ловушки быть не должно, но она была. Встречу назначили на спорных землях, недалеко от приграничья. Недалеко от той крепости. С нами было еще около десяти человек. Все погибли, практически сразу, как только мы появились. Не знаю, что там была за ловушка, но все упали на землю мгновенно, как только тот зеленый дым пошел по ногам. Мы спаслись только потому, что Марк успел включить на нас воздушную подушку, приподнять над землей и выкинуть за пределы дыма.

– Священный дым. Или зеленая смерть. Вам повезло, мало кто выживает и успевает сообразить, что нужно делать. – Грустно сказала я.

– Ана, я хотел с тобой поговорить по поводу лекций в темной Академии. Вот про такие заклинания светлых магов нам практически ничего не известно. Или про тот столб света, что ты сотворила тогда на площади и спасла нас. Уж не помню, какой по счету раз, тогда был. И вот этот шар, где ты опять чуть не погибла. Ты бы могла прочесть пару лекций о них? – Оживился Марк, но это он зря, потому что Ив нахмурился.

– Я кстати так и не поговорил с тобой о том случае на площади. Ты опять ослушалась прямого приказа императора. Это, между прочим, приравнивается к измене. – Сказал он, все так же хмурясь.

– Давай ты меня поругаешь, когда мы вернемся в темную империю? Сразу за все. – Состроила я жалостливую рожицу.

– За все? За что еще то?

– Я думаю, что за время похода найдется за что. Ты не закончил рассказывать? – Постаралась вернуться к безопасной теме.

– Ана. Даже не вздумай. Выход из комнаты гостиницы и спуск к завтраку это единственный риск, который ты можешь себе позволить. Да и то было в последний раз. – Сурово отчеканил он.

– Я поняла, запомнила, осознала. Дальше то, что было? – Спросила я нетерпеливо.

– Ладно уж. Все равно Ната ждем. Потом было нападение. Их было порядка двадцати человек. Из них, правда, только два жреца. Это нас и спасло. Мы положили почти всех. И в том числе двух магов. А потом упал Марк. Его зацепило последним заклинанием умирающего жреца. Мы отвлеклись на мечи, кинжалы и прочие режущие предметы. Думали, что с магами все кончено, а оказалось, нет. – Поморщился от воспоминаний об ошибке Ив.

– Это называется легкая смерть. Жрец концентрируется на последнем заклинании. И все силы вкладывает в его плетение. На это время его жизненные показатели минимальны. Сердце практически не бьется, дыхания тоже нет. После выброса заклинания жрец умирает. Это не многие умеют. Ты не мог этого знать. – Утешила я.

– Да, я не знал. А потом нас задавили числом. И мы решили сдаться. Ну как решили. Яну дали по голове и оглушили, Марк был к тому времени уже без сознания. У меня не было другого выхода, и я опустил оружие и позволил надеть магические кандалы. У них были на нас другие планы, но смерть двух жрецов они предвидеть не могли и нас повели в ближайшую крепость. Яна привели в чувство, а вот Марка мы несли вдвоем. Нас привели в крепость и почти сразу же поместили в ту камеру, где ты нас нашла.

– А почему ты раньше не мог этого рассказать? – Я не увидела тут ничего секретного, драка и плен – ничего необычного.

– Тот, кто подстроил все это, был на свободе и я не мог рисковать. Но он все-таки испугался и напал снова. Тогда, когда я велел тебе и Саре бежать, а ты опять не послушалась. Сначала всех поубивала, а только потом, когда в бегстве уже не было нужды, ушла. Вот ты всегда все делаешь не так.

– Тогда, на площади, я его убила? – Постаралась отвлечь его от моей персоны.

– Нет, его там не было, он не стал так рисковать. Но выжил один из его главных помощников. И при его допросе, пытаясь облегчить свою участь, он его и выдал. Это оказался один из преподавателей темной Академии. Близкий друг отца и дядей. И с Марком они дружили. Тогда как-то все сразу навалилось. Ваше исчезновение и это предательство. Я тогда погорячился с расправой над заговорщиками.

– Они устроили заговор с целью свержения власти. Все ссылки и казни были полностью оправданы. Я следил. Пока вы двое были в прострации, я вас контролировал. Один впал в депрессию, другой в ярость. Но хвала тьме, я был трезв почти три месяца. Жуть жуткая, должен признаться, давно я так долго не был трезвым. – Вмешался Ян.

Ив ему кивнул, как мне показалось, одобрительно и благодарно. Завтрак уже давно закончился и теперь мы сидели за столом и потягивали бодрящий настой, ожидая друзей.

– Кстати, Ана. Какое заклинание ты применила на площади к заговорщикам? Признаться, это было очень красиво. – Поинтересовался Марк.

– Высший звездопад света. Он доступен магам света со средним уровнем магии как я, например. Вот только после его применения я была три дня без магии. Так что оно не очень хорошее. Но тогда я не думала. Просто ударила, чем вспомнила. Их было много. А в моем распоряжении не так много поражающих заклинаний, направленных на десять и больше человек.

– Ана, лекций будет не меньше дюжины. – Отозвался на это Марк, и с предвкушением потер руки.

– Да с чего ты взял, что я отпущу Ану к твоим оболтусам в Академию. Обойдешься без лекций. Там сплошные наглые похотливые юнцы. Нечего ей там делать. – Вспылил вдруг Ив.

– Она же там преподавать будет, а не замуж выходить. – Резко возразил Марк.

– Замуж? Кто? Ана? Ана, ты собралась замуж? Надеюсь, за меня? – Прозвучал за спиной у готового взорваться Ива, голос Ната.

– Только за тебя и выйдет, не сомневайся. Только надо сначала Ива связать и обездвижить дня на три. Тебе хватит, Нат? – Расхохотался Ян.

– Прекратили балаган. Шуты гороховые. Нат, где Лидаджу? Нам пора выдвигаться. Еще место искать в столичной гостинице и разбираться, когда будет интересующий нас портал. – Ив даже по столу стукнул ладонью, что бы они угомонились.

– Лидаджу будет с минуты на минуту. Предлагаю забрать вещи, рассчитаться и подождать ее на улице. У нее все с собой и собирать ей нечего. – Совершенно спокойно ответил Нат, разом пресекая все ухмылки и шутки.

Когда я снова спускалась с рюкзаком за плечами в общий зал трактира, Ян уже расплачивался за постой и все были готовы. Лидаджу тоже уже была здесь, и поэтому задерживаться больше не было нужды. Но едва мы вышли на улицу, как я поняла, что нашим планам покинуть этот городок быстро не суждено сбыться. Трактир располагался недалеко от ратуши и центральной площади, и теперь по улице, на которую мы все вышли, двигалось в центр много народу. Стражников было особенно много. Наша компания привлекала излишнее внимание и мешала толпе продвигаться, поэтому к нам с решительным лицом подошел один из стражников, и грубо прикрикнул.

– Не стоим столбом! Двигаем на площадь! Вам особое приглашение нужно? Могу обеспечить своим копьем!

– Спокойно, лан офицер. Не надо так нервничать, мы уже идем. – Быстро проговорил Нат, с самой разлюбезной улыбкой и, подхватив меня за локоть, двинулся в общем потоке народа.

Стражник, довольный обращением Лан, да еще тем, что его резко произвели в офицеры, отстал от нас и остальные стали следовать за нами. Так уж получилось, что улочка с трактиром выходила на площадь сбоку от ратуши, и мы выскочили как раз к деревянному эшафоту, который установили, тут, судя по всему, за минувшую ночь. На нем уже стоял палач и несколько осужденных. Я старалась не смотреть, но вдруг услышала, как Нат произнес что-то неприличное сквозь зубы у меня над ухом. Я невольно бросила взгляд на эшафот и тут же замерла, несмотря на руки Ната, настойчиво тянущие меня от этого деревянного монстра.

– Нат, там же Майка. Там Майка, Нат. Нет. Нет. Этого не может быть. За что? Она же мухи не обидит. – И меня затрясло.

– Ив. Иди сюда, живо! – Приказ Ната я слышала, как сквозь сон, я не могла оторвать глаз от осужденных.

– Держи ее. Головой за нее отвечаешь. Судя по всему, там ее подруга. Ана может натворить что угодно. Не дай ей вмешаться ни при каких обстоятельствах. Понял? – С этими словами Нат резко передвинул меня.

– Да, Нат. – Скупо подтвердил Ив.

Я очутилась в крепких руках Ива, который словно лоза обвил меня руками и, притянув к себе, прижал к груди. Я оказалась в замке его рук и прижатой спиной к его могучей груди. Не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Но меня и так словно паралич охватил от того, что происходило сейчас на площади. А Нат между тем продолжал отдавать команды.

– Ян! На тебе Лидаджу. У них женщины священны. Она тоже может не выдержать и вмешаться. Сдерживай ее, как хочешь, но чтобы ни звука не слетело с ее губ, и ни один дротик не пролетел над площадью. Понял?

– Да, Нат. – Точно так же серьезно, как Ив отозвался Ян.

– Марк. Ты идешь со мной. Будешь если что прикрывать. Не вмешиваться, а именно прикрывать меня. Если что, то ментальное воздействие сведи к минимуму. Вперед. – И Нат с Марком стали отдаляться от нас и приближаться к эшафоту.

А на эшафоте, скорее всего, наконец, были удовлетворены количеством народу на площади, и вперед выступил глашатай со списком в руках. Он громко стал зачитывать имена и преступления стоящих на эшафоте осужденных. Первый мужчина был за кражу приговорен к отсечению кисти руки. Второй за разбой к отсечению руки по локоть. Третий был картежник и шулер и его приговорили к работам на руднике и отсечению всех пальцев на руках. Четвертый обвинялся в растрате и так же был приговорен к руднику и отсечении кисти руки. Все происходило под гробовую тишину, стоящую на площади. Никто не хлопал и не кричал. Все смотрели с отстраненным видом. Как будто происходящее происходило на другой площади, в другом городе, не в этой империи. Только слышались крики осужденных, жуткий стук топора, громкий голос глашатого, зачитывающего приговор и возгласы жреца, останавливавшего кровь и отдающего приказ оттащить осужденного. Но вот очередь дошла до единственной женщины, стоящей на эшафоте. Она осталась на нем последняя. Ее оставили под конец этого кошмара. С каждым новым осужденным слезы все сильнее лились по моим щекам, а Ив все так же крепко прижимал меня к себе. Я опустила голову еще в самом начале, и все это время слушала звуки. Я знала, что смотреть сил просто не хватит. Но вот глашатый громко зачитал.

– Лана Майя Мерси, за лечение без соответствующего благословления высшего жреца, неподчинение законам светлой империи, сопротивление, оказанное стражам правопорядка и оскорбления, высказанные в присутствии свидетелей уважаемым лицам города, приговаривается к пяти годам каторжных работ, десяти ударов плети и десяти золотых штрафа. Но в связи с отсутствием у обвиняемой денег, штраф в десять золотых заменяются двадцатью ударами плети. Итого обвиняемой будут нанесены тридцать ударов плети. В связи с тем, что обвиняемая является женщиной детородного возраста, и принадлежит к высшему светлому сословию, ей предоставляется шанс быть выкупленной из каторжных работ за пятьдесят золотых.

При этих словах я застонала и дернулась в руках Ива. Плеть с первого удара рассекает кожу до крови. К тому же ее как правило вымачивали в специальном растворе, который увеличивал болевой эффект и кровопотерю. Тридцать ударов превратят спину Майки в лохмотья, и она умрет от болевого шока, прежде чем кто-то что-то успеет понять. Если прибавить к этому кровопотерю, то у нее практически нет шансов живой спуститься с эшафота. Я стала вырываться из рук Ива, но тут к моему величайшему изумлению услышала совершенно пьяный голос Ната.

– Лохматого шопонога мне в глотку. Да здоровая же девка, а вы ее тут угробить решили. Она ж еще послужить же может. Ик. – Он совершенно пьяно рыгнул, отпихнул стражника и подошел вплотную к эшафоту.

Стражник ринулся было его вернуть на место, но был остановлен жестом жреца, распоряжавшегося казнью.

– Любезный, вы имеете что-то предложить? И выкупить осужденную с каторжных работ?

– С каторжных? Да она не осилит наказание. Я заплачу за каторгу и штраф. А вот ее труп покупать я не намерен. Зачем мне труп, я же не мясник в самом-то деле. И не могильщик. – И он пьяно расхохотался своей шутке, но стояла гробовая тишина и никто его не поддержал.

Казалось, что на площади все затаили дыхание и внимательно прислушивались к каждому слову жреца и Ната.

– А позвольте узнать, любезнейший, вы для себя хотите ее приобрести? – Продолжал допытываться жрец.

– Для себя? Да слизкого мерзлюка мне в глотку, меня ж моя старуха жёнка прибьет, если я эту девку в дом притащу. Да к тому же она посмела оскорбить уважаемых людей этого города. Мне такой хлам не нужен. – И Нат снова пьяно покачнулся, старательно удерживаясь за эшафот.

– А тогда, дорогой мой, зачем же она вам? – Не переставал выяснять детали жрец, все время поглядывая на балкон городской ратуши.

– Я ее оркам или троллям продам. А ежели они не купят, так любой бордель на спорных землях мне за нее заплатит. И назад свое я получу еще и с прибытком. – Продолжал громко горланить Нат.

– В бордель? Оркам или троллям? Светлую лану? – Было видно, что даже для жреца это было слишком.

– Ну, так она большего и не заслуживает. Вы же сами огласили ее обвинения. Согласитесь, глубокоуважаемый высший жрец. Городу выгодно получить в казну пятьдесят золотых, а оскорбленным почтенным лицам штраф. Зачем вам труп девки, когда за нее можно получить шестьдесят монет золотом в казну? – Все это он произнес громко, чтобы его услышал каждый на площади.

Жрец и в помине не был высшим. Он и на среднего то не тянул. Но Нат сегодня уже произвел стражника в офицеры, и меня такое повышение низшего жреца не удивило. После последних слов Ната, жрец горделиво выпятил подбородок и снова посмотрел на балкон ратуши. Я проследила за его взглядом и только сейчас заметила там уважаемых лиц города. Они горделиво восседали там, увешенные драгоценностями, в дорогих мехах и бархате. Весь балкон светился от обилия украшений. Создавалось впечатление, что они пришли смотреть оперу, а не на страдания людей. И тут я увидела, как сидящий в центре тучный мужчина с тремя подбородками кивнул, а глаза его зло заблестели. Ему пришелся по душе спектакль Ната и мысль о том, что Майка окажется в борделе определенно согрела душу этого мерзавца. Увидев этот кивок жрец еще больше приосанился и что-то прошептал на ухо глашатому. Тот снова выступил вперед и громко объявил.

– Лана Майя Мерси за лечение без соответствующего благословления высшего жреца, неподчинение законам светлой империи, сопротивление оказанное стражам правопорядка и оскорбления, высказанные в присутствии свидетелей уважаемым лицам города приговаривается к десяти ударам плети и штрафу в шестьдесят золотых монет.

– Ну это дело. Сразу чувствуется деловая хватка почтеннейшего градоначальника. Такой всегда знает, как выгодно продать даже самую мерзкую из девок и получить заслуженную прибыль в казну. Буду в столице и спорных землях обязательно восхвалю эти качества вашего начальства. Уверяю, император ценит таких людей. – С этими словами, произнесенными снова очень громко, Нат отвязал кошель с пояса и небрежно принялся отсчитывать золото.

А палач между тем подошел к Майке и потянул ее к столбу, установленному на эшафоте. Он поднял ее руки и за кандалы прикрепил к вбитому крюку. Крюк был вбит достаточно высоко. В результате ножки Майки едва касались пальчиками досок эшафота. Она была не выше меня. В светлой Академии мы, бывало, всегда шутя мерились, кто сегодня подрос хоть на немного. Нат уже отсчитал деньги. Жрец проворно ссыпал их в мешочек и подвесил к поясу. Потом повернулся к столу в глубине эшафота, что-то там подписал и вручил Нату бумаги.

– Штраф уплачен полностью. Палач, можешь приступать к вынесению приговора. А потом она ваша, уважаемый.

Палач подошел к Майке и, дернув за ее мешковатую жреческую хламиду, обнажил ее спину. Она была страшно худой. Ее ребра можно было пересчитать под тонкой кожей. Она и десяти ударов не вынесет в таком состоянии. Я снова дернулась, но руки Ива крепко держали меня. Он вдруг повернул меня к себе лицом и прижал мою голову к своей груди.

– Ана, девочка моя. Не нужно тебе туда смотреть. Нат сделал все, что мог. Мы не можем ей больше ничем помочь сейчас. Ты вылечишь ее, как только мы уйдем отсюда. Потерпи. Скоро все закончится, и я уведу тебя.

– Я могу… – Попыталась я возразить.

– Ана, ты сейчас ничего не можешь. Слишком много народу. Любое заклинание заметят. Мы не можем рисковать. Поверь мне. Я бы рад еще что-то сделать. Но мы не можем. – Он прижимал мою голову к своей груди и ласково гладил меня по волосам.

И тут прозвучал первый свист плети и удар. За ним последовал громкий девичий крик. Он разнесся по всей площади и вся толпа громко охнула. Потом второй свист и снова удар. Майка снова закричала. Я тесней прижалась к Иву и зарыдала. Я кусала губы, чтобы ни дай свет не заплакать в голос и не привлечь к нам внимание. Палач не торопился. Он будто растягивал удовольствие для уважаемых лиц города, сидящих на балконе. На седьмом ударе Майка не закричала. Когда я также стояла на площади под плетью, потеряла сознание на восьмом. Палач все-таки сжалился и не дал жрецу привести ее в чувство. Он успел сделать еще два удара, когда тот подошел. Жрец оторвал голову девушки от столба и заглянул Майке в лицо. Потом махнул рукой палачу и просвистел последний удар, в полной тишине. Палач приподнял руки Майки за кандалы и снял ее с крюка.

Девушка мешком свалилась на доски эшафота, а палач небрежным ударом ноги скинул ее на руки подошедшего Ната. Вся спина была в крови. Но Нат не обратил на это ни малейшего внимания. Он закинул бессознательное тело на плечо, и голова Майки свесилась у него за спиной. Придерживая свою ношу одной рукой, Нат двинулся прочь от эшафота. Толпа расступалась передним, давая пройти и унести девушку с площади. Ив быстро развернув меня заставил двигаться вперед, продвигаясь за Натом и стараясь не упустить его из виду. Я вытерла слезы и быстро перебирая ногами устремилась вперед, краем глаза заметив так же протискивающихся Яна с Лидаджу. Вот только он держал девушку на руках, и она, судя по всему, была без сознания. Он нес ее и громко сетовал на то, что его беременной жене не место на общественных казнях. И запах крови вообще девушкам в положении вреден. Все улыбались и даже иногда давали ему дорогу. Марк шел за широкой спиной Яна и, как я поняла тщательно следил за обстановкой, судя по его внимательным глазам обегавшим лица людей. Наконец мы попали в переулок, и я увидела в его конце Ната, широко шагающего вперед. Мы переглянулись и побежали, догоняя его. Позади нас глашатый на площади продолжал зачитывать нововведения, штрафы и объявления. Но нас никто уже не останавливал, позволяя беспрепятственно покинуть площадь. Мы все пятеро догнали быстро идущего Ната, и тот не сбавляя шага произнес.

– Из города нужно выбираться как можно быстрее. Пока эти идиоты не опомнились, что продали преступницу непонятно кому. Марк чисто сработано, высший класс. Я, впрочем, и не сомневался. С градоначальником и этим ничтожным жрецом не подкачал, ментальное воздействие было точечное и минимальное, как и нужно.

– Нат, без тебя бы не получилось. Ты все точно рассчитал и сыграл как по нотам. Они бы ее не отдали даже за шестьдесят монет. Но вот пьяному торгашу в бордель продали с удовольствием. Я только чуть скорректировал. – Прокомментировал случившееся Марк.

– Ян, молодец. Ты вовремя Лидаджу вырубил. И причитания про беременность тоже к месту. Она сорвалась на продаже троллям? Или уже на приговоре? – Продолжая быстро двигаться, по одному ему ведомому маршруту, продолжил Нат.

– На приговоре. Девушка закричала, у нее голову то и снесло. Пока ты так заливисто врал, она только зубами скрипела, но на первом ударе потянулась к кинжалам. Пришлось усыпить.

– Ив? Проблемы были? – Спросил Нат не глядя на меня.

– Нет. Все в порядке. – Сказал Ив и вдруг подхватил меня на руки и продолжил идти, как ни в чем не бывало.

– Ана, у тебя шаги маленькие. Ты не успеваешь и быстро устанешь. До конюшни идти еще квартал где-то. Порталом мы теперь воспользоваться не можем. Майя не выдержит перемещение, да и возвращаться в ратушу опасно. – Прокомментировал действия императора Нат.

Все замолчали, продолжая быстро шагать по мостовой за Натом и вскоре мы вышли к окраине города, и увидели долгожданную вывеску с головой лошади.

– Так. Ана, разбуди Лид. Порошок сам перестанет действовать еще не скоро. Будет лучше, если она поедет на лошади сама. Ян, за лошадьми пойдем вдвоем. И покажи мне класс торговых отношений. А то мы с такими тратами долго не протянем. Нам нужно пять лошадей, чтобы добраться до столицы. Там мы их продадим, так как дальше порталом. Ив, Марк девушки на вас. Квартал тут не самый благоприятный. Ана, займись Майей, только в сознание ее не приводи. Лечебный сон, завтра разберемся, что будем с ней делать. – Нат обвел всех нас взглядом и, удостоверившись, что мы всё поняли, двинулся с Яном в конюшни.

Когда Ян и Нат вернулись, ведя каждый по две лошадки, наша маленькая группа была уже полностью готова к дальнейшему продвижению. Марк держал на руках спящую лечебным сном Майю. На спине я не оставила ни одного шрама, но общее состояние девушки оставалось плачевным. Общее магическое и физическое истощение требовало отдыха и полноценного питания. Сон поможет, но пройдет не меньше месяца, прежде чем она придет в норму. Не доедала она, судя по всему, уже давно.

Лидаджу, вопреки моим опасениям при пробуждении не подняла шума и не стала возмущаться. Только молча поправила лук и встала рядом с Ивом, внимательно следящим за улицей. Нат первым вскочил в седло, и Марк бережно протянул ему спящую девушку. Я следила за ними и даже не успела опомниться, как оказалась на лошади, прижатая к груди Ива. Он посадил меня спереди, и не говоря ни слова, быстро направил лошадь прочь из города.