Запах хвои дополнился ещё одним более тонким и чарующим ароматом; в ближайшей группке пышных деревьев Удалов узнал можжевельник. Под деревцами лежало немало опавших ветвей. Подобрав несколько тонких веточек, Пётр Иванович раздал каждому.
Пожилой мужчина удовлетворённо вдыхал богатую смесь леса, он стоял на пороге чего-то большего, открытия, ради которого он прожил долгую жизнь. Пётр Иванович, глава и организатор поездки, последние двадцать три года работал в московском НИИ культурного и природного наследия. Человек он был возрастной, но энергичный для своих шестидесяти семи лет, сказывалась закалка поколения канувшего в лету государства. Высокий, поджарый мужчина выглядел довольно крепким и спортивным, а густая и неподдающаяся времени каштановая шевелюра волос, придавала моложавости и свежести крытому глубокими рубцами-морщинами лицу.
На пути попалась высокорослая черёмуха – дерево с кистями иссиня-чёрных ягод. И вновь следование вглубь леса приостановилось. На сей раз ягодный азарт передался уже и мужчинам.
– Я её в юности наелся, особенно, когда студентом практику проходил под Иркутском, – вспомнил Удалов, закинув в рот большую тёмную ягоду. – Матерь Египетская, не советую вам закусывать спирт черёмухой. Эффект потом самый безобразный.
– Спирт? А причём тут спирт? – удивилась Лариса.
– На той практике самым доступным, да, пожалуй, и единственным алкоголем был спирт, да к тому ж ещё и кое-как разбавленный, – пояснил мужчина, он сплюнул ягоду, вспомнив этот далёкий эпизод прошлого. – У местных окромя спирта да самогона ни черта ж не было. Это сейчас водку на каждом углу продают. А тогда в деревнях с этим дефицит был.
– Так ведь самогон был под запретом в стране в то время, – с ухмылкой заметила Люда.
– Был, но гнали все!
– У неё вкус какой-то вяжущий, хотя и сладкая ягода. – Лариса выплюнула малюсенькую косточку.
– Какая есть, – отозвался мужчина. – Кстати, не советую ею увлекаться.
– Почему же? – поинтересовалась Люда.
– Потому что мы выбиваемся из графика. – Пётр Иванович уже шагал дальше. – Так друзья, поторопимся, мне бы хотелось до захода солнца успеть полюбоваться Вратами.
– Ой, а расскажите нам подробнее о них, – попросила Лариса, она первой примкнула к Удалову.
– А вы разве не в курсе? – удивился он.
– Ну, только в общих, размытых чертах, – кокетливо произнесла девушка. – Сами знаете, как тяжело отыскать информацию о том, чего нет в справочниках и архивах.
– Уважаемая Лариса Анатольевна, – снисходительно улыбнулся Удалов. – Вся информация находится в разделе «Мифология». А именно, в знаменитой книге Велеса.
– Впервые слышу о такой, – растеряно произнесла Лариса. – Но вы всё же расскажите. Нам нужно как можно больше материала для статьи.
– Хорошо. Хоть идти осталось немного, но думаю, что уложусь в краткое ознакомление, – добавил польщённый вниманием Удалов.
– Ну и редакция у вас! – поразился Мицкевич. – Посылают сотрудников, не объяснив сути дела.
– Какая есть! – сухо ответила Люда, горделиво вздёрнув носик. Мицкевич её раздражал с начала знакомства.
– Пётр Иванович, – повторила просьбу Лариса, заметив, что Удалов отвлёкся, задумавшись о чём-то. – Всё-таки расскажите, пожалуйста.
– Ах да. – Взгляд пожилого мужчины прояснился. – В книге Велеса есть кратчайшее упоминание о северных богах, навещавших землю три раза. В первый раз боги создали далёкий край, укрытый высокими деревьями, населённый птицей, зверьми и рыбой, да богатый ягодами и грибами. Не место, а рай. Во второй раз боги навестили этот чудный край, чтобы создать людей, которые бы радовались разнообразию обилия той земли, да и просто жили бы себе и размножались.
– Извините, Пётр Иванович, – Лариса рискнула нарушить целостность повествования. – А были ли имена у этих богов?
– К сожалению, Лариса Анатольевна, упоминание в сказании весьма скупое, – ответил Удалов, – если учесть, что книга Велеса не относится к карельскому эпосу, она сборник славянской мифологии. Но карелы жили бок о бок со славянами, поэтому кое-какие рассказы могли передаться и вплестись в славянские повествования. А так как наши предки почитали только своих богов, не признавая иных, то и звали их не иначе, как Их Боги. Все чуждые божества носили это название, поэтому не стоит удивляться, что и то место, ради которого мы прибыли и куда направляемся, зовётся не иначе, как Их Врата.
– Надо будет почитать эту книгу Велеса, когда вернёмся, – задумчиво подытожила Лариса.
– Да, Лариса Анатольевна, вы не пожалеете, хотя там только сказки одни, – вставился Мицкевич.
– Но ведь одна из сказок оказалась былью, – возразила она.
Молодой мужчина еле заметно улыбнулся, спокойная и застенчивая девушка ему нравилась, а вот её подруга казалась назойливой и зазнающейся особой, единственным достоинством коей была смазливая мордашка да стройное тело.
Мицкевич, человек чрезвычайно увлекающийся, скорее романтичный для того места, где работал, состоял в подчинении Удалова. Именно за азарт натуры профессор ценил подчинённого и никому не давал в обиду. Это Мицкевич навёл старшего коллегу на мысль об экспедиции в Карельский край. Большой поклонник книги Велеса, – сборника мифологических сказаний славянских народов, – он однажды наткнулся на редкое издание одной карельской газеты, в которой упоминалось о месте, где простиралась каменная гряда с плитами странной формы. Вспомнив сказание о божественных вратах из книги Велеса, а память у Мицкевича была просто феноменальной, он сравнил фотографию в газетной статье с рисунком в книге и пришёл к поразительному выводу – что не всё-то сказка. Фотография была, правда, плохого качества, да и сделана была с высоты птичьего полёта. Но всё же!
– Эй! Всё хорошо, но мне интересно про третье пришествие богов, – не выдержала Люда.
– Очень хорошо, Людмила Викторовна, что вернули нас к самому интересному в этой истории, – похвалил девушку Удалов. – А вот случай с третьим пришествием таинственных богов носит мрачный оттенок. Говорится о том, что люди нарушили какое-то табу, наложенное богами. И вот небесные творцы прогневались на своих подопечных, воздвигли из камня волшебные врата и ушли через них невесть куда. Но перед тем как покинуть землю, боги наказали ждать их прихода через сотни сотен лун в самую кровавую из них. Их приход должен ознаменоваться полным разрушением врат, землетрясением и прочими катастрофами.
– Апокалипсис? – спросила Люда, её коса метнулась за спину.
– Что-то вроде того, – согласился Мицкевич. – Как я сам понял, в четвёртый раз создатели обещали уничтожить народ, населявший эту землю, если люди не изменятся и не искупят тот древний грех.
– Как интересно! – живо отозвалась Лариса.
– Да уж, тут есть чем интересоваться, – добавил Удалов. – Учитывая, что Врата ещё стоят.
– У нас есть время, – заявила Лариса и бодро зашагала вперёд.
– Если всё, что в книге – правда, то времени у нас осталось не так уж и много, – философски закончил руководитель.
– И почему у всех народов всегда были боги-отцы, которые потом серчали и наказывали своих детей-людей? – Люда рассуждала вслух, и её услышали.
– Потому что, уважаемая Людмила Викторовна, до сих пор не ясно, как появилось человечество на этой бренной земле, учитывая, что описания божеств уж слишком совпадают, независимо от стран, – ответил Удалов.
Деревья впереди начали редеть, дневного света больше проступало, и высокую растительность под ногами сменил жёсткий бурый мох, стелившийся по земле дерюжным сукном. Сквозь смолистые, сосновые тела мрачной громадиной проглядывал камень искомой гряды, уходивший ввысь и казавшийся небесной опорой.
Но странность, окутывавшая загадкой Врата, сказалась и на растениях: чем ближе становились камни, тем более скудела обстановка рядом с ними. Трава и мох пожелтели и обмельчали, сосны кривились и топорщили в сторону камня голые ветви, словно выставляли их в защите от неведомой угрозы. Кустарники, что в таком обилии густыми группами встречались позади, теперь рассосались и попадались жалкими облезлыми клочками, более напоминавшими хвосты дворницких мётел. Когда же до желанной цели оставалось метров триста с небольшим, вокруг зловещих Врат образовалось вполне видимое очерченное пространство с голой каменистой почвой, без намёка на жизнь.
– Будто после ядерного взрыва или какого другого оружия, – озадаченно произнёс Мицкевич.
– А может там невидимый купол? Ну, или как там называется незримая защита? – предположила Люда.
– Фантазии, – отмахнулся Удалов. – Обычное поле отчуждения. Такими наделены все энергетически мощные сооружения.
– То есть, Пётр Иванович, вы считаете, что эти Врата создали люди, а не природа? – спросила Лариса.
– Не природа, конечно, но и не люди, – поразмыслив, ответил он.
– Но кто же тогда? – задала вопрос Люда.
– Те, кто ушёл через эти ворота.
От этих слов Лариса поёжилась, хоть на ней и были тёплые с двойным слоем штаны, ботинки на толстенной, рифлёной подошве и шерстяной свитер под дутой жилеткой. Подготовилась к поездке она, что надо, в палатке осталась плотная куртка на случай промозглых холодов, да перчатки для занятий на сноуборде, которые она прихватила на всякий пожарный. По сравнению с ней, Люда приехала на морской курорт.
– Да чушь это! – Люда в раздражении несколько раз шлёпнула себя по шее и рукам, то ли действие аэрозоля переставало действовать, то ли легенда Удалова испугала её сильнее, чем остальных.– Сказки, да и только. Может, вы побоитесь пройти на эту якобы опасную землю?
– Что скажете, Юрий Михайлович? – руководитель обратился к помощнику. – Стоит ли сегодня нарушить эту черту, разрушив все мифы одним духом и прикоснуться к древней тайне?
– Я не усну этой ночью, если не дотронусь до камня и не ощущу, что это всё не быль, – с неиссякаемым энтузиазмом принял вызов Мицкевич. – Вы только посмотрите на них! Их Врата, Пётр, Иванович! Они существуют! Они реальны!
– Что ж, думаю, вреда не будет, если мы подойдём к этим каменным божествам, – согласился Удалов.
– Юрий Михайлович, – Ларису не оставляло смутное чувство подступившей тревоги. Интуиции она привыкла доверять с детства, та её подводила крайне редко. – А были ли ещё в той истории какие-нибудь подробности, которые вы попросту упустили для краткости рассказа?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, там всякого рода предостережения. – Девушка не знала, какие слова лучше подобрать, дабы не прослыть суеверной трусихой. Но и дурное предчувствие она не желала игнорировать. – Ведь у подобных мест всегда есть инструкция по применению, которая обязательно включает в себя пункт «Внимание!».
– Ах, вы об этом, – отмахнулся Мицкевич. – Да, там было нечто, буквально в трёх словах о священности земли вокруг врат и смертельной опасности для всего живого, что нарушит покой их. Но это лишь сказки прошлого, Лариса Анатольевна. Не стоит им уделять столько внимания. Сами же знаете, как в старину жрецы любили запугивать соплеменников, создавая ореол святости и мистики вокруг священных мест.
– Но в случае с пирамидами Египта проклятия сбывались, – возразила Люда, невольно поддержавшая, хоть и косвенно сторону Ларисы, той отчего-то ужасно не хотелось идти дальше.
– Ой, прошу вас, Людмила Викторовна, давайте не будем о пирамидах! – В голосе Удалова зазвучало раздражение. – О них написано столько книг! И давно доказано, что не проклятия были причиной смертей открывателей сих монументов, а лишь человеческая небрежность и попустительство в элементарных вопросах, касаемо гигиены, да обычные стечения обстоятельств.
– Но всё же… – было продолжила Люда.
– Всё! Хватит! – прервал её Удалов. – Довольно отвлекаться. Мы и так достаточно потеряли драгоценного времени из-за ваших ягодных сборов. А ведь нас ждёт ещё обратная дорога к лагерю, сбор веток для костра и поиск подходящих деревьев под сидения. И не забывайте, в лагере остался один Сергей. Он самый младший и неопытный из нас. Стыдно тратить бесполезно время и обрекать своего товарища на напрасное одиночество. Хотите, оставайтесь. Тащить я вас за собой не буду. Но как в таком случае вы наберёте материал для своей статьи, любезнейшие?
– Из-за наших ягодных сборов? – возмутилась, правда вполголоса Люда, её слышала только подруга. – Вот, козёл! Вечно вот такие в руководители достаются. – И тут же достаточно громко добавила. – Ну, уж дудки, мы идём с вами, мужчины.
– Вот и отлично, Людмила Викторовна, – раздался впереди торжествующий голос Удалова.
– Не, ну ни козлина ли? – уже со смешком в голосе шепнула девушка, скорчив гримасу, Лариса хихикнула, не удержавшись. Так забавна была Люда, когда кого-то чихвостила и при этом строила рожицы.
Все четверо благополучно перешагнули через незримую границу и ступили на пустынную твердь, настил которой уходил к стенам врат крупным сухим камнем.
Не сговариваясь, молчали. Шуршал только камень под ногами, скрипуче и угрюмо. Всё это время Ларису не оставляли дурные мысли, рождавшиеся и раздувавшиеся в голове до слоновьих размеров. Она не понимала, откуда разом в ней могло столько всего ощущаться и выдумываться. Старательно гнала она мрачные фантазии, которые были одна другой зловеще. Всматриваясь в лица своих спутников, девушка поняла, что их тоже мучают сомнения и тайные страхи, но как упрямцы, они продолжали идти к манившей их цели.
В считанных метрах от одной из скалистых плит, твердь которой уходила в землю, будто загнанная в почву свая, люди остановились, решив придать важному моменту торжественность и особую значимость. От наблюдательного взгляда не ускользнул неожиданный и поражающий воображение факт – угол между плитой и каменистой землёю имел идеальный прямой угол. В природе такого не бывает, если, конечно, человек не прикладывает свою руку. Все ещё молчали, но каждый уже для себя решил окончательно – врата были не природного происхождения. И кто бы ни соорудил их, обладал совершенной технологией, недоступной по уровню шлифовки камня, потому как вертикаль полотна вблизи блестела и казалась глянцевой, что издали, отчего-то не бросалось в глаза.
– Матушка Египетская! – тихо, в благоговении произнёс Удалов. Он первым коснулся гладкой поверхности и нежно водил пальцами по ней. – Столько веков! Столько жизней! А они всё время были здесь. Какое совершенство!
– Мы это сделали, Пётр Иванович! Мы это сделали! – повторял Мицкевич. Его глаза блестели от наплыва восхищения. – Они не верили, твердили, как попугаи, что это всё бабушкины сказки, что я – идиот, застрявший в подростковом романтизме. Как же я им всем утру нос! Неучи академические!
Девушки молчали, предоставив мужчинам словесные проявления радости. Молчали по разным причинам: Люда – из-за обидчивого упрямства, Лариса – из-за возникшей резкой головной боли, отнявшей всю охоту что-либо говорить.
– Завтра возьму Сергея с собой, – изрёк Удалов, наконец совладавший с нахлынувшими эмоциями. – Пускай паренёк познает такое редчайшее в наше время чувство первооткрывателя.
– Да, он с радостью с вами отправится, Пётр Иванович, – рассеяно отозвался Мицкевич. Он никак не решался оторвать ладони от гладкой поверхности, лаская камень, как любовницу. – Серёжка – парень толковый, а какой любознательный! Как узнал, зачем я к нему обратился, сразу загорелся в то же мгновение. Я предупредил, что его ждут испытания и возможно не самые приятные, но ему, городскому, за радость вырваться. Так и сказал мне, что это полезно ему для укрепления и обогащения духа.
– Вот и замечательно, коллега, – одобрил слова помощника руководитель. – Кстати, дамы, так и быть, задержимся ещё на пару минут. Уж не могу промолчать и не рассказать вам о вон тех, – его рука взметнулась вверх по направлению к верхним углам стен, меж которых зияло прямоугольное ущелье, – безусловно, интригующих созданиях.
– Вы говорите об этих уродливых существах? – уточнила Люда. Она сощурила глаза, пытаясь лучше разглядеть черты тёмных силуэтов, за контурами которых уже садилось солнце. – По мне так просто каменные истуканы, потерявшие форму от времени.
– Не всё так просто, как кажется на первый взгляд, Людмила Викторовна, – Удалов не стал обращать внимание на скепсис в голосе девушки, он ещё пребывал в магической власти врат. – В книге Велеса эти «украшения» зовутся не как иначе, как Их Псы. Не так ли, Юрий Михайлович?
– Да-да, именно так, Пётр Иванович, – тут же закивал Мицкевич. – Я скажу даже больше, на рисунке и на том фото, они выглядели, как грифоны. Это такие мифические чудовища – полуорлы-полульвы. Эти монстры имели древневосточное происхождение и изображались в основном так: передняя часть от головы до передних лап имела обличье громадного орла, а далее птичье тело продолжалось львиным туловищем с кошачьими задними лапами и хвостом.
– Я слышала что-то о них, правда, не помню где, – Люда внимательно слушала Удалова, Лариса сильно тёрла виски, головная боль не утихала и грозилась перейти в разряд мигрени.
– Это были очень занятные создания, способные летать, так как у них имелись орлиные крылья, – продолжал ознакомительный курс руководитель группы. – Грифон сам по себе символизировал единство двух стихий – земли и воздуха, а также такие качества, как быстроту и силу. Но ещё он являл олицетворение Солнца. И, как известно из ряда источников, грифоны выступали стражами, охранявшими сокровища или сокровенное, тайное знание, а порой и путь к бессмертию. А в нашем случае, проход во вратах.
– То есть, эти две статуи наверху охраняют вход в другой мир? Или они всё-таки для красоты? – поинтересовалась Люда, тема с грифонами её живо заинтересовала, а когда что-то становилось темой её интересов, то она забывала о строптивости.
– Думаю, эти грифоны были установлены с определённой сакральной идеей, усиливая, так сказать, церемониальный смысл, – продолжал Удалов, он так увлёкся этой темой, что под воздействием заметного волнения снял очки и теперь теребил их в руках, мусоля стёкла линз и оставляя на них мутные отпечатки. – В книге Велеса сказано, что последние шаманы культа неведомых богов приносили жертву единожды в год.
– Я так и думала! – воскликнула Люда. – Нигде без этого не обходится. Во всех культурах обязательно приносят кого-нибудь в жертву во славу вымышленных божеств. Небось, девственниц приносили. Почему-то все помешаны на них.
– А вот и нет, Людмила Викторовна, – возразил с лёгкой ухмылкой помощник руководителя. – Как раз, напротив, в жертву приносили не девственниц и тем более не женщин, а мужчин! Выбирался самый сильный и знатный воин, иногда это мог быть даже вождь.
– Но как же это? Это бессмысленно! – Люда была поражена таким поворотом мифологического сюжета.
– А вот! Я же говорил, что с этим местом не всё так просто! – продолжал Мицкевич. – Мало того, необычен способ самого жертвенного церемониала: шаман и жертва поднимались по разные стороны стен, подходили каждый к своему грифону, а дальше, как я понял из текста, жертва добровольно бросалась вниз, но так, чтобы обязательно пролететь вдоль всего прохода и, разбившись, окропить кровью камни именно в том месте по центру.
– Наверняка, его опаивали чем-то, – предположила Люда. – Ну не может нормальный здоровый человек сам по своей воле сигануть вниз с такой высоты.
– Вполне возможно, что он сам выпивал какой-нибудь наркотик, или шаман вводил бедолагу в транс. Это уже детали, – не удержался от комментария Удалов. – Просто от осознания того, что там, наверху происходило таинство, которому возможно не одна тысяча лет, у меня мурашки по всему телу и голова кругом.
– Кстати, о голове, – тихо проговорила Лариса, она всё это время молчала, но никто и не заметил, как побледнело её лицо и какоё мученическое выражение засело в глазах девушки, пока она не напомнила о себе. – Я бы хотела прервать увлекательную лекцию и вернуться обратно в лагерь.
– Что с вами, Лариса Анатольевна? – Мицкевич первым обратил внимание, что ей нехорошо.
– Голова раскалывается! – простонала девушка. – Болит с тех пор, как мы зашли на эту проклятую территорию.
– Так, друзья, решено! Идем обратно, – распорядился Удалов. – На сегодня экскурсия окончена.
К вящему облегчению Ларисы, они быстро вышли за пределы пустой земли и вновь вернулись в теневой покой соснового леса.
Почти сразу боль ушла, как только злополучное место осталось далеко за спиной вместе с мёртвой уродливой растительностью. Лариса тут же решила больше не возвращаться к Вратам, ноги её там не будет. Да, она оператор, но ведь достаточно вести съёмку у границы земель, мощности объектива камеры вполне на это хватит, а Люда соберёт весь необходимый материал, если только не поцапается с Удаловым. Несносная девчонка, за напускной вредностью прячет доброе сердце. Зачем? Впрочем, это её дело, Лариса хотела поскорее убраться из этого места, что-то в нём было не так, она чувствовала. Но как назло, вертолёт вернётся лишь через две недели. Чёрт! И кому пришло в голову на такой долгий срок кинуть их в лес? Наверняка, Удалов расстарался, мужчины просто помешаны на приключениях и платочном житье подальше от цивилизации. Хлебом их не корми, дай залезть в задницу бога – так частенько поговаривала Ларисина покойная бабушка, когда её муж, чудил на старости лет.
Недоброе предчувствие обострилось, когда Люда чуть поотстав от группы, свернула чуть правее и наткнулась на странные земляные выпуклости, бугрившиеся в странном порядке. Когда на Людин крик всем пришлось сойти с намеченной тропинки дабы узнать причину её возбуждённого ора, Удалов первым сделал предположение, что эти странные, обтянутые мхом, усыпанные палыми иголками да шишками холмики, более напоминавшие слабые застывшие волны, есть не что иное, как старинное захоронение.
– И кого же тут хоронили? – поинтересовалась Люда, как первооткрыватель, она с жадностью впивалась в каждое слово, требуя эксклюзива.
– Понятия не имею, – равнодушно ответил Удалов. – Наверняка карельское кладбище. На вид ему не менее ста лет, а возможно и того больше. Я не геолог, чтобы навскидку определить проседание грунта и тому подобное.
– Неужели вам не интересно, Пётр Иванович? – напирала Люда.
– Да что тут интересного-то? – Отмахивался от просыпавшихся комаров руководитель. – Погост, самый обыкновенный и ничем не примечательный. Самое занятное осталось там, – он указал рукой в сторону врат.
– А что, если здесь хоронили шаманов или их жертв? – заговорщицки проговорила Люда. – Тогда что скажете?
– Бред. Вот, что скажу, – этот разговор порядком надоел Удалову и он, повернувшись спиной к девушке, направился к тропке. – У вас чересчур богатая фантазия, Людмила Викторовна. Советую её обуздать. Надо же придумать такое!
– Но отчего же вы не допускаете подобную возможность? Что тут необычного-то? – Люда не сдавалась, идя по пятам за старшим группы.
– Да потому что, если бы здесь кого-то хоронили тысячу лет назад, то земля была бы ровной или имела прогалины, – не оборачиваясь, раздраженно отвечал Удалов. – Вы хоть представьте себе на минуту – тысяча лет! А может и того больше. Думаете, что насыпь могил ждала вас все эти века, чтобы вы узрели её? Это невозможно.
– Какой вы всё-таки скептик, Пётр Иванович, – усмехнулась девушка. – Хорошо, пусть будет по-вашему, но по-моему было бы интереснее.
– На то вы и журналист, – пробурчал Удалов.
Сергей терпеливо ждал старших, но время как назло ползло, словно улитка, и поэтому с целью отвлечься, он решил прогулялся недалеко вдоль края плато.
Молодой человек отчётливо помнил вчерашние дни и ту невероятную удачу, что привела его в эти края. Шорох камней под ногами завораживал и ободрял. Булыжники, обтёсанные и скруглённые временем, напоминали древнюю аксиому – время точит камень. Как сладко было сейчас на краю пропасти вспоминать и осознавать эту старую истину.
Казалось, так давно всё началось, дело заскрипело, колесо закрутилось, и прошение достигло ушей вышестоящих чинов. Деньги выделились лишь через девять месяцев. Удалов, узнав, что добро получено и можно будет вылетать в течение недели, смеялся и говорил, что «беременность» прошла успешно, а роды будут карельскими.
Но и тут возникла маленькая загвоздка: в условии оговаривалось, что в командировку должны лететь не менее пяти человек. Если бы необходимое число участников не набралось, то экспедиция оказалась бы под угрозой срыва. И тут Мицкевич так кстати вспомнил о своём племяннике, Сергее Карабашеве, учившемся в одном из университетов Твери на факультете географии. Парень вышел на пятый курс, до начала учебы оставалось всего ничего, но ему всё равно было предложено место в предстоявшей поездке, благо в злосчастном договоре не указывалось, что все члены экспедиции должны были иметь принадлежность к НИИ или прессе. Последние сомнения паренька, переживавшего по поводу пропуска начала семестра, рассеял Удалов, лично созвонившись с деканом географического факультета и всё уладив. Декан, конечно же, согласился на поездку студента, это могло недурно отразиться на популярности самого факультета и увеличить приток будущих студентов.
Место успокаивало Сергея и в голове рождались положительные импульсы о дальнейшей жизни. Он видел себя успешным учёным в ближайшем будущем, ещё бы, ведь если данные подтвердятся, то он станет участником одной из величайших экспедиций своего времени. А Суна, бурлившая белой пеной, и спадавшая каскадом по каменистым уступам русла, отчасти напоминала парню икрящееся шампанское, которое он будет пить по возвращении в Твери.
Незадолго до захода солнца он возвратился на место, не хотелось получить нагоняй от дядьки и его начальника, если бы они раньше его вернулись к палаткам. Да и перед девушками в невыгодном свете не хотелось выставляться, особенно перед Людой. Эта красотка прочно завладела помыслами юноши, вызвав потаённую надежду на ответную симпатию.
Ему повезло, с наступлением сумерек он встретил в лагере девушек, тащивших приличные охапки веток для розжига, а позади них, пыхтя и отдуваясь, мужчины дружно волочили, поочерёдно подтаскивая, пару укороченных сосновых стволов. Ветви с сосен, павших на землю задолго до появления Удалова и Мицкевича, обсекли ещё в лесу, чтоб тащить было легче. Когда покоцанные деревья наконец-то были доставлены в лагерь, кору обтесали топорами, обнажив местами светлую кожу дерева и обдав воздух терпко-сладким запахом смолистой древесины. Только после этого «мебель» была уложена вблизи кострища, а куртки, вывернутые наизнанку, послужили заместо сидений.
Вечер удался на славу – костёр горел превосходно, выбрасывая мелкие искры, и почти не чадил. Собрали всю питьевую воду, что привезли с собой и вскипятили походный чайник, который остался у Удалова ещё с молодёжных походов. Картошка, запечённая на углях, тушёная говядина в консервах и крепкий, сладкий чёрный чай – божественный пир на лоне дикой природы. А если ко всему этому ещё добавить немного вина и водки…
– Камень испокон веков ведёт исчисление своё долгой невозмутимой жизнью в руслах бурных рек, в ущельях снежных гор, в непроницаемых глубинах земли. – Словно тост звучали слова Удалова. Мужчина был настолько переполнен впечатлениями первой встречи с древней легендой, что речь его незаметно обрела оттенок сказочной таинственности. – Живой ли он, или мёртвый, бездушный кусок времени? – вопрос, висящий в воздухе с давних времён. Современность видит в камне лишь препятствие на пути, да ещё, пожалуй, превосходную живописную огранку природных натур. Но древний народ, – тот, кто верил, что все стихии имеют души, а неведомые божества управляют людской расой, – иначе смотрел на природу камня, веруя, что говоря с ним, говоришь с богом…
Единственной музыкой на поляне был нижний плеск волн Суны, да пересвист птиц вкупе с комариным писком. Но уставшие за день перелётом и походом люди, радовались каждой мелочи, видя везде знаки будущих побед и открытий.
Ночью Ларисе приснился кошмар. Она проснулась с криком на устах, мокрая от пота и взъерошенная. Вокруг было ещё темно, ночь была в самом разгаре, а до рассвета было далеко. Сердце девушки билось мощными толчками, будто до того она бежала галопом. Что ей снилось? Она не могла вспомнить. Что-то яркое и чёрное, что-то красное и серое. Крохотные обрывки сновидения быстрыми мотыльками упорхали из её головы, в глазах стояли оттенки жуткого сна. Лариса не могла вспомнить о чём был сон, но то, что ощущения от него остались самые омерзительные, не оставляли сомнений, что снился именно кошмар.
К тому же головная боль вновь вернулась, девушка на ощупь отыскала фонарик и с его помощью нашла косметичку с лекарствами, где лежали таблетки от головной боли. Только через полчаса сон соблаговолил вернуться и забрать тревогу вместе с нахлынувшей мигренью.
– Я не слишком тебе мешала ночью? – поинтересовалась невзначай у подруги утром Лариса.
– О чём ты? Я после вина спала, как младенец, – улыбнулась Люда.
– Да мне сон дурной приснился, я, кажется, кричала даже, – Лариса выглядела вялой и бледной, будто и не спала вовсе.
– Мать, да у тебя бодун! – весело заметила Люда. – Тебе надо опохмелиться.
– Да нет же, я мало выпила, да и когда ложилась отлично себя чувствовала, голова не кружилась, – возразила Лариса, закидывая в рот очередную таблетку.
– Мало ли, всё возможно, – хихикнула Люда. – Голова болит?
– Ага, ещё ночью, когда проснулась, так сильно раздирало внутри, думала, что головушка моя взорвётся. – Лариса нервозно растирала пульсировавшие болью виски, пытаясь отвлечься от очередного приступа мигрени.
– Слушай, а тебе таблеток-то хватит до конца исследований? – Люда посерьёзнела, глядя на страдание коллеги.
– Не знаю, но лучше бы хватило, иначе я здесь кони двину, – вздохнула девушка.
Завтрак прошёл в относительном спокойствии, хотя Мицкевич монотонно и продолжительно наставлял племянника, как вести себя возле Врат. Сергей терпеливо слушал напутствия дядьки, по большей части делая вид, что внимателен к словам старшего, но сам то и дело уводил взгляд к краю отвесной пропасти, где заманчиво шумела Суна. Парню хотелось спуститься вниз и обследовать реку поближе, но и маячившие над соснами прямоугольники каменных стен тоже захватывали воображение Сергея. Оттого он путался в этих соблазнах и рассеяно внимал нудному бормотанию Мицкевича.
Затушив огонь утреннего костра, группа из четырёх человек направилась вглубь сосняка, оставив за дежурного Мицкевича. На этот раз остановок для сбора ягод делать не стали, поэтому и добрались до заветной границы довольно скоро.
Лариса предупредила спутников, что дальше не пойдёт и будет вести съёмку с этого места. Все, кроме Сергея, были удивлены сим фактом, парень же увидев так близко желанную цель, полностью растворился в восторге и первым ступил на голые камни мёртвой земли.