Глава 2
Мы и они
Август 1968 года. Сан-Франциско.
Здравоохранение было частью государственной политики СССР, нацеленной на предупреждение серьёзных заболеваний и ранней диагностики. В стране была создана целая система больниц, поликлиник, институтов. Для поддержания здоровья и отдыха работникам выписывались бесплатно путевки в санаторно-курортные учреждения. Государство вкладывало в медицинское обслуживание огромные деньги.
В США понятия здравоохранения вообще не существует. Медицина здесь – это бизнес, а больной – клиент. Услуга сопровождения родов имеет высокую цену. Врачи-гинекологи, труд которых стоит значительно дороже, в сравнении с акушерами, в стремлении прибрать эту прибыльную нишу к своим рукам, в 60-е годы пролоббировали закон в Конгрессе, по которому акушерство стало лицензируемым видом деятельности. Работая в найме, акушерка приравнивалась к простой медсестре, не имела права инициативы и должна была строго выполнять команды врача.
До службы во внешней разведке, Тася, после окончания медицинского училища, пять лет отработала фельдшером-акушером в отдалённой Сибирской глубинке31. Для себя, ещё тогда, она вывела принцип, что при нормальном течении родов, важно правильно направлять усилия женщины, остальное она сделает сама. Труд акушерки предполагал полную самостоятельность и ответственность.
Теперь же, оказавшись в роли хозяйки медицинского центра, Тасе предстояло оставить до лучших времён принципы советской школы здравоохранения, перейти к прагматичному стереотипу «оказание медицинских услуг» на коммерческой основе и по-другому взглянуть на работу акушерки.
Клиника, которую унаследовала Эрика, имела хорошую репутацию в Сан-Франциско. Оказывала полный комплекс услуг, по всему спектру женского здоровья – «от репродукции до гроба». Прейскурант цен здесь имел наивысшую планку. Чтобы получить квалифицированную помощь в этом учреждении, люди, нередко, прибегали к займам.
История, произошедшая с ней в самом начале, ещё на этапе знакомства с клиникой, заставила быстро перестроиться на новый лад и относиться к своим словам и действиям ещё более осмотрительно.
Она посетила родовой зал, где одновременно шли роды у нескольких женщин. Врач-гинеколог наблюдал за процессом, делал замечания. Акушерки строго выполняли его команды.
У одной из рожениц показалась головка плода. Ещё одно усилие и ребёнок бы вышел наружу. Но женщина, с шумом выдохнула, и, тем самым, втянула плод обратно. Так продолжалось несколько раз. Риск, что малыш задохнётся, был велик, но акушерка, как будто, не замечала этого. Врач молчал. Когда ситуация повторилась ещё раз, Тася, на несколько секунд, прикрыла нос и рот роженицы, не дав ей сразу, после потуги, вдохнуть. Акушерка получила несколько спасительных секунд, чтобы принять младенца.
После этого случая у Эрики состоялся разговор с управляющим Центром, профессором медицины, Карлом Крафтом:
– Мадам Стюард! – обратился он к ней, когда они остались одни, – Мои коллеги и я с большим уважением относимся к Вашему акушерскому опыту в Красном кресте32. Но сегодня, вмешавшись в работу родильного отделения, Вы были категорически не правы. Позвольте мне указать Вам на это.
– Я сократила муки роженице и малышу, – в своё оправдание произнесла Эрика.
– Мадам, – настоятельно продолжил он, – Прошу простить, если мои слова обидят Вас, но наша штатная медсестра-акушерка действовала, согласно своим должностным предписаниям. Её задача – безукоризненно выполнять приказы врача, а не проявлять инициативу. Вторгшись в родовую деятельность клиента, вы дискредитировали врача в глазах подчинённых. Это недопустимо!
– Господин Крафт, Вам не в чем извиняться, это я позволила себе лишнего, – склонив голову ответила Эрика.
После этого случая, Тася долго не могла прийти в себя. Переосмысливая произошедшее, она поняла, что профессиональный опыт, полученный в СССР, мог сослужить ей дурную службу.
На этапе спецподготовки к нелегальной жизни за рубежом были учтены и проработаны тысячи возможных деталей, отличающих советского человека от западного. Даже пломбы в зубах переделали по европейскому образцу. Но основы, заложенные советской медициной, никому в голову не пришло корректировать.
Тася вспомнила, как несколько лет назад, ФБР устроило ей проверку и создало ситуацию, при которой её вынудили применить акушерские навыки33. Это было на судне, среди кубинцев, эмигрировавших в США. Испытание она прошла. Но теперь было совершенно ясно, что тогда ей здорово повезло. В случае, если бы рядом оказался американский специалист в области гинекологии, он сразу бы понял, что она представитель иной профессиональной школы.
***
К вопросам деторождения советские люди и американцы подходили тоже по-разному. В СССР девушки стремились пораньше выйти замуж, нарожать детей. И слава Богу!
В США, категория женщин возраста 30+, для рождения первенца, была в порядке вещей. Американки предпочитали учёбу, карьеру, путешествия, увлечения. Семья и, тем более, дети отодвигались на «лучшие» времена.
Хорошим тоном считалось мнить себя молодыми и здоровыми, даже если это не так. Причины такого поведения очевидны: каждый лез из кожи, чтобы сформировать о себе позитивный образ в глазах окружающих.
Но как ни выпендривайся, природа объективна и одинаково беспощадна ко всем, без разбора, монарх ты или маляр. Она доносит до ума и сердца не намеками, а прямым текстом: «Ты уже не тот, что раньше».
Принимать эту данность или игнорировать – право каждого.
Просматривая договоры, Тася была поражена количеству дам после тридцати, изъявивших впервые желание стать матерью. Внимание привлекла медицинская карточка сотрудницы фирмы X&P Ребекки Кейдж.
За семь лет эта дама возраста 35+, выложила денег на лечение бесплодия и стимулирование зачатия эквивалент стоимости апартаментов, где-нибудь на 135-й улице, округа Колумбия. Результат – нулевой. Беременность не наступила. Но мечта стать матерью оказалась сильнее денег. Женщина заложила своё имущество, оформила кредитную линию, чтобы оплачивать без промедления свои попытки искусственного оплодотворения.
– Каковы шансы забеременеть у Ребекки Кейдж? – спросила Эрика Стюард у своего управляющего, обратив внимание, что дама работает в головном офисе фирмы Х&P.
– Шансы есть всегда. Однако в данном случае, они настолько малы, что брать их в расчёт не имеет смысла, – спросил он и, с любопытством, продолжил, – Почему вы заинтересовались именно этой персоной, мэм?
– Хочу определить сэр, перспективы получения дохода лечения бесплодия, на примере этой клиентки, – со знанием дела произнесла Эрика, – Заодно понять, способность персонала МОЕЙ клиники к решению проблем такого рода. Люди платят деньги впустую. Это плохо влияет на имидж фирмы.
Управляющий понял, что изначально не верно взял тон, позволив себе вольность по отношению к хозяйке, и осторожно перешёл к защитной тактике:
– Во всем цивилизованном мире, мэм, количество желающих, впервые стать матерью, в возрасте 30+ увеличивается. Мы, как и многие другие медицинское учреждения репродуктивного направления, пользуемся плодами этого тренда… постоянного и неумолимого… У нас довольно большой список клиентов, таких как Ребекка, и он с каждым годом растёт.
– Вы хотите сказать, что планируете увеличивать объем услуг только за счёт новых посетителей? – с нажимом спросила Эрика.
– Нет…разумеется, мы работаем и на удержание постоянных клиентов, – пролепетал он.
– Я бы хотела узнать детали подобного рода стратегии, – продолжила задавать «неудобные» вопросы хозяйка.
– К Ребекке Кейдж, например, мы могли бы применить технологию инсеминации донорской спермой. Процедура, конечно, дорогостоящая. Но это стоит того. Использование высококачественного донорского материала, увеличивают шансы забеременеть. Но, сами понимаете, это вопрос этического плана…ну и материального, разумеется, – ответил управляющий.
– Прошу Вас, господин Крафт, впредь внимательно анализировать всех наших клиентов, особенно тех, кто перешёл в разряд постоянных. Разрабатывать и применять к ним особый подход – индивидуальные планы лечения. Взаимодействовать неформально. Дать почувствовать людям, что в нашем учреждении качественные услуги и внимательное отношение к клиентам, – сказала Эрика, – В этом, господин Крафт, я вижу, у нас с вами большой резерв улучшения. Никто не должен покидать мою клинику недовольным или обиженным. Эффективность лечения следует увеличивать.
– Я понял Вас, мэм, – ответил управляющий.
ФБР всегда на посту
Сентябрь 1968 года. Лондон.
Получив донос от агента Рокси, о том, Сьюзан Кристен – нидерландская шпионка, руководитель европейской резидентуры внешней разведки США Раймонд Бар долго вертел его в руках.
«Полный бред!.. Кларис – дама импульсивная. Естественно, что оказавшись в роли обманутой жены, заинтересована в устранении соперницы. Выдаёт желаемое за действительность!» – с раздражением думал он и, в тоже время, с тревогой осознавал, что в случае, если, он вовремя не предпримет мер, а изложенное на бумаге, окажется верным, ему грозит отставка за халатность. Это в лучшем случае.
В качестве основного аргумента обвинений в шпионаже Сьюзан Кристен, служили фотографии. На их основании агент Рокси делала вывод, что «актриса имела многочисленные уединённые контакты с представителями европейской элиты. Добывала секретную информацию от высокопоставленных государственных лиц и руководителей крупных корпораций, в пользу Нидерландов».
Учитывая широкий круг общения «подозреваемой», Раймонду Бару, нужно было привлечь немало ресурсов. Соизмеряя предстоящую работу с кадровыми возможностями европейской резидентуры, Бар понимал, что «угрохает» уйму времени, и, возможно, с нулевым эффектом. Велика вероятность, что за донесением женщины, униженной изменой, кроме переживаний, ничего не стоит.
«Чёрт побрал бы эту ревнивую дуру! – злился резидент, – Муж приударил за юной красоткой! Он что, один такой?!»
Однако при всём своём скептицизме, оставить без проверки сведения тайного агента, он не решился – это было бы прямым нарушением должностных предписаний. Взвесив все «за» и «против», он поручил составить досье на Сьюзан Кристен.
Через несколько недель материалы, раскрывающие жизнеописание актрисы, были собраны и представлены Раймонду Бару.
***
Детство Сьюзан прошло в придорожном отеле, который много лет держала её семья. Он находился на автомагистрали, в пятидесяти милях от Амстердама.
Родители девочки, занятые обслуживанием постояльцев, приучали дочь к мысли, что ее будущее будет прочно связано с домашним бизнесом: умением содержать гостиницу, управляться со счетами, клиентами, горничными, официантами.
Воспитанием внучки занималась, в основном, бабушка, вдова участника Второй мировой войны Оливия Кристен.
В мае 1940 года немецкие войска вторглись в Голландию и захватили её в течение 4-х дней. Дед Сьюзан был одним из немногих граждан, проявивший яростное сопротивление противнику. Он погиб в ходе уличных столкновений с нацистами.
После смерти супруга, Оливия Кристен на многие годы оставалась единственной хозяйкой отеля. Но в последнее время обязанности по обслуживанию гостей перепоручила сыну с невесткой, оставив за собой единственную роль – управление финансами.
Родители Сьюзан давно не испытывали друг к другу ни ревности, ни любви и строили брак на свободных отношениях. Занятые устройством собственной личной жизни, особого интереса к дочери не проявляли. Мадам Кристен, много сил положившая во имя спасения семьи сына, свыклась с гостевым браком детей, предпочитая такое неестественное положение дел их окончательному разводу.
Сьюзан было 4 года, когда она тайком пробралась в вагон поезда и уехала в неизвестном направлении. Полиция разыскивала беглянку целые сутки.
В пять лет Сьюзан научилась считать до двадцати, благодаря числу кружек пива, которые выпивал за день отец.
В семь лет едва не была изнасилована постояльцем. Спасла Оливия, случайно спустившаяся в бар.
Мадам Кристен всеми силами пыталась компенсировать девочке недостаток родительской любви, заботы и внимания.
В своё время Оливия здорово перемудрила с сыном. Пыталась выковать из него порядочного человека. Неизвестно достигла ли цели, но волю в нём подавила. Разрушила его мужское эго – то, без чего сыну оказалось не под силу выстроить нормальные отношения с женой, утвердив себя в роли отца семейства.
Учитывая свои прошлые ошибки, бабушка старалась не давить на Сьюзан и давать ей больше свободы. Не пичкала её нравоучениями. Не бранила за шалости. Не журила из-за плохих оценок в школе. Заметив, что Сьюзан нагишом любуется на себя в зеркало, молча заклеила его газетой.
Главной точкой притяжения Оливии и Сьюзан был парк Вондела в Амстердаме. Сказочно красивое место. С аттракционами, кафе, летним театром под открытым небом и бесплатными представлениями. Посетители могли вносить только пожертвования. Мадам Кристен оставляла на входе два гульдена, и, вместе с внучкой, целый день наслаждались любительскими представлениями с музыкой и танцами.
Так продолжалось вплоть до одного вопиющего случая, который заставил родных взглянуть на воспитание девочки по-другому.
Десятилетняя Сьюзан уговорила подружку устроить стриптиз. Несколько дней девочки усиленно готовились к этому мероприятию. Красили яркими цветами гусиные перья, мастерили из них головные уборы и пояса. Бабушка тоже принимала участие в изготовлении атрибутов красоты, но, в самом дурном сне, не могла представить себе, каким образом они будут использованы.
Подкараулив момент, когда родителей не было дома, девчонки разделись, напялили на себя перья и затеяли танцы на столе обеденного зала отеля.
Эффект получился умопомрачительный! Повар налетел на колонну, засмотревшись на юные дарования, голышом выделывающие недетские па. Сбежались официанты. На счастье, никто из гостей не увидел позора. Вовремя подоспела бабушка. Танцовщиц сняли с «подиума». Сьюзан заперли на ключ.
Джеймс Кристен отреагировал на этот поступок неожиданным образом. Человек мягкий и уступчивый, устоявшихся либеральных взглядов, по натуре спокойный и сговорчивый, он вдруг проявил невиданную жёсткость, пуританство, диктат и полное неприятие поведения дочери. Собрал все накопления и отправил её в город Утрехт в закрытую католическую школу, при женском монастыре.
***
Сьюзан провела там восемь долгих лет.
Воспитанницы пансиона жили по строжайшему расписанию. Отдых и развлечения были под запретом. Смотреть на собственное тело считалось смертельным грехом. Дух соперничества «выжигался калёным железом». В стремлении обезличить учениц, персонал шёл на всё: порки, трудовая повинность, карцер – были делом обычным.
Зимой в классах температура поднималась не выше +19 градусов. Чтобы окончательно не замёрзнуть, в перерывах между занятиями, послушниц выстраивали в шеренгу, заставляли организованно делать гимнастику и совершать пробежки на свежем воздухе. В спальнях было ещё холоднее. Перед сном полагался холодный душ. В одежде спать не разрешалось.
Но как бы там ни было, от спартанского образа жизни был и положительный результат – воспитанницы не болели простудой.
Сьюзан была не самой старательной институткой. Отличалась мечтательностью и свободомыслием.
На следующий день после своего совершеннолетия, она покинула пансион и больше никогда там не бывала. К родителям тоже не вернулась.
Уехала из ненавистного Утрехта в Амстердам, где стала работать кем придётся, лишь бы платили: сиделкой, продавщицей, мойщицей автомашин, секретаршей, официанткой.
О своём аскетическом взрослении Сьюзан помалкивала. Придумала «своё детство», в котором превратила католический монастырь в добродетельную бабушку.
Бег по работодателям не прекращался до тех пор, пока выпускница католического училища не натолкнулась на объявление о кастинге манекенщиц. Физические данные Сьюзан соответствовали требованиям конкурса: длинные ноги, рост, красивая грудь, природная грация.
Она пришла и её взяли.
Вскоре стало понятно, что она может иметь многое, особенно не напрягаясь. Нравиться мужчинам для неё было также естественно, как дышать. К тому же, разнообразие средств для усиления оболванивающего эффекта было огромным: одежда, обувь, аксессуары, причёска, косметика.
Сьюзан быстро освоилась «на воле». Деньги для неё стали смыслом жизни. Для достижения этой цели, она не гнушалась ничем.
На показе мод в Копенгагене она приглянулась немолодому джентльмену. Не желая долго ублажать старика, она попыталась усыпить его и обворовать. Но он оказался крепким орешком и раскусил коварный замысел мерзавки. Без лишних церемоний, сдал её в полицию, обвинив в поползновении отравить его клофелином и обчистить. Сьюзан Кристен грозило пятнадцать лет тюремного заключения за покушение на убийство с ограблением.
Но через три дня её освободили. Заключив сделку со следствием, она стала агентом датских спецслужб.
***
С тех пор карьера модели Сьюзан Кристен стремительно пошла вверх.
Она выиграла нидерландский конкурс «Мисс телевидение-66». Снялась в голландском фильме «Тигрица». Полнометражная картина «Обнажённая за забором», в один миг, сделала её порнозвездой Амстердама.
Следующей вершиной стал Париж, где Сьюзан Кристен повстречала Николаса Рюэффа.
Директор трейдинговой фирмы Лондонской биржи не имел отношения к киноискусству, но его настольно поразил облик юной красотки, что он бросил к её ногам деньги и связи.
Прагматичный мозг финансиста справедливо просчитал, что наивное личико, пухлые губки, огромные серо-зелёные глаза, в которых бушевал океан страстей, вибрирующий голос и томный взгляд взорвут мозг любому мужчине, а он обогатится на продаже редчайшего женского образа, естественным образом, сочетающего в себе невинность и порок.
С присущей ему энергией и оптимизмом, Николас Рюэфф принялся опекать модель. Предложил ей продюсирование. Ввёл в высшие круги парижского общества.
Обширные знакомства Николаса, его достойная репутация в обществе вселили надежду начинающей актрисе на скорое воплощение мечты – сыграть главную роль в мировом бестселлере и подняться на пьедестал мирового кинематографа.
***
Раймонд Бар ознакомился с послужным списком Сьюзан Кристен –датского агента спецслужб по прозвищу Красотка. Куратором Красотки фигурировал советник по вопросам культуры посольства Королевства Дании во Франции – Тимен Кавернаар. Должность, которую занимал этот человек, значилась прикрытием датской резидентуры. Из документов, которыми располагало ФБР, следовало, что господин Кавернаар носил воинское звание колонель (полковник) внешней разведки Дании.
Наружное наблюдение показало, что актриса собирала информацию любого рода, которая могла быть полезна для Копенгагена.
Таким образом, опасения, высказанные агентом Рокси, подтвердились и сомнений не вызывали. В одном только она ошиблась – место прописки шпиона.
Лишний раз Раймонд Бар убедился, что его работа опирается, в первую очередь, на исполнение должностных предписаний, а только потом на интуицию.
Он немедленно вызвал к себе тайного агента ФБР Николаса Рюэффа. В ходе аудиенции обозначил, что Сьюзан Кристен – датская шпионка, а он, Николас Рюэфф, с этого момента, назначается её негласным куратором, по линии ФБР. Обозначил приоритеты и новые возможности в популяризации и продвижении Сьюзан Кристен на пути к мировому кинематографическому Олимпу. Определил, что цель Рюэффа состоит в направлении усилий актрисы, во благо интересов США.
Пари-матч
Апрель 1969 года. Вашингтон.
В середине апреля в Вашингтоне наступает дивная пора. Изумрудной зеленью покрываются деревья. Национальная аллея наряжается в пышные соцветия сакуры. Тысячи туристов, со всех концов страны, приезжают насладиться и вдохнуть волшебный аромат цветущей вишни.
Тася любила это время года. Не только за прекрасное состояние природы и красоту городского пейзажа. Традиционно эти две-три недели считались временем очных ставок со связными, которые привозили письма и фотографии с Родины. Для душевного спокойствия разведчиков-нелегалов, годами не видевших родных и близких, понимание, что дома всё хорошо имело первостепенное значение.
В то же время, получение информации такого рода несло наивысшие риски как для передающей, так и принимающей стороны. По инструкциям Центра, после предъявления к обозрению, улики подлежали немедленному уничтожению.
Во время очной ставки выказывание искреннего интереса, озабоченности, проявление неподдельного внимания были недопустимы. Свидания регламентировались и должны были выглядеть, как случайная встреча. В ходе которой, было приемлемо только одно – создание видимости ни к чему не обязывающего диалога двух незнакомцев, вынужденных о чем-то говорить, лишь бы не сидеть молча.
Была ещё одна важная особенность. Встреча проводилась тет-а-тет. Это означало, что возможность увидеть фотографию сына была только у кого-то одного: отца или матери. Весной 1969 года на очную ставку должен был идти Виктор, но он уступил своё право жене.
***
В ресторане «Оксиденталь», во время второго завтрака, всегда полно туристов. Шумно и весело.
– Добрый день, мадам! Не будете возражать, если я составлю Вам компанию? – с лёгким французским акцентом обратился к Тасе интеллигентный пожилой мужчина в очках. В руках у него был свежий номер «Пари Матч».
Тася «удивлённо» взглянула на него и ответила по-французски:
– Пожалуйста, присаживайтесь, мсье!
Мужчина передал официанту свою шляпу, трость, и расположился напротив Таси.
– Как вам удалось угадать во мне француженку? – продолжила она диалог.
– О! Это очень просто, мадам! Парижанку выдаёт естественная грация, изящество движений…Взгляд, не утомлённый спортивным залом и стремлением к идеалу. Что ещё? Наверное, природная жизнерадостность! Искренняя улыбка. Пожалуй, стоит упомянуть чувственность и непостижимую женскую тайну – всего того, чего напрочь лишена американка, – рассыпался в комплиментах собеседник, – Позвольте представиться, Жан Мишель!
– Вы, право, очень любезны, мсье! Эрика Стюард, – ответила Тася.
Первая часть встречи была разыграна, как по нотам. Агенты произнесли пароли. Предъявленные реквизиты: шляпа, трость и журнал «Пари Матч» –были опознаны и приняты. Идентификация состоялась. Стороны приступили к предмету очной ставки.
Они должны были уложиться в двадцать минут – ровно столько времени требуется среднестатистическому клиенту «Оксиденталь» для того, чтобы насладиться кофе и съесть круассан.
Аудиенция касалась самых животрепещущих тем: сын, мама, бабушка, разлука с которыми длилась уже несколько лет. Двадцать минут новостей из дома и фотография Юры.
Официант принял заказ и удалился. Мужчина стал рассказывать нечто забавное, что рассмешило соседку. Беседа затронула тему подростковой моды. Собеседник открыл «Пари матч» и, сделал акцент на картинке, с изображением мальчика.
Со стороны казалось, что эти двое, случайно оказавшись за одним столиком, вели ни к чему не обязывающий диалог, вежливо улыбались друг другу, обменивались мнениями по общим вопросам.
Принесли заказ. Жан Мишель, не спеша, выпил свой кофе, попрощался, встал и галантно оставив даме журнал, удалился.
Перед тем как покинуть ресторан, Тася, бросив взгляд вокруг, безразлично захлопнула «Пари матч» и бросила его в сумку. Оплатила счет и ушла.
***
С трудом сдерживая шаг, она спешила к мужу. В руках у неё было настоящее сокровище – фотография Юры! Большая! На целую страницу! «Журнал не был изъят! Значит, не подлежит уничтожению!» – думала она и сердце от радости готово было выскочить из груди. До сих пор у неё была одна-единственная память о сыне – кулон, который хранил в себе крошечное изображение Юры, сделанное в августе 1966 года.
Образу сына художник мастерски придал «святости»: подрисовал нимб, крылышки. В нарушение всех инструкций Центра, Тася носила медальон на груди. «В случае чего… буду говорить, что это образ святого Вита34 …», – решила она.
На пристани её ожидал Виктор. Он взял в аренду двухмоторных катер, чтобы уехать с женой на противоположный берег Потомака, где нет туристов, тихо, безлюдно и можно всё обсудить, без боязни быть услышанными.
Они пришвартовались в привычном месте.
Виктор нетерпеливо открыл заветную страницу журнала, взглянул на фото и не сразу узнал в ней сына…
Командование постаралось на славу!
На глянцевой картинке был запечатлён подросток, одетый на французский манер: пиджак в клетку, жёлтые брюки, модные синие ботинки и рубашку. На голове у Юры была кепка в клетку. Один в один – парижский мальчишка на прогулке!
Деревянный мостик через Маралиху, в родной Александровке, украшенный розами и флоксами, с табличкой «Bois de Vincennes» создавал полную иллюзию окрестностей Венсенского леса и как нельзя лучше соответствовал французскому стилю «Прованс».
– Юрка! Вырос-то как! – выдохнул Виктор, – На батю моего стал похож!
Когда схлынули первые эмоции, Тася спросила:
– Как ты думаешь, мы сможем оставить себе этот журнал?
Её руки с нежностью и необыкновенным трепетом касались снимка.
– Ты же понимаешь, что этот номер единственный…, в своём роде и, скорее всего, был создан специально для нас…, – не уверенно продолжил муж.
– Извини, но мне кажется это не так… Помнишь, в практике уже был подобный случай, когда Центр приготовил сюрприз для нелегалов в Тегеране, давно живущих за рубежом. В европейском журнале, в виде Рождественского коллажа, были опубликованы снимки их внуков. Посмотри! Наш мальчик ничем не отличается от обычного парижского тинейджера, – тихо возразила Тася, прижимая журнал к груди.
– Хорошо. Оставим его…пока. Предлагаю купить ещё экземпляр. Убедиться, что наш Юра теперь звезда «Пари Матч», а там посмотрим, что дальше делать, – предложил Виктор, понимая, что никакая сила не сможет сию минуту отнять у матери фотографию сына.
– Рыжая, я вернусь на катер, поработаю немного, а ты, если хочешь, можешь пока погулять…Ты позволишь мне забрать журнал? – произнёс муж.
– Нет. Я пойду с тобой и с Юрой…, – ответила Тася, с трудом отрывая взгляд от карточки.
В каюте Виктор тщательно отточил простой карандаш, включил настольную лампу. На 43 странице «Пари-Матч», среди замысловатых вопросов сканворда, Центр передал шифрованное сообщение с новым заданием для агентов Фокса и Ренарды (оперативные псевдонимы Звонцовых Виктора и Таисии)
В качестве ключа расшифровки Фокс и Ренарда использовали статистические еженедельники прогнозов погоды, которые можно приобрести в любом киоске, не вызывая подозрений. Постоянное изменение сводок гарантировало полную безопасность, даже при использовании одного и того же алгоритма кодирования.
«Центр – Фоксу.
Таинственным образом исчез разведчик-нелегал, двадцать лет обеспечивающий поставки разведданных в сфере высоких технологий. Его агентурный псевдоним – Троян. Рабочее имя – Роберт Рэй. Занимал должность ведущего инженера фирмы Х&Р, головной офис располагается в Сан-Франциско.
Последний раз Троян выходил на связь семь месяцев назад. По нашим сведениям, приблизительно в это же время, Роберт Рэй съехал со своей съёмной квартиры, располагающейся по адресу: 315 RODEO DRIVE, SAN FRANCISCO, CA 92587. В лечебные учреждения Сан-Франциско он не поступал. В моргах его труп не зафиксирован. В розыске не числится.
Вам надлежит выяснить причины, обстоятельства исчезновения и местонахождение Трояна, а также «перехватить эстафетную палочку», в части добычи новаций Кремниевой долины.
Центр».
***
Воскресенье можно было провести на природе, но Тася рвалась в город, к газетному киоску, чтобы поскорее купить «Пари матч» и убедиться, что журнал не эксклюзив и уничтожению не подлежит. Виктор, видя её настроение, направил катер вдоль берега, и начал методично объезжать пристани, на которых обычно продавали прессу.
Но увы! Купить еженедельник, столь популярный во Франции, в Вашингтоне оказалось задачей не простой. Выяснилось, что периодические издания из Европы привозили в США небольшими тиражами, и, в основном, морским путем. Суда шли медленно. Европейская пресса попадала к американским читателям с большим опозданием.
Нужный номер «Пари-Матч» ещё не появился на прилавках. В книжной лавке им пообещали, что сообщат, когда журнал поступит в продажу.