Найти бога. Фантастический роман

А ведь идея была отнюдь не бредовой. Лет за пятьдесят до того, как наш фанат китайской истории воспылал желанием лично попасть в прошлое, было открыто поразительное явление природы. При определённых условиях, небесное тело, находясь на стационарной орбите, и вращаясь в противоположную Земле сторону способно «улетать в прошлое». История этого открытия любопытна сама по себе, так как его никто не собирался делать. Один из спутников связи, по недосмотру наземных служб слежения, не сумел вовремя отклониться от столкновения с другим, более массивным собратом, давно отработавшим свой ресурс, и без дела болтавшимся на орбите. Получив довольно сильный, но не искалечивший его удар, спутник связи полетел в обратную сторону вращения Земли по своей орбите, продолжая посылать устойчивый сигнал. А сигнал он передавал весьма странный. Телезрители, ждавшие всемирный прогноз погоды, увидели на своих экранах демонстрацию экзотической одежды, а затем новости Европы за какое-то декабря тысяча девятьсот лохматого года. Люди приняли это за неуместную шутку во всемирном эфире, да ещё во время отведённое трансляции прогноза погоды.

Дело в том, что у человечества появилось новое хобби. Каждый, мало-мальски владеющий расчётными системами человек, составлял свой личный прогноз, а потом сравнивал его с прогнозом официальным. Это был своего рода спорт. Существовало множество общественных организаций любителей прогнозов, которые даже проводили турниры. Побеждал тот, у кого прогноз оказывался точнее всего. И победители всерьёз гордились своими чемпионскими титулами. А тут – на тебе, всемирный прогноз отменили ради каких-то исторических программ. Ну не хотелось людям без повода вспоминать своё прошлое! Тем более, тот злосчастный выпуск новостей был напичкан весьма неприятными событиями. От убийства священника на пороге собственного дома, и репортажа о голодающих детях центральной Африки, до очередного взрыва ирландских террористов. Люди отвыкли получать отрицательные эмоции в больших дозах за столь короткое время!

Скандал разразился нешуточный. Больше всех досталось связистам, допустившим ляп планетарного масштаба. Вещание экстренно перевели на резервный спутник, прогноз погоды повторили. Почтенная публика успокоилась и позабыла. Технические службы стащили с орбиты старый спутник в утиль, а заодно и новый – проверить начинку. Уж больно диковинную передачу транслировал. Проверили, ничего особенного не нашли, почистили и отправили обратно в космос, где он исправно прослужил положенный срок.

Через год после скандала, в службу космической связи пришла ревизия. Чисто бумажная проверка обернулась сенсацией. Молодой ревизор прочитав отчёт об инциденте со спутником, нашёл в нём несколько неувязок. Сигнал со спутника был послан на устаревшей частоте и сильно ослабленный. Поэтому автоматически включились наземные ретрансляторы сигнала, иначе он бы не покрыл и треть положенной территории. Распечатка управляющего полётом компьютера показывала, что ретранслируемый сигнал был принят спутником с давным-давно несуществующей передающей станции. Закодированному паролю было больше двухсот лет! Удивлённый ревизор поднял архивы и установил, что спутник каким-то невероятным образом принял сигнал из прошлого, и вполне сносно ретранслировал в настоящее. Специалисты решили повторить ситуацию, устроив на орбите уже плановое столкновение спутников. И через две минуты обратного полёта получили чёткий сигнал с той старинной станции, на этот раз передававшей футбольный матч.

Сигнал исчез лишь после того, как скорость спутника начала снижаться. Остановившись, спутник, как ни в чём не бывало, отправлялся по привычному пути, исправно выполняя свою обычную работу. Опыт повторяли раз за разом. Результат был один и тот же – отброшенный назад спутник, летящий в пределах своей орбиты, ловит сигналы из прошлого, но передаёт их в настоящее! Все знали выражение «петля времени», но кто бы мог подумать, что можно столкнуться с ней так буквально, всего лишь поиграв в космический футбол! За изучение явления и его возможной практической пользы, взялась крупнейшая международная исследовательская организация. Пользуясь безграничными ресурсами, учёные быстро установили, что обратный фокус невозможен. Как не пинай спутник по направлению вращения Земли, в будущее он не попадёт. Но никто особо и не расстроился. «Значит, будущего нет, пока оно не наступит в реальном времени, и мы творим его своими руками»! – таков был вывод учёной комиссии. Хотя чётких доказательств этому постулату получено не было. В прессе язвили, что исследователи не дали себе труда попробовать изменить орбиту спутника, или установить на нём камеру, и сфотографировать поверхность Земли. А вдруг в будущем совсем другие передающие технологии, чтобы по снимкам определить, был спутник в будущем или нет. Зато тему доступного минувшего развили, как могли. Несколько независимых лабораторий разрабатывали способы путешествий в прошлое. Расчёты показывали, что это не спутник улетал в прошлое, это телевизионный сигнал столетней давности почему-то сохранялся вблизи планеты, практически не изменяясь. Но почему? Через пару лет нашли ответ. Вернее пришлось признать существование энергетическо – информационной системы Земли – торсионных полей. Ты помнишь, что означает термин «Торсионное поле»?

– Да, переводится как «Кручение пространства».

– Вот именно! При определённых условиях в вакууме становится активной фитонная пара, из общей массы вакуума выделяются частица и античастица, и начинают вращаться в противоположные стороны, находясь в одном месте.

– Так как их моменты вращения совпадают, то со стороны кажется, что движения нет. Или оно в самом себе.

– Я горжусь тобой, Таян, ты хорошо учился в школе! Полузабытые гипотезы о существовании в Физическом Вакууме Вселенной особого состояния материи в виде торсионных полей,² подтвердились. Скорость распространения сигнала в этой среде превышает скорость света в миллионы раз. Торсионные поля Вселенной образуют бездонный энергетический океан и гигантскую информационную систему с немыслимым объемом информации! Теперь только оставалось придумать надёжный способ подключения к этой системе, и научиться считывать информацию. И ведь придумали!

– Генератор Моро? Совсем небольшая вакуумная установка, где через вакуум пропускались заряженные частицы, при заданных давлении и температуре, и они тут же образовывали торсионное поле, которое уже было частью общего Вселенского, подключая к нему человека!

– Совершенно верно. Моро был гением. Он посмеивался над своим детищем: «Главное грамотно откачать воздух, остальное пойдёт само собой! Только, что делать со всей правдой в истории человечества?» Историкам пришлось заново переписать историю, посмотрев своими глазами, как всё было на самом деле. Создали несколько исследовательских центров оснащённых генераторами Моро, и они приступили к работе. Открытия следовали за открытиями, сенсации случались каждый день. Сложности были только в расшифровке древних языков, на которых говорили наши предки. Но людям мало смотреть со стороны, пусть на прошедшие эпохи, всё нужно потрогать своими руками! Лаборатория Моро выпустила усовершенствованный генератор торсионного поля. Вернее его гибрид с гравитатором. Если совпадали частоты генераций гравитационного и торсионного полей, то открывались проходы в пространственно-временном континууме, практически в любую точку прошлого. Самого Моро к тому времени уже не было в живых. Ходили слухи о его гибели при невыясненных обстоятельствах, на испытаниях этого самого гибрида. Соратники Моро довели установку до ума, и это уже была полноценная машина времени!

Побывавшие в прошлом добровольцы рассказали, что там невозможен физический контакт с чем-либо. Нельзя попить, поесть, прикоснуться к чему-то или кому-то. Кстати, ни в пище, ни в воде путешественники не нуждались. Они всё видели и слышали, даже ощущали запахи, и их видели и слышали окружающие люди и животные. Но если шёл дождь, они оставались сухими. В них стреляли и пули пролетали мимо, как через пустое место. Они как будто транслировались в прошлое, только в тонком теле. Но где в это время было физическое? Ведь из кабины установки оно исчезало в момент перехода в заданную временную точку. Сразу же поубавилось желающих путешествовать в века иные. Да и власти поспешно прикрыли туризм в минувшее, после того как несколько добровольцев не вернулись в положенное время через установку, а их тела были найдены в настоящем в географических точках, где они находились в прошлом. Почему так получилось, никто не мог объяснить. Кропотливые расчёты показали, всё дело в местонахождении Земли в космосе. Вселенная, как ты знаешь, расширяется. И скорость, с которой Земля в компании Солнечной системы летит в космическом пространстве, огромна. Тонкое тело человека, подключившись к торсионному полю в машине времени становится его частью. А физическое растягивается как резиновое в пространстве, до того места в космосе, где находилась Земля в заданный момент времени. Получается своеобразный мост толщиной в один атом для тела тонкого, которое и попадает в прошлое в неизменном виде. Но если расстояние больше чем тело может «растянуться», оно как пружина возвращается на Землю в своё время. Человек погибает, не вынеся подобных метаморфоз. Кое-кто из учёных утверждал, что тонкие тела погибших так и остались в прошлом и, вероятнее всего, продолжают там существовать. Проверить эту гипотезу лично никому не позволили. Слишком велик был риск.

Но тут на связь с историками, работавшими на генераторах Моро, вышел их создатель – собственной персоной. На территории древней Персии была обнаружена стела с загадочными надписями. Учёные были шокированы, прочитав перевод: «Я Моро человек, который изобрёл генератор торсионного поля, на котором вы сейчас работаете. По непонятным мне причинам я остался в прошлом, и не могу вернуться. Этот текст я продиктовал своему другу учёному Дармуну, он установил каменную стелу, и высек на ней моё послание. Знаю, рано или поздно вы найдёте стелу при помощи моего генератора, и разберетесь, почему я не смог вернуться». Люди поняли, для того чтобы человек мог попасть в прошлое в своём физическом теле, машина времени должна быть одновременно космическим кораблём! То есть перемещаться во времени и космическом пространстве, перелетая туда, где находилась Земля в нужной исследователю точке прошлого. И ведь нашлись два умника, англичанин Лайсон, и русский Панкратов которые такой корабль спроектировали!

– Советник, вы говорите о нашей Станции!

– Именно! Проект был грандиозен, ни одно государство не смогло бы осилить его в одиночку. Собственно никто и не рвался воплощать его в жизнь. За пятьдесят лет люди, не вставая со стула, столько узнали о своём прошлом, что не было никакого смысла появляться там лично. Но Пьер Рише думал иначе!

Он прекрасно понимал, что убеждая мировое сообщество построить небывалый космический аппарат, нужно приводить аргументы, против которых не смогут возразить даже самые жесткие оппоненты. Рише принялся придумывать цели и задачи космической машины времени. Именно придумывать, так как в земном хозяйстве нужды в таком устройстве не было. Он много чего написал, от взятия и изучения на месте образцов почвы и растений, изучения книг и манускриптов в древних библиотеках, что было невозможно при помощи генератора Моро. До поисков утраченных технологий предков – секретов жрецов Древнего Египта, изготовления булатной стали и так далее. Он не забыл и про космические перелёты к далёким звёздам, ведь при помощи машины времени люди смогут, игнорируя парадокс Эйнштейна путешествовать во вселенной в реальном времени, не затрачивая на перелёт долгие годы. Всё это было благосклонно принято к сведению мировым сообществом, но не было сказано, ни да, ни нет.

Рише уже было отчаялся, когда с ним попросил встречи очень влиятельный чиновник. Как оказалось, в одном из путешествий в прошлое, погиб его единственный сын. Безутешный отец рассказал амбициозному учёному, что тела всех погибших в прошлом оказались нетленными и находятся под наблюдением в одном из исследовательских центров. Чиновник и раньше не терял надежды, что его сын вовсе не умер, а находится в каком-то неизвестном науке оцепенении, и рано или поздно придёт в себя. А после того, как обнаружили послание Моро, он уверился, если найти тонкое тело сына в прошлом, придумать, как его соединить с нетленным физическим, то его драгоценный ребёнок вернётся к нему живым и невредимым. Проект Рише был единственной надеждой на осуществление родительской мечты оживить сына. Француз понял, что нет надёжней поддержки его планам, чем личная заинтересованность людей из власти. Он сразу и безоговорочно принял идею чиновника, и поклялся памятью матери, что если Станция будет построена, одной из главных задач её миссии, будет поиск в прошлом всех пропавших там без вести, и возвращение их к нормальному состоянию. Этого оказалось достаточно, чтобы решение о строительстве Станции было принято в кратчайшие сроки.

Я не буду рассказывать всех подробностей строительства, а Станцию собирали на орбите, и оснащения и подбора экипажа. Скажу только, что подводная станция, которую ты видел на экране, была построена, как тренировочная база участников экспедиции. Там кандидаты, сменяя друг друга, учились жить и работать в замкнутом пространстве. Ещё до того как приступили к строительству, международным сообществом была принята Конвенция об использовании Станции исключительно в исследовательских целях.

Государства участники проекта обязывались поставить оборудование, подобрать и обучить экипаж одной из исследовательских палуб Станции. Из шестнадцати, таковыми были восемь. Так появились палубы – Американская, Англо-Австралийская, Немецко-Французская, Русская, Китайская, Итало-Испанская, Индийская. И Латино – стран латинской Америки. Остальные страны могли делегировать своих учёных для участия в проекте, заключив договор с тем или иным государством. Станция могла принять на борт десять тысяч человек. Из них – больше половины учёные, остальные – технический персонал и члены семей экипажа. Во главе этого города на орбите стояли Капитан и Научный руководитель, которым стал наш неугомонный Пьер Рише. Кандидатуру Капитана долго не могли утвердить. Один за другим кандидаты брали самоотвод, предпочитая более скромные должности на Станции. Ведь Капитан Станции – командир космического корабля и мэр космического города одновременно.

В это время вернулась длительная экспедиция из пояса Койпера,³ командир которой Билл Кортни, сразу согласился занять место Капитана Станции. Его личность устроила всех. Один из лучших капитанов внешней космической разведки, кроме типичного образования космических пилотов имел докторскую степень в области психологии, и двадцатилетний опыт космических полётов, десять лет в чине капитана. А Кортни пошёл в Капитаны Станции по двум причинам – на Станцию он мог взять с собой жену, по которой сильно скучал в экспедициях, и уже не представлял себя работающим на Земле. Других экспедиций просто не планировалось.

Целый год Станция работала в холостом режиме. Отрабатывались детали длительных переходов во времени и космическом пространстве. Раз за разом испытывались ядерный и водородный реакторы, и гравитационно-торсионная установка. Члены экипажа обживали свои рабочие места и личные каюты. Детализировался план очерёдности научных изысканий. Рише сдержал слово данное чиновнику, первые восемнадцать пунктов программы прорывов во времени были посвящены поискам застрявших в минувшем. На Китайской палубе была построена специальная лаборатория, куда перевезли их тела, в том числе тело легендарного Моро. Но не его собирались искать первым. Первым пунктом назначения была докембрийская эра, а конкретно период палеоархей, где затерялся палеонтолог Ден Мэй, тот самый сын высокопоставленного чиновника.

Когда настал день первого перехода во времени, Станция уже работала как часы. Всё было выверено и отработано до автоматизма. Билл Кортни объявил по громкой связи пятиминутную готовность. На капитанском мостике царила строжайшая тишина, лишь сигнал Маяка нарушал её каждые полминуты. Люди всматривались в показания приборов, всё шло по плану.

Капитан немного нервничал. Корабль, на командование которым он так легко согласился, был совсем не похож на привычные суда с фотонными двигателями и антигравитационными лазерными ускорителями. Он знал, здесь двигатели работают принципиально по-другому. Войдя в торсионное поле, корабль при невероятно малом ускорении был способен, почти мгновенно, переносится на колоссальные расстояния, которые и не снились космофлоту Земли ещё каких-то десять лет назад. Больше всего его восхищала конструкция корабля, благодаря которой достигалась привычная земная гравитация внутри Станции. Один шар был встроен внутрь другого, и вращался вокруг своей оси с соответствующим ускорением. Это было очень удобно и для стыковок с другими кораблями. Вращайся Станция целиком, то желающему с ней состыковаться объекту пришлось бы вращаться самому. В пространстве между шарами, на нулевой палубе, в условиях невесомости находились технические отсеки, где постоянное присутствие людей было необязательно. Люди работали на нулевой палубе, используя персональные гравитаторы специально сконструированные для Станции. Кортни восхищался своим новым кораблем, оборудованным по последнему слову науки и техники, и в то же время немного побаивался его. Ему казалось, что Станция намного опередила своё время, и человечество ещё не готово к таким прорывам во времени и пространстве.

На испытательных переходах в прошлое Земли, где отрабатывалась точность расчётов заданного момента времени, Станция нигде не задерживалась дольше десяти минут необходимых для работы датчиков фиксировавших состояние атмосферы, и фотографирования выбранных участков поверхности. Кортни всё казалась какой-то мистификацией. На самом деле Станция никуда не перемещалась, и кто-то просто транслирует на мониторы кадры исторических фильмов. Всё шло, как говорил русский конструктор Станции, без сучка, без задоринки. Это и настораживало бывалого Капитана. Он был атеистом, но одна из старинных примет звездоплавателей гласила – если подготовка к полёту идёт слишком хорошо, это уже подозрительно. А в свои профессиональные приметы Билли Зануда верил свято. Его и Занудой прозвали за привычку всё перепроверять по многу раз. Даже здесь, на Станции, кое-кто был недоволен, если он вникал в происходящее с излишним, по их мнению, вниманием. Особенно его зам по науке.

Кортни очень не нравилось, что первым рабочим переходом Рише выбрал такую далёкую временную точку. Они до хрипоты спорили, Капитан доказывал необходимость начинать с переходов на короткие отрезки, постепенно увеличивая дальность во времени. Упрямый француз стоял на своём – нужно наоборот начинать с самых дальних временных точек, так будет проще составлять хронологию от самого начала времён. Но Кортни всегда подозревал, что дело вовсе не в чистоте хронологии, и у Научного руководителя совсем другие причины упорствовать. Как психолог, он видел в высказываниях Рише о переходах во времени, больше эмоций чем убеждения, и прекрасно знал, что это поведение человека вынужденного отстаивать то, что ему самому не по душе.

А Пьер Рише ждал, когда Капитан произнесёт заветные слова, и они прозвучали:

– Внимание, стартуем!

Панорамные мониторы погасли и тут же вспыхнули вновь. Станция перенеслась на четыре миллиарда лет назад, и люди увидели пейзаж, потрясший самое смелое воображение. Их родная планета была чёрной как уголь, и искорежена кратерами. В зоне видимости извергалось сразу пять вулканов. Потоки лавы вновь, и вновь обжигали и без того уже обожженную поверхность. «Какую жизнь искал в этом аду несчастный Дэн!», – с раздражением подумал Рише, – «Здесь ещё атмосферой и не пахнет!». Нужно было попытаться найти его. Специально настроенный генератор Моро посылал Ден Мэю призывы откликнуться. Капитан Кортни с интересом наблюдал, что из этого получится. Для него работа в торсионном поле была в новинку. И он не очень-то верил в выживание человека в условиях новорожденной Земли, пусть только в тонком теле. Но вот на генераторе прозвучал сигнал приёма, на призыв ответили. По громкой трансляции кто-то кричал на китайском языке. На центральном мониторе высветился перевод:

– Неужели вы меня нашли! Но как вы меня заберёте?

Голос Капитана Кортни не выдал волнения:

– Лаборатория доктора Ли, приступайте к эвакуации доктора Ден Мэя!

– Установка запущена! – Ли Хун, медленно вывела рычаг на максимальную нагрузку.

В кабине установки неподвижное тело Ден Мэя. Маленький импульсный шлем на его голове был подключен к торсионно-гравитационному генератору, который должен сработать как пылесос, втянув тонкое тело Мэя в установку, и соединить с телом физическим. Снова слышен крик. На мониторе тут же высвечивается перевод:

– Меня как магнитом тянет вверх! Я понял! Я вижу вас! Вы на космическом корабле! Где я?

Целую минуту ничего не происходило. Доктор Ли, не отрываясь, смотрела на Ден Мэя, а он всё так же неподвижно лежал. И вот веки его дрогнули, пошевелились пальцы.

– Доктор Дэн! Если вы нас слышите, подайте какой-нибудь знак! – Голос Ли Хун дрожал.

И о чудо! Дэн Мэй открыл глаза. Через пять минут он уже сидел и жаловался окружившим людям, как у него затекло всё тело, и хочется размяться. Но его уложили и повезли в медицинский отсек. По всей Станции пронёсся вздох облегчения.

Рише наблюдал за эвакуацией со смешанным чувством ожидания и страха, что ничего не получится. Теперь, Дэн был на попечении медиков, и можно было продолжить выполнение запланированных исследований мира девственной Земли и её окрестностей. Научный руководитель включил громкую связь, чтобы дать команду произвести необходимые измерения, но Капитан его опередил:

– Доктор Смит, вы уже осмотрелись?

– Да, сэр!

– И что интересного увидели?

– Теперь мы знаем точный состав первичной атмосферы Земли. Она сформировалась в результате дегазации мантии, и носила восстановительный характер. Основу ее составляют углекислый газ, сероводород, аммиак, метан.

– Понятно. А из разряда неожиданностей?

– Нет Луны!

– Нет чего?

– У Земли ещё отсутствует её естественный спутник! Мы как раз пытаемся рассчитать, где она.

Но Смит не договорил. На Станции взревела сирена всеобщей тревоги.

– Чёрт побери, Смит, что у вас там происходит?

– Капитан, приборы зафиксировали сильнейший выброс плазмы на Солнце. Плазма летит в нашу сторону! Нам нужно уходить! Трево…

Удар солнечной плазмы был такой силы, что сбил Станцию с орбиты как футбольный мяч и, подхватив, понёс прямо в жерло огромного извергающегося вулкана. Внешние датчики моментально оплавились, не рассчитанные на контакт со столь высокой температурой окружающей среды. Люди, не выдерживая перегрузок, один за другим начали терять сознание. Станция стала неуправляемой, и некому было зафиксировать удар о поверхность. Вернее то, как Станция прошла через колоссальное жерло доисторического вулкана и, пролетев, ещё пять километров вниз в огромном разломе, утонула в вулканическом пепле. Это и спасло корабль от разрушения. Смешавшись с солнечной плазмой, лава сомкнулась над Станцией, навеки запечатав её в чреве молодой Земли.

Мадук замолчал. Он внимательно смотрел на Командора, и пытался угадать, какие чувства сейчас владеют этим молодым человеком. Шехем сидел, крепко сцепив пальцы рук. Мадуку показалось, что Таян осунулся и побледнел, его красивый греческий нос заострился, голубые глаза поблекли, чётко очерченный рот был сжат и напоминал прямую линию. Наконец, проведя рукой по своим, коротко подстриженным, чёрным, как смоль волосам, Командор заговорил:

– Сколько лет прошло с тех пор, Советник?

– По станционному времени четыреста тридцать два года. На поверхности Земли три миллиарда.

– Не понимаю, почему такая разница.

– Ты забываешь, Станция машина времени.

– Но вы говорили, что перемещаться в будущее, кроме как возвращаясь в исходную точку, невозможно.

– Невозможно с первоначальной технологией, придумали другую.

На прозрачном пульте замигал индикатор связи.

– Слушаю.

– Советник Мадук, приборы зафиксировали на дне пропасти звук похожий на всплеск. Эхолокатор определил глубину в семь километров.

– Если это достиг дна подъёмник Лайзы, то с какой скоростью он падал?

– Чуть меньше трёхсот метров в час. Мы пытаемся смоделировать ситуацию. Хочется понять, почему он парил, как в замедленной съёмке.

– Спасибо, Лекс! Разведгруппа Командора Шехема будет на месте через два часа. Я прибуду вместе с ними.

– О, Ваш правнук взял Вас с собой?

– Не просто правнук, а четыре раза правнук, – Мадук выключил связь. – Болван этот Лекс!

– Так Вы мой…

– Ты не рад такому родственнику, как я?

– Это очень неожиданно, за один день столько всего навалилось. И как Вам удалось прожить так долго?

– Объясню позже, как и всё остальное. Ты в порядке, мой мальчик? Может, останешься на этот раз, и группу поведёт кто-то другой?

Командор резко поднялся.

– Это моя работа, и я справлюсь с ней при любых обстоятельствах.

– Я так и знал. Можешь говорить мне ты, и называть дедушка. Даже при посторонних. Мне до смерти надоел станционный официоз, из-за которого я уже много лет разлучён со своей семьёй. Пошли, тебе нужно собраться. Продолжим при первом удобном случае.

Лайза открыла глаза. «Кромешная тьма. Почему так ноет плечо? Где я, в конце концов?» Лёгкий всплеск воды озадачил девушку. «Я в снаряжении, значит вне Станции. Надо включить фонарь на шлеме». Пошарила на груди, пульт оказался на месте, но кнопку включающую фонарь заклинило. Раз за разом Лайза нажимала на кнопку, но свет не включался. «Надо связаться с Паривой». Кнопка связи поддалась легко, но в динамике вместо привычного аккорда – «Сигнал принят» раздалось непонятное шипение и через секунду голос робота:

– Связь не работает, вы слишком далеко от Станции. Связь не работа…

Лайза дала отбой. «Интересно, как далеко, и как сюда попала?» Снова попыталась включить фонарь, и зажмурилась от неожиданно ярко вспыхнувшего света. Осторожно приоткрыв глаза, она увидела, что лежит на полу в кабине подъемника, а он плавно покачивается, словно находится в воде. Стёкла кабины сильно запотели, вода уже стекала на пол, и собиралась в углу в небольшую лужицу. «Если так пойдёт дальше, я захлебнусь. Если, конечно, не выберусь из подъёмника». С трудом поднявшись, Лайза подошла к стеклу, и смахнула с него воду. «Ничего не видно, надо опустить стекло». Рычажок с трудом, но повернулся, и стекло медленно поползло вниз. Горячий воздух хлынул в кабину. Через систему вентиляции проник в дыхательную систему скафандра, и обжег Лайзе дыхание. «Поэтому стёкла запотели». Пришлось повозиться, прежде чем удалось перевести вентиляцию на охлаждающий режим. «Так лучше». Стекло уже почти опустилось, открывшееся отверстие было разделено на половины какой-то блестящей линией. Девушка протянула руку – «Да это же трос, на котором был закреплён подъёмник. Он, что, оборвался?»

Она выглянула из подъёмника, свет фонаря упёрся во что-то чёрное. Расстояние до этой черноты примерно метра три, но разглядеть ничего нельзя, как будто свет поглощался, а не отражался. Лайза наклонила голову и увидела, что подъёмник находится в воде и медленно плывёт. Вода, в этой непроницаемой тьме, тоже казалась непроницаемо чёрной. «Наверное, какой-то подземный поток. В кейсе есть подводные шашки! Надо посмотреть, далеко ли до дна». Кейс оказался на месте, все пять подводных шашек были целы. Сорвав колечко, Лайза крепко зажала шашку в кулаке, и резко отбросила подальше от подъёмника. Шашка мгновенно вспыхнула, секунд пять крутилась на месте, освещая окружающее пространство, затем начала неторопливо погружаться. Полностью окунувшись в воду, шашка разгорелась ещё ярче, и быстро пошла вниз. Но Лайза успела разглядеть, что действительно находится в подземной реке совсем недалеко от берега, он крутой и сложенный из гладкой породы с матовой поверхностью. Шашка всё глубже уходила вниз, освещая пространство вокруг себя примерно на метр. «Просто вода. Через пятьсот метров шашка догорит, и должен сработать чип». Свет шашки остановился. «Значит уже на дне, и здесь неглубоко». Подъёмник отплыл от места, где Лайза выбросила шашку, и света больше не было видно. Скоро в динамике раздался противный писк. «На чип попала вода, шашка догорела. Куда же я плыву»? Лайза снова выглянула из кабины, свет фонаря терялся в непроницаемой тьме. «Погашу фонарь, аккумулятор заряжен на двенадцать часов работы. Буду время от времени включать свет и осматриваться».

Достав резиновый коврик, на который обычно ставили кейс, чтобы тот не двигался по полу подъёмника из-за вибрации во время быстрого подъёма или спуска, расстелила его и, свернувшись калачиком, крепко уснула. Казалось, что Лайза не спала несколько суток, такая страшная усталость вдруг навалилась на неё.

Лайза вошла в подъемник, но он раскачивался и вибрировал. Командир Парива приказал опуститься на точку запуска зонда на ручной тяге, электричество отключилось. Она дёрнула за рычаг, и кабина, жалобно скрипнув, поползла вниз. Вот и точка. Лайза нажимает на тормоз, подъёмник не слушается, он продолжает опускаться вниз. Парива кричит сверху, но Лайза не может разобрать его слов, всё сливается в протяжный свист. Свист становится всё громче, теперь это уже рёв падающей воды. Девушка изо всех сил дёргает за ручку тормоза, но тщетно, подъёмник погружается в чёрную непрозрачную воду. Крик отчаяния, спасать её некому. Резкий толчок. Лайза проснулась.

Подъёмник за что-то зацепился и не двигается. Мимо с рёвом проносятся потоки воды. «Почему светло?» Поднявшись на ноги, она разглядела впереди размытое пятно света. «Может поток где-то повернул, и меня вынесло к разлому? Там, кажется, тоже есть водопад». Снова треск, это волна сдвинула с места подъемник, и он не поплыл даже, а пополз, царапаясь о каменистое дно. «Значит здесь неглубоко. Далеко ли до водопада, и выдержит ли кабина удар о воду?» Но подъёмник почему-то свернул в сторону от грохочущей воды, и неторопливо поплыл в сторону света. Лайза выглянула наружу. То, что она увидела, не сразу уложилось в голове. Подъёмник плыл по рукотворному каналу, ложе которого было выложено огромными базальтовыми глыбами, тщательно подогнанными друг к другу. Потолок был матово чёрный, на нём, через каждые три метра, горели светильники. Их мягкого, зеленоватого света хватало, чтобы видеть окружающее пространство. Впереди показалось круглое отверстие, из него льётся яркий, похожий на солнечный, свет.