Янтарный меч

ЭПИЛОГ

Это были тихие дни. С падением лесных чар и уходом Девы лес словно очнулся и наконец зазеленел, да так буйно, что и Пожарища эта участь не миновала. Сладко пахли яблони, с молодых березок то и дело слышались радостные птичьи трели. В самих Пожарищах как-то внезапно стало больше улыбчивых людей, деловито спешащих по своим делам.

Чародеи шли на поправку. Тильмар встал на ноги быстрее, чем закончилась настойка из прострел-травы. И хотя сломанная рука так и висела в лубке на перевязи, падать в обмороки и чуть что пускать кровь носом он перестал, но колдовать еще не решался. Раны Гора заживали не так быстро, но он терпел. Правда, его мучили приступы боли, от которых зелья не помогали. Со второй ночи он все-таки перебрался к Тильмару, расположившись у камина и оставив кровать Ярине, но она все равно слышала хриплый тяжелый кашель, который явно душили подушкой. Однако и эта беда случалась все реже.

Сама она постепенно оживала: сходили с лица синяки, расплывшись желтизной, исчез надрывный кашель. Кошмары, наполненные воплями и запахом гари, мучившие ее первые дни, тоже отступили. В один из дней вернулось тянущее ощущение глухой тоски. Не ее, чужой. Дедушка старался не показывать, но по Илее горевал. И пусть закрыться от этих чувств теперь выходило гораздо легче, оставить домового наедине с этой болью было бы нечестно.

– Как же иначе-то, – проворчал он тихо, когда Ярина не удержалась и спросила. Чародеи пытались соорудить какой-то оберег одной здоровой рукой на двоих, мешать им в этом деле не стоило, и она принялась помогать дедушке с пирогами. Пару дней домовой ее к работе по дому и близко не подпускал, но просто так лежать без дела она не привыкла. – Я ж с ней, Яринушка, почитай, десять зим провел. Гордился, какая у меня хозяйка. То ли пелена мне глаза застила, то ли сам я дурень слепой. И ведь не заметил, когда переменилась она, – дедушка с силой закатал пирожок, из него аж повидло полезло, – не была такой раньше. Э-эх. Да что теперь говорить. Не распознал. Не увидел. Полушки ломаной не стою. Какой из меня домовик?

Ярина осмотрела прибранную, сияющую чистотой кухоньку, где теперь всегда пахло то наваристой ухой (рыбу им, не таясь, таскали русалки. Местным пришлось с этим смириться), то пирогами. Дом Гора ожил, наполнился не просто жизнью, а теплом. Вспомнила, как дедушка впервые впустил ее, никому не нужную девчонку, в дом, спасая от зачарованных братьев Девы. Как учил и заботился. Закрыл ее от ножей Илеи, которую почитал как хозяйку. А когда они, все трое, лежали полумертвые от усталости, кормил едва ли не с ложечки. Места себе не находил от беспокойства.

– Самый лучший, – уверенно возразила Ярина, пытаясь найти правильные слова. Всегда с ней так: столько сказать хочется, а на язык ничего не идет. Глупость одна. – Ты ведь не просто меня приютил, дедушка. С тебя все началось. Без тебя не было бы у меня смелости. И жизни бы не было. А как изменить ту, которая меняться не хочет? Если человек решил стать чудовищем, как его от края оттащишь? Она бы тебя не послушала…

Потому что считала домового слугой. А еще была уверена, что ее желания стоят любых жертв. Только сама на алтарный камень не легла – посылала других.

Дедушка задумчиво хмыкнул, глядя на Ярину, и тоска в нем сменилась тихой гордостью:

– А ведь я и не думал, девонька, что ты такой прекрасной лесной хозяйкой станешь. Всем защитницей.

Ярина предсказуемо зарделась.

***

Тревоги ушли. Все, кроме одной: янтарные перышки над ухом, оставшиеся после встречи с дивью, стали длиннее, ярче. Не потому ли, что она воспользовалась новой силой? Теперь она будто уснула, и Ярина боялась звать ее. Хотя, если признаться, за спасение дедушки и Гора она была готова хоть вся перьями обрасти. Но лучше не надо, сразу вспоминались туманные слова Переправщицы: про крылья, про навь.

Чтобы спрятать перья, Ярина стала плести косу иначе, закрывая виски. Но новый цвет глаз спрятать не выходило. Он не нравился ей страшно, казался чужим, но деться было некуда.

Гор ее потуги с косой заметил. Одним утром на столе возле кровати ее ждало новое шелковое очелье¹⁷ и серебряные рясны¹⁸. Длинные, с привесками, они спускались ниже ушей, притягивали к себе взгляд. Где достал только?

К завтраку Ярина вышла в обновке. Посмотрела на недовольно поджатые губы дедушки и озорную ухмылку еще бледного до синевы Тильмара… А Гор хлебал щи, как ни в чем не бывало, только глаза у него блестели ярче обычного.

– Спасибо, – Ярина улыбнулась и понадеялась, что не краснеет.

– Тебе идет, – коротко ответил он. Не улыбнулся в ответ, но взглянул с до сих пор непривычной мягкостью.

А на следующее утро на том же столе ее ждали нежно пахнущие золотистые купальницы. Ярина уткнулась носом в цветы и сделала то, чего не позволяла себе очень давно: беззаботно рассмеялась.

Счастье было легким, как ветер поздней весной. Нежным, наполненным цветочной сладостью. Казалось, можно взлететь безо всяких крыльев.

Нет, они с Гором так и не поговорили. Все время рядом кто-то был. Никто из них теперь не оставался один надолго, все старались держаться поблизости. Что дедушка, что Тильмар.

Сказать по правде, Ярина не представляла, какие слова может услышать. И что сказать в ответ, но даже одних теплых взглядов было довольно. Так ли нужны разговоры? У нее с ними не очень ладилось и, судя по всему, у Гора тоже. Но сейчас невозможность объясниться не волновала. Гор был жив и был рядом. А все остальное может подождать. С той ночи они больше не заговаривали о случившемся. Тильмар, как только перестал мучиться головными болями, принялся травить байки, рассказывая про учебу в Арсее. Про то, как Гор умудрился победить в двенадцати поединках чести без единой царапины. Про их поездку в далекий Саргон. Про дом с призраками, которые оказались заколдованными людьми. Много историй.

Сам Гор все больше отмалчивался, при очередном воспоминании хмыкал себе под нос, явно пытаясь сдержать улыбку. И от этого казался совсем-совсем молодым.

В один из таких дней, когда они закончили с обедом, и чародеи опять принялись чиркать на бересте какие-то знаки, в которых Ярина с трудом узнала письмена из подземелья с разодетыми в золото покойниками, за околицей раздался шум и разъяренное конское ржание.

Мужчины вскочили и бросились к двери, Ярина – следом за ними. У того самого дерева, где ее дважды чуть не отправили на Темную Дорогу, встал на дыбы жеребец. Молотили по воздуху копыта, бросались в стороны люди, а на взмыленной спине гордо, как за пиршественным столом, восседала всадница.

Тильмар издал невнятный задушенный стон и бросился вперед, а Ярина замерла, не в силах пошевелиться. Даже не заметила прохладной руки, приобнявшей за плечи.

Эти золотые волосы, до сих пор почему-то заплетенные в одну девичью косу, ничем не покрытые, этот поворот головы, в ярости сдвинутые брови она узнала бы где угодно.

Наездница наконец заметила Тильмара и выпрыгнула из седла прямо ему в объятия, а он каким-то чудом исхитрился схватить ее одной рукой, стиснув крепко, словно не надеялся больше увидеть.

– Смотри-ка, поймал, – отстраненно заметил Гор.

Ярина прижалась виском к его плечу, не в силах отвести взгляда от обнимающей мужа Нежаны.

Сестра пришла в себя быстро: провела пальцами по бледным щекам Тильмара и заметила болтающуюся на перевязи руку.

– Это что такое? – А голос-то у нее стал еще звонче. Казалось, Нежка вот-вот взорвется, но Тильмар вновь привлек ее к себе, зашептал что-то быстро с такой нежностью, что Ярине стало неловко. Как и раньше, когда она видела их вместе. Только теперь сердце больше не вздрагивало – билось ровно.

– А ведь вы похожи, – улыбнулся ей в волосы Гор.

– Смеешься?

Она с сестрой? Та всегда была красавицей, а стала еще ярче. Золотистый шелк льнул к обретшему женскую плавность телу, сиял драгоценный венчик в струящихся светлым янтарем волосах, глаза искрились синевой безоблачного лета.

Про нрав Нежки и говорить не стоило. И вдруг, «похожи».

– Я совершенно серьезен.

– …узнаю, что ты привез какую-то девчонку с младенцем, а потом сорвался за ней в ночь на болота, – раздалось возмущенное, и Ярина не успела спросить, в чем Гор вдруг нашел их сходство.

– Не сердись, мое неистовое сердце, – заворковал Тильмар и потянул жену к ним. – Лучше посмотри, кого я нашел.

Сперва Нежка взглянула на Гора, хмыкнула и перевела взгляд на Ярину.

А она внезапно вспомнила, что у нее синяк на пол-лица и глаза теперь желтые. И одета она не в платье, а в одну из рубах Гора. И виделись они последний раз, когда она была еще нескладным подлетком. Вдруг не узнает?

Нежка внезапно покачнулась, на сердитом лице проступил испуг.

– Риша? – позвала она неуверенно. И прежде, чем Ярина успела ответить, налетела, заключая в сокрушительные объятия. – Риша, Ришенька…

Родной голос, прямиком из детства, когда сестру еще не сжирала изнутри растущая сила. Когда она обнимала крепко и делилась потаенными мыслями, потому что не могла держать в себе. Когда ближе друг друга у них никого не было.

Горло перехватило, Ярина спрятала лицо в плече сестры, позволяя пролиться непрошенным слезам.

Надо сказать, Нежка пришла в себя быстро. Отстранилась уже с улыбкой, вытерла мокрые щеки – всегда умела плакать так, что глаза не краснели и нос не распухал.

– Красивая какая стала, – с восхищением выдохнула она, пальцы бережно обвели подживающий синяк на щеке. – Совсем невеста.

И посмотрела в упор на Гора, который руку от Ярины убрал, а вот отодвинуться ему было некуда – за спиной стена.

– Здравствуй, Нежана Милорадовна, – произнес он. Вроде и почтительно, но будто с насмешкой.

– И ты здравствуй, Златогор Веренеевич, – пропела сестра елейно, глаза прищурила по-лисьи, как всегда, когда задумывала очередную каверзу.

– Златогор? – переспросила Ярина, глядя на Гора во все глаза. Сложно было поверить, что сухощавого колдуна назвали в честь знаменитого богатыря, который с помощью дубины из векового дуба своротил половину Малахитовых гор, чтобы вызволить из плена свою суженую.

В носу защекотало от смеха, пришлось кусать губы, но улыбка расползалась шире и шире.

Златогор. Надо же.

Гор недовольно покосился на Нежку, но отвечать не стал. Вместо этого с поклоном пропустил ее первую в сени.

– Веселишься? – шепнул он Ярине, и она виновато пожала плечами. Ясно, что не сам он имя выбирал, но представлять его с дубом на плече оказалось слишком весело.

– Так ты, выходит, боярского рода? – спохватилась она, сообразив. Имена из двух частей простым людям были не положены. Только тем, чьи предки из рук самого царя меч получили, что в Дивнодолье, что в соседней Вестарии.

– А что, за простого чародея ты бы не пошла?

Гор усмехнулся и, проходя вперед, выдохнул в самое ухо:

– «Невеста».

Ярина осталась стоять столбом. Как показаться сестре, если до того жарко, что не вздохнуть?

Понятно, что ему не особенно веселье над своим именем понравились, но зачем так насмешничать? Ведь не мог он всерьез про невесту сказать?

В горнице было тесновато. Домовой споро расставлял тарелки, а когда она кинулась помогать, замахал на нее руками.

Тильмар, держа жену за руки, заливался соловьем; Гор неторопливо пил ягодный взвар, сжимая кружку обеими руками – раны заживали плохо, повязки до сих пор приходилось накладывать. В его теплом взгляде не было ни капли насмешки, но Ярина немедленно покраснела до корней волос.

Конечно, сестра заметила: удивленно нахмурилась, но почему-то промолчала, хотя это было совсем на нее не похоже.

– Подожди, муж, – она погладила Тильмара по волосам. – Дай мне Ришу послушать. Что с матушкой и Рагдаем? Почему ты здесь? Почему в таком виде? Во что эти дурни тебя втянули?

Вот это уже было больше похоже на Нежку.

Ярина села за стол рядом с Гором, перед ней тут же очутились кружка со взваром и тарелка с ватрушками, хотя и часа не прошло, как они пообедали. Дедушка явно вознамерился ее откормить.

Рассказ вышел долгим и путаным, поскольку внятно объяснить, чего матушка вдруг так испугалась, не выходило. Про случившееся в лесу в подробностях тем более говорить было опасно. Во что превратятся Пожарища, узнай сестра о попытках жителей украсить Яриной дерево, страшно было представить. Но и врать ей – дело гиблое.

Вот и вышел рассказ про безумных колдунов-детоубийц, которых они пытались остановить.

К долгим объяснениям Ярина была непривычна. На ее памяти Нежка не умела слушать, не перебивая, но сейчас молчала. Не пытался вставить пару слов от себя и Гор, лишь иногда осторожно касался ее запястья, отчего по телу разливалось тепло. Что же до Тильмара, тот глаз с Нежки не сводил. Не поймешь – слышал ли хоть что-то.

– Значит, вы всех одолели.

Сестра задумчиво постукивала унизанными перстнями пальцами по столу, как всегда, когда чего-то не понимала. Если другие вопросы у нее и были, то задавать их она не спешила.

Чародеи как в рот воды набрали. Из-за печки плескало любопытством и гордостью. Дедушка явно радовался, что Ярина уверенно рассказывала, она и сама удивилась, насколько спокойными выходили слова.

– Теперь бы раны залечить.

– Ну, это поправимо, – Нежка отбросила за спину косу. – Они у тебя ведь не такие, чтобы в седле не могла держаться?

Ярина удивленно качнула головой.

– Вот и славно. Поедем с тобой вместе. А эти пусть за собой приберут, потом сами решают, куда отправляться. Хватит вам Ришу в неприятности втравливать. Только, муж, прежде чем ехать за матушкой, домой все-таки заедь. Без амулетов тебя не пущу.

– Постой. – Ярина ошалела от такого напора. В этом была вся Нежка: за всех решила, всем указания раздала. – Куда поедем?

– В Ольховник, – сестра нетерпеливо притопнула, хотя взгляд у нее был пристальный, оценивающий. – Ты же к нам и ехала. Только, считай, остаток пути вместе проделаем. Потом Тильмар привезет матушку с Рагдаем, и наконец все вместе будем. Хватит тебе по лесам прятаться, давно учиться пора. Я еще когда матушке говорила. Кто б меня слушал.

Ярина растерянно обвела взглядом горницу. Тильмар сунул в рот пирожок едва ли не целиком и теперь сосредоточенно жевал, Гор же вовсе уставился в кружку, словно там не взвар был, а живая вода.

Ехать? В Ольховник? Она об этом и не думала… Старалась не загадывать: сперва должны были поправиться Тильмар с Гором, самой хотелось сил набраться, а дальше… Ярина внезапно осознала, что ни в какой Ольховник не хочет. Не хочет просто учиться и ждать, когда произойдет что-то плохое. Ей бы в себе разобраться, в той странной силе – дивьем подарке. Гор говорил, что поможет. Почему молчит теперь? Передумал?

Внезапно руки коснулись прохладные пальцы. Прикосновение исчезло почти сразу: то ли взаправду было, то ли померещилось. Но оно помогло решиться.

– Я не поеду, – четко произнесла Ярина, глядя сестре в глаза.

Та прищурилась. Вроде как сердито, но не отпускало чувство, что Нежке весело.

– Что за глупости.

Ярина вздохнула: уж эту фразу она едва ли не каждый день с детства слышала.

– Я не поеду, Неж, – повторила она. – Мне нужны ответы. Нужно в Белозерье, в Арсею.

– Как ты собираешься их искать, ответы эти? Матушка приедет, вот и…

– Уж прости, Нежана, – вот теперь ладонь, накрывшая ее руку, больше не отдернулась. И смотрел Гор не на Нежку – на нее. – Но ответы нам предстоит искать вместе. В Ольховнике нет магических библиотек. Нет никаких зацепок, а глаза Ярины могут вызвать вопросы. В вольных городах неплохо помнят старые сказки.

Нежка вдруг улыбнулась – словно солнце из-за туч вышло – и подалась вперед.

– Вместе, значит?

Гор кивнул.

Тут до Ярины дошло наконец: сестра знала, что она не поедет. Но зачем-то ей потребовалось, чтобы это прозвучало вслух. Испытывала?

– С ней поедешь? Будешь защищать? – Нежка уж очень задорно сверкала глазами, Гор этого будто не замечал – говорил спокойно. Пальцы его лишь крепче сжали ее ладонь.

– Разве не очевидно?

– Может, и через огонь…

– Нежана, – договорить Гор не дал, вздохнул с бесконечным терпением. – Если мне не веришь, могу предложить поехать с нами.

– Я бы с радостью, – сестра взглянула на нее с тихой грустью и повернулась к Тильмару, погладив по щеке. – Если бы от меня зависело, чего бы проще. Путешествовать вместе, привезти наконец матушку. Но дочку оставить надолго я не могу. Да и…

Она перехватила ладонь мужа и бережно опустила себе на живот. Сперва Тильмар изумленно моргнул, потом замер. Лицо у него стало до того ошалевшее и счастливое, что Ярина почувствовала себя лишней. Гор смущенно кашлянул и поднялся одновременно с ней. Нежка всегда умела выбирать время – в горнице им обоим пока делать нечего.

Можно было еще немного подышать воздухом. На крыльце Ярина замерла, глядя на налившиеся бутоны яблонь. Скоро они раскроются, деревья затянет белой пеной, и в воздухе добавится пьянящей свежести.

Ярина с улыбкой посмотрела на Гора – тот не отводил от нее взгляда.

– А если бы я поехала в Ольховник? – вырвалось внезапно.

– А ты хотела поехать? – Гор усмехнулся в ответ. – В таком случае, я был бы безутешен…

Нет, это невозможно! Он собрался все время насмехаться? Ярина обиженно нахмурилась, но в ответ внезапно получила улыбку. Такую нежную, что дух захватило.

– Не сердись, – тихо попросил Гор. – Мне показалось, будет честно, если ты сама решишь, чего хочешь. Она твоя сестра. Вдруг ты захотела бы остаться с ней? Тогда я бы приехал чуть позже.

Он наклонился, и Ярина даже не подумала отступить – сама подалась навстречу. Поцелуй вышел совсем не похожим на тот, которым он отвлекал ее в лесу. Сладким: слаще светлого меда, неторопливым, нежным. Мир растворился в белоснежной дымке, сотканной из головокружительного счастья. Такого, что взлететь хочется. Не было вокруг ничего, кроме горячих губ, рук, сжимающих ее крепко. Дыхания одного на двоих…

Ярина отстранилась первой, не удержалась – уткнулась лицом ему в плечо, жмурясь. Гор весь пропах зверобоем (кто бы мог подумать, что этот запах может успокаивать), сердце его стучало ровно, сильно, зато ее заходилось от восторга. Чистого, незамутненного наконец тревогами.

В доме что-то грохнуло, потом грянул заливистый смех в два голоса. Кажется, Тильмар пытался кружить жену одной рукой.

– Как бы дом не разнесли от счастья, – хмыкнул Гор Ярине в макушку, потом, подумав, добавил уже серьезно: – Раз уж Нежана здесь, завтра мы с Тилем возьмем лодку и отправимся к Даре. Хочу взглянуть не нее. Мало ли.

– Думаешь, она притворяется?

Ярина помнила слова Переправщицы, что Дева ушла за своими братьями, но вдруг.

– Нет. Она не хотела оставаться. Я… – У него вырвался тяжелый вздох. – Я виноват перед ней. За Смила. Он погиб по моей вине, не стоило втягивать его в поиски, но я слишком верил в свои силы, считал, что смогу его защитить, а он поможет мне выйти на убийц. Никто так не знал лес. Вышло же… как вышло. Вряд ли Дара захочет уйти отсюда, местная нечисть хорошо о ней позаботится, но их сын будет человеком. Это значит, придется воспитывать его среди людей.

Жители Пожарищ этому не обрадуются. Сразу вспомнился разговор пару дней назад, когда Гор требовал от старосты помириться с водяным.

– А ежели он жертвы затребует?

– Так дайте ему жертвы. Вы же на реке живете. Представляете, что в половодье начнется?

– Дык, девок жалко! Куды их топить нечисти на поругание.

– Перван, какие девки? Водяному за своими бы уследить, куда ему еще ваших. Подарите им рубахи, украшения какие-нибудь. Гребни. Не знаю, что еще. Вам с ним бок о бок жить.

– Вряд ли мальчик будет тут счастлив, – Ярина тихо вздохнула. Люди бывают жестоки. А ребенок без защиты отца, с матерью-берегиней…

– Буду посылать им вестников, присматривать. Когда подрастет – посмотрим. Если прорежется дар, заберу в Арсею. Если нет… придумаю что-нибудь. Я за него теперь отвечаю.

Ярина немедленно устыдилась: маленький Орм, за которого отвечала она, остался в Пригорках.

– Не волнуйся, птичка, – сказал тогда Тильмар ей в ответ. – Я кинул местным целый кошель. Они присмотрят за малышом, как за родным. Да и помнят они, чей это ребенок. Вашего погибшего северянина они уважали. Оклемаюсь, поеду домой, заберу его. Этого кузнеца Харальда я знаю, на него можно положиться.

Кто знает, может, стоило оставить Орма родне по матери, но она обещала Ивару. Хотелось верить, что тот знал, как будет лучше для сына. И тот найдет свою дорогу.

А у них своя.

– Нам скоро нужно будет уезжать, да? – Ярина повернула голову, вглядываясь в весеннее буйство красок. Хотелось столько рассказать сестре, найти правильные слова для дедушки, тоска которого чуть поутихла. Может, еще раз взглянуть на Пустошь… Но мыслями она была уже в пути.

Там, далеко за холмами, лежала столица – Белозерье. Сможет ли она попасть в Белый Бор, увидеть дом, где они росли? Сможет ли понять, что заставило отца пойти против царя? Живы ли еще его родичи?..

– Пара дней. Потом наша счастливая чета отправится домой, а мы поедем в Белозерье. Думаю, там Тильмар нас и догонит. Коней сейчас не найти, возьмем телегу. Посадим твоего вредного деда в корзину…

– Я те посажу, – раздалось рядом. Домовик сидел на завалинке, хмуро разглядывая их.

Ярина смутилась и попыталась отстраниться, но Гор не дал – прижал покрепче.

– Я с тебя, оглобля патлатая, глаз не спущу. Ишь, клешни распустил.

Гор тихо рассмеялся в ответ, и она следом. Дедушка ворчал дальше, хотя на самом деле не злился и, кажется, был рад за нее.

Пусть их дорога скрыта туманом; чем дальше, тем сильнее сгущалась темнота, пока у них есть время.

И можно позволить себе немного счастья.

Май. 2022

Санкт-Петербург