Янтарный меч

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Дом полыхал: огонь уже выбрался на крышу, лизнул конек, заскакал головешками по дранке, чтобы перебраться на курятник и баню. Еще немного, и займется все подворье.

– Чего разлеглись? Ходу отсюда, ребятки, ходу! Вставайте! – суетился вокруг домовой.

Тильмар кое-как отполз в сторону, зашелся надсадным кашлем, сплевывая на снег темные сгустки. Правая рука у него казалась странно вывернутой.

– П-погоди, дед, – выдавил он. – Отдышаться дай.

– На той стороне отдышишься, кудесник. Бежать надо, если не хотите, чтобы дом этот домовиной вашей стал!

Шевелиться не хотелось. Ярина заставила себя сесть, но ей не дали – стиснули со спины, сжимая в крепких объятиях. Гор вжался пылающим лбом ей в висок, надрывное, с хрипами, дыхание обжигало щеку.

Он словно силился произнести что-то, но не мог.

– Ярина…

Собственное имя, сказанное срывающимся шепотом, коснулось кожи, проникло в душу, и корка льда, что сжимала сердце мертвой хваткой, треснула. Истаяла, обратившись водой, которая немедленно осела на ресницах.

Ярина сморгнула непрошенные слезы. Сил все не было, и она повернулась, уткнувшись лбом в лоб Гора. Тот вздрогнул, словно не ждал этого, но обнял крепче.

– Живой, – пробормотала она и не узнала своего голоса, до того он был похож сейчас на вороний клекот. – Живой.

Слезы все катились по щекам, Ярина не пыталась вытирать их, лишь крепче вжималась в этого невозможного человека, который за одну безумную седмицу стал ей дороже всех на свете.

– Живой он твоей милостью, дитя, – раздался из темноты шелестящий голос, от которого кровь застыла в жилах.

Ярина испуганно вздрогнула, и Гор следом, попытался отстраниться, но она не дала.

– Не оборачивайтесь, – мягко предупредила Переправщица. – Времени мало.

Вокруг стояла мертвая тишина. Как тогда, в лесу Потерянных душ.

Не трещал огонь, не было вокруг этого огня, одна мгла.

Неужели судьба все-таки ступить сегодня на Темную Дорогу? Ведь спаслись уже. Они все. И даже дедушка.

– Ты пришла за мной, госпожа?

Гор немедленно стиснул ее так, что не вздохнуть, но разве остановят объятия ту, что явилась за своим по праву?

– Я пришла к тебе, – мягко поправила Переправщица. – На обещанную встречу, так или иначе. Потому ты и слышишь меня. А он слышит, потому что ступил на Мост сегодня. И если бы не ты, я сейчас вела бы его за руку.

– Чего же хочет от нас навья владычица? – прохрипел Гор. – Если не забрать нас, то зачем ты здесь?

– Милый мальчик, разве не знаешь, что я лишь проводник? У нас с навьями разные тропы. Как можно властвовать над теми, кто сам по себе смерть? – Смешок переливом ручья прокатился по поляне. – Что же до причины… мне хотелось предупредить. По земле теперь ходит та, которой давно не видели под солнцем и звездами. Ее ты держишь сейчас в объятиях. Так не дай ей ни сгинуть, ни улететь. Клялся же себе сегодня, что, если останетесь живы, все для нее сделаешь. Вымолишь прощение и больше не отпустишь.

Ярина смутилась, жарко стало до корней волос, а Гор хмыкнул как-то неловко, но быстро опомнился.

– Загадки, госпожа. Все загадки. Ты бы лучше сказала зачем пришла. Вместо того, чтобы выбалтывать чужие мысли.

И не побоялся же такое Переправщице говорить! Но та не обиделась – рассмеялась тихо. Качнулись длинные, до земли, косы, не по-девичьи заплетенные, но по девичьи не закрытые покровом. Хотя зачем ей покров.

– Тебе хочу напомнить, чтобы от слова не отступил. Передо мной многие в чем только ни клянутся. Всякий человек при жизни своей вины знать не хочет, а как услышит мои шаги – начинает припоминать, обещает исправиться. Но не все обещания исполняют, если я вдруг мимо пройду.

– На счет этого, госпожа, можешь не беспокоиться. Я всегда держу слово.

– Мы сами разберемся, госпожа. – Ярина отмерла наконец. А то что они ее обсуждают, словно ее здесь и нет.

– Ах, птенец, золотые перышки, – вздохнула Переправщица, как показалось, с грустью. – Жаль, не увижу, какие крылья у тебя вырастут. Мое время на исходе. Будь осторожна. Берегись, себя научись слушать. Твою новую силу нужно приручить и поскорее, она еще понадобится. Народ Той Стороны снова бродит под звездами, а у нынешних чародеев силенок не хватит с ним тягаться.

– Госпожа отправляет нас на битву с навью? – мрачно спросил Гор, пока Ярина молча удивлялась: какие-такие крылья у нее вдруг отрастут.

– Битва сама вас найдет. Но это будет не сейчас. Прощайте, дети. Не попадайтесь мне больше.

Переправщица исчезла беззвучно, как и пришла. Ни одного вопроса Ярина задать так и не успела: мгла вокруг расступилась, и они снова сидели на горящем подворье.

– Встать сможешь? – прохрипел Гор. Она кивнула в ответ. Сможет – не сможет, а нужно.

У нее-то получилось, а вот он, как ни старался, удержаться на ногах не мог, пока к ним не подскочил Тильмар. Тот, казалось, совсем не заметил, что они говорили с кем-то.

Ругаясь и постоянно вытирая текущую из носа кровь, он подхватил Гора с одной стороны, Ярина с другой – только так получилось сдвинуться с места.

Дедушка сновал вокруг, то отставая, то обгоняя – наверняка караулил, вдруг какая напасть подкрадется.

На плечи с каждым шагом все сильнее давила невидимая тяжесть, Ярина едва волочила ноги. Гор пытался опираться не на нее, а на Тильмара, но когда наваливался слишком сильно, тот и сам начинал шататься. Так и шли.

Рассвет застал их у околицы Пожарищ. Лишь после того как первые лучи солнца позолотили молодые березки, на сердце стало спокойнее. Ярина до сих пор подспудно ждала, что на них бросятся из темноты оставшиеся без вожака волки. Или призрачные вороны слетят с веток, чтобы заклевать. Но не было ни воронов, ни волков. Никого не было: ни живого, ни мертвого. Откуда-то она отчетливо это знала.

Люди в Пожарищах опасались неизвестно чего, потому на въезде несли службу двое плечистых мужиков. На появление их благодетеля и заступника в изодранном виде они взирали с суеверным ужасом. Ничего удивительного, что вскоре рядом с ними оказался староста.

– Посторонись, госпожа ведьма, – почтительно буркнул он и оттер ее плечом, чтобы подхватить Гора. Тот зубами скрипнул в ответ, но смолчал.

– А что, почтенный, – прогнусавил тут же Тильмар. Он все пытался остановить кровь из носа, и его вечная улыбка сейчас больше напоминала гримасу боли. – Сколько вам надо заплатить за одну курицу? Полцарства подойдет?

– Вам на какое-то колдунство очередное? Черных курей не держим. – Старосту, после увиденного, было уже ничем не пронять.

– Нет, просто очень есть хочется. Курочки бы…

Тильмар не договорил – рухнул как подкошенный, не дойдя до дома Гора пару шагов. Староста только глаза к небу воздел.

– Беда мне одна с вашим чародейским племенем, – пожаловался он не пойми кому, пока возился со здоровенным замком на двери. – Уж не знаю, что и делать.

– Верно говоришь, Перван, – с улыбкой смертельно уставшего человека подтвердил Гор. – От чародеев все беды. Заведите-ка вы вместо меня травницу. Такую вредную бабку, которая одним взглядом любую болячку исцелит. И все у вас будет хорошо.

***

Потом был жар бани, куда дедушка Ярину одну не пустил.

«В пару и не видать ничаго. А коли сомлеешь, так я хоть подсоблю».

Вязкий запах зверобоя, горьковатый – чистотела с примесью ромашки, пока она перевязывала отмытого Гора, державшегося на одном упрямстве, а староста, ругаясь, накладывал бледному до синевы Тильмару лубок на переломанную в падении руку.

– Ты, твое чародейство, как дитё малое. Не дергайся уж, сделай милость, закончить дай.

В доме колдуна никто ни пылинки тронуть не посмел: как Ярина во время поспешного бегства сгребла со стола записи, так с тех пор ничего не изменилось.

К запахам снадобий вскоре добавились ароматы свежего хлеба, куриной похлебки, медовых пряников. Дедушка расстарался, самого себя превзошел.

– Яринушка, ну что ты не ешь совсем. Ты ж не птичка, крошки клевать. Бери краюшку, еще теплая.

И долгожданная темнота, в которой не было ни замка над Пустошью, ни плача Девы, ни криков Илеи. Только тишина.

***

Очнулась Ярина разбитой, но зато мучительное отупление отступило. Было тепло, спокойно, глаза открывать не хотелось, лучше лежать, слушая, как полощет за окном ливень, а ветер изо всех сил бросает водяные потоки в закрытые ставни.

Пахло целебным разнотравьем, горечью чародейских настоек и медом, а чужая грудь под щекой мерно вздымалась. Это было так странно и одновременно знакомо, что даже удивиться не вышло.

Сердце Гора частило. За этим стуком Ярина не сразу разобрала, что ее тревожит постороннее бормотание. Рядом кто-то ворчал.

– …охальник.

– Тише, разбудишь.

– Где это видано, в кровать к девчонке забираться. Обручья не надевал, через огонь не проводил¹⁶, а уже грабли тянет свои.

– Дед, мы пока в подземельях блуждали, под одним плащом вместе спали. – В сипении Гора ясно слышалось обреченное упрямство. – Уймись.

– Нет, вы дадите мне поспать, а? – Голос Тильмара был наполнен такой мукой, что Ярина заволновалась. Что могло случиться? Ведь не ранили его, неужели из-за руки?

– Так плохо?

– Проще сдохнуть, чем терпеть.

– Терпи, кудесник. – Дедушка забренчал какими-то склянками. Видно, лекарства перебирал. – Прострел-траву нельзя часто, да и маловато ее осталось. Твоему дружку рукастому может не хватить.

Ярина не выдержала и с глубоким вздохом открыла глаза. Гор вздрогнул, сердце его зашлось частым стуком, это она еще успела услышать, прежде чем он отодвинулся, заглядывая ей в лицо.

– Ярина…

Глаза у него были как омуты. Смотрел он мягко, с тревогой, этого даже темнота не скрывала.

– Ты как?

– Лучше.

Усталость еще камнем висела на шее, но разве это важно? Ничего ужасного с ней нет. Не у нее руки до костей изгрызены, а остальное – поболит и перестанет.

Но Гора провести не удалось. Он неуклюже поднял руку и провел пальцами по щеке, едва касаясь. Она не удержалась – поморщилась. Да, синяк, наверное, уже на пол-лица налился. Но они все пострадали, даже Тильмар, который на драку опоздал, но руку сломал, когда их ловил.

– Девонька, ты, может, хочешь чего?

Домовой немедленно оказался рядом, но Ярина качнула головой в ответ, вновь укладываясь Гору на грудь, на что дедушка горестно вздохнул. И смолчал.

– Сколько я спала?

– Весь день и половину ночи. Утро уж скоро.

– А вы почему…

– Я днем выспался, – пояснил Гор. Он накрыл перевязанной ладонью ее затылок, пытаясь устроить руку поудобнее. Ясно, почему не спит – раны разболелись, а снадобье часто пить нельзя. – Твой дед тебя стережет. А Тиль не может.

– Рука?

– Нет, голова. Наколдовался.

Со стороны камина прилетел надрывный стон:

– Вы или замолчите или сразу меня добейте.

– Да ради всего… – Гор дернулся и немедленно упал обратно на подушку, когда дыхание сбилось. – Выпей ты уже настойку. Чего терпеть? Того, что есть, нам обоим вполне хватит.

Тильмар завозился, с трудом приподнимаясь и шаря по столу. Даже в неверных отблесках единственной свечки была заметна восковая бледность. И то, как у него трясутся руки. Чудо, что не уронил пузырек.

Ярина дождалась, пока он уляжется обратно на шкуру у камина и снова решилась спросить:

– Что с тобой такое?

– Я же не боевик, птичка. – Голос Тильмара звучал хоть и слабо, но уже без надрыва. – Работаю с тонкими воздействиями. А вчера сперва полночи за тобой гнался, потом стену вышибал как тараном и вас тащил. Ну и… перенапрягся, считай. Слишком много силы выплеснул, чуть дар не выжег. Это как сканных дел мастера. Вроде тоже с металлом работают, могут завитушками хоть весь дом изукрасить, а попытаются кузнечным молотом махать – надорвутся. Ничего, пройдет. Ты сама-то в порядке?

Сердце кольнуло виной, но тут же вспомнились слова Переправщицы: «Если бы не ты, сейчас бы я держала его за руку». Не вернись она, Гор бы погиб. А так все живы. И даже дедушку она как-то умудрилась спасти.

– Со мной все будет хорошо, – отозвалась Ярина тихо. – Дедушка, а ты? Никаких ран не осталось?

– Да что мне, старому, сделается. Ты ж меня, девонька, почитай, с небытия выдернула, сама едва на вашу Темную Дорогу не отправилась, – немедленно разворчался домовик. – А я предупреждал тебя, сдыхоть патлатая, дурной ты. Чуть и себя не сгубил и хозяюшку мою.

– Прости, друг, соглашусь, – подал голос Тильмар. – План был паршивый.

Ярина уже хотела защитить Гора, ведь в конце концов он Илею одолел, но тот на «сдыхоть» не обиделся, и заговорил, будто оправдываясь:

– Я не рассчитывал, что она родом с Ледяных островов. Северяне не только там живут. У ее братца был парельский выговор. Кто же мог знать.

– А это важно? – Ярина приподнялась, чтобы положить ладонь ему на лоб – горячий. Нужно еще снадобий от жара.

– Ты не поняла? – Он виновато хмыкнул. – Она и была самой настоящей «волчьей ведьмой», которую с таким рвением искал наш знакомый купец. Колдунья с Ледяных островов. Уверен, это она привела Ивара к своему братцу, убедила послужить, а в обмен пообещала убрать проклятие. Я подготовился к встрече, но на волков… не рассчитывал.

– Чем ты там подготовился? – Дедушка подал Ярине кружку с кисленьким ягодным взваром. Еще теплым, прогоняющим колючий комок в горле. – Не подействовало твое зелье на нее. Я всю бутыль ухлопал, без толку. Хорошо, грохнуть об пол успел, прежде чем она Яринушке эту гадость подсунула.

– Но с волками справиться помогло. Всю прыть растеряли.

– А что за зелье?

Домовой уселся на стол и тоскливо нахохлился, но его чувств, как тогда, в избушке, слышно не было.

– Хозяйка моя… бывшая, то бишь, – пояснил он, – крута нравом была. Вроде разумная, степенная, но ежели чего не по ее… Эх. Вот и придумал этот твой, чтобы не ухлопала его со злости. Зелье, чтоб чуйства ей приглушить, чтоб, стало быть, соображала медленнее. И поверила, стал быть, что он на ее стороне. Да впустую все. Не помогло.

Тильмар картинным жестом впечатал ладонь в лицо.

– Подождите, – Ярина поворачивала голову от дедушки к Гору и обратно, хмурясь, – так вы знали, что она жива?

Домовой виновато нахохлился, и за него попытался оправдаться Гор:

– Я знал, что остался кто-то еще, когда мы избавились от Вальда. Кто-то хорошо изучил жителей Пожарищ и был поблизости, чтобы навести на них помрачнение. Кто-то неуклонно следил за домом, пробуя найти брешь в поставленной Тилем защите. Значит, был сообщник. А когда твой дед сказал, что не смог выйти за ворота, чтобы вернуться и нам помочь, хотя запретить ему это могла только хозяйка, все встало на свои места. Чародейка такой силы, изучавшая свойства янтаря, десять лет безвылазно сидела в этой дыре. У заговорщиков не было ни единого шанса остаться незамеченными. А значит, она одна из них. Но я не знал, что она прикидывается Весёной.

Ярина вспомнила простоволосую бесцветную девицу: шумную и навязчивую, в нелепых бусах, всеми силами пытавшуюся привлечь Гора. Ничего удивительного, что он старался держаться от нее подальше. Но как не распознал чародейку?

Видно, последнее она сказала вслух, потому что вместо Гора ответил Тильмар:

– Птичка, мы не можем увидеть друг в друге магов просто так. Даже амулеты не среагируют, если намеренно прятать дар. Одно дело – недоучка. Другое – если кто-то опытный знают, что его ищут.

– А местные как же? – Ладно приезжий колдун, он Илею в глаза не видел, но жители Пожарищ, подозрительные к чужакам. Почему они не разглядели?

– Снова воздействие. – Гор крутил перед глазами перевязанной рукой и кривился. – Твой дед говорит, была такая дурочка в Пожарищах, приходила зелья выпрашивать. Весёной ее и звали. А за пару дней до моего приезда ее дом сгорел подчистую. Сразу после того, как Илея якобы сгинула у Пустоши. Отвести местным глаза и надеть чужую личину для нее было просто. За эти годы каждый умудрился хоть по разу, но какое-нибудь зелье у нее купить. Это все упростило. Но то люди. И меня действительно тревожит, что я оказался прав насчет домашней нечисти. К реке и русалкам «Весёна» не приближалась, но местные домовые, банники, овинники… Их ведь магией не проведешь. Выходит, они ее узнали, и никто ни слова не сказал.

Он закашлялся – в горле тяжело заклокотало. Ярина попыталась сесть, чтобы подать снадобье, но домовой замахал на нее руками – лежи, мол – и сам принялся греметь бутылочками.

– Дедушка?

Тот понял, что она хотела спросить, но в ответ головой покачал:

– Не знаю, Яринушка. Никто из них со мной не откровенничал, сама понимаешь, пришлый я для них. Чужой. Почему никто ни словечком не обмолвился – не ведаю. Запугать хозяйк… колдунья, в смысле, их не могла. Не боимся мы людей. И чародейство нам не страшно. Сперва поймай поди, потом заколдовывай. Чтобы нашего брата убить, его стоять на месте заставить надобно, а как заставишь, коли чары не действуют? И то. Одного напугала, второго. Но всех? Не навьями же она их всех застращала.

– А вот тут, – похоронным тоном проронил Гор, – мы подходим к тому, что именно навьями, похоже, она их и стращала.

– Шутишь. – Тильмар аж на локте приподнялся.

– Если бы. Сперва ты упомянул, что царевну в Вестарии уволок навий проводник. Потом Илея, прежде чем попытаться убить Ярину, – он нашел ее ладонь и накрыл своей. То ли успокаивая, то ли сам хотел убедиться, что жива, – обмолвилась, что знания можно вытянуть и из мертвого тела, путем подселения в него навья. И напуганная нечисть, которая, когда я велел хозяевам всех выгнать, разбегалась с таким усердием, что никого из них поблизости не осталось. И больше мы не знаем ни-че-го…

Слова оборвались новым приступом кашля, и Ярина, отобрав у дедушки кружку, сама поднесла отвар к губам Гора. Тот с трудом глотал, пока она придерживала его под затылок, а когда вновь откинулся на подушку, потянул ее за собой. Не говоря ни слова.

Ярина прижалась щекой к его груди и спрятала лицо. Чтобы никто не увидел ее улыбки. Стыдоба, нашла время радоваться. Но сердце глупое – едва не пело от счастья.

Смотреть на нее было некому: чародеи думали о своем.

– Паршиво… – протянул наконец Тильмар, хотя наверняка на языке у него вертелось словечко покрепче.

– А главное, выходит, я провалил все дело, – хмуро подтвердил Гор. – Заговорщики мертвы, приманку на оставшихся ставить бесполезно. Вокруг такое эхо распавшегося заклинания, даже бездарь почувствует и к Пустоши не сунется. Все нити оборваны.

Этого Ярина стерпеть не могла, вновь села, сердито сощурившись:

– Ничего ты не провалил. Мы разрушили их жертвенный камень. Значит, детей больше воровать не будут. Вход в курган засыпан, обкрадывать мертвецов никто не сможет. И ты победил Илею. Такую сильную чародейку.

Гор замер, глянул на нее растерянно. И молчал долго, словно верные слова подыскивал.

– Ты не поняла? – спросил он. – Не я ее победил, а ты.

Вот уж… нет. Она не могла. Не могла ведь? И когда ей было, она дедушку пыталась спасти.

– Это была ты, – повторил Гор уверенно. – Не знаю, как ты это сделала, но ты лишила ее сил. Просто взяла и… вытянула магию из янтаря. Он расплавился, вспыхнул. Вместе с избой и с…

В нос снова ударил запах гари: Илея стояла посреди комнаты, охваченная огнем, пыталась стряхнуть пылающие кольца с рук, но янтарь растекался, превращался в пламя…

Объятия сомкнулись вокруг, лба коснулись сухие губы.

– Не вспоминай. Не нужно, – шепнул Гор. Ярина, вздрагивая, прижалась к нему крепче, чтобы спастись от мыслей. Она убила Илею. Убила и даже не поняла этого. Считай, сама факел к ее костру поднесла. – Ты спасла нас всех. Я жив только благодаря тебе. И твой домовик – тоже. Это ты его вернула. Не смей винить себя.

– Я теперь любого так…

– Нет. – Шершавые пальцы скользнули по щекам, заставляя поднять голову, но Ярина закрыла лицо. – Слышишь меня? Ты потянула силу из янтаря. Наверно… это как-то связано с Пустошью. Я ведь до сих пор не знаю, что ты там видела. Но это ничего. Янтарь носят только маги, и то не все. Не бойся, ты никому не причинишь вреда. Обещаю, мы во всем разберемся, ты сможешь обуздать эту силу. Веришь?

Он ей никогда не врал. Недоговаривал – да. И не мешал обманываться самой. Но лжи в его словах не было. И тут уж… либо веришь, либо нет. А Ярине хотелось верить: справились же они в подземельях, у жертвенного камня, в избушке, ставшей ей домом. Может, и с ее непрошенными силами разберутся?

Ярина подняла голову. Гор смотрел на нее, не отрываясь. Улыбался непривычно. И тревога в его улыбке была, и усталость, и мягкое что-то, нежное. Никто никогда не улыбался ей так, не смотрел, словно она одна в целом мире.

И лицо его было так близко…

Волшебный момент разбился вдребезги о ворчание домового.

– Посмотрите на эту сдыхоть. Токмо днем помирал, а уже к хозяюшке моей клешни тянет. Где это видано, чтоб девку немужнюю, порядочную, посредь ночи мужик так тискал…

Ярине показалось: вот-вот, и она сейчас воспламенится, Гор сам смутился – отвел взгляд, а сердце у него зашлось частым стуком.

Спас их от попыток провалиться со стыда Тильмар, не сдержавший хохота.

– Мужик, – бессовестно простонал он сквозь смех, – это ж надо… рискую совсем пасть в глазах уважаемой нечисти, но ни он, ни я, даже при большом желании на мужиков сейчас не потянем.

– Тиль…

– Даже если нас вместе сложить.

– Тиль, – проворчал Гор угрожающе. – Прекрати.

Домовой плюнул в сердцах, а Ярина не знала куда деться. Что так развеселило Тильмара, она не поняла, но в шутке явно было что-то стыдное. Хорошо, веселье это закончилось быстро: очередной смешок превратился в глухой болезненный стон.

– Хватит. Всем спать, – волевым усилием пресек безобразия Гор и принялся сползать с кровати. Видно, решил поберечь ее доброе имя, но сейчас об этом Ярина не думала, потому ухватила его за плечо, укладывая обратно. И сама голову на грудь положила.

Гор удивленно вздохнул, но не проронил ни слова, только бережно поправил одеяло и затих.

И пусть Ярина уснула, когда в просвете между ставнями уже золотился рассвет, тревоги ее не мучили.