Янтарный меч

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Успокоиться удалось не сразу. Орм давно затих, мирно посапывая, а Ярина все боролась со слезами. Хорошо, Тильмар ехал впереди, если он и смотрел на нее, то лица не видел.

Теплый ветер смахнул слезы, ласково взъерошил волосы, жаль, тяжесть с души забрать ему не по силам. Пусто было. Больно. Лечь бы, зарыться в сено, не думать ни о чем, но Ярине хотелось запомнить лес, который столько подарил ей.

Хохлатку они объезжали стороной, как и опасались русалки. Тильмар правил жеребцом, иногда резко сворачивая на одному ему видимые тропы. Запряженная в телегу кобылка беспрекословно шла рядом. Хорошо, лошади попались послушные, не противились, когда их вели сквозь буреломы.

– Почему мы петляем? – Ярина наконец устроилась на облучке, поставив корзинку с Ормом на колени. Поводья ей никто не дал, но так было даже лучше.

– На всякий случай. – Тильмар мимоходом улыбнулся ей. – Мало ли что.

– И как мы поедем? Через Зеленовку? Там же мост размыло.

– Не спрашивай, – попросил он тихо. – Лучше перестраховаться.

Сначала ее не пускают даже во двор одну, потом они уезжают поспешно, едва не бегут, теперь это.

– Тильмар, в чем дело? – напрямик спросила Ярина, хмурясь.

Горечь расставания еще сжимала грудь невидимыми оковами, все несказанные слова жгли горло, но с нее будто морок спал. И впрямь морок: ходила, как в воду опущенная, рыдала и не видела ничего, кроме своей обиды.

– Ты лучше поспи, – ласково ответил Тильмар.

– Нет, – Ярина резко отбросила косу за спину, – ответь!

Брови у него поползли вверх, и в душу немедленно закрались нехорошие подозрения. Почему он удивился? Неужели думал, что она послушно ляжет и уснет? Да с чего бы?

– Ты меня зачаровал! – ахнула Ярина, схватившись за горло. От кого угодно она ожидала подвоха, но не от Тильмара, который четыре зимы назад одной мимолетной улыбкой вышибал из нее дух.

– Что?! Нет! – Он возмутился так искренне и громко, даже равнодушная ко всему кобылка недовольно фыркнула, мотнув головой.

– А что тогда?!

– Клянусь, я ничего не делал. – Тильмар исхитрялся одновременно и руками махать, и лошадьми править, чтобы с тропы не сбились. – Мы просто волновались, ты все эти дни…

Ярина вспомнила себя: тянущая пустота внутри, глухая обида. Она лишний раз даже шевелиться не хотела, не то, что вопросы задавать. Замкнулась в себе. Только и думала, что о своей никчемности. Выходит, это чары?

– Ничего похожего. Я бы не стал успокаивать тебя магией, – он тряхнул головой. Драгоценной подвески в волосах больше не было, значит, она так и осталась у Гора. – Дед твой страстоцвет во взвар подмешивал, но мы все его пили. Еще артефакты могли странный эффект вызвать, но я не почувствовал. Хотя, ты же… девушка.

Почему ей показалось, что он хотел сказать совсем не это? Ярина вдруг вспомнила про глаза свои, про перышки над ухом, которые она старательно прятала. А если она теперь не человек, вот и обереги на нее действуют иначе?

– Я все объясню, – торопливо закончил Тильмар, подстегивая гнедого. – Обещаю. Потерпи до Ольховника. Потом можешь злиться, я не обижусь, но сейчас нам лучше покинуть лес поскорее.

Ярина не ответила, обняла вновь захныкавшего Орма и принялась кормить. Чародеи заговорили мех с молоком, теперь оно не прокиснет, но все равно с ребенком долго по лесным тропам не станешь блуждать.

Тильмар спешил. Ехали они через Топи, телега летела как по воздуху, обереги налились светом, разгоняя весеннюю хмарь, что царила вокруг.

– Здесь неподалеку Милава разбилась, его мать, – тихо сказала Ярина. Попрощаться бы с кикиморами, извиниться, что не смогла их защитить. Сколько погибло на той прогалине, кроме бункушника?

Она чувствовала – нечисть рядом, их переполняла скорбь и тоска. Короткая вспышка застарелой злобы пришла из бочага, но наружу не высунулась ни одна кочка.

– Знаю. – Губы Тильмара сжались в тонкую линию. – Северянин ваш додумался, куда жену тащить. Гор на всех местных личные амулеты сделал. Он в этом не слишком разбирается, потому потратил кучу сил. Чтобы никто из дома выманить не смог или рассудок помутить. А тут она с младенцем, без защиты. Ни одного амулета, даже родового! Неудивительно, что ее на зов понесло. Чудо, что первым мальчика нашли кикиморы.

– Значит, все-таки ее силой вытащили.

– Насколько я знаю, молодые матери обычно осторожны и не таскают детей на болота. Точнее сказать не могу, тела-то нет. Большая часть проклятий оставляет след и после смерти, но здесь мы уже не узнаем.

– И у Ивара оберега не было, выходит.

– Был, конечно. Он в Пожарища тогда приехал. Гор никогда не делает работу спустя рукава. Проблема в том, что этот ваш северянин – оборотень со скованной сутью, такие вещи стоит учитывать. Как и то, что он сам пойдет к тому навьем укушенному к Пустоши, сам доверит ему свою жизнь, сам снимет амулет.

– Это можно узнать? – удивилась Ярина. К телу Тильмар не приближался, он и Ивара-то ни разу не видел.

– Староста притащил амулет. Сказал, в лесу нашли. Я его уничтожил, на всякий случай. Кто знает, сразу поймет – сам человек снял защиту или его заставили.

Удивительно, как недоверчивый и замкнутый Ивар так легко поверил Вальду на слово. Ладно ее волчьей ведьмой считал, пока не понял, что сил у нее нет даже с водяным справиться. Но ведь Гора он иначе как «кольгримом» не называл, а беловолосый был не сильно старше, без бороды по колено, необходимой каждому порядочному северному колдуну. Как Ивар вообще узнал, где его искать? Год никто не мог найти, а он в одну ночь управился.

– Хочешь пирожок?

Солнце уже катилось к макушкам деревьев, и Ярина потянулась к баклажке. Сама она голодной не была, а Тильмар обычно ел за троих, но в этот раз отмахнулся:

– Сперва покинем лес, там поедим. Потерпишь?

Снова тайны! Она со вздохом положила голову на руки, глядя на вихлявшую тропу. Направлялись они в Малые Пригорки, Тильмар ей этого не говорил, но и без того было ясно. Хотя эта скрытность тревожила все сильнее.

Ехали напрямик, через трясину, только обереги не давали телеге провалиться в какой-нибудь бочаг. От тишины вокруг уши закладывало: ни плеска воды, ни кваканья, ни шороха. И ни души! Даже болотные огоньки попрятались.

Один раз за чахлым кустарником мелькнули черные крылья, отливающие багрянцем, но Ярина не могла сказать – вправду это были вороны, или ей показалось. Она извелась вся: мысли не давали покоя. Что-то не складывалось, и даже боль от того, как Гор поступил с ней, не могла заглушить страх.

Тильмар сделался неразговорчив. Тревожился, то и дело оглядываясь по сторонам, вздохнул с нескрываемым облегчением, лишь когда у края топей выросли древние развалины.

Солнце еще не зашло, а они уже добрались до Малых Пригорков. Деревня отличалась от соседних, как княжна от кикиморы. От старого замка торчали поросшие мхом стены, но их заботливо латали, а поверху наставили острые колья.

Дома жались друг к другу. Они были сплошь из тех же старых бугристых камней, что и стены. Видно, их когда-то строили, потихоньку растаскивая оставшиеся с древности руины. Поэтому деревянные сараюшки и хлева смотрелись особенно чужеродно.

Ярина с удивлением оглядывалась: не будь вокруг такая глушь, из Малых Пригорков могла бы получиться хорошая крепость. Осаду здесь держать можно спокойно.

Ворота стояли нараспашку, но рядом дежурили двое угрюмых мужиков с вилами. Она их знала: те самые, что привозили несчастного, мучившегося глазной лихоманкой. Увидев Ярину, мужики расплылись в щербатых улыбках.

– Как ваш больной? – Она вымученно улыбнулась в ответ.

– Хорошо, госпожа. Уже и забыл, что едва не ослеп. Мы сделали, как вы велели, через седмицу и отпустило.

– Не нас ли ждете? – спросил Тильмар. Плечи его ощутимо расслабились, стоило им въехать под защиту стен. Он соскочил с коня, поправляя привешенные к седлу обереги.

– Нет, господин. – Говорили местные без подобострастия. – Обоз торговый должен прийти.

Тильмара восприняли спокойно, смотрели с беззлобными усмешками, как на старого знакомца, который их забавлял. Ярина не сразу сообразила, что он из Ольховника ехал тем же путем, значит, они знали его.

– Проблем с амулетами не было? – Тильмар провел ладонью по стене.

– Как сказать. – Один из мужиков вытащил из-под рубахи оберег. – Кто за стенами сидел прошлые дни, у тех все честь по чести. А кто в лес да на болота выбирался – ладанки почернели, будто их огнем опалило. Из тех висюлек, что вы изволили на стенах развесить, часть оплавилась, одни шнурки остались. Было то…

– Пять дней назад, – подсказал Тильмар. Как раз тогда спало проклятие, наложенное на Деву.

– А вы откель знаете?

– Знаю уж. Нам нужен ночлег и ужин. Ваша гостевая изба еще стоит?

Мужики отчего-то расхохотались.

– Куды она денется, – ухмыльнулся один. – Все будет, господин, не бойтесь.

Он побежал куда-то, а второй остался, вглядываясь в вечерний сумрак.

– Почему они тебе сразу поверили? – В голове не укладывалось, как недоверчивые люди, которые даже Гора недолюбливали, могли запросто пустить на постой незнакомого колдуна. А вдруг он детей ворует!

– Это все мое обаяние, – улыбнулся Тильмар безмятежно, но, увидев ее сердитый взгляд, сказал уже серьезнее: – Все гораздо проще, птичка. Четыре года назад мы с твоей сестрой сбились с тракта и очутились здесь. Тут как раз началась заваруха… в общем, мы их очень выручили. Не знай они меня, за ворота бы не пустили. Ни когда я к вам ехал, ни сейчас.

Ярина попыталась представить, как Нежка смотрелась здесь, как могла кого-то выручить, и не смогла. В их деревне сестра не помогала никому.

– Ты не хочешь рассказать им, что дети в безопасности? – спросила она, собираясь слезть с телеги, но Тильмар положил ей ладони на плечи и остановил.

– Нет, Гор сам расскажет. Пусть поостерегутся. И ты пока посиди. Я телегу к дому подгоню, нечего ноги бить.

– Я не хрустальная! – возмутилась Ярина уже всерьез. – Или ты сейчас же скажешь, чего боишься, или…

Тильмар усмехнулся и легонько погладил ее по волосам, не дав закончить.

– Не сердись, – попросил он. – Я обещал все рассказать? Я свои обещания держу. Завтра, как отъедем подальше, все узнаешь. А пока – потерпи. Я быстро. Утрясу все с ночлегом и заберу тебя. Только Орма отдам, его выкупают и накормят. Есть тут у меня одна знакомая.

– Я и сама могу…

– Ты устала, пусть о нем позаботятся.

Он достал корзинку и поспешил следом за ушедшим мужиком, скрывшись из виду, а Ярина нахохлилась. Обида жгла в груди пуще прежнего. Тильмар с кем угодно готов был откровенничать, но не с ней. Она совсем безмозглая для него, что ли?

– Дорога дальняя, госпожа? – добродушно спросил оставшийся на страже мужик. Он косился на нее украдкой, все больше вглядываясь в вечернюю синь.

– До Ольховника, – вздохнула Ярина и спросила из вежливости, видно же, что ему поговорить хотелось: – Кто-то важный должен приехать?

– Дык, сынок мой с обозом ушел две седмицы назад в Ракитник. Голубь надысь от купца нашего прилетел, должны были они возвертаться третьего дня, ан нет. Мы с ним, верите ли, госпожа, разругались вдрызг, чуть рыло я ему не начистил. Этот осел на двух копытах возьми и свали с купцом. А спина у него больная, как прихватит – не разогнуться. Вот думаю, не случилось ли чего. Мы такого друг другу наговорили, вспомнить страшно. Ссора ссорой, один ведь он у меня остался. Как подумаю, холодный пот прошибает. Я ему еще кричал вслед: «Чтоб тебя навьи взяли». Дурень! Как жить буду, ежели он не вернется?

Мужик говорил и говорил, выплескивая все, что накопилось в душе за эти дни, а у Ярины перед глазами стояла последняя улыбка Гора.

Она уже видела ее. Дважды. И каждый раз он шел на смерть, упрямо задвигая ее за спину. Сразу вспомнилось, как они с Тильмаром не давали ей шагу одной ступить, отмалчивались. А она все дулась, как мышь на крупу, обиду свою баюкала.

Ужас сдавил ледяными тисками.

А если она его больше не увидит? Никогда! Если все, что останется в памяти – обида и те слова несказанные. Теперь жить с этим, думать, вспоминать. Жалеть, отчаянно, до крика, что дурой такой была! Промолчала, когда нужно было вцепиться и заставить его выслушать.

Он ее от себя гнал, но что она сделала, чтобы остаться? Ладно, толку от нее никакого. Но Гор же и Тильмара спровадил, хотя сам еще не поправился. И помощь бы ему не помешала. Обереги эти… столько даже самые богатые купцы на телегу не навешивают. От чего он так ее защищал?

Ярина сжала пальцами виски.

Если она уедет сейчас, будет жалеть всю жизнь! С чем бы ни собирался столкнуться Гор, он теперь один. Раненый. Из дедушки воин плохой, и боится тот чего-то. Ярина беспомощно оглянулась на дома, за которыми скрылся Тильмар.

Они все решили за нее, а она тоже хороша, не воспротивилась. Теперь не убедишь вернуться. Заупрямься она, Тильмар перекинет через седло и увезет в Ольховник. Извинится, конечно, это он умеет. Отговорится тем, что ее хотел спасти. Но будет поздно!

Что-то должно произойти в лесной избушке. Что-то опасное, иначе бы ее не увозили с такой поспешностью, в телеге, увешанной оберегами в три ряда. Не петляли бы по топям.

За эти две луны ей не в первый раз приходилось решать второпях. Она не стала дожидаться, пока вернется Тильмар: одним прыжком оказалась в седле. Гнедой встал на дыбы, но Ярина успела пропихнуть ноги в стремена и вонзила шпоры в бока.

Перед глазами мелькнуло побелевшее лицо стражника ворот, прежде чем конь унес ее прочь. Обратно, на болота.

Ветер выл в ушах. Ярина прижалась к холке жеребца, пальцы намертво сжали уздечку.

Скорей, скорей!

Тильмар наездник в сто раз лучше, чем она, даже на дохлой кобылке догонит.

Она неслась по краю топей, но все равно безнадежно опаздывали. Конь был в мыле, на обратный путь такой бешеной скачкой его не хватит.

Почему она так спешит? Словно если не успеет вернуться до полуночи, случится непоправимое. А ведь не успеет! Слишком длинны окольные пути. Задумавшись, Ярина не смогла свернуть, и конь на полном скаку влетел в трясину. Спасли обереги на уздечке – в два прыжка пролетев воду, гнедой возмущенно заржал, петляя по прогалинам.

Ярина натянула повод, крепко прижалась ко взмыленной шее и зашептала:

– Тихо, тихо. Стой. Знать бы, как тебя зовут.

Спешившись, она беспомощно оглянулась: стояли они на чахлой кочке, а вокруг бурлила топь. Маслянистая вода казалась непроглядной – не переберешься через нее. Конь встревоженно фыркал, но больше не пытался вырваться. Его-то обереги спасут, не утонет, но попробуй – объясни!

– Времени нет! – Ярина в отчаянии кусала губы. – Скоро солнце сядет.

Опоздала!

Гор в опасности, а она тут мхом обрастает.

– Разве ворожейка не уехала? – проскрипело рядом. Да так внезапно, что Ярина чуть не рухнула в трясину, повиснув на поводе.

Гнедой недовольно мотнул головой и попятился. Нечисть ему не нравилась, хорошо хоть, не решил удрать. Вылезшая из бочага кикимора была старой, это ее Ярина встречала на топях, когда пришла в первый раз смотреть на погибшую Милаву.

– Хочу вернуться.

– Зачем? От нее все равно не спасешь, сил не хватит. – Кикимора протянула когтистую руку и отвела ей с виска волосы, обнажая тщательно спрятанные перышки.

Ярина дернулась назад и поспешно заправила их обратно, забыв спросить кто это – «она».

Ни к чему кому-то видеть такое. Дивья отметка не радовала, но сейчас не до этого.

– Мне нужно обратно, – выдохнула она решительно. – Я больше не властна над лесом, но я прошу. Помоги! Ты знаешь тайные тропы.

– Много моих сестер погибло, – ответила кикимора ровно. – И хозяин болот тоже.

– Да. Они защищали нас…

– Но ты освободила лес. – Нечисть не слушала, размышляла под нос. – В тебе наследие тех, кого я почитала друзьями. Я выполню твою просьбу, ворожейка. Но только одну. Будет тебе тропа. Я укажу ее, но пройти по ней ты должна сама. Сможешь – до полуночи вернешься в дом Предателя. Нет – лес возьмет еще одну жертву.

Ком застрял в горле. Ярина вдруг поняла, о какой тропе говорит кикимора. Лес Потерянных душ. Заклятое место. Ступить туда – верная гибель.

– Человеку там не выжить, – прошептала она.

– Да, – подтвердила кикимора и медленно двинулась вперед, ступая по одной ей видимым кочкам. – Но твои глаза тебе помогут. Вы, люди, любите испытания. Считай, это одно из них. Иди за мной. Коня оставь, там он тебе не понадобится.

Пальцы тряслись. Ярина погладила гнедого на прощание и двинулась следом. Если она будет бояться – точно не пройдет. И тогда Гор погибнет.

Нет! Должен же быть хоть какой-то прок от дивьего дара.

– Мы выведем коня к людям, не бойся. – Кикимора смотрела сквозь нее. Ярина старалась идти след в след, не решаясь спросить. Слова застревали в горле.

Страшно! Что, если она навеки останется пленницей леса? Но Гору нужна помощь, а значит, страх сейчас лишний. И пусть она не чародейка, но кое на что сгодится.

Топь была бескрайней. Не будь кикиморы, можно было блуждать здесь, пока вязкая земля не уйдет из-под ног. Все сливалось вокруг: вода, мертвые кусты, голые деревья.

Возле одного такого и замерла кикимора, провела ладонью по трухлявому стволу, открывая черный провал дупла.

– Твоя дорога. Ступай.

– Но… как я пойму, куда идти? – Больше всего хотелось отпрянуть, но Ярина силой заставила себя остаться на месте. Она не струсит.

– Поймешь. У каждого свой путь.

Кикимора больше ничего не сказала: отступила и беззвучно провалилась в бочаг.

Ярина не стала медлить. К чему сомнения? Если можно спасти Гора, она бы и в навье царство отправилась. Не все же ему собой жертвовать.

Глубоко вздохнув, она наклонилась и шагнула вперед.

***

Уши словно заткнули, забили тряпицами. Полное беззвучие царило здесь: ни скрипа, ни стона. Не играл в ветвях ветер, не светило солнце. Не было ни красок, ни тепла. Холод и серая хмарь вокруг.

Только бешеный стук ее сердца разрывал навеки застывшее безвременье. Сколько людей сгинуло здесь, растворилось в тумане, не ушло на Темную Дорогу?

Ярина привычно потянулась к шее, но ожерелья больше не было, лишь тонкая сеть шрамов осталась на память.

Здесь у нее нет власти, нет подмоги. Не поделится силой «лесная корона», не придет на помощь Гор. Даже завалящего ножа при себе нет.

Она одна.

Разве что поможет дар дивьего стражника. Лес Потерянных душ – это их колдовство, вдруг оно распознает родственную силу?

Ярина бесшумно двигалась вперед. Хотя, даже будь на ней подкованные сапоги, ничего не изменилось бы – все звуки умирали, еще не родившись.

Сквозь туман проглядывали исполинские деревья, иногда взгляд цеплялся за застывшие фигуры, похожие на людей, но она старалась не поворачивать голову, упрямо глядя перед собой. Хотя что влево поверни, что вправо – картина одна. Можно вечность блуждать во мраке и не найти дорогу.

– Тебе сказали уезжать, – раздался из сумрака шипящий голос, и путь внезапно преградил безликий силуэт. Близко, так близко – только руку протяни, а лица не видно, лишь черные провалы глаз и рваный оскал. – Ты никогда не слушаешь.

Сердце рухнуло в пятки. Так холодно вдруг стало – не вздохнуть. Показалось, что это отец говорит. Но отца здесь быть не могло, он давно ушел на Темную Дорогу.

– Я не боюсь мороков, – прошептала Ярина и добавила, срываясь на крик: – Тут только я! И я пройду, чего бы мне это ни стоило!

Фигура качнулась навстречу. Из тумана проступило оплывшее черное лицо со смазанными чертами, раззявленный в ухмылке рот, в котором копошилось что-то.

Больше всего Ярине хотелось с визгом отшатнуться. А еще лучше, броситься бежать без оглядки. Но она пришла сюда и не собиралась отступать, поэтому замерла, выставив перед собой руки.

Изъеденное лицо было все ближе, дохнуло могильным смрадом, сомкнулись на плечах ледяные пальцы.

– Уйди! – Ярина вскрикнула, отпихивая то ли нежить, то ли морок. – Прочь!

Чудо, но он распался. Беззвучно, бесследно: его пожрал туман, разнося на серые клочки.

– Не стоит кричать в таком месте, – прошелестело из-за спины.

Ярина хотела обернуться, но страх сковал прочнее цепей. Все пережитое вдруг стало не таким и жутким: подземелья, черная прогалина с жертвенником, проклятый лес этот. Все меркло по сравнению с мягким голосом невидимой женщины.

– Не оборачивайся, – предупредила та. – Не стоит.

– Кто ты?

От грустного смешка кровь застыла в жилах.

– Ответь сама на этот вопрос.

– Ты морок? – Ярина не выдержала – стиснула горло ладонью и двинулась вперед. Лишь бы не стоять рядом с той, чьи волосы доставали до земли. Какой слепец назвал ее белокосой? Седой она была.

– Я всегда морок за Мостом.

– Я думала, тебе нет сюда дороги.

– Не было. Но кто-то разбил заклинание, скрывавшее от меня это место. Кто бы это мог быть? – Женщина шла следом, голос звучал совсем близко. Ярина старательно не смотрела по сторонам, но все равно подмечала мелочи: как ступают по мертвой земле босые ноги, как вьется вокруг них подол платья, на котором причудливо сплетается синий вдовий узор с невестиным – алым.

Единственные цвета в этой бесконечно серой пустоте.

– Теперь ты освободишь тех, кто заперт здесь? – осторожно спросила Ярина.

– Тех, кто не потерял себя – да. Других, как этот несчастный, которого ты развеяла – нет. Они забыли свою суть. А забвение ведет за собой лишь забвение. Им никто не поможет. Люди умеют забывать, это ваш дар и ваше проклятие.

Ярина вспомнила слова старой кикиморы, которая говорила то же самое и обвиняла тех, кто отказался от памяти. Не о Даре ли тогда шла речь? Каково это – навсегда остаться искаженным страданиями мороком?

– А если они вспомнят?

– Что ж… тогда я вернусь сюда. Но это им решать. Ты не сможешь помочь.

– Тебе их не жаль?

– Я не знаю жалости, – с тихой печалью откликнулась женщина. – Сострадание – удел живых. Но совет тебе дам. В благодарность, что показала сюда дорогу. Поверни назад.

– Нет, – ответила Ярина, не раздумывая. Серая хмарь становилась плотнее, казалось, клочья тумана царапают лицо, словно ветки. – Не могу.

Хотелось остановиться, перевести дух, но она боялась ощутить дыхание той, что шла позади.

– Если пойдешь вперед, мы вновь увидимся еще до рассвета.

Перед глазами потемнело, к ногам будто привязали пуд свинца. Ярина крепче стиснула пальцами горло, нащупывая шрамы от ожерелья. Вот уж что она никогда не забудет. Третий раз за эти дни ей грозит увидеть Темную Дорогу. Было ли страшно? Еще как! Отступит она из-за этого? Глупость какая!

Ярина припомнила все истории, которыми пугали ее на ночь Нежка с Сивером, и нашла в себе силы улыбнуться:

– Если я встречу тебя одна, то пусть.

– Глупое дитя, – раздался смешок.

Это не новость. Ярина никогда не слыла умной. Умной была матушка, яркой – Нежка, сильным – отец, ловким – Сивер, упертым – Рагдай. Но сейчас ее это не тревожило и не обижало. Все решено. Жизнь Гора важнее и дороже. С чем бы ни пришлось столкнуться теперь, бояться она больше не станет.

Ее случайная спутница охраняла от пленников леса надежней целого воинства. Ярина упрямо шла вперед, и вскоре мертвые деревья расступились, являя плотную пелену тумана. Белого, как молоко.

– Твоя дорога, – сказала женщина, отступая.

Ярина судорожно вздохнула и снова напомнила себе: не оглядываться.

– Ты специально проводила меня, – с удивлением поняла она. – Зачем?

В ответ донесся смех: теплый, с грустинкой – похоже смеялась матушка.

– Считай, мне не хотелось, чтобы ты плутала вокруг и распугивала тех, за кем я пришла.

Конечно, кто же ей правду скажет. Ярина даже не попыталась сделать вид, что поверила.

– Скажи, – расхрабрилась она окончательно, – отводила ли ты недавно за Мост женщину отсюда?

Русалки говорили, что Дара жива, но вдруг Дева все-таки решила остаться.

– Ах, эту. Не тревожься, дитя. Ее ждали. Она ушла со своими братьями. Хочешь еще спросить?

У нее было столько вопросов! Выживет ли Гор? Как ушли отец с братом? Не встречалась ли на пути матушка?

Но она покачала головой:

– Хочу. Но не стану.

– Верно. Иные знания – тяжкий груз. У тебя уже есть свой. Неси его с честью.

– Спасибо, – шепнула Ярина. Она не стала медлить, без колебаний вошла в туман.

– До встречи, – ответила Переправщица.

А потом туман закружил, потащил вперед и выплюнул на поляну. Ту самую, с каменными глыбами, под которыми покоился первый леший.

***

Над лесом раскинула крылья ночь. Полная луна подмигивала из-за туч, она-то знала все, что творилось вокруг, а Ярина без ожерелья чувствовала себя слепой. Привыкнув полагаться на дарованную силу, нелегко снова стать немощной. Она поднялась, стряхивая со штанин прошлогодний опад, и пробурчала себе под нос:

– Ничего. И так справлюсь.

Упырей в лесу не осталось, нечисти поблизости она не чувствовала. А раз так, доберется быстро. Не зная, где находится лаз в буреломе, искать можно долго, но однажды побывав здесь, Ярина прекрасно запомнила место, потому и поспешила напрямик. Она с наслаждением вдыхала ночной воздух: весенний, живой, сладкий. Все счастье жизни понимаешь, побывав в темных проклятых местах – правы сказки.

Как там Гор? Успеет ли она, или недоброе уже случилось? Тильмар наверняка бросился за ней, но на старой кобылке да через болота – эдак он к утру доберется, не раньше. А кикимора не соврала – полночи еще не было. Значит, она должна успеть.

Ярина неслась через лес, не боясь и не скрываясь. Ее страх остался за туманом, рядом с Переправщицей и ее предсказанием. Чем ближе она подбиралась к избушке, тем яснее слышала отголоски ужаса, обуявшего дедушку. Домовой был испуган, растерян и не знал, что делать. Значит, зло, кем бы ни обернулось, уже рядом с Гором.

Задняя калитка, не скрипнув, поддалась при первом же толчке, и Ярина скользнула во двор.

Что-то изменилось. Пахло осенней гнилью, можжевельником и почему-то паленой шерстью. Входная дверь оказалась распахнута настежь, а в окнах горел свет. Ярина чуть было не ринулась на крыльцо, она ни о чем другом думать не могла, кроме как о том, что Гор сейчас ранен или умирает, проигрывая в неравной битве.

Но она-то чем ему поможет?

Нет, тут нужно подумать, разведать. Задыхаясь, Ярина подтянулась и заглянула в высокое окошко. Теперь чары не мешали разглядеть, что внутри.

Никакой кровавой битвы в горнице не было. Гор, бледный, как туман, из которого она вышла недавно, сидел за столом вполоборота. Губы его шевелились, но слов было не разобрать. В тени, у печки, стоял кто-то. Видны были лишь очертания, но даже глянув мельком, понятно, что женщина.

Снова окатило душным страхом домового. Да что там творится?!

– Дедушка? – шепотом позвала Ярина, отлипнув от окна.

Ответа не было. И взглянуть на происходящее глазами домового отчего-то не получалось.

Она на цыпочках пробралась на крыльцо, заглядывая внутрь, но через сени виднелись только сбитые половички.

Будь воля дедушки, он бы никогда такого не допустил.

Что теперь делать? Можно до рассвета просидеть на крыльце, дожидаясь Переправщицу, а можно сунуть голову в пекло. Ярина прижала руки к груди, решаясь, и шагнула в горницу.

– А вот и наша гостья, – хрипловато проговорила притаившаяся у печки женщина, растягивая слова. И голос у нее был странно-знакомым. – Я думала, ты побоишься войти. Наш друг вообще утверждал, что ты не вернешься.

Ярина не смотрела на незнакомку: ее взгляд был прикован к Гору. Тот силился что-то сказать, но с губ не сорвалось ни звука. Белый, в лице ни кровинки, в разодранной рубашке, он сидел, не шелохнувшись. То ли из-за чар, то ли потому, что оба его запястья сжимали зубами волки.

Еще один тут же оказался подле нее, ощерив окровавленную пасть, а у ног женщины сидел вожак.

Тот самый, что приволок ей оленью тушу, отгонял от нее людей и бился с призрачными воронами Вальда.

– Гор… – выдавила Ярина. Волк тут же зарычал, заходя ей за спину и отрезая путь отступления. Словно она могла побежать!

Оторвавшись от Гора, Ярина глянула на пленившую его…

Весёна!

В таком виде, что не признаешь сразу. Куда делась бесцветная кудлатая девица, которая сверкала на нее глазами и подстрекала толпу? Женщина все еще была бледной, но от деревенской дурочки остались лишь заостренные черты да светлые волосы, теперь остриженные до плеч.

И одежда на ней была… чужая. Ярина видела такое платье у себя в сундуке и даже примеряла. Тонкая арсейская шерсть цвета грозового неба, расшитая серебряными птицами. Оно удивительно шло Весёне, словно на нее шили.

Ярина смотрела, как завороженная, не в силах ни двинуться, ни взгляд отвести.

– Торопий, закрой дверь, – велела женщина, неторопливо почесывая притихшего волка за ушами.

Из-за печки выполз дедушка. На себя не похожий, он дрожал и смотрел в пол, замирая на каждом шагу.

– Скорее! – Весёне даже кричать не было нужды, голос и без того хлестал плетью.

Домовик вздрогнул, вжал голову в плечи и засеменил к двери, бросив на Ярину умоляющий взгляд.

Она посмотрела на застывшего Гора, на женщину, что вела себя в доме хозяйкой, на волков, льнущих к ее ногам.

– Илея, – судорожно выдавила Ярина. – Ты Илея.

Надо было раньше догадаться! Но раз услышав, что бывшая хозяйка избушки мертва, она приняла это как данность и к остальному не прислушивалась, хотя говорили, что та исчезла перед самым появлением Гора, что часто видели ее вместе с Вальдом.

Гор снова попытался сказать что-то, но лишь захрипел, кусая губы до крови.

– Можешь говорить, – лениво отмахнулась колдунья, и его согнуло пополам от кашля. Ярина хотела броситься на помощь, но волк ухватил за штанину, оцарапав зубами ногу.

– Спокойно, – приказала Илея. – Сядь вон там, у окна, девочка. Ты слишком ценна, чтобы сразу тебя убить. Я не настолько глупа, чтобы разбрасываться жизнью единственного человека, вернувшегося с Пустоши. Сначала надо понять, что ты такое. Хотя есть вещи поважнее. Я не привыкла прощать долги, и мне хочется посмотреть в глаза убийцам моего дорогого брата.