– Я опять это делаю, – вздохнул он, проведя руками по своему лицу, словно умылся воздухом. – Извините. Это моя проблема, моя слабость… И я должен справиться.

– Луи, зачем ты хочешь остаться со мной наедине? Что хочешь сказать или доказать?

– Ничего, – отрезал он, – я ничего не хочу. Случайно выходит.

– Хорошо, – кивнула я, – тогда подайте мне чашки из соседнего шкафчика, а сами берите кипяток.

– Ваше Высочество, – встретила меня в дверях учительница биологии, – вы у нас?

– Мадам Кюри попросила заварить чай, – спокойно ответила я, обходя девушку.

– Месье Бланшар! – удивилась она, – и вы тут.

– Я решил помочь с кипятком, Кити, – сухо ответил он.

– Кити? – пробурчала себе под нос я. – А он зря времени не теряет!

– Вашество, – воскликнул Мигизи, – что так долго?

– Помог бы! Вместо того чтоб ворчать, – рассмеялась я.

– И блондин тут, – буркнул индеец.

– Мигизи! – я строго посмотрела на друга.

– В смысле, месье Бланшар, – язвительно повторил он.

– Как вы его назвали? – встряла мадам Кюри.

– Блондин, – улыбнулся Луи, проведя по волосам, – мы с месье Чероки познакомились двадцать лет назад в университете, и с тех пор он души во мне не чает. Так ведь, индеец?

– Т-ш-ш, – остановила я его, улыбаясь и изумляясь самоиронии, – какой пример вы подаёте?

– Как его зовут? – шёпотом переспросила мадам Кюри у Кити.

– Месье Бланшар, – тихо ответила та.

– А зовут как? Имя?

– Луи, Луи Бланшар, – добавила Кити.

Я заметила, как забегали глаза женщины по лицу моего мужа, и как, глубоко вздохнув, мадам Кюри прижала руку к сердцу, как бы подавляя боль.

– Мадам Кюри, вам плохо? – Я подсела к ней. – Где лежат ваши лекарства?

– Нет, нет, – отмахнулась она, вставая, – …показалось.

– Что показалось? – я помогла ей подняться.

– Приступ астмы… Показалось, что приступ астмы сейчас начнётся, – мотала она головой. – Я устала, хочу прилечь. Извините меня.

– А с вами, юная принцесса, – обратился Луи к Жо-жо, чем отвлёк моё внимание от мадам Кюри, – когда займёмся математикой?

– Только не сегодня! – взмолилась дочь.

Луи важно посмотрел на часы, потом на солнце.

– Через час самое благоприятное время, – улыбнулся он.

– Мам?

– Не смотри на меня, – я покачала головой, – ты сама напросилась.

– У вас дома позанимаемся? – неуверенно спросил меня Луи.

– Сегодня школа в вашем полном распоряжении, – парировала я.

Пока Жо-жо занималась с Луи, я, Мигизи и мадам Триаль обсуждали накопившиеся проблемы. Особенно всех волновал вопрос с предстоящим Рождественским балом, ведь у нас не было помещения, где зимой могли все разместиться, да ещё и танцевать.

– Мы успеваем вернуть займ месье Крюссолю? – спросила я Мигизи, когда он провожал меня к школе.

Уже смеркалось, и в здании горел свет только в одном окне: там, где занимались Луи и Жозефина.

– Да, всё идёт по плану, – отвечал друг.

– Хосе, – я обратилась к испанцу, – организуешь нам чай? Они ведь там давно сидят, – кивнула в сторону школы.

– Да, три часа уже. Сейчас всё сделаю.

– Друг, ты ведь завтра утром заберёшь Жо-жо в школу?

– Конечно, мне же своих тоже туда везти. Я пойду в свой дом, не имею ни малейшего желания видеть вашего мужа.

– Мигизи, держи эмоции при себе.

– Вы не представляете, как я себя сдерживаю, чтобы не разбить ему лицо! – завёлся друг. – Я готов был придушить его голыми руками, когда узнал, что «Лареж-лайф» принадлежала ему.

– Он раскаивается, – я попыталась заступиться за Луи.

– Всё, не будем портить друг другу вечер, я исчезаю, – он поднял руки вверх.

Я тихо поднялась на третий этаж школы и медленно пошла в сторону кабинета, чтобы не отвлекать их. Луи сидел рядом с Жо-жо и внимательно смотрел, что она пишет в тетради.

– За мной мама пришла, – вскочила она.

– Я тебя ещё не отпускал, – улыбнулся муж, хватая её за руку и усаживая обратно.

– Я не тороплю, – тихо сказала я, садясь за парту у входа.

– Эти примеры решишь до выходных, я проверю, – он писал в её тетради. – Вы ведь будете здесь? – Луи взглянул на меня.

– Да, – кивнула я, – ещё три недели.

– Конечно, – согласился он.

– Я всё принёс, – зашёл в класс Хосе с больши́м горячим чайником и подносом выпечки.

– Ты волшебник, – улыбнулась я, – посидишь с нами?

– Нет, снаружи подожду, – испанец закрыл за собой дверь.

«Надеюсь, Луи понимает, что этот импровизированный семейный ужин только ради Жозефины…» – подумала я, присаживаясь напротив них за ту же парту

– Как позанимались?

– Жо-жо схватывает всё налету, – хвалил её отец, – к концу года моя дочь будет знать программу лучше учителей.

– Не увлекайтесь так сильно, – я уминала пирожок, принесённый Хосе, – оставьте место для медицины.

– И живописи, – несмело встряла дочка.

– Ты почему не ешь? – Луи строго посмотрел на Жо-жо. – Посмотри, какой аппетит у твоей мамы! Вон, какие щёки у неё появились. А твои где?

– Пап! – удивилась дочка, – ты ничего не знаешь?

– Жо-жо, – перебила её, – кушай, вы давно тут сидите. Аппетит от свежего воздуха и спокойных нервов, – пожала плечами я.

Луи настороженно посмотрел на меня, потом на дочь и продолжил:

– А у тебя почему аппетита нет? Тот же свежий воздух.

– Пап, – засмеялась Жо-жо, – мама не от воздуха поправилась.

– Жозефина! – строже сказала я.

– Мам, даже папе нельзя знать о ребёнке? – искренне удивилась она.

Луи посмотрел на меня, затем осторожно опустил взгляд на мой живот. Медленно моргнул, потом широко раскрыл глаза, затем потёр лоб и вздохнул, задержав дыхание.

– Луи, – начала оправдываться я, – это большой секрет. Никто не должен знать.

– Угу, – быстро стал собираться он.

– Пап, ты куда? – смутилась Жо-жо.

– Уже поздно, – невнятно пробурчал муж, – мне надо ехать домой… – Он быстро поцеловал дочку в лоб и выбежал в дверь.

– Мам? Я зря сказала? – расстроилась дочка.

– Наоборот, – я старалась сгладить ситуацию, – спасибо тебе, а то я всё не решалась. Но он и вправду торопился, – медленно встала из-за стола, – предупреждал. Попей чай и пойдём.

– Мам, даже моя подруга Эми не знает. Я, правда, никому не говорила.

Я вышла в коридор, где стоял Хосе.

– Что случилось? – тихо спросил испанец, глядя в окно.

– Жо-жо всё рассказала Луи, – чуть слышно ответила я, вставая рядом.

Луи быстро шёл к стоянке не по тротуару. Останавливался, делал глубокий вдох и медленно выдыхал, глядя в небо, вытирал ладонью лицо, видимо, от слёз, и с такой же скоростью продолжал свой шаг.

– Не такой реакции я ожидала, – скрещивая руки на груди, говорила я.

– Проводить его до дома?

– Да, – кивнула я, – незаметно.

– Разумеется.

Следующий месяц я не появлялась в нашем городке, создавая видимость, что в командировке.

В один из вечеров, перед последней лекцией по медицине, я стояла у окна, опираясь о подоконник. Школа почти опустела, и в коридоре царил полумрак, свет проникал только из тех аудиторий, в которых оставались ученики. У меня ужасно ныла спина, отекли ноги, так ещё и малыш так сильно ударил ножками, что я чуть не взвыла от боли.

– Ваше Высочество… – я услышала голос Луи, но у меня не было сил отвечать. – Катрин, – шепнул он, подойдя, – тебе плохо?

– Заметно? – шепнула я в ответ, не открывая глаз.

– Очень. Все оборачиваются.

– Достань любую книгу из своего портфеля, – я повернула голову в его сторону.

– Зачем? – засуетился он, положив передо мной учебник.

– Буду делать вид, что сосредоточенно читаю, – я открыла его. – О боги! – непроизвольно вырвалось у меня.

– Что случилось?

– Он пятый раз бьёт в одно и то же место! Боги, как больно, когда же он перевернётся и будет бить в печень или желудок, – усмехнулась я через силу. – Он мне сейчас все тазовые кости сломает.

– Это мальчик? – неуверенно и чуть слышно спросил Луи, нервно проведя рукой по своей щеке.

– Он – это ребёнок, Луи Бланшар. Я про ребёнка, – тихо отвечала я.

– Тебе сто́ит прилечь и отдохнуть.

– Великий целитель, который может вернуть человека, услышав слабое биение его сердца, не может справиться с болью в спине и ногах? – усмехнулась я. – Нет, Луи Бланшар, мне нельзя показывать слабость.

– Ты вся бледная.

– Анемия, видимо. Да ещё кальция костям не хватает. Не бери в голову, скоро всё закончится, – я попыталась уйти.

– Может, тебе к доктору? – Луи остановил меня. – Хотя это глупо, извини, не подумав сказал.

– Не переживай, Луи Бланшар, с Жозефиной было хуже, этот малыш позволяет мне даже ходить.

– А что было с Жозефиной? – удивлённо спросил он.

– Ах да, забываю, – вернулась я, – вы же не мой муж, чтобы знать все подробности. У меня есть ещё минута до начала занятия, расскажу в двух словах.

Луи напряжённо вглядывался в моё лицо.

– Жозефина – вода, а я огонь. Я не могу пользоваться своим даром, пока беременна, это может навредить ребёнку.

– Это я знаю, – буркнул муж.

– Когда я была беременна Жо-жо, у меня так отекали ноги, словно в них заливали по ведру воды. Спина постоянно болела, тазовые кости расходились, готовясь рассыпаться на миллионы молекул.

– Я не замечал этого.

– Когда тебе было замечать! – рассмеялась я. – Ты пропадал на работе, потом в баре с друзьями, приходил пьяным… Но спасибо тебе, в эти дни ты не трогал меня, стыдясь своего состояния.

– Хоть на что-то хватило ума, – он посмотрел в окно, и я увидела, как его шея налилась краской. – Идиот…

– Раз в две недели приезжал Мигизи, это были самые счастливые дни моей беременности, – тихо усмехнулась я. – Он ворчал, что должен разрываться между двумя ненормальными беременными, уговаривал переехать ближе к нему. Насильно усаживал на диван и разминал мои ступни. С ним я чувствовала себя в безопасности. После проклятий отца у меня пропал спокойный сон, и каждый шорох я воспринимала как угрозу. Когда Мигизи был рядом, я засыпа́ла самым крепким сном. Открывала глаза, и его уже не было, зато на плите стоял горячий ужин.

– Почему мне не говорила?

– Не говорила? – усмехнулась я. – Однажды я попросила тебя размять мне ноги, которые в очередной раз отяжелели, а ты воспринял это как призыв к действию, и всё закончилось в твоей спальне. Больше я так не рисковала.

– Надо было ударить меня чем-нибудь, – завёлся муж, – разбить вазу о голову, убить в конце концов! Какой скотина…

– Т-ш-ш, – остановила его я.

– Почему не ругалась и не кричала на меня? Почему не позвала своего индейца, чтобы он избил меня?

– Знаешь, Луи Бланшар, – я пожала плечами, – в одночасье моя жизнь круто изменилась. Отец продал меня мужчине, который предложил за меня бо́льшую сумму. Потом выгнал из дома, обвинив в покушении на брата, да ещё и сказал, что лучше бы умерла я, и его сын занял трон, – спокойно вспоминала я. – Я играла роль жертвы, мне не хотелось быть сильной, хотелось просто спрятаться в кокон, и чтобы меня жалели. Осознание пришло со временем, что от меня зависит не только моя жизнь. Мне пришлось учиться быть сильной, – вздохнула я. – Поэтому твоей вины нет, я не злюсь. Да и к тому же я не хотела обесценивать своего бывшего мужа в глазах других. – Я выпрямилась, прогнув спину назад. – Мне пора, уже пять минут как меня ждут.

Я развернулась и неспешно направилась к аудитории, боясь делать резкие шаги и движения. Луи остался стоять на том же месте.

В последнюю субботу перед моей мнимой командировкой я вышла последняя из аудитории, где провела свою крайнюю лекцию, и медленно шла по длинному тёмному коридору. Почувствовав толчок в желудок, от которого меня слегка затошнило, я присела на скамью у окна.

– Хотела, чтоб перевернулся? – бормотала себе под нос я. – Получай!

Спустя минут десять, готовая продолжить путь, я увидела Кити, что неуверенно зашла в единственную аудиторию, из которой бил свет.

– Добрый вечер, Месье Бланшар, – донеслось до меня эхом.

– А это интересно, – усмехнулась я и незаметно приблизилась, встав за распахнутой дверью.

– Я же говорил, что женат, – вздохнул он, видимо, уставший от внимания девушки.

– Никто в это не верит, – настаивала она, – вы не носите кольцо, никогда не называли её имя, да и все видят, как вы смотрите на принцессу.

– Давайте закроем эту тему, – строго сказал Луи.

– Как вы возитесь с её дочерью. Ради карьерного роста? Или вы влюблены в Её Высочество?

– У меня допрос? Это только моё дело, что я делаю и для чего! А вам какое дело до моей жизни?

– Я люблю вас, – робко ответила девушка.

– Боже! – воскликнул Луи. – Да за что меня можно любить?

– Вы умный, интеллигентный, добрый, красивый…

– Я понял-понял, – он перебил её. – Итак, Кити, я ведь могу вас так называть? Мы же друзья?

– Конечно.

– Тогда вы должны обещать, что не расскажете никому мой секрет.

– Обещаю.

– Я всех обманываю, вы правы. Я не учитель математики, я руковожу большим холдингом, работников в нём больше, чем жителей в вашем городке. Я, правда, женат и очень люблю свою жену. Что бы она ни говорила и ни делала – это неизменно. Я любуюсь ей каждое мгновение, мне больно каждый раз, когда больно ей, и если понадобится, то я последую за ней в саму преисподнюю. И, собственно, здесь я тоже ради неё. Есть догадки, кто она? – усмехнулся он.

– Это невозможно! – ошарашенно произнесла Кити. – Вы живёте в общем доме и не носите колец. Вы обманываете меня.

– Хорошо, – согласился муж, – знаете, как звучит полное имя принцессы Жозефины?

– Жозефина фон Кэролинг Л… – запнулась девушка. – Луи…

– Да, Луи, – повторил он, – в этом месте стои́т имя отца. Надеюсь, других доказательств не надо?

– Извините.

– Со всеми случается, – мягко сказал муж, – вы идёте?

– Нет, – коротко ответила она.

Луи пронёсся мимо, не заметив меня. Выйдя на улицу, я увидела Хосе, разговаривающего с моим мужем.

– Ваше Высочество, – возмущался испанец, – что так долго? Я замёрзнуть успел.

– Не могла сразу идти, отдохнула. Хосе, там на втором этаже рыдает одна девушка с разбитым сердечком, – я взглянула на Луи, – проследи, чтобы ничего с собой не сделала. Может, замуж её выдадим?

– Есть кто на примете? – подхватил Хосе.

– Ты лучше знаешь своих подчинённых, – пожала плечами я, – может, сам?

– Я дал обет безбрачия, – спокойно отвечал он.

– Ах да, забываю всегда, – улыбнулась я. – Иди к ней, я дойду до дома без происшествий.

– Я провожу, – вклинился Луи.

– Месье Бланшар меня проводит, – повторила я, – он вон какой добрый, умный и интеллигентный.

– Красивый ещё, – улыбнулся муж.

– Точно, – ответила я, направившись к дому.

– Всё слышала? – Луи шёл рядом.

– Начало пропустила.

– Там ничего интересного не было.

– Хорошо, – кивнула я.

– Вы серьёзно планируете выдать Кити замуж?

– Нет, – улыбнулась я, – сейчас просто хотим переключить её внимание… Или ты сам хотел её заполучить? – взглянула на мужа.

– Нет-нет. Просто удивлён, что вот так просто распоряжаетесь чужими жизнями.

– Мы оберегаем их. Вот сейчас девочка, повинуясь эмоциям, может наделать глупостей. Мы должны её отвлечь другой влюблённостью.

– Так легко играете чужими жизнями.

– Луи Бланшар, – остановилась я, – если Кити сейчас с собой что-то сделает, то вы до конца своих дней не простите себе этого.

– Я не подумал, – нервно усмехнулся он.

– Она красива, умна, молода, я уже даже знаю, кому она приглянется. Мы просто познакомим их, а дальше они сами справятся.

– Последний день здесь?

– Да, завтра утром уезжаем. Надеюсь попасть на Рождество. Вы будете?

– Не знаю пока, – он пожал плечами.

Я некоторое время глядела ему в глаза, а потом отвернулась и пошла прочь по усыпанной снегом дорожке.

Снежинки медленно падали, делая реверансы, повинуясь лёгкому ветру, оседая на моём лице и превращаясь в воду. Наверное, кто-то мог бы подумать, что я оплакиваю свою жизнь, но я не ощущала печали. Напротив, мне было спокойно и тепло. Всё встало на свои места. Луи знал о ребёнке, и мне не нужно было больше скрывать это от него, и я радовалась, что он всё ещё верен мне. Не знаю, почему это было так важно для меня, ведь я уверяла, что не люблю его, но может, я ошибалась…

Я огляделась: мир утонул в белой дымке, крыши, дома, дорожки, деревья стояли укрытые снегом. Я бесшумно ступала по мягкому ковру, оставляя следы, и, к своему удивлению, ощущала полнейшее умиротворение.

Доминик

– Вашество, вы уверены, что выдержите бал? – беспокоился Мигизи, видя, как я то и дело трогаю живот.

– Надеюсь, – глубоко вдохнула я. – Мы не можем его пропустить. И того года хватило.

– Так, сейчас вы с Жо-жо быстро переодеваетесь, а я даю команду, что бал начнётся на два часа раньше.

– Не сто́ит, – храбрилась я.

– Не обсуждается! – строго сказал Мигизи. – Через час будьте в шатре! —добавил и убежал.

Живот стал с некоторой периодичностью каменеть.

– Дружок, – говорила малышу я, – не спеши, мы должны побывать на балу.

На мне было широкое нежно-бежевое платье, струящееся прямо от лифа, прозрачные шифоновые рукава с вышивкой снежных узоров, а на голове блестела диадема.

– Я похожа на снежный ком, – ворчала я. – И так еле хожу, ещё и эти нашивки.

– Мам, ты что такая злая? – Жо-жо подошла ко мне.

– Всё хорошо, моя птичка, – улыбнулась я через силу.

У меня то и дело кружилась голова, но я старалась гнать от себя приступы слабости, глубоко дыша. Я была уже готова отправиться на бал без Мигизи. Но тут двери распахнулись, и в комнату ворвался Мигизи:

– Всё готово.

– Как мы тебе? – Жозефина крутилась вокруг него.

– Очень красивы, мои принцессы, – раздражённо отмахнулся он. – Вашество, вы как? Идём?

– Да, – кивнула я.

– Дядюшка, – надулась Жо-жо, – ты меня разлюбил? Почему все так строго со мной говорят?

– Птичка моя, – он присел перед ней на корточки, – твой братик или сестрёнка очень захотели повидаться с тобой, но твоя упрямая мама твердит, что должна быть на балу. И я очень переживаю, как бы нам с тобой не пришлось принимать роды сегодня.

– Мам? – вытаращилась на меня Жозефина. – Я, конечно, знаю, как в теории это делается, но…

– Ничего не придётся делать, – я попыталась успокоить дочку. – Мы всё успеем!

Мы вышли в коридор и натолкнулись на Хосе, который поджидал нас под дверью. Жозефина тут же бросилась к нему со словами:

– Дядюшка Хосе, можно я возьму тебя за руку? – И, не дожидаясь ответа, схватила испанца под руку. – Дядюшка Мигизи с мамой пойдут сзади. Если надо медленней, то сразу скажите.

– Это чья дочь повзрослела за пять минут? – посмотрел на меня Мигизи.

– Моя, – улыбнулась я.

Стоило только пересечь порог бального зала, как я ощутила, что воздух словно искрится от напряжения. Здесь было много дебютантов, и они страшно волновались на своём первом балу. Я видела совсем юных мальчишек с раскрасневшимися от смущения щеками, одетых в чёрные фраки, и девочек, похожих на маленьких фей, в пышных платьях модного в этом сезоне небесно-голубого оттенка.

Мы с Жозефиной медленно прошли сквозь толпу, которая расступилась, и после короткой приветственной речи заняли свои места. Луи стоял у стены рядом с остальными учителями, пристально наблюдая за нами. Он улыбнулся и кивнул, когда наши взгляды встретились.

Моему мужу всё же удалось убедить Мигизи, и они в короткий срок поставили огромный светлый шатёр, в котором разместились все ученики; небольшая сцена, на которой играл оркестр; множество лампочек вздымались под купол, освещая каждый уголок.

В противоположной стороне стояли стулья для меня с Жо-жо. Я с видимым облегчением опустилась на своё место, даже столь короткая прогулка от моей спальни до зала совершенно вымотала меня. Прав был индеец, мой ребёнок вот-вот готов был появиться на свет, и я беззвучно произнесла молитву богам, чтобы это не случилось прямо сейчас у всех на глазах.

Жо-жо незаметно помахала рукой своей лучшей подруге Эми, которая была одной из воспитанниц пансионата. Девочка-сирота с большими голубыми глазами, длинными ресницами и густой копной каштановых волос. Они были ровесницы и часто проводили время вместе, когда мы бывали здесь.

По традиции бал открывал вальс.

– Мам, ты в порядке?

– Да, моя птичка, – кивнула я.

– Ваше Высочество, – возник передо мной Аарон, – разрешите пригласить Жозефину на танец?

– Милый мой, – улыбнулась мальчику, – я не против, но что скажут на это твой отец и месье Бланшар?

– Значит, у меня нет шансов? – вздохнул сын Мигизи.

– Ну почему же? Ты сейчас приглашаешь Жо-жо, и вы мчитесь танцевать. Вряд ли вам кто-то помешает в центре зала, но будь готов отвечать за свои действия после танца.

– Спасибо, Ваше Высочество, – улыбнулся Аарон и протянул Жозефине руку.

Они побежали в центр зала. Их отцы не успели опомниться, как дети уже ловко кружились среди остальных.

– Вашество, – подошёл ко мне Мигизи, хмурясь, – это что значит?

– Их в школе учат танцам? Как у них здорово получается.

– Вам всё смех? – возмущался друг. – Хотя… Вы видели лицо своего мужа? Он же сейчас взорвётся от злости, – рассмеялся индеец. – Хоть этим полюбуюсь.

– Хватит ненавидеть друг друга, – отчитывала его я. – Смотри на детей, какие они очаровательные!

Я улыбнулась, и тут внутренности словно сковало раскалённым металлическим обручем. Понадобилась вся моя выдержка, чтобы не скривиться от боли, я задержала дыхание и на выдохе шепнула:

– Т-ш-ш, малыш, потерпи ещё два часа, обещаю уйти после полонеза.

Я постаралась отвлечься и стала глядеть на публику: в центре зала пары кружились в вальсе, некоторые дети могли бы стать гордостью учителя танцев, но некоторые неловко переминались с ноги на ногу, путали шаги и то и дело наступали друг другу на ноги. Я улыбнулась, когда заметила группу юношей, что вытянулись по струнке, словно кадеты императорского корпуса, и тщательно изображали взрослых. До меня доносился звонкий девичий смех и приглушённый гул взволнованных голосов. Но уловка не сработала, от боли к горлу подкатывала тошнота, а тело словно онемело. Мне не стоило обманываться – это были схватки, и следовало немедленно покинуть бал.

– Мигизи, – шепнула я, но музыка была такой громкой, что друг меня не услышал. – Хосе, – позвала испанца, который стоял ещё дальше. – Боги, как назло! – выругалась себе под нос.

После окончания танца и очередной схватки, в период которой натянутая улыбка не сходила с моего лица, я поднялась и, не дожидаясь Мигизи, направилась к выходу.

Все недоумевая расступались, провожая меня взглядом.

– Вашество! – Мигизи подбежал ко мне. – Что случилось?

– Интервал пять минут.

– Вы с ума сошли? – взбесился он и, быстро подав руку, потянул меня к выходу.

– Скажи Жо-жо, что она остаётся за хозяйку вечера, последнее слово и всё прочее на ней. После пусть Хосе привезёт детей в тот дом.

– Всех?

– Жо-жо, Аарона и Юноса, ЧЁРТ ПОБЕРИ! Это я рожаю, а не ты! – шипела я, стараясь не показывать свои эмоции окружающим.

Я остановилась, пропуская очередную волну боли сквозь себя, улыбнувшись и помахав рукой детям, вышла в коридор, после того как всё утихло на мгновение.

На выходе мы встретили Луи.

– Что случилось?

– Подгони машину как можно ближе, мы едем рожать, – тихо сказала я.

– Что? – переспросил муж ошарашенно.

– Луи Бланшар, если ты будешь тормозить так же, как и Мигизи, то я сама сейчас сяду за руль!

– Понял, – он побежал на улицу.

– Идём, – уже серьёзно сказал друг, накидывая на меня пальто.

– Подожди, – я схватила его за руку, ощущая, как по ногам потекла тёплая жидкость, – во́ды отошли.

– Господи Иисусе, – перекрестился индеец, испуганно взглянув на меня, и потянул за локоть к выходу.

Машина Луи уже была у шатра.

– А он что тут делает?

– Нас ждёт, – ответила я, дойдя до машины, и замерла от очередных спазмов.

– Я не поеду с ним! – злился Мигизи.

– Потерпишь, – выкинул Луи, подавая мне руку.

Я заняла заднее сиденье, мужчины ехали впереди.

– Куда едем? – сухо спросил муж.

– Налево, вглубь леса, – выдавил из себя Мигизи. – Не могу поверить, Вашество! Это самый глупый поступок!

– Я не хотела бросать детей, они так ждали этого бала, – оправдывалась я, держась за живот.

– Зато уйти посередине бала – отличная идея! Браво!

– А ты хотел, чтобы я осталась до конца?

– Ну а чем лучше сейчас? Вы уже не девочка, а если что-то пойдёт не так?! Это ведь не первые ваши роды. Как можно быть такой беспечной! – не переставал ругаться друг.

– Хватит! – рявкнул Луи на Мигизи и мягче добавил: – Мы успеем.

– Спасибо, – я положила руку мужу на плечо.

Он резко взглянул на неё, отвёл взгляд и нажал на газ ещё сильнее, но спустя десять минут спросил, нарушив молчание:

– Мы верно едем? Вокруг лес – и чем дальше, тем гуще.

– Да, – буркнул индеец.

– Мы построили дом там, куда «не достанут руки» императора, – отвечала я между схватками, – там есть оборудованный кабинет.

– А за врачом я успею съездить? – огрызнулся Мигизи.

Но у меня не было сил спорить, поэтому вопрос так и остался без ответа.

– Быстрее ехать можешь? – обратился индеец к Луи, но тот тоже промолчал. Я лишь ощутила, как муж прибавил скорость.

Мы мчали по зимнему лесу, нетронутые пушистые сугробы, деревья в снегу, тишина и покой. Я смотрела в окно, пытаясь отвлечься, но боль и усталость взяли своё, и вторую часть дороги я просто лежала, уткнувшись носом в сиденье. Я перестала контролировать время и интервалы, моё тело превратилось в один сплошной спазм.

Резких холод пронёсся надо мной.

– Мы приехали, – услышала я голос Мигизи, – можете идти?

– Уже нет, – я покачала головой, не открывая глаз.

– Божье наказанье! – выругался друг.

В следующее мгновенье Луи подхватил меня на руки, я только ойкнула и тут же затихла. Сил препираться уже не осталось.

– Куда? – спросил Луи.

– На второй этаж, последняя дверь направо, – ответил Мигизи.

– Ещё пару минут, – шептал муж, – мы на месте.

Открыв дверь ногой, Луи положил меня на кушетку.

– Успели, – выдохнул Луи, – где все? – он оглянулся по сторонам.

Я попыталась раздеться, но руки не слушались, и я никак не могла развязать шнуровку на платье.

– Помоги мне! – попросила я у Луи, и он покорно принялся за дело. Мне было уже плевать, что он увидит, от боли я перестала соображать. – Тут никого, а две служанки, живущие тут, вряд ли умеют принимать роды.

– Что? Где врачи?

– Нэл должна бы… – я замерла от очередного приступа боли.

– Где она? – занервничал муж, – где этот чёртов индеец? Куда он нас привёз?

– Если она через десять минут не приедет, то ребёнка примешь ты, – тяжело дышала я. – Боги, больше этого не выдержу-у-у… М-м-м…

– Что?! Что ты говоришь? Я? – несвязно говорил он.

– Скидывай верхнюю одежду и мой руки, – бормотала я через силу.

– Что мне делать? – Голос мужа дрожал, когда Луи вновь подошёл ко мне с засученными рукавами.

– А-а-а… – закричала я, не в силах больше сдерживаться, поймала его ладонь и с силой сжала, выгибая спину.

– Скоро всё закончится, – он провёл свободной рукой по моему потному лбу. – Я никуда не уйду, только ты говори, что мне делать.

– Встань с другой стороны и аккуратно принимай ребёнка. Если понадобится, то разрежешь меня, стерильный скальпель на той полке, – быстро выпалила я, махнув рукой в сторону шкафа.

– Ты с ума сошла? Я не врач!

– Луи, пожалуйста, – прошептала я.

– Хорошо, – тот сразу убежал и тут же послышался шорох и звон медицинских инструментов.

– Нашёл! – крикнул он.

– Боги, началось, он готов выйти…

Всё внутри меня затряслось и сжалось, помогая мне тужиться.

– Ты бы ещё послезавтра сказал, что она сегодня рожает! – я услышала стремительно приближавшийся голос Нэл. – Присмотри за своей дочерью, здесь я сама разберусь.

Дверь с силой открылась, ручка ударилась о стену.

– Я здесь, подруга, – запыхалась Нэл, – неси её на кресло…

Проснулась я, когда на улице было очень темно. Малыш ворочался и кряхтел в своей колыбели. Горел ночник, еле освещая комнату.

Здесь было всё необходимое для меня и ребёнка. На тумбочке у стены стопкой лежали чистые пелёнки, а в шкафу висела одежда для меня и малыша, в корзинке на полу лежали погремушки, которые зачем-то притащил Мигизи.

– Малыш, ты проголодался? – шепнула я, беря его на руки. – Боги, я бы выпила сейчас океан.

Меня мучила нестерпимая жажда, и, выдавив из себя несколько капель молозива, я решила спуститься, чтобы найти горячее питьё.

– Она идёт, – услышала я с первого этажа.

– Вашество, давайте мне его, – подлетел ко мне Мигизи, забирая ребёнка.

– Ваше Высочество, – Хосе стоял рядом, подавая руку, чтобы я не боялась оступиться на лестнице, – поздравляю, – улыбался испанец.

– Спасибо, всех привёз?

– Конечно.

– Мам! – воскликнула Жо-жо, бросаясь в мои объятья.

– Моя птичка, – я поцеловала её в макушку, – ты уже видела своего братика?

– Да, мы с дядюшкой заходили, когда вы спали. Правда, на меня похож?

– Конечно, – я посмеялась вполголоса. – А вы почему не спите?

– Рождество же! Дядюшка Хосе принёс ёлку, и мы украшали её.

– Откуда? – усмехнулась я. – Хотя чему я удивляюсь…

– Привет, – нелепо сказал Луи, потирая ладони о брюки, – как ты?

Рукава его белой рубашки были засучены по локоть, а волосы слегка растрёпаны.

– Хорошо, спасибо, – кивнула я.

– Вы посмотрите, каков мой племянник! – восклицал Мигизи. – Лев!

В большой гостиной, куда я спустилась, сейчас собрались все. Даже младшая дочь Мигизи, которой было всего пять месяцев, сладко сопела на руках Нэл. Царил полумрак, освещение падало только с небольшой кухоньки, которую запланировали для наших мелких нужд, основная же располагалась ещё ниже.

– Какая пушистая, – улыбнулась я, взглянув на ёлку, что стояла в углу.

Огоньки и игрушки на ней создавали сказочное настроение.

– Ваше Высочество, – тихо говорил Хосе, – ваш чай. Садитесь, – помог мне разместиться в кресле.

Мигизи сидел рядом с Нэл на диване, показывая ей моего сына.

– Я первая его увидела, – вздыхала она, глядя на него с умилением.

Дети играли, устроившись под ёлкой на полу. Луи сидел один дальше всех, расставив ноги и облокотившись локтями о колени.

– Вашество, – отдал мне малыша Мигизи, – не томите уже. Как решили назвать?

– Жозефине я выбрала имя, сыну пусть отец придумывает, – улыбнулась я, – ведь он так долго его ждал.

Луи резко встал и, отвернувшись, медленно направился в сторону кухни, нервно потирая лоб.

– Эй, блондин, – крикнул Мигизи, – мы долго будем ждать?

– Пап? – поддержала Жо-жо, запрыгнув на спинку моего кресла.

– Я? – Луи обернулся, недоумённо бросая взгляд на всех.