Глава 10
На следующий день привезли пайки, которые военные выдавали прямо у подъезда, запрещая пересекать порог. С задачей они справлялись быстро, давки не было. Людей в этой части города осталось катастрофически мало.
День мы провели за приведением себя в порядок, отмываясь и застирывая одежду. Навели чистоту в квартире родителей Макса, замыли кровь и прибили дощечку к двери, так как замок был вырван с мясом.
Так же спокойно прошла ночь, а рано утром нас разбудил стук в дверь. Ломились так, словно бы конец света настал, честное слово!
Тихо матерясь, Макс подскочил с кровати, которую мы перетащили в зал, чтобы спать в одной комнате, и рванул к двери, пока ее не вышибли. Я тоже встал и быстро оделся. Из коридора услышал радостные возгласы и знакомые голоса.
– Серега! – я рванул к улыбающемуся другу, сжимая того в объятиях.
– И ты тут! – он стиснул меня в ответ, в своей медвежьей хватке.
– Давайте пройдем, чего мы на пороге то встали, – я отстранился, пропуская друга в квартиру.
Он был в военном обмундировании, на плече висел ремешок с штурмовой винтовкой. Из неприятного: через все лицо проходила свежая, тонкая, розовая рана. Она рассекала бровь, прерывалась над глазом, продолжалась до нижней части щеки. Повезло. Глаз был в порядке.
Мы прошли на кухню, где Макс уже доставал съестное из скудного пайка, а на плите шумел поставленный чайник.
– Рассказывайте, как вы тут справлялись? Я уж думал не увижу вас, а когда списки выживших принесли, то увидел твой адрес, – он ткнул пальцем в Макса.
– Да как… – неуверенно начал я. – В День Памяти успели удрать с площади, когда только услышали выстрелы. Сразу же побежали домой, птахи нам не навредили. Там познакомились с пораженными, вырезали всех в нашем подъезде. Обобрали пост, достали оружие, и рванули сюда, за родителями Макса.
– Сочувствую тебе, пацан. Тяжелая утрата, – Сергей посмотрел Максу в глаза.
– Спасибо, – он сухо кивнул и разлил по кружкам чай.
Макс выложил нашу историю более подробно, не скупясь на детали и краски. Сергей молча слушал, где-то кивая, а где-то качая головой. Когда друг закончил свое повествование, он какое-то время молча смотрел в одну точку, обдумывая услышанное.
– Нас птицы застали в поле, объезжали границу Зоны Поражения. Успели укрыться в фургоне, но автограф они мне поставить умудрились, – он провел пальцем по ранению.
– Зона Поражения? – я удивленно уставился на Сергея.
– Да, Зона Поражения. Запретная зона. В ней, в самом центре, был источник той энергии, что свела с ума животных и некоторых людей. Она заставила их измениться. Сильно измениться за рекордные сроки, – он тяжело вздохнул, и продолжил. – Так же изменилась растительность, которая была ближе к центру. И если ореол обитания животных постепенно увеличивается, то граница мутации растений прослеживается четко. Искусственные посадки мутировавших образцов на нормальной земле даже не прижились, – Сергей глотнул чаю и зажевал бутерброд, мы с нетерпением ждали продолжения. – Так вот, если животных мы стараемся удерживать в одном секторе, то с птицами оказалось все намного сложнее. Мы не видели их ни во время вылазок, ни во время съемки со спутников. Мы месяц изучали этот кусок земли и ни одной пташки не показалось в небе! – он зло упер палец вверх. – А потом случилось то, что случилось. От самого центра, внезапно, просто взвилась целая туча и полетела прямиком на город. Близлежащие поселения не пострадали. Они прямо летели именно в густонаселенный район. Как по указке, – он покачал головой.
– Да это же бред. Если им нужна была пища, то могли есть то, что лежит ближе всего, – подал голос Макс.
– Мы тоже так думали. Но потом сотрудники научного отдела, сказали, что птиц привлек выброс углерода. Ближайший источник таких выбросов – наш город. И пища им была не нужна. После вскрытия, оказалось, что пищеварительный тракт был полностью изменен, они не способны есть и переваривать пищу.
Я присвистнул. Ничего более дикого в жизни не слышал.
– А с животными что? – заерзал на стуле Макс.
– Они пока остаются на своей территории. У них выстраивается новая пищевая цепь, и, могу вас заверить, человек там далеко не на первом месте. Но, боюсь, уже скоро они расширят ареал обитания вплоть до границ города, а после и на сам город.
Повисло тяжелое молчание.
– А что с людьми? С пораженными? – я поднял глаза на Сергея.
Он тяжело вздохнул.
– С ними все сложно. Они сильно видоизменились. Перестали быть людьми, даже по биологическим признакам. По ДНК совпадение с человеческим составляет сорок два процента. Они больше не люди, совершенно.
– Да мы ближе к банану, чем к ним, – зло прошептал Макс.
– Мы их изучаем, отлавливаем, вскрываем. Но пока это не дает особых результатов. Знаем лишь, что они слепы, да и вы это уже выяснили. Обоняние у них как у людей, слух тоже, ничего сверхъестественного. Но вот физическое развитие на порядок выше нашего. Они сильнее и проворнее, намного выносливее. Еще многое зависит от того, кем они были людьми: ребенок, подросток, женщина, мужчина. Если это был инвалид, то ноги он себе назад не вернет.
– Ага, знаю, видел такого ползуна, – закивал Макс.
– А как так получилось, что они заполонили город, если границы Зоны Поражения под надежной охраной? – я задал давно волнующий меня вопрос.
– Фанатики.
Мы непонимающе переглянулись. Сергей посмотрел на нас, отпил из кружки и продолжил:
– Они посчитали появление птиц Знаком, и напали на лагерь, где мы держали всех пораженных собранных с города. Полторы тысячи человек там содержалось, под охраной трех тысяч военных.
Макс выругался, я не отставал от друга.
– Вы держали полторы тысячи кровожадных мутантов на пороге города?! – я не верил услышанному. – Макс говорил о лагере, но я представлял себе совершенно иные масштабы.
– Да, мы думали их можно вылечить, обезопасить. Два военных гарнизона работали над обеспечением лагеря. Но появились фанатики. Они напали на лагерь, когда никто не ожидал нападения со стороны людей. Устроили поджог техники, и когда охрана отвлеклась, открыли клетки с пораженными, жертвуя своими же людьми.
– Их надо стрелять! – взвился Макс.
– Кого? – не понял Сергей.
– И тех, и других, – я был солидарен с другом.
– Успокойтесь, – Сергей поднял руки в примирительном жесте. – По законам военного времени, все фанатики считаются преступными субъектами, и подлежат расстрелу. Пораженные, кстати, тоже.
Мы с Максом довольно загомонили, одобряя такой подход к делу.
– Будьте бдительны, сейчас начинается чуть ли не гражданская война. Этих безумцев на улицах города тысячи, после произошедшего они отлично вооружены нашим же оружием. Кстати, вы тут говорили, что пост обобрали? – Сергей недобро сощурил глаза.
– Ну, немного… – протянул Макс.
– Мы взяли-то только для самозащиты. Мы же рассказывали, как к нам в гости фанатики заходили, – я захлопал честными глазами.
– Хрен с вами, главное – не афишируйте, и пушками не светите, – махнул рукой Сергей.
Мы довольно улыбнулись.
– А где Тимур? – я решил сменить тему.
– Он на точке, у другого объекта. Туда тоже свозили пораженных, но сейчас их уничтожают. Лечить их невозможно. Нельзя из собаки сделать человека, – покачал головой друг.
– Ясно, главное, что жив-здоров, – я кивнул.
Мы еще немного пообщались, и Сергей предложил подбросить меня до дома. Я с удовольствием согласился.
– Я тоже поеду, – Макс встал со стула и направился в комнату. – Только вещи соберу.
Мы дождались его и с сумками выдвинулись в путь. У подъезда нашего высокопоставленного товарища ждал бронированный внедорожник. Рядом темнело пятно от выпрыгнувшей с верхнего этажа и разбившейся твари. Трупов уже не было. Мы с восхищением осмотрели машину и завалились на заднее сидение. На водительском сидел молодой парень-солдат, Сергей сел на пассажирское.
– Пристегнитесь, будет сильно трясти, – предупредил он и мы выехали со двора.
Мы ехали по изуродованным улицам некогда прекрасного города. Машину трясло на птичьих трупах, людей водитель тактично объезжал, хотя, такой транспорт бы просто немного тряхнуло. А вот с пораженными не церемонился вовсе, по ним он проносился с каким-то торжествующим злорадством, со слегка дикой, но определенно счастливой улыбкой. Мы нервно покосились на паренька, Сергей заметил наше недоумение:
– Его рота охраняла границы лагеря, в котором держали пораженных. Как раз в тот вечер было его дежурство.
Мы понимающе кивнули, но такой чистый восторг вперемешку с азартом, когда машину подбрасывало на очередном трупе, несколько пугал.
Через пол часа мы были уже у подъезда моего дома. Двор был почти чист, люди шли шеренгами и собирали тушки птиц в мешки, которые сгружали на машины, а те вывозили из города.
– Ого, уже все организовали, – я пораженно покачал головой.
– А чего ждать? Нам еще болезней не хватало. Людей то мы сами убираем, а вот птиц многовато, нужна помощь, – Сергей кивнул на шеренгу людей, которые проходили двор, выискивая трупики птиц в нестриженном газоне.
Мы распрощались с другом, который пообещал заехать в свободное время и вышли из машины. На улице, недалеко от подъезда стояла Алиса и оживленно беседовала с полной женщиной, лет сорока пяти.
– Алиса, мы вернулись! – я помахал рукой девушке.
Она вскинулась, непонимающе оглянулась ища взглядом откуда ее позвали, а увидев нас широко улыбнулась и бросилась на встречу.
– Слава богу вы целы! Я уже не знала, что думать! Мы ждали вас ночью, потом утром, а вы все не шли! Потом пришли военные, а вас все нет и нет! Виктор говорил, что такие как вы не пропадут, и прав был! – она безостановочно тараторила, смотря то на меня, то на Макса. – Вы голодные? Нам пайки привезли, я кашу приготовила, хотите? Как сходили, как проведали родителей?
На этих словах Макс сжал челюсти и отвернулся.
– Мы не нашли их, квартира была пуста, – я постарался сгладить ситуацию. – А у вас как дела? Все целы?
– Да, все отлично! Военные уже очистили квартиры с телами, каждую квартиру, где никто не живет было приказано вскрывать и проверять на наличие пораженных. Собственно, чем они сейчас и занимаются.
Мы еще поговорили и отправились с сумками ко мне домой. Я выделил Максу гостиную, в которой он и ночевал до этого. Пока он раскладывал вещи, я и Алиса беседовали на кухне, девушка помогала готовить обед.
– Мне кажется, что оставаться в квартирах небезопасно. Люди отказываются выходить на работы. Даже на сбор птиц вызвались только самые отчаянные, за дополнительный паек, – она кивнула в сторону окна. – Тем более, ты сам сказал, они добрались даже до окон второго этажа. То есть железной решеткой от них не отгородишься, тем более что далеко не у каждого они стоят. И если твой друг прав, – она поднесла доску с нарезанными овощами к миске, в которой я смешивал заправку для скудного салата, – то пораженные – не самая большая наша проблема. Нужно что-то большое, где можно уместить много людей. Где будут толстые стены. Где окна будут расположены высоко над землей и их можно будет закрыть стальными ставнями.
Я закончил с салатом и принялся крошить бульонный кубик. Девушка чистила картофель и продолжила рассуждения.
– Это место должно быть обнесено стеной или забором, который мы смогли бы улучшить, достроить, модернизировать под наши нужды. Так же территория должна быть с возможностью выхода во двор, что-то вроде колодца или кольцевого дома. Должна быть собственная система отопления, водоотведения и электроснабжения.
Я уже поставил вариться бульон и вскрыл упаковку с сушеным луком. Алиса помыла картофель и нарезала его на мелкие кубики.
– Так же такое место должно стоять на возвышенности, чтобы было видно город и прилегающие территории. Такие здания часто строили во времена советов.
– Может, какая-нибудь старая военная база, или часть? – я скинул лук в кастрюлю, туда же последовала картошка, переданная мне девушкой.
– Нет, они строились срочниками с грубыми нарушениями технологии. Да и помещения там оставляют желать лучшего. Всегда близко к земле, а это сырость. Стены тонкие, а самообеспечение там нам может только сниться. Тем более, если часть была давно заброшена, то заселяться туда даже на время без капитального ремонта я бы не рекомендовала.
– Тогда какой-нибудь бункер или бомбоубежище.
– Не смеши меня! Их давно все вынесли! – девушка прыснула и махнула рукой.
Я покачал головой.
– Ну тогда нам нужно обойти все здания в городе, чтобы подыскать подходящее.
– Нет… – Алиса медленно подняла на меня глаза. – Не нужно. Я уже знаю, что это за место.
– И..?
– Институт! Там стены в полметра толщиной, внешние корпуса строились еще во времена холодной войны. В подвалах бомбоубежище, там же система котлов – паровое отопление. С электричеством, правда, проблема, но это можно решить генераторами. Там семнадцать корпусов, четырнадцать из них на огороженной территории. На внутренней территории достаточно много места.
– А тебя не смущает, что мы не сможем просто так прийти и сказать: «Здравствуйте! Мы теперь живем здесь!», – я скептически приподнял бровь.
– Сейчас не можем, но военные один раз уже бросили город, кто может гарантировать, что этого не произойдет вновь? – она, не отводя взгляда, смотрела мне в глаза.
– Хорошо. Мы будем держать эту идею на балансе.
– И еще, мне кажется, что пора бы начинать запасаться вещами первой необходимости. Провал военных, отсутствие пайков, четко дали мне понять, что при более серьезной угрозе они – нам не помощники.
Я удивленно смотрел на девушку. Видимо, затянувшийся шок спал, и она начала уж больно трезво мыслить.
– Займусь при первой же возможности.
– Только без мародерства!
– Само собой.
На кухню зашел Макс. Обед был уже готов, и мы сели есть, попутно излагая суть нашего диалога. На удивление, друг вполне спокойно отнесся к этой безумной идее.
– При первой же угрозе, когда военные перестанут справляться, идем туда.
Я удивленно посмотрел на товарища.
– Что? – он посмотрел на меня. – Ты видел этих тварей! Эти пятнистые, с автоматами, нам не помогут. Они себе то с трудом помогают… – вздохнул он. – Нам нужно скопить как можно больше медикаментов, вещей первой необходимости и прочее.
Мы были согласны с таким подходом и весь оставшийся день были заняты составление подробного списка. Вплоть до названия отдельных препаратов, марки генераторов, поименного списка инструментов и бренда одежды.
Поздно вечером мы проводили Алису и разошлись по спальным местам. Я долго ворочался с бока на бок, перед глазами вспышками проносились воспоминания ушедших дней. Такое ощущение, что прошло уже несколько лет с нашего отпуска. Жизнь стала слишком пересыщенной негативными событиями, черная полоса изрядно затянулась. Хотя, с какой стороны посмотреть. Может, я, наоборот, редкостный везунчик. Уж точно более везучий, чем те, кого вывозили на самосвалах в черных мешках. И, в сложившихся обстоятельствах, данный период времени является как раз-таки исключительно белой полосой. Как знать?
Было темно, кромешная тьма, в которой нельзя было увидеть собственных рук. Я попытался сделать шаг вперед, и понял, что нога не находит опоры, я начал падать, но тут же коснулся стопой земли. Это ступенька. Сердце бешено билось, в висках стучал пульс, к горлу подкатил ком страха. Липкого и парализующего страха. Сделал еще несколько шагов вниз по ступеням и вытянул вперед руки. Они коснулись холодного металла, под подушечками пальцев ощущались отслаивающиеся чешуйки краски. Это дверь. Я поводил ладонями по холодной поверхности и нашел кнопку замка, нажал, раздался знакомый писк. Дверь открылась, и я вышел на улицу, освещенную словно бы лунным светом, идущим от жил в небе, пронизывающих каждый сантиметр небосвода.
По сторонам в окнах горели пожары, где-то пламя выбивало стекла и ревело, обдавая жаром лицо. Казалось бы, прямо над самым ухом раздался женский крик, и тень мелькнула по правую руку от меня. Глухой удар. Я повернулся и увидел девушку, ту девушку, что напала на солдата, когда мы возвращались домой. Она подняла голову и хищно оскалилась. Раздался рокочуще-стрекочущий позыв. Я отвернулся и побежал к детской площадке, где из окошек маленького домика, разрисованного разными персонажами, цветами и травой, а ныне охваченного пожаром, тянулись детские ручки. Только они не звали на помощь, они стрекотали, как и та девушка. Я резко повернул в сторону поста. Там военные, они помогут!
Я бежал, и кажется, что-то кричал, размахивая руками. На звук моего голоса повернулись вооруженные солдаты и смотрели на меня белесыми пустыми глазами. Я остановился и шокировано уставился на них. Ужас сковывал даже дыхание, вдохнуть и выдохнуть было так же трудно, как поднять тяжелый груз. Я осмотрелся и побежал к двери трансформаторной будки, резко открыл и заскочив внутрь захлопнул ее за собой.
Это была квартира родителей Макса. Кровь стекала по стенам и заливала весь пол. Я с трудом переставлял ноги, преодолевая сопротивление тягучей жидкости, которая доходила мне почти до колен. Я шел к окну, чтобы закрыть его, чтобы предотвратить непоправимое. Но поздно. На кухонном столе, у распахнутого окна уже сидел огромный ворон, с зазубренным клювом, белесыми глазами и наростами на голове. Увидев меня, он широко распахнул крылья и истошно закричал, царапая столешницу своими скрюченными длинными когтями. Снова крик той женщины, погибшей в пожаре. Я сожалел, очень сожалел. Упал на колени и увязнув по пояс в крови стал молить ворона о прощении.
– Я хотел помочь, но не мог! Правда, не мог! Там были эти твари! – я кричал, срывая голос, глаза заливали слезы.
Я поднял взгляд на ворона, но его уже не было. На столе, на четвереньках сидел пораженный, с любопытством рассматривая меня. На шее у него блестела золотая цепочка. Я замер и понял, что уже не могу двигаться, не могу дышать. Я попытался закричать, но даже не смог разомкнуть губ. Паника так глубоко поглотила меня, что, казалось, сердце вот-вот не выдержит.
Тварь долго разглядывала меня невидящими глазами, а потом улыбнулась. И в этот же миг ее голова лопнула красным фейерверком. Меня отбросило назад, уже в полете я увидел, как окно, стена, мебель на кухне и сама тварь разлетаются на куски под градом крупнокалиберных пуль. Я упал на спину, и алая пучина накрыла меня с головой. Я бился руками и ногами, но не мог найти опоры, сколько бы я не греб, тело продолжало опускаться на дно, которого не было видно. Я закричал, и вдруг понял, что могу дышать. Паника поглотила меня полностью, и я перестал осознавать даже себя.
– Олег! Олег проснись!
Я услышал крик. Потом пришла головная боль. Еще спустя несколько лет… Стоп. Часов? Минут? Мгновений? Не важно. Я просто понял, что меня трясут за плечо. С трудом разлепил глаза, которые были залиты чем-то щиплющем, увидел над собой обеспокоенное лицо Макса.
– Олежа, друг, ты как? Кошмар приснился? Оно и не мудрено, с такими-то приключениями.
Я простонал, голова раскалывалась так сильно, что я уже перестал понимать услышанные слова.
– Олег!
Больше я ничего не слышал. Боль накрыла меня плотным саваном.
Я открыл глаза. В окно, занавешенное римской шторой, били лучи солнца, но ни один лучик не смог прорваться сквозь ткань. Я попытался приподняться, но не вышло, по всему телу растеклась непреодолимая слабость. Я понял, что, даже дышать приходиться, прилагая усилие.
С большим трудом повернул голову. А это еще что? Рядом стояла стойка, как из больницы, на ней висел пакет с прозрачной жидкостью, а уже от него тянулась трубка к моей руке. Мысли очень вяло ворочались, со скрипом обрабатывая очередную порцию информации.
Я заболел? Я плохо понимал, что происходит. Попытался позвать кого-нибудь, но смог только просипеть. Во рту абсолютно сухо, а еще очень хотелось в совещательную комнату.
Я начал попеременно напрягать то одну мышцу, то другую, проверяя тело на работоспособность. Постепенно я начал чувствовать растекающееся тепло по конечностям. Отлично!
За этим занятием я провел достаточно много времени. Свет за окном начал тускнеть, но подняться на ноги я так и не смог. Это что надо было подхватить, чтобы так слечь?! Я уже откровенно злился на свою беспомощность. Мог бы, наорал бы на свои непослушные ноги и руки.
Проснулся я уже следующим утром. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Состояние явно уже улучшилось, стойка с пакетом и трубки пропали. Любопытно, значит, кто-то приходил? Я попробовал приподняться на локтях. Получилось! Победа! Осторожно свесил ноги с кровати. Был я в том же, в чем и ложился спать, в одних трусах. Попытался подняться и у меня почти получилось. Предпринял еще несколько попыток и покачиваясь, едва не падая, выверенно производя шаг за шагом подошел к стулу, стоящему напротив кровати. Взял его за спинку, и уже опираясь на него вышел в коридор.
Дома было тихо. Я посетил санузел и осторожно прошел на кухню. Покачиваясь и опираясь на все доступные поверхности, взял чайник и встал у раковины широко расставив ноги и упершись головой в висящий сверху шкафчик. Найдя таким образом точку равновесия, набрал воды и водрузил посуду на плиту. Подошел к окну.
Было пасмурно. Серые хмурые тучи, которые вот-вот должны упасть на землю проливным дождем, застилали все небо, не давая солнцу ни шанса. Осень у нас всегда рано приходит. На улице было тихо. Двор, парк, детскую площадку полностью очистили от тел. На посту, который виднелся из моего окна, вяло ходили из стороны в сторону военные. Сейчас я оценил, на сколько вырос уровень организованности. Прибавилось машин, рядом стояло несколько палаток, разбитых прямо на проезжей части, перекрывая одну из полос движения. Оружие явно было другое, из окна я не мог разобрать, но выглядели черные громадины весьма внушительно.
К солдатам, с другой стороны подошел еще один человек в форме и махнул рукой. Ему махнули в ответ и тот двинулся дальше, видимо, обходя территорию двора вокруг. С ума сойти.
Я отошел от окна и задумался. А где Макс?
Неуверенно переставляя перед собой табуретку, я прошел в зал, открыл дверь и увидел спящего на диване друга.
– Доброе утро, солнышко! – сипло, не своим ломающимся голосом, выдал я.
Макс подскочил на месте, взлетело одеяло, и друг уже стоял на диване, а я играл в гляделки с его пистолетом.
– Может, не надо? – неуверенно просипел я, пятясь в сторону коридора.
Макс выдал несколько очень грязных витиеватых выражений, я даже повторил про себя, чтобы не забыть.
– Олежа, радость моя, я же тебя чуть тут не кончил… – простонал он, покачал головой и грузно осел на диван, поставив ноги на пол.
– Да я тебя хотел позвать, чаю попить.
– Какой чай, Олежа? Ты полторы недели в себя не приходил? Ты о каком чае говоришь? – он смотрел на меня, как на слабоумного.
– О.
Это все, на что меня хватило. Полторы недели. Сильно.
– О? – Макс приподнял бровь. – Признавайся, что ты такого сожрал, что тебя чуть ли не с того света доставать пришлось?
– Может, простудился? – я понимал, как бредово это звучит, но других предположений у меня не было.
– Простудился? – друг почти простонал это слово.
– Может, чаю? – я улыбнулся Максу и развернул стул в сторону кухни, где уже закипала вода.
За спиной снова раздалась непечатная брань. Вот честное слово, такое же даже на заборе не пишут, стесняются! Я выключил заливающийся чайник и поставил кружки на стол.
– Сядь ты уже! Сейчас еще навернешься, приложишься головой об угол стола и снова отключишься, только уже навсегда. – Макс недовольно бурча налил нам чай и достал кастрюлю из холодильника.
– Здесь бульон, который тебе надо пить. Сказали, чтобы ты пил как можно больше, если очнешься… Как очнешься, – он поставил кастрюльку на газ. – Чай очень сладкий, привыкай.
Я благодарно кивнул и жмурясь от удовольствия отхлебнул темную жидкость. Хорошо!
– Признавайся давай, что случилось? – я весело посмотрел на друга, и обхватил кружку руками, грея пальцы.
Макс посмотрел на меня исподлобья.
– Понятия не имею. Мы легли спать, а ночью ты пол дома перебудил нечеловеческими криками. Когда я прибежал, ты был весь мокрый, просто насквозь! Ужасно бледный, под глазами черные круги, как углем провели. Губы синие, я такие только у трупа видел, и хрипел. Уже, видимо, не мог кричать, только хрипел. Попытался разбудить, но ты ни в какую. Только глаза открыл, моргнул, и снова отключился, хорошо хоть на этот раз без воплей. Я кинулся к Виктору, а потом на пост. Когда вернулись, Виктор тебя откачивал, сказал, сердце остановилось. Вскоре приехала бригада армейских врачей в полной защите, они разложились на всю комнату, кололи что-то, какую-то аппаратуру к тебе подключали.
Я не верил в то, что слышал. Да, мне было плохо, но на столько?!
Друг встал, налил подогретый бульон в чашку и всучил мне.
– Я попросил связаться с Сергеем, просто не знал, что делать. Он приехал минут через сорок от звонка. Осмотрел тебя, и явно понял, что с тобой. Переговорил с кем-то по рации, вызвали какого-то дежурного и сказал, чтобы я пока близко к тебе не подходил, мол, заразен можешь быть. Потом так же быстро уехал, – Макс пил чай и смотрел в одну точку. – Я ведь думал, что не откачают тебя, ан нет, сердечко завелось и само заработало. Виктор сказал, что критический момент пройден, и тебя нужно только поддерживать. Уже на рассвете приехал мужик в таком же костюмчике, как у остальных врачей, и закрылся с тобой в комнате. Что он делал, черт его разберет, но тебе стало легче. Сильно легче. Ты же тогда на пораженного больше похож был, чем на человека, а он тебе и цвет кожи нормальный вернул и задышал ты ровно. Он приходил после каждый день, проверял твое состояние и буквально позавчера сказал, что ты скоро очнешься и в его помощи больше нет нужды. Объяснил, как и чем тебя кормить, оставил список лекарств и уехал, – друг замолчал, сжимая в руках уже пустую кружку.
Я пил свой бульон, обдумывая его слова. Единственная мысль, которая мне приходила в голову, это тот момент, в подъезде, возле той злосчастной квартиры на третьем этаже. Я месил пораженного, а его кровь заливала все вокруг. Все мое лицо было покрыто этой черной жижей, и, как мне тогда показалось, что-то попало в рот.
– Слушай, а Сергей, часом, не говорил, что это может быть?
– Нет, ни слова. Я больше связаться то с ним не смог, – Максим покачал головой.
– Мне кажется, я догадываюсь от чего это… – неуверенно протянул я.
– Да? И что же? – он вскинулся и вперился в меня немигающим взглядом.
– Кровь пораженного. Когда мы впервые встретились с той тварью, помнишь? Я изрезал ее в мелко-порубленный фарш, тогда все забрызгало кровью.
– Точно! У тебя все лицо было залито! – он подскочил на стуле и унесся в другую комнату.
Вернулся уже с аппаратурой, спешно нажимая на кнопки.
– Сергей сказал, чтобы я позвонил по номеру, как только у нас появятся идеи, откуда эта дрянь у тебя взялась, – пояснил друг, смотря на маленький экранчик.
Он приложил рацию к уху на манер телефона и долго вслушивался. Вдруг его взгляд оживился, и он назвал четыре цифры. После кивнул и оторвал аппарат от уха, нажал пару кнопок и сел.
– Это – спутниковый телефон? – я разглядывал незнакомый аппарат.
– Да, какая-то армейская модель, я тоже такую впервые вижу. Сергей дал.
– И как?
– Сказали ждать, скоро кто-то должен приехать.
Я кивнул и продолжил хлебать свой подстывший бульон, надеясь, что скоро мы получим ответы на несколько назревших у нас вопросов.