Мы – геологи

Расписание занятий

В первые дни учебы мы собрались у деканата геологоразведочного факультета. На стене было вывешено расписание на первый семестр. Некоторые предметы были нам знакомы со школы, но вместе с ними встречались и уже геологические предметы.

Первый семестр

Понедельник

8.00 – 9.35 – Физвоспитание

9.45 – 11.20 – Иностранный язык 444 л.

11.30 – 13.05 – Химия 429 л. (лекция)

13.05 – 15.25 – История КПСС 420 л. (нечетная неделя)

Вторник

8.00 – 9.35 – История КПСС 447 л.

9.45 – 11.20 – Общая геология 317 у.

11.30 – 13.05 – Химия 440 л.

13.50 – 15.25 – История КПСС 351 л.

Среда

8.00 – 9.35 – Иностранный язык 203 у.

9.45 – 11.20 – Общая геология 234 у. (лекция)

11.30 – 13.05 – Инженерная графика 234 у. (лекция)

Четверг

8.00 – 9.35 – Физвоспитание

9.45 – 11.20 – Инженерная графика 402 у.

11.30 – 13.05 – Общая геология 228 у.

13.50 – 15.25 – Иностранный язык 350 л.

Пятница

8.00 – 9.35 – Минералогия 230 у.

9.45 – 11.20 – Высшая математика 351 у. (четная неделя)

11.30 – 13.05 – Кристаллография и минералогия 414 у.

13.50 – 15.25 – Высшая математика 429 л. (лекция)

Суббота

8.00 – 9.35 – Высшая математика 424 л.

9.49 – 11.20 – История КПСС 355 л.

11.30 – 13.05 – Кристаллография и минералогия 234 у.

Уроки физкультуры проходили на стадионе, среди общежитий и в здании спорткомплекса КИЦМ, а со второго курса на лыжной базе на станции Маганской. Все было логично и продумано. Профессия геолога, кроме самих знаний предмета, требует умения и плавать и ходить на лыжах и уметь лазить по скалам. Кроме того, быть выносливым, мужественным, сильным. На развитие этих качеств и была направлена физкультура, кроме того, было множество спортивных кружков и секций.

Заведующий кафедрой был Хухров Борис Михайлович. Богатырского телосложения, сразу было видно, что много занимался спортом. Иногда Борис Михайлович был в спортивной форме, иногда в деловом костюме. Занятия в бассейне вела его супруга Хухрова Лариса Викторовна. Ходила она в спортивном костюме, на груди висел свисток.

Вначале мы лежали на бортиках и делали плавательные движения руками и ногами. Вода была в метре, но Лариса Викторовна учила плавать нас сначала на суше. Потом следовал резкий и громкий свисток и мы заходили в воду. На головах были шапочки, на глазах очки и все были похожи на бесполых ихтиандров. Плыли ихтиандры друг за другом на шести дорожках. У бассейна были тумбы и вышки для прыжков в воду. На третьем курсе я научился делать сальто и с тумбы и с вышки. Потом прыгал в разных бассейнах, но каждый раз нужно было переступать через страх. Лучшая вышка для прыжков в воду была в бассейне города Якутска. Там площадка вынесена далеко в бассейн и можно было нырять, не боясь удариться о тумбу внизу.

На стадионе между общежитиями мы бегали дистанции 100 м, 300 м, 1 км, 3 км. Подтягивались на турнике, отжимались, играли в футбол. У девочек физкультуру вел Федоров Валентин Иванович.

Физику преподавал заведующий кафедрой физики Машуков Анатолий Васильевич. Его громкий голос отражался от стен аудитории. У него всегда было хорошее настроение, он много шутил, и его настроение передавалось нам.

Химию вела Корытцева Любовь Николаевна. Для меня химия, со школы, была трудным предметом. Наверное, то же самое, химия сказала бы и обо мне. Но что интересно, преподаватель химии в институте и учитель химии в моей ужурской школе, когда-то учились вместе и дружили.

Историю КПСС вела Селютина Алла Ивановна. Симпатичная женщина приятной внешности. Она ревниво относилась руководству партии, начиная с основателей и заставляла зубрить биографии. Историю на «отлично» знал Володя Калинин. У Володи была на удивление хорошая память и учился он хорошо и отлично. Алла Ивановна всем ставила в пример Володю. Но неожиданно он на экзаменах получил тройку. Это было шоком для многих, однако Володя повел себя спокойно и невозмутимо. Оказывается, он на фотографии не узнал революционера Николая Бухарина. А это было недопустимо. История не прощает ошибок. Тем более, история КПСС.

Высшую математику вел высокий, широкоплечий Титаренко Александр Денисович. Внешне, он был очень похож на французского актера Жана-Поля Бельмондо. Прямо сильно похож. И когда я вижу фильмы с участием этого актера, я вспоминаю Александра Денисовича. Наш математик был очень требовательным. Не шел ни на какие уступки и не давал никому пощады. Он очень любил свой предмет и прививал нам эту любовь. Однако в институте были студенты, которые жаловались на его несгибаемый характер ректору. И когда об этом пошли слухи, нашлись защитники Александра Денисовича, которые написали петицию в его защиту. В общем, он продолжал преподавать, и я горжусь, что учился у этого сильного человека, фанатично преданного своему предмету.

Иностранный язык

В институте геологи, почему-то изучали английский язык. Немецкий язык на кафедре иностранных языков тоже был, но его преподавали на других факультетах. Я первый семестр изучал английский, но потом решил попробовать перейти на немецкий, который изучал в школе. С этим вопросом я обратился к декану факультета Шестакову Ю. Г. Юрий Георгиевич был человеком справедливым, и всегда, как мог, помогал студентам. В общем, меня определили к девочкам экономистам, и я вместе с ними изучал немецкий язык.

Немецкому языку учила нас Любашина Тамара Ивановна. Высокая, чуть старше нас, не потерявшая свою женскую красоту, она была кроме всего интересным собеседником, расспрашивала нас, о родителях, о том, откуда мы приехали. В общем, любила общаться. Я сидел один среди девочек и ужасно стеснялся этого. Моей соседкой по парте была симпатичная девушка с большими выразительными глазами. Звали ее Таня Третьякова. Мы подружились. Таня приехала учиться в Красноярск из пос. Таежного Богучанского района и жила на улице Щорса у бабушки и дедушки. С Татьяной мы как-то ходили в гости к Тамаре Ивановне. Тамара Ивановна жила одиноко, где-то на улице Щорса. В ее квартире было много книг, круглый стол на гнутых ножках, большая белая скатерть. Тамара Ивановна ставила чайник, на столе появлялись чашки, ложки, варенье.

Мы пили чай, и Тамара Ивановна расспрашивала нас о жизни, о выборе будущей профессии. Мне было интересно, почему она живет одна и есть ли у нее дети, но я стеснялся и так и не спросил. Вскоре стало вечереть и мы начали собираться с Татьяной по домам. Тамара Ивановна дала нам с собой несколько маленьких баночек с разным вареньем. Я с ребятами в общаге долго пил чай с ее вареньем и все думал, почему такие женщины с добрым, мягким характером часто живут одни. Природная робость и скромность не позволяют им знакомиться или они брошены своими мужьями и до сих пор хранят им верность? Много в дальнейшей жизни я встречал одиноких женщин, крайне интересных в общении, с богатым внутренним миром и так и не разгадал причину их одиночества.

В Татьяну я не смог влюбиться, но мы долго общались и после института, я даже написал ей однажды стихи.

 
«Твое письмо»
Твое письмо в конверте белом
Принес мне утром почтальон
Твоя душа в конверте этом
Твой поцелуй, твой мне поклон
 
 
Твои глаза – луга и нивы
Улыбка – солнце над Землей
Прекрасней всех ты и красивей
И мне так хорошо с тобой
 
 
В моей руке твое письмо
И солнца луч на строки светит
Ты вновь со мной, мне так тепло
Нет лучше ничего на свете
 
 
Гуляют куры за окном,
Петух им раздает заданье
Так хорошо везде, кругом
Тебе пишу я: «Здравствуй, Таня».
 
 
Пускай, мы связаны письмом.
Любовь, она свое получит
Мы скоро встретимся с тобой
Никто нас больше не разлучит.
 
 
И вновь нас ласковый рассвет
С собою вдаль рукой поманит
И в ночь на небе звездный свет
Распишет нас: Олег и Таня»
02.09.1991 г.
 

Потом, я слышал, она вышла замуж. Мы попали в разные жизненные водовороты, судьба развела нас, постепенно исчезло общение, но иногда, когда я вспоминаю уроки немецкого языка, я вспоминаю и Татьяну, ее большие и красивые глаза.

Кристаллографию вела Звягина Елена Александровна. Кристаллы – это все твердые тела, имеющие форму многогранника, возникающую в результате упорядоченного расположения атомов. Кристаллографию называют наукой о кристаллах, кристаллических природных телах.

Елена Александровна брала деревянный макет кристалла кварца, поднимала его на уровне глаз, и крутила между пальцами, показывая его сингонию, и поясняла: «Различают семь сингоний: кубическую, тетрагональную (квадратную), тригональную, гексагональную, ромбическую, моноклиническую, триклиническую».

Мы смотрели то на деревянный минерал, то на Елену Александровну. Повторять сложные слова не решались. Все казалось сложным и вместе с тем, интересным.

Общую геологию вел Сергей Иванович Леонтьев. Вот уж, истинный геолог! Загорелое лицо путешественника, геологическая борода. Наверняка у Сергея Ивановича есть и любимый рюкзак, и сапоги и геологический свитер. У всех геологов есть любимые вещи, пережившие с ним не одно геологическое поле. Зимой, лежащие на полочке, весной на спинке стула, летом на спине, осенью перед стиральной машинкой. И так, сезон за сезоном, с годами появляются благородные заплатки, как скрытые раны, местами подпалены от костра, новые пуговицы, взамен потерянных, старых.

Общая геология – это как раз и горные породы, и ветер и лед и реки и моря и землетрясения и вулканы, горы, равнины, пустыни. Я учился давно. Я не геолог, жалею об этом. Но до сих пор, я смотрю на горы и представляю, как они вздымались миллионы лет назад, как отступало море, как в этом море плавали моллюски. Человек, стоящий на остановке в ожидании транспорта, разве может подумать, что он стоит на дне отступившего миллионы лет назад моря. А ещё ранее здесь текла магма, и не просто текла, а вылетала брызгами из-под земной коры. Человек стоит на остановке и ругается, потому что автобуса нет уже 20 минут. Двадцать минут! Да вся его жизнь короткий миг в геологическом измерении времени! Люди стали меркантильными. Привыкли к благам цивилизации и не могут даже мысленно перенестись на миллион лет назад или вперед. «Заглянуть» за горизонт или обернуться в прошлое. А геологи могут. Когда я смотрю на Сергея Ивановича, я завидую ему. Так, как можно завидовать судьбе искателя, путешественника, научного «бродяги».

«Ласточка» и режиссер

Наши преподаватели, люди исключительно интеллигентные, образованные, видные, интересные. Но разные по характеру: есть строгие, есть доброжелательные, кто-то с большим чувством юмора. Здесь же хочу написать про преподавателя инженерной графики. Звали ее Белова Антонина Александровна. Ни до нее, ни после я не встречал такого человека. Она была пожилой женщиной невысокого роста, но с удивительным мягким характером. Она, наверное, относилась к послевоенному поколению, пережившему страшную трагедию и от того, относившемуся с близкой любовью и теплыми чувствами к каждому. Конечно, таким людям тяжело живется в наше циничное, жестокое время бизнеса, конкуренции, борьбе за свое место. Голос у Антонины Александровны, был тихий и мягкий. Всех студентов она называла «Ласточка». Никак иначе. Если обращалась, всегда брала за руку и заглядывала в глаза. Если ходила по аудитории, и заглядывала через плечо, обязательно, мягко клала руки на плечи.

Много лет спустя, когда я приезжал в институт, я всегда хотел ее увидеть. Поднимался на четвертый этаж учебного корпуса, но никогда не встречал ее, не видел ее фамилию и в списках преподавателей. Жаль. Если милых бабушек, иногда, называют божьими одуванчиками, то она была ангелом.

Театр

Как-то Антонина Александровна, подошла ко мне, коснулась своей мягкой рукой моего плеча и спросила: «Ласточка, не хотел бы ты играть в театре? У меня есть знакомый режиссер, он ставит маленькие миниатюры, приглашает студентов, я тебя познакомлю. Может, ты кого-нибудь ещё пригласишь из ребят». Я, не долго думая, согласился. Ну, разве можно было ей отказать? Вечером мы с Вадиком Самарским встретились с ней на трамвайной остановке. Ехать надо было в район кинотеатра «Спутник». Там, в одной из пятиэтажек, с торца, находился неизвестный театр.

Я не знаю, где наша добрая преподавательница познакомилась с этим режиссером и почему помогала ему. У него оказался совершенно другой характер. Это был взбалмошный молодой человек, около тридцати лет от роду. С густой шевелюрой волос, большими полузатененными очками. Он нервно ходил по сцене с пачкой листов сценария, потрясал ей в воздухе и громко говорил: «Мы будем ставить миниатюру „Экзамен“. Один из Вас будет играть студента, другой преподавателя. Они не должны друг друга понимать. То есть, я имею в виду, преподаватель порядочный, интеллигентный, а студент современный раздолбай и вот они общаются. Давайте по сценарию». Он спрыгивал со сцены, садился в зал и вдруг умолкал. Наступала тишина. Вы с Вадиком робко топтались по сцене.

– «Ну, давайте, говорите» – опять кричал режиссер.

– «Иван Иваныч, можно?» – начинал я, изображая студента.

– «Да, да, входите» – читал по сценарию Вадик.

– «Нет, нет» – кричал режиссер. Он взлетал на сцену, едва оттолкнувшись от земли, и оказывался между нами. «Студент робкий, преподаватель уверенный. Сначала!» и улетал в зал. Опять наступала тишина. На задних рядах смиренно сидела наша «Ласточка».

В следующий раз мы ехали в театр уже вчетвером. С нами была ещё Ольга Яцына, также завербованная Антониной Александровной. Вечерний полупустой трамвай катился по рельсам. Вадик и Ольга ехали сидя, мы с Антониной Александровной стояли. Она смотрела на меня снизу вверх. – «Ласточка» – сказала она мне: «Одевай в другой раз перчатки, на улице осень, а ты голой ладошкой держишься за поручень, так и простыть можно». До сих пор вспоминаю ее слова, когда держусь за поручень в автобусе или трамвае.

Режиссер, увидев нас, троих актеров, решил играть другую миниатюру «Фиаско». Сюжет – знакомство с девушкой. Ольга должна была сидеть на лавочке, а я должен был подходить и знакомиться с ней. Начинался сценарий так: «Был тихий лунный вечер. Над деревьями парка ярко светила луна. А на скамейке сидела девушка. «Познакомлюсь» – решил я: «Конечно, у нее глупая морда, это видно за 10 шагов, но я подниму ее до своего уровня». Сценарии он писал сам. Сейчас я их читаю и понимаю, что они бессмысленные, бестолковые, с солдафонским грубым юмором.

Миниатюры эти мы так и не поставили, очень быстро интерес к сцене угас, но до сих пор я гадаю, кто он, этот режиссер для нашей «Ласточки». Сын или хороший знакомый? Она с ним не общалась, просто, преданно привозила нас, садилась далеко, на задние ряды, ставила на коленки свой кожаный портфель, складывала на него руки и так, безмолвно сидела и смотрела на наши репетиции. Потом так же забирала нас и увозила на остановку «Торговый центр». Мы шли в общежитие, она в другую сторону.

После того, как мы не стали актерами, отношение к нам нисколько не изменилось, она все так же называла всех «Ласточками» своим мягким, вкрадчивым голосом. Учился я средне, чертил рейсфедером, как куском угля. Был небрежным и неаккуратным. Антонина Александровна была женщиной с необычайно мягким характером, поэтому, по результатам обучения, поставила мне малюсенькую троечку.

Село Нахвалка Сухобузимского района

Прошло несколько ученых дней и нас послали на уборку урожая. В один из дней, когда свинцовые тучи надолго скрыли солнце, и временами стал пробрасывать дождик, мы сели в ПАЗики и нас повезли в село с незнакомым названием Нахвалка. Привезли к старинному кирпичному двухэтажному дому, побеленному в белый цвет. В этом доме, в больших комнатах, стояли двухъярусные кровати. Нас было 18 человек: Килижеков Олег, Шалгинов Сергей, Антонов Вовка, Волгин Роман, Милашенко Слава, Куклин Вовка, Куценко Андрей, Кичамов Андрей, Пилипчук Стас, Виноградов Дима, Раткевич Миша, Поцепня Николай, Кобяков Борис, Фомин Владимир, Гравдан Женя, Акульшин Анатолий, Шеховцов Владимир, Калинин Владимир.

Оттуда я написал, первое, с начала учебы, письмо домой: 12.09.1988 г.

«Здравствуйте, мама, папа, баба Таня, Антон, Роман.

Я нахожусь на сельхозработах в селе Нахвалка Сухобузимского района. Село маленькое, всего три улицы. Приехали мы – 18 парней с первого курса и 30 девчонок с технологического факультета второго курса. Поселили нас в интернате. Первый день, как приехали, мы спали. Второй день тоже спали. Начальство никак не может решить, что с нами делать. Только на третий день послали на турнепс, потом на картошку. Каждый вечер то кино, то дискотека. И, потом, гуляем до 2-х ночи по селу».

На полях нами руководил невысокий мужичок, откуда-то с неизвестной кафедры. Он бегал между рядами и пытался командовать уборкой. Из кармана его торчал журнал «Собеседник». Имя-отчество его никто не знал, поэтому его прозвали Собеседник. В школе мы тоже убирали урожай, поэтому работа была привычной. По принципу: «Главное, не учиться». Помню такой случай: Я наполнил ведро и уже собрался нести его в машину, как сверху, скатилась одна картошка, я решил не поднимать ее, а демонстративно наступил ногой, утопил в земле и сказал: «Не бывать тебе в столовой». На что Куценко Андрей сказал: «Смотри, Олег, когда-нибудь, именно этой картошки тебе не хватит в жизни». До сих пор страшно от тех слов и жалко ту картошку.

Кормили нас прямо на поле, привозили еду в больших армейских термосах. Молоденькая девочка, в белом поварском колпаке, большой поварешкой черпала картошку с мясом и накладывала в тарелки. Пожаловалась, что не хватает поваров. Мы сидели на ведрах, молча жевали и смотрели то на нее, то на длинные ряды, уходящие за горизонт, но больше на нее.

Вечером в деревне была дискотека. Мы решили пойти все вместе. Намылись, надушились и пошли в клуб. Оттуда уже слышалась музыка группы London Boys. Местных в клубе было мало, в основном мы, студенты и девочки со второго курса. Мы, понятно, стеснялись. Неожиданно, послышался рев мотоциклов, к клубу подъехали несколько местных парней. Ну, все, решили мы, сейчас будем знакомиться с местными обычаями. Мотоциклисты пригласили несколько человек на улицу для знакомства. В этот момент встал и молча вышел Андрей Кичамов. Андрей служил в Афганистане и умел разрешать международные конфликты. Он легко разрешил и местный, назревающий конфликт. В общем, ребята пригласили его в гости, в местную качалку, и мы стали дорогими гостями села.

Мальчики на дискотеке оказались застенчивее девочек и девочки сами приглашали на медленный танец. Потом, до утра, парами гуляли по селу. Уже светало, уже пели первые петухи, над селом поднимался туман, а редкие счастливые пары, шли обнявшись, накрытые от холода одной курткой.

На другое утро, я попросился на работу в столовую и меня взяли. Ребята уехали на поля, а я остался чистить картошку. В столовой работали две пожилые женщины и та молодая девчушка, которая вчера приезжала на поле. От страха, стыда и одиночества, я добросовестно работал и за два часа начищал огромную кастрюлю картошки. Потом бегал за водой и нагружал термосы едой. В это же день, меня отправили на поля вместо той девочки. Но я кормил не своих одногруппников, а водителей КАМАЗов. Они были веселые, шутили, курили и просили добавки. Я был вежливым официантом, желал приятно аппетита и щедро давал добавки. Потом усталый заползал в кабину и шофер вез меня с пустыми термосами в столовую.

Вечерами, после полей, мы принимали душ, надевали новые рубашки и, торопясь, ещё с мокрыми волосами, шли на дискотеку. Местных девочек было мало, а танцевали в основном, студентки технологического факультета. Убирали урожай мы, примерно две недели. Я все это время работал в столовой и развозил по полям обед. Потом мы вернулись к учебе.

А спустя много лет, на улице Красноярска, в районе художественной галереи меня остановила красивая девушка и сказала: – «Помнишь, ты у нас в Нахвалке в столовой работал, и как-то на дискотеке, пригласил меня на танец. Жаль, ты уехал, и адреса не оставил, я тебя искала». Потом она помолчала и добавила: «А сейчас я замужем, у меня ребенок, живу в районе кинотеатра «Спутник». Мы недолго поговорили и расстались. Я шел дальше и думал, что вот так, неожиданно для себя, оставил след в чей-то душе и не знал об этом…

Общага-институт-общага

Опять начались дни учебы. На двери нашей комнаты висело расписание занятий. Мы подходили к этому маленькому листочку, разграфленному по дням недели, смотрели на предметы, которые были на завтрашний день: высшая математика, физика, общая геология, кристаллография, физкультура. С вечера складывали в пакеты учебники и общие тетради.

Обычно, на пары студенты ходили с пакетами. В них были тетрадки и ручка. По каждому предмету была своя общая тетрадь. Но были студенты, у которых на одной стороне тетради был один предмет, а с другой стороны другой. А были и даже такие, у которых была одна тетрадь на все предметы. Это было сделано не в целях экономии денег, а в целях экономии пакета. То есть носишь одну тетрадку и одной ручкой записываешь в нее все знания. В этом случае тетрадь можно было заткнуть за ремень брюк и прикрыть свитером, в то время как твои товарищи носят тяжелый пакет, полный тетрадок и учебников.

Утром студенты из общежитий шли в учебный и лабораторный корпуса, рассаживались по аудиториям. После занятий, местные шли на остановки общественного транспорта, а мы, общаговские, по номерам.

У нас ещё была задача, прокормиться. То есть нужно было что-то готовить или идти к кому-нибудь в гости. Родителей не было рядом и мы вынуждены были заботиться о себе сами. На улице Вавилова, напротив общежитий, были магазины: «Молоко», «Хлеб». В конце 80-х, начале 90-х годов, в горбачевскую эпоху, начался социально-экономический кризис в стране, вылившийся в дефицит товаров народного потребления, в том числе продуктов. Магазины опустели, появились огромные очереди, все нужно было «ловить».

Я ходил по магазинам, улыбался продавцам и просил оставить то сметану, то молоко, то колбасу «как привезут». Продавцы улыбались мне в ответ и обещали. Продавцами были молоденькие девушки, в белых халатах и белых колпаках. Я уже был молодым человеком и мне нравились продавцы. Торговать им было нечем, и они скучали без дела. Я перезнакомился с ними. Кому-то написал стихи, кому-то делал мелкие подарки. Просто так, в качестве знакомства. Они меня запомнили, а потом действительно, оставляли для меня под прилавком молочные продукты. Потом, уже после окончания института, я, в благодарность и в память об их доброте написал стихотворение:

 
«Магазины, напротив общаги
Продавцы, что любили меня
Где Вы Светы, Марины, Татьяны?
Я – студент из вчерашнего дня
 
 
Помню, время тяжелое было
Дефицит захлестнул всю страну
Я не знаю, за что Вы любили
Не давали студента в беду
 
 
Бабки все по утрам раскупали
Я учился. И время в обрез.
Но я знал, что меня уже ждали
Молоко, маргарин, майонез.
10.11.1991 г.