Преданные души. Рассказы

Утром, по обыкновению, послышалась возня возле открываемой двери – по запаху Аза определила, что пришла женщина. Собака вся подобралась в ожидании. И как только дверь начала открываться, Аза пулей выскочила в расширяющийся дверной проём – прямо мимо ещё ничего не успевшей сообразить женщины. Та только охнула, увидев, как что-то пронеслось у неё под ногами. Аза прямиком мчалась в дальний угол двора, к своему лазу за густыми кустами. «Тяжёлый сапог» в это время собирался закрывать Джесс в вольере. Он стоял к Азе спиной и не видел её побег. Но зато Азу сразу же приметила Джесс, толкнула закрывающуюся дверь вольера и выскочила наружу, сбив своего хозяина с ног. Огромными скачками с глухим злобным рычанием Джесс помчалась за Азой.

– Взять её, Джесс! – закричал «тяжёлый сапог». Теперь уже и он увидел беглянку.

Аза стремительно, изо всех сил, мчалась к спасительному лазу. Длинная верёвка волочилась за ней в пыли. Аза не оглядывалась, но слышала топот и рычание настигающей её Джесс. Вот уже и кусты! Азе пришлось сбавить скорость, лавируя между кустами. Верёвка мешала ей, путаясь в ветках. Джесс неслась через кусты напрямик, ломая их, Аза уже чувствовала её запах и тяжёлое дыхание. Она быстро юркнула в свой подкоп, отчаянно работая лапами, запутавшаяся верёвка забирала драгоценные доли секунды. В это время Джесс настигла Азу и вцепилась зубами в её правую заднюю лапу. Аза громко завизжала, но боль придала ей недостающие силы для последнего рывка. Аза судорожно дёрнула лапами, и, о чудо, полностью проскочила в свой лаз и оказалась по ту сторону забора.

Но радоваться Азе было некогда. Ей казалось, что сейчас и Джесс последует за ней. Стараясь не обращать внимания на боль в окровавленной лапе, Аза мчалась и мчалась через всё поле, не останавливаясь и не оглядываясь, всё ближе и ближе к виднеющемуся вдали спасительному лесочку.

4.

Аза вбежала в лес и ещё промчалась метров двести. Потом она в изнеможении остановилась. Сердце готово было вырваться из груди, язык свисал набок, а бока ходили ходуном от тяжёлого дыхания. Аза оглянулась – только сейчас она убедилась в том, что погони за ней нет. Она не знала, что «тяжёлый сапог» хотел отправить по её следу Джесс, и только слова женщины, умолявшей его не делать этого, ибо Джесс была страшна в ярости, и её жертвой мог стать любой случайный взрослый или ребёнок, остановили его.

Аза легла на землю, чтобы отдышаться после побега. Занималось тёплое утро второй половины сентября. Трава и деревья вокруг были ещё зелёными, но кое-где проглядывали отдельные желтеющие листочки. В лесу было тихо, только весёлый гомон птиц нарушал тишину.

Отдышавшись, Аза занялась израненной лапой. Зубы Джесс глубоко вошли в мякоть бедра, видимо, поранив мышцы, но, к счастью, не задев кость. Всё правое бедро было залито кровью, и Аза принялась тщательно вылизывать его. Лапа сильно болела, и Аза осторожно, но старательно проводила языком по следам, оставшимся от зубов овчарки. Наконец она решила, что врачевания пока достаточно, встала на лапы и попыталась пробежать ещё немного вглубь леса. Правую лапу она поджала, стараясь не наступать на неё. Вскоре Аза выбилась из сил, передвигаясь на трёх лапах. К тому же больная лапа снова закровоточила. Но Аза продолжала ковылять вперёд, стараясь уйти как можно дальше от ненавистного двора, где она столько времени пробыла пленницей. Оглядываясь по сторонам, собака заметила огромное старое дерево с выступающими над землёй корнями. В одном месте под сплетением корней образовалась довольно-таки широкая выемка, в которую Аза легко смогла протиснуться. Под корнями было относительно сухо и просторно, и собака решила, что для неё это место станет временным убежищем.

Весь остаток дня и всю ночь Аза провела в своём лежбище, отдыхая и старательно зализывая лапу. Ей ужасно хотелось пить и есть, но она не рискнула ночью отправляться на поиски воды и еды. Ночной лес пугал собаку незнакомыми звуками и запахами. Наутро сильная жажда заставила Азу покинуть своё убежище и отправиться на поиски воды. Недалеко от дерева, приютившего её, она наткнулась на едва заметную звериную тропинку и пошла по ней. Тропинка вывела её к небольшому болотцу, из которого Аза смогла вволю напиться. Побродив вокруг болотца, Аза нашла дохлую полузасохшую лягушку и останки ёжика. Еда была не ахти какая, но Аза не была избалованной собакой. В своих скитаниях до встречи с Надеждой она привыкла не брезговать любой пищей. Бывали периоды, когда ей приходилось обходиться без еды по три-четыре дня. Главное для неё сейчас было то, что она вырвалась на свободу. Длинная верёвка по-прежнему волочилась за Азой, мешая и раздражая, и собака решила от неё избавиться.

По своему следу она вернулась к спасительному дереву и забралась под его корни. Теперь у неё были две первостепенные задачи: зализать лапу и перегрызть верёвку. В этих занятиях она и провела несколько последующих дней. Лапа потихоньку заживала, а вот верёвка оказалась очень крепкой, но Аза старательно грызла её в одном месте и останавливалась, только когда из дёсен начинала идти кровь. Днём она делала передышки, чтобы сходить попить воды и, если посчастливится, найти остатки трапезы какого-нибудь лесного обитателя. А по ночам она высовывала морду из-под корней и смотрела в тёмное звёздное небо. Ночи стояли ясные, холодные. Сквозь кроны деревьев хорошо были видны яркие звёзды. Больше всего Азино внимание привлекала одна большая звезда. Аза приметила её ещё тогда, когда жила у Надежды во дворе. Звезда всегда висела прямо над крышей их дома. Вот и сейчас звезда ярко сияла в чёрном небе, манила Азу, как бы указывая путь домой.

Через несколько дней проклятая верёвка была перегрызена, только небольшой огрызок болтался возле шеи. И бегать Аза снова могла на четырёх лапах, слегка прихрамывая. Ранним утром, пока звёзды ещё окончательно не посветлели, Аза отправилась в путь, на поиски своего дома.

В первом же селе куда Аза забежала из своего лесочка, её чуть было не загрызли местные собаки. Она вовремя заметила грозящую опасность и успела юркнуть в какой-то старый полуразвалившийся сарай на краю посёлка. Там ей пришлось отсидеться до самого вечера. Зато вечером, когда все собаки были посажены на цепи или закрыты во дворах, Азу ждала награда за предыдущие голодные дни. Она добралась до двух мусорных ям и вволю наелась каких-то объедков. В старом сарае она прожила ещё пару дней, днём прячась, а ночью отъедаясь. На третий день её обнаружили местные мальчишки, и Аза доверчиво позволила им подойти к ней. Один из мальчиков схватил её за обрывок верёвки и сказал:

– Она сбежала от кого-то! Надо её вернуть хозяину!

При этом он начал тащить Азу за верёвку в сторону села. Аза очень испугалась и резко рванула в сторону. От неожиданности мальчик выпустил обрывок верёвки из руки, и Аза стремглав помчалась прочь.

Этот случай научил её не доверять встречающимся людям. Теперь, приближаясь к населённому пункту, Аза была очень осторожна. Крадучись ночью, тщательно обнюхивая воздух, Аза только отыскивала места, в которых можно было бы чем-нибудь поживиться, стараясь не попадаться на глаза людям и посторонним собакам. Так она и шла, день за днём, ночь за ночью. Звезда по-прежнему сияла в небе, служа ей ориентиром, а любимого дома всё не было и не было.

Теперь населённые пункты слились в одно целое, дома располагались близко друг к другу, всё чаще на её пути встречались многоэтажки, а движение транспорта становилось интенсивным – Аза входила в большой город. Город шумел, гудел и пугал огромным количеством людей и мчащихся автомобилей. Вместо мусорных ям и куч появились высокие контейнеры, до содержимого которых, Аза не могла дотянуться. Становилось тяжело избегать встреч с бродячими собаками. А настроены они были отнюдь не дружелюбно, не терпя новую конкурентку на своей территории.

Наступила ночь, когда Аза, глядя в небо на свою путеводную звезду, впервые решила изменить маршрут. Нет, она не пойдёт напрямик через этот страшный гудящий человеческий муравейник. Она обойдёт его, а когда он закончится, Аза снова пойдёт прямо по звезде. И собака пошла в обход большого города. На её пути часто попадались небольшие пригородные базарчики, на которых женщины-торговки продавали привезённую из села снедь – домашние овощи, молоко и творог, яйца, мясо и колбасы. Аза выбирала по запаху торговцев мясом, усаживалась на безопасном расстоянии и часами могла сидеть, заглядывая им в лицо просящими глазами. Некоторые не обращали на неё никакого внимания, некоторые прогоняли, но встречались люди жалостливые и кидали Азе кость, а то и мясной обрезок. К тому же после того как рынок расходился, оставалось, чем поживиться и бродячим животным – пролитое молоко, несколько разбитых яиц, колбасные обрезки. Аза тоже участвовала в этих пиршествах, стараясь быстрее схватить приглянувшийся кусочек и не вступать в ссоры с местными бродягами.

Но, несмотря ни на что, Аза нигде не задерживалась, и продолжала свой путь. Идти становилось тяжелее с каждым днём. Осень вступила в свои права и собиралась передавать эстафету зиме. Дни стали короткими, а ночи длинными и холодными. Небо часто закрывали тучи, из которых лился холодный дождь, а пронизывающий ветер заставлял любую живую тварь искать от него убежища. К тому же лапа медленно заживала и побаливала, и Аза бежала, сильно прихрамывая.

В одну из морозных ноябрьских ночей на чистом небе перед Азой снова засияла манящая звезда. Аза лежала, свернувшись калачиком в густом кустарнике в большом загородном парке. Опавшая листва служила ей мягкой подстилкой. Страшный гудящий город остался позади. А впереди расстилались поля, перемежаемые редкими лесополосами. Именно в том направлении указывала звезда, и Аза, не раздумывая, следовала за ней.

Дул холодный ноябрьский ветер, уже который день небо было затянуто тяжёлыми серыми тучами, из которых постоянно моросил противный мелкий дождь. Через широкое перепаханное поле, еле переступая лапами, брела тощая хромая собака с обрывком верёвки на шее. Уже несколько дней она брела наугад, её путеводная звезда померкла в небе, скрытая толщей туч, а вместе с ней истаивала надежда собаки отыскать свой дом.

Издалека послышался нарастающий гул – Аза остановилась и прислушалась. Гул пронёсся в стороне, потом затих на несколько минут, а потом снова появился, всё дальше отдаляясь от собаки. Аза знала, что означает этот гул, она раньше видела железную дорогу. Когда она жила у Надежды, она слышала такой же далёкий гул электрички. Раз поезд не шумит – значит, он остановился. А это в свою очередь означает, что из него вышли люди. А у людей можно добыть еду. Аза была страшно голодна. Последний раз она ела три дня назад, да и то по счастливой случайности. Она шла по просёлочной дороге, а впереди мама вела за руку маленькую девочку. Девочка держала в руках большую сдобную ватрушку с творогом. Аза и шла-то за ними, потому что её манил запах ватрушки. Девочка обернулась и сказала:

– Мам, за нами собака идёт.

Женщина взглянула на Азу и крикнула ей:

– Пошла прочь! – а потом сказала девочке: – Она, наверное, бешеная, сорвалась со своей верёвки, видишь. Быстро идём, пока она нас не покусала. – И так дёрнула девочку за руку, что та от неожиданности выронила свою ватрушку и сразу же разревелась.

Но мать быстро тащила дочку вперёд, что-то ворча на неё. А Азе досталась целая ватрушка, которую она с наслаждением съела всю, до последней крошки. Но это было три дня назад. Сейчас живот сводило от голода, и собака инстинктивно пошла в ту сторону, откуда до неё долетал звук электрички. Через несколько километров она вышла к железной дороге и заковыляла вдоль неё. Пару раз мимо Азы с шумом проносились поезда, а вскоре поля закончились и появились первые домики. Аза входила в очередной населённый пункт.

Вдоль железной дороги она добралась до станции. В это время дня здесь никого не было, но невдалеке Аза приметила небольшой магазинчик, и какое-то смутное воспоминание шевельнулось у неё в голове. Аза поковыляла к магазинчику и чем ближе она к нему подходила, тем чётче память вырисовывала перед ней первую встречу со своей будущей хозяйкой Надеждой. Аза встрепенулась, глаза оживились. Нет сомнения – это тот самый магазин! Хромая на заднюю правую лапу, Аза взволнованно забегала перед магазином. Она почти дошла! Где-то здесь, совсем недалеко, находится её дом! Только надо вспомнить к нему дорогу! Тогда, когда Аза шла за Надеждой, она не смотрела по сторонам, а просто следовала за женщиной. Аза разнервничалась и сначала побежала по одной улице, но потом ей показалось, что бежит не туда, и она вернулась к магазину. Потом бросилась на другую улицу, старательно внюхиваясь в воздух, но снова вернулась к магазину, боясь потеряться. Она растерянно села возле магазина, обдумывая, что же ей делать. В это время ветер донёс до неё противный резкий запах чего-то забродившего. Аза фыркнула и встрепенулась – этот запах из двора соседа Николая ни с чем спутать было нельзя. Теперь она знала, куда нужно бежать. Аза позабыла и про голод, и про больную лапу. Из последних сил она ковыляла, ориентируясь по запаху, и вскоре вышла на знакомую улицу. У собаки закружилась голова, когда она узнала любимый, ставший родным дом и калитку, возле которой когда-то терпеливо ждала Надежду.

Аза доковыляла до калитки и ткнулась в неё мордой, тщетно пытаясь открыть её. Собака в отчаянии заскулила, но в доме никого не было, и никто не вышел на собачий голос. Аза попыталась загавкать, но у неё не осталось на это сил. Тогда она просто свернулась калачиком под калиткой и впала в забытье.

Надежда и Серёжа вышли из распахнувшихся дверей электрички, плотнее закутались в куртки и набросили капюшоны на головы, прячась от порывов холодного ветра. Сегодня они вместе возвращались домой из города, где задержались из-за Серёжиной подготовки к соревнованиям. На улице уже по-ноябрьски рано стемнело, и ряд фонарей освещал дорогу к дому. Пронизывающий ветер швырял в лицо мелкую водяную пыль. На одном из фонарных столбов трепыхалась мокрая бумажка с фотографией собаки.

– Смотри, мам, – сказал Серёжа, – это ещё старое объявление о пропаже Азы.

– Можешь сорвать его, – устало ответила Надежда. – Оно нам уже никак не поможет. Сколько ты этих объявлений по всему посёлку расклеил, а толку – ноль. И объявления в соцсетях оказались бесполезными…

– Это потому что нашу Азу украли! – воскликнул Серёжа. – Если бы она сама сбежала – её бы кто-нибудь видел. Но она никак не могла сбежать – она очень к нам привязалась, особенно к тебе. Кто-то из своих её и увёл!

– Не говори так, Серёжа! – одёрнула сына Надежда. – У нас все знакомые и соседи – хорошие порядочные люди. Не мог человек, пользующийся нашим гостеприимством, сделать такую подлость. – Надежда задумалась. – Вот разве только Витин приятель Санёк… Слишком уж он меркантильный, всё деньгами меряет, он бы мог.

Надежда с сыном подходили к своему дому.

– Да? Говоришь, хорошие и порядочные люди? – спросил Серёжа. – А посмотри, тряпку нам какую-то грязную под калитку бросили. Кто это сделал, хотел бы я знать.

Серёжа поддел ногой «тряпку», пытаясь оттащить её от калитки, но «тряпка» вдруг неожиданно заскулила, и на Серёжу глянули грустные собачьи глаза.

– Господи! – воскликнула Надежда. – Да ведь это же наша Аза!

После этих слов «тряпка» вскочила на лапы и принялась радостно прыгать вокруг Серёжи и Надежды, поскуливая и повизгивая от счастья.

– Ах, бедная ты наша собачка! – Надежда бросила сумку наземь и подхватила Азу на руки, не смущаясь тем, что собака грязная и испачкает ей куртку. – Да ты же просто скелет! – Надежда всхлипнула то ли от радости, то ли от жалости. – Что же с тобой было? Где ты скиталась? Как нашла нас?

Аза сразу как-то ослабела в руках у Надежды, она только и делала, что безостановочно вылизывала ей лицо и руки, чувствуя, что теряет сознание.

– Мама, она верёвку перегрызла, чтобы к нам вернуться, – Серёжа заметил обрывок грязной верёвки, болтающийся у Азы на шее. – Ой, посмотри, какой у неё страшный шрам на лапе! Мамочка! А почему у неё голова безжизненно повисла?! Она что, умирает?!

Серёжа со страхом заметил, как Аза безвольно обмякла на руках у Надежды. Но та уже и сама почувствовала неладное.

– Никто ей умирать не позволит! – решительно заявила женщина. – Это она от голода и радости ослабела. А теперь, быстро в дом! Нужно спасать нашу собачку.

Через несколько минут Аза очнулась от того, что почувствовала во рту тёплый, вкусно пахнущий мясной бульон. Она жадно проглотила его, но Надежда позволила ей съесть всего лишь несколько ложек.

– Тебе нельзя сразу много, а то стошнит, – наставительным тоном говорила Надежда Азе, – у тебя живота нет, он прилип к костям спины. Буду кормить тебя часто, но понемножку.

Пока Серёжа устраивал в комнате уютный уголок для Азы, Надежда держала обессиленную собаку на руках, а потом аккуратно положила её на мягкую приготовленную подстилку. Надежда всё время гладила Азу и что-то говорила ей, доброе и приятное. От тихого голоса любимой хозяйки и нахлынувшего на неё счастья Аза начала погружаться в живительный тёплый сон, в котором перед её глазами по-прежнему продолжала сиять яркая звезда, указывающая путь домой…

Только-только апрель начал вступать в свои права. По-настоящему весеннее солнышко с самого утра заглядывало в окна, радуя всю семью, оказавшуюся дома в полном составе в эти выходные.

– Витя! Выгляни во двор, посмотри, на кого там Аза разрывается! – крикнула Надежда из кухни мужу.

Виктор выскочил во двор и оттуда взволнованно позвал Надежду:

– Надюня, иди скорей, посмотри!

Надежда выключила плиту, чтоб ничего не сбежало, и вышла во двор следом за Виктором. Возле поленницы злобным лаем исходила Аза. Её просто трясло от ярости, оскалив зубы, она пыталась добраться до человека, взобравшегося от страха на поленницу. Человек кидал в неё дровами, стараясь отогнать, но собака легко от них уворачивалась.

– Гриша! Это ты? – всплеснула руками Надежда. – Да что ж такое! Аза, уймись!

Но собака не унималась и продолжала захлёбываться лаем.

– Ты посмотри, Витя, как она на него взъелась! С чего бы это? – удивлённо спросила Надежда.

– Кажется, у неё есть причина, – задумчиво ответил Виктор. – И я догадываюсь, какая.

В теперешней Азе было трудно узнать ту несчастную худющую собаку, вернувшуюся в холодном ноябре. Всю зиму она прожила в доме, отъедаясь, отсыпаясь и залечивая раны, как физические, так и душевные. Она заметно округлилась, исчез впалый живот, а шерсть снова стала гладкая и блестящая. Лёгкая, чуть заметная хромота осталась, как напоминание о её скитаниях. А вот отношение к людям, кроме семьи, в которой она жила, сильно изменилось. Ко всем приходящим в дом она стала относиться недоверчиво, особой радости не проявляла, а старалась поскорее забраться в свой угол и только настороженно следила оттуда за всем происходящим.

С началом весны окрепшая собака перебралась жить в будку во дворе. На семейном совете было решено не повторять прошлой ошибки и больше никогда не усаживать Азу на цепь. Так она точно сможет постоять за себя в случае необходимости. А соседям придётся привыкать к тому, что нельзя будет заходить во двор в отсутствие хозяев. Но Аза не проявляла агрессии к тем, кого знала, только следовала за человеком в отдалении, внимательно наблюдая за его действиями. Поэтому все быстро привыкли. И тут на тебе! Сосед Гриша ещё ни разу не заходил к ним с момента Азиного возвращения. А теперь, с началом весны, снова пришёл, видимо, за каким-нибудь инструментом.

– Вы чего собаку не на цепи держите? – закричал Гриша, пытаясь удержаться на поленнице.

– А это чтоб всякие «добрые люди» к нам во двор не заходили, – ответил Виктор. – И ведь надо ж такое – ни на кого она не бросается, ты один у неё злость вызываешь. Ты нам ничего сказать не хочешь, Гриша?

– Ничего, – пробормотал Григорий, пряча глаза.

– Ведь это ты летом собаку нашу украл? – полувопросительно сказал Витя.

– Да ты что, Витя! Да чтоб я! Это про меня кто-то сказал? Да врут всё! – Гриша взволнованно зачастил.

– Гриша, ты нас обмануть, конечно, можешь, – сказала Надежда. – А её, вон, не обманешь! – Она кивнула на лающую Азу. – Ты ж у нас в доме всегда своим был. Как ты мог такую подлость сделать? Чем мы тебе не угодили? Или мало привечали?

– Да с вас не убыло бы, – вдруг зло сказал Григорий, как будто маску с лица сбросил. – И так у вас всего вдосталь. Подумаешь, дворнягу какую-то со двора увёл. Вам невелика потеря, а мне хоть какая-то прибыль.

– Так-так, интересно послушать, сколько сребреников тебе отвалили, – сказал Виктор, оттаскивая Азу за ошейник от поленницы.

Собака сразу замолчала, только зубы продолжала скалить. Григорий слез с поленницы и теперь стоял, набычившись, со злостью глядя на Виктора с Надеждой.

– Что смотрите? Думали, ходит тут у нас сосед Гриша, недотёпа. И жена у него не хозяйка, и дочки непутёвые, и хозяйство завалящее. Пожалеем его – пусть у нас инструментик берёт, пользуется. Пусть к нам в гости заходит – покушает. Да плевал я на вашу жалость и доброту, тьфу! – Гриша сплюнул под ноги.

– И чего ж ты заходил да пользовался нашей жалостью и добротой? – спросила Надежда. – Кусок в горле не застревал?

– Надя, подержи собаку, – сказал Виктор тихонько Надежде. – У меня что-то в кулаках зачесалось. Хочется эту мразь по забору размазать…

– Витя, не пачкай об этого подлеца руки, не стоит он того, – так же тихо ответила Надежда.

Но в это время они оба заметили Серёжу, крадущегося вдоль забора с другой стороны поленницы. Парень всё слышал, он был пунцовый от ярости и на ходу засучивал рукава. Ещё два шага, и Серёжа оказался прямо за спиной у Григория. А тот не слышал его шагов и продолжал выплёвывать свою злость:

– Ходил к вам, слушал ваши дурацкие разговоры и смеялся про себя, видя, какие вы жалостливые дураки! Понять хотел, почему всё вам, дуракам, от судьбы перепадает. Но ничего, думал, я с вами за вашу жалость расквитаюсь…

– Не надо сынок! Стой! – закричала Надежда, останавливая Серёжу, уже замахивающегося для удара по Григорию.

Гриша испуганно обернулся и невольно сделал несколько шагов назад. Ногами он оступился на поленьях, которыми бросался в Азу, и всем весом грохнулся спиной на землю. Однако никто не бросился ему на помощь. Все стояли и молча смотрели, как он поднимается, кряхтя и потирая ушибленные места. Вся спесь одномоментно слетела с Гриши, и он, как побитая собака, понурив голову, заспешил прочь со двора, продолжая что-то бубнить себе под нос.

– Мама, я не мог это спокойно слушать, – взволнованно проговорил Серёжа, подходя к родителям. – Его надо было наказать.

– Такие люди сами себя наказывают. На всю жизнь, – с горечью сказала Надежда. – Злость и зависть – вот его вечное наказание. Они его изнутри разъедают, жить не дают… И, знаете, дорогие мои, – задумчиво продолжила Надежда, – это была по-настоящему опасная большая «крыса» в человеческом обличье. Она столько времени жила рядом с нами, втёрлась в нашу семью и злоупотребляла доверием. Но на каждую «крысу» рано или поздно находится крысолов. – Женщина наклонилась к Азе, притянула к себе собачью морду и поцеловала мокрый прохладный нос. – Спасибо тебе, – тихонько прошептала она собаке на ухо.