Люсей виделись лишь раз,
Та ничуть не изменилась,
Только вытянулась ввысь.
Нос как шнобель. Жидкий волос.
Как она, таких в деревне
«Плоскодонками» зовут.
Парни любят пышногрудых.
Чтоб в ладошку не вмещалась.
Так и тянут свои лапы
Ухватиться и помять.
Не обидела природа
Надю бюстом и всем прочим.
По сравнению с сестрою
Надя – просто Афродита.
Вроде рада тетя Зина,
Улыбается, смеется,
Спрашивает о знакомых,
Что да как да чем живут.
Ужин так себе, не очень.
Суп консервный. Макароны.
И невкусная котлета.
И без запаха чаек.
Вот в деревне, если гости
Приезжают, борщ наварят,
Парят, жарят. И спиртное
Обязательно на стол.
И сидят до полуночи,
Посмеются и поплачут,
Вспомнят прошлое, знакомых,
Поглядят альбом семейный.
Тут поужинали, сразу
Тетка мыть посуду стала.
Дядя Миша на диванчик
Телевизор поглядеть.
Люська села с ноутбуком,
А на Надю ноль вниманья.
Нет! Совсем другую встречу
Представляла себе Надя.
– Ой, давайте помогу вам
Мыть посуду? – предложила.
– Да чего тут мыть, Надежда?
Всё помыла я уже.
Руки вытерла и села,
И, вздохнув, спросила Надю:
– Значит, в город ты решила
Перебраться из деревни?
– Что в деревне этой делать?
Целый век коров доить?
Молодежь вся уезжает,
Женихов нормальных нету.
– Ну, а тут что хочешь делать?
– Ой! Хочу учиться я.
Получу теперь специальность
И устроюсь где-нибудь.
– Ну, понятно. Только надо
Подыскать тебе такое,
Чтобы дали общежитье
И стипендию платили.
Жизнь-то нынче дорогая,
Мать тебя учить не сможет.
Ладно. Что-нибудь такое
Мы подыщем для тебя.
– Ой, спасибо, тетя Зина!
Я же, видите вы сами,
Деревенская девчонка,
Здесь не знаю ничего.
Мама любит вас и хвалит,
Говорит: «Учись у тетки!
Видишь, стала городскою,
Есть квартира, замуж вышла».
Тетка щеку подпирает
И качает головой.
– Ну, а кем бы ты хотела
Стать, учиться на кого?
– Я пока не знаю, тетя.
Только без образованья
На хорошую работу
Не возьмут тебя нигде.
Спать легли. Не спится Наде.
Мысли разные тревожат.
Ну, а вдруг здесь станет хуже?
Всё другое. Непривычно.
Даже люди не такие.
Каждый сам собою занят.
Ни тебе не улыбнуться,
Не сказать приятных слов.
Нет, в деревне всё же проще.
Всё понятно, всё знакомо.
Знаешь всех, тебя все знают,
Даже кошки и собаки.
А с другого если боку
Посмотреть, чего в деревне?
Куры, овцы да коровы.
Парня не найдешь себе.
Ладно, буду я не первой
И, конечно, не последней.
Сколько наших деревенских
Перебрались в города!
И назад никто не едет.
Значит, всё-таки здесь лучше.
Поживешь, привыкнешь тоже,
Глянешь, в гору всё пойдет…
И себя такой надеждой
Успокоив, задремала.
И спала на новом месте
Крепко, словно после дойки.
Просыпалась Надя рано
И вскочить уже хотела,
Но прислушалась: движенья
Никакого в доме нет.
Вроде бы не воскресенье,
Что же спят они так долго,
Не боятся на работу
Дядя с тетей опоздать?
Люська к стенке отвернулась.
Ох! Худа она как палка.
Вот не повезло девчонке!
Кто ж возьмет такую замуж?
Тут услышала: из спальни
Кто-то вышел, хлопнул дверью
И журчанье раздается.
Наде даже стыдно стало.
И с открытыми глазами
Долго так лежала Надя.
Вот пожили бы в деревне,
Там вставали бы чуть свет.
Наконец-то слышит голос.
Дядя Миша с тетей Зиной
Гово рят о чем-то тихо,
Ходят, воду льют, смеются.
А потом открылась дверь.
– Ну-ка, девочки, вставайте!
Подскочила сразу Надя.
Люська же не шевельнулась
– Просидит до полуночи
С ноутбуком наша Люська.
Ну, а утром не разбудишь, -
Тетя Зина говорит.
– Ну-ка, дочка просыпайся!
В школу надо собираться
Я пойду готовить завтрак.
Разбуди ее, Надюшка!
Надя потрясла сестренку.
Та мычит, не просыпаясь.
Потрясла ее сильнее.
– Ну, отстань! Я спать хочу.
– Люся! В школу опоздаешь.
– Надоела эта школа.
– Люся! Надо подниматься!
– Фу! Который час уже?
Поднялась, спустила ноги,
Потянулась и зевнула.
– Ой! Скорей бы воскресенье!
До обеда буду спать.
Сели завтракать. Глазунья.
Чай с печеньем. Тетя Зина
Говорит:
– Я позвонила,
До обеда отпросилась.
Значит так, поедем, Надя,
Мы сейчас с тобою в колледж.
Там строителей готовят,
Штукатуров, маляров.
Общежитье выделяют
И стипендию там платят.
Хоть и деньги небольшие,
Но зато бесплатно кормят,
Спецодежду выдают.
Поперхнулась даже Надя.
– Тетя Зина, я на стройку
Вроде бы не собиралась.
Не хочу махать я кистью
Или шкрябать мастерком.
И зачем на это учат?
Я и так умею это.
Я хочу учиться, тетя.
Специальность получить.
– Хорошо! Еще есть колледж,
Учат там на педагога,
Воспитателя детсада.
– Ну, какой же я учитель?
Это, тетя, не мое.
Тетя Зина смотрит долго
На племянницу и тихо
Говорит ей:
– Будь любезна,
Кем ты хочешь стать,
Скажи?
– Ну, хотя бы секретаршей,
В банке или же юристом,
Чтобы в офисе, компьютер
И сорочка, и платочек.
На доярку же не учат.
И на стройке вон чучмеки
Пашут без образованья.
И зачем тогда мне колледж,
Не могу никак понять.
– Да, понять, конечно, сложно,
Но возможно всё же, Надя.
Кто ж не хочет, я не спорю,
Чистенькой и аккуратной.
С маникюром и на шпильках,
В юбочке, сорочке белой
В светлом офисе сидеть.
Только офисов не хватит,
Чтобы все там уместились.
Ну, а кто же будет строить,
Нянчить и учить детей?
– Мам! Чего ты завелась-то? –
Люся фыркнула.
– Надюха –
Симпатичная девчонка.
Сексапильная такая!
Так что где-нибудь приткнется
В сфере гендерных услуг.
– Это что еще такое? –
Надя спрашивает Люсю.
– Ты ее не слушай, Надя!
У нее такие шутки.
Дядя Миша собирался
В это время на работу.
Женский разговор услышав,
Не вмешаться он не мог.
– Нам в гараж нужна диспетчер.
Прежняя в декретный отпуск
Через день – другой уйдет.
Так что к нам давай, Надюха!
Там зарплата двадцать тысяч.
Ну, и парни молодые,
Жениха себе найдешь.
– Ой! Иди ты, ради Бога! –
Замахала тетя Зина.
– Гаража ей не хватало!
Ей теперь учиться надо.
– Ну, тогда решайте сами!
Хлопнул дверью и ушел.
– А, быть может, тетя Зина,
Что-нибудь найдем другое?
Ну, не нравится мне стройка.
Лучше уж доить коров.
– Ладно! Что-нибудь поищем!
А теперь собрались быстро!
А иначе опоздаем.
Всё собрались. К остановке
Наша троица шагает.
А народу там собралось
Больше, чем у них в деревне.
Глава одиннадцатая
ВЕРА У ПОДРУГИ
Пуговица оторвалась на халате.
Ищет Вера. На полу она смотрела
Заглянула под сиденье.
Как сквозь землю провалилась.
Нехорошая примета.
Чуть в купе ее не трахнул
Жирный боров.
Что же будет?
Страшновато Вере стало.
Хуже нет, чем неизвестность.
Ой! Уж пригород мелькает.
Надо быстро собираться.
С полотенцем полетела,
Чтоб помыться в туалете.
Дерг – подерг! А дверь закрыта.
Что помылась? С мятой рожей
Встретишь город, недотепа.
Ладно уж! Подкрасить губки,
Тени наложить под брови,
Расчесаться, приодеться,
Чтоб не выглядеть кулемой.
Вот и всё! Мелькает город.
Сердце бьется учащенно.
Что же, Вера дорогая,
Подъезжаешь к новой жизни.
Верочка перекрестилась.
«Господи! Спаси! Помилуй!
Сделай так, чтоб всё сложилось
По-нормальному, пучком»
Застучало. Загремело.
Дернулся вагон и замер.
Только вышла из вагона,
Слышит:
– Верка!
Огляделась.
Ксюша ей рукою машет.
Как обрадовалась Вера!
Обнимаются подруги.
Чмокают друг друга в щечки.
Года три уж не видались.
Жили девочки в соседях,
В класс один они ходили.
Ксюшин папа очень редко
Появлялся. Он в Москве
Был на заработках вечно.
Мать работала в Совете.
Кажется, секретарем.
И порою выпивала
В одиночку очень крепко.
В магазине с красной рожей
За добавкой появлялась.
А потом отец квартиру
В этом городе купил.
Часто девушки общались
Меж собой по телефону.
Вера новости расскажет,
Ксюша о своих делах.
И когда решили Вера
Ехать в город, то сказала
Ей подруга, поначалу
Может жить она у них.
Смотрит Вера, улыбаясь.
– Как ты, Ксюша, похудела
Да еще и загорела!
Ты же просто топ-модель!
Вот бывает же такое!
Красоту дает природа
И умом еще наделит.
Повезло ужасно Ксюше.
Ей завидовала Вера
По-хорошему. Кумиром
Для нее являлась Ксюша
И всегда у ней совета
По любым делам просила.
Взяли сумку. И щебечут,
Никого не замечая.
Вышли к площади вокзальной.
Там такси стояли в ряд.
Их таксисты зазывают,
Улыбаются и машут,
Лестно девушек красивых
Каждому заполучить.
Вера выпучила глазки:
– На такси? Да что ты, Ксюша?
Это ж дорого! Подумай!
Вон автобусы стоят.
Улыбнулась ей подруга.
– Нет! В автобусе давиться
И вдыхать в себя миазмы,
Это надо быть какою,
Чтоб себя не уважать!
Полезай без разговоров!
А за деньги не заботься!
Это там в деревне деньги.
Здесь же это мелочёвка.
Улыбается водитель,
Усики мизинцем гладит.
– Ну, куда, девчонки, едем?
Сразу, может быть, ко мне?
– Заводи давай машину? –
Грубо Ксюша оборвала.
– И еще! Музон отстойный,
Умоляю, не включай!
Глава двенадцатая
ЛЮБЕ СНИТСЯ СОН
«Я написал тебе сегодня утром.
Ты почему-то трубку не брала.
Ну, как добралась ты до города? Нормально?
Нашла отца? Как встретили тебя?
Конечно, без тебя скучаю жутко
Быть может, осенью я в армию уйду.
А после службы не вернусь в деревню.
Переберусь я тоже в город, как и ты.
Фу! Целый час писал. Рука устала.
Пересылаю. Позвони! Андрей»
Эсэмэску прочитала
Люба. Но ничто в душе
У нее не шевельнулось.
Ей Андрей был безразличен.
Конечно, сны невероятны.
Приснился Любе чудный парк,
Весь листьев золотом усыпан
И небо чистое над ним.
Она бредет неторопливо,
Остановившись, ножкой листья
Сгребет, любуюсь, в пирамидку.
И дальше. В парке никого.
Она одна. Никто не помешает
И не нарушит тихий мир души.
Вдруг странный шум
Послышался ей сзади.
Как будто кто-то гонится за ней.
И торопливо Люба обернулась.
Огромный пёс с поджарыми боками,
Разинув пасть клыкастую, прыжками
К ней приближался. Люба закричала.
Но кто ее услышит в этом парке,
Где ни души? А злобный пес уже
Настиг ее. И свой прыжок смертельный
Нацелил так, чтоб в горло ей вцепиться
И жизнь ее мгновенно оборвать.
Она застыла, словно дерево на месте.
Нет сил кричать. Последние мгновенья
Остались ей, чтоб осознать, что жизнь
Сейчас прервется. И огромные клыки
Она уже отчетливо видала.
И смрадное дыхание пахнуло
В ее лицо. Тут псина завизжала,
Обмякла вся и грохнулась на землю.
В боку ее, который поднимался
И резко опадал, стрела торчала.
Стояла ничего не понимая,
Во все глаза глядела на собаку.
И слышит голос ласковый и тихий:
– Он напугал вас, этот страшный зверь?
Он больше вам ничем не угрожает.
Раздвинулись кусты и перед ней
Стоит охотник, молодой и стройный.
В одной руке он держит лук большой,
Другую же к груди прижал и поклонился:
Одет он странно. Словно со страницы
Волшебных сказок появился он.
Большие и блестящие глаза.
Над ними веки словно опахала.
Он руку протянул.
– Позвольте вашу руку!
Ее ладонь в его легла ладонь.
Ведет по парковой дорожке.
В конце дорожки белая карета,
Запряжена в четверку лошадей.
Он перед нею дверку распахнул.
Она поднялась. Села на диванчик.
Он рядом сел. И тронулась ка карета.
Глава тринадцатая
НАДЯ ВСЕЛЯЕТСЯ В ОБЩЕЖИТИЕ
Душа подобна озеру. Она,
Когда спокойна, дно увидеть можно
И наглядеться красотой камней
И плавным ходом рыб разнообразных.
Но стоит взволноваться водной глади,
И волны теплые пугают рыбаков
И к берегу они спешат, ища спасенья.
Племянницу спихнула тетя Зина,
Сдала, как сумку, в кулинарный колледж.
Всю жизнь мечтала Надя стать стряпухой,
Стоять у жаром пышущей плиты,
Бочки ворочать, обливаться потом,
Картошку чистить, овощи крошить
В дурацком белом колпаке
Среди таких же неудачниц, как она,
Терять бездарно молодые годы…
Но промолчала Надя. Скрыла гнев.
И с тетей Зиной мирно распрощалась.
Направилась вселяться в общежитье.
Взглянув на направленье, комендантша
С копною черных крашенных волос
Велела следовать за ней. На третий
Этаж поднялись. В триста первый номер.
Зашли. На них глядит с кровати
Испуганно девчушка, в серых шортах,
В футболке, явно купленной на рынке.
– Ну, вот соседку привела к тебе! –
Сказала комендантша.
– Значит так!
Спиртное пить категорически нельзя.
Готовить или чай согреть – на кухне.
Там, кстати, холодильник даже есть.
И чтоб парней сюда не приводили.
Узнаю если, выселю вас сразу
И докладную напишу еще.
И как фанера над Парижем, пролетите.
И чтоб порядок был и чистота!
И музыку чтоб громко не включали!
Ну, всё понятно? Скоро двух еще
К вам подселю девчонок. И комплект
Здесь будет полный. Всё! Располагайтесь!
Сурово поглядев на них, ушла.
– Я Надя.
– Оля.
– Тоже из деревни?
– Ну, да! Из Коченевского района.
Тут в основном девчонки деревенские.
А городские ищут, что получше.
– Ну, да! Ну, да! – с ней Надя согласилась.
– Ну, ладно, поживем, а там посмотрим.
Тут оглядеться надо бы сначала.
Понять, что здесь к чему. Ведь так же?
Ну, помоги мне сумку разобрать.
А то не знаю, что куда пристроить
Развешали вещички. А продукты,
Что в тумбочку, а что-то отнесли
На кухню в холодильник.
Чай заварили. И сидят болтают
Про то про сё, как трудно деревенским
Привыкнуть к этой жизни городской.
Никто их здесь не ждет. И родственники тоже.
Так что рассчитывать лишь на себя придется.
Ее соседка была на мышку серую похожа.
Всего боялась. С внешностью такой
Кому она нужна. Всю. жизнь на кухне
Ей суждено остаться старой девой.
И мысль такая успокоила Надежду.
Всегда нам лучше, если рядом слабый,
Тогда сильней мы чувствуем себя.
Под покровительство берем и защищаем,
Взамен от них покорность получая.
– Деревня наша, – говорила Оля,
– Считай, что потихоньку вымирает.
Уж каждый третий дом стоит пустой.
Директору лишь хорошо живется.
Дворец себе отгрохал двухэтажный.
Крутой «ландкрузер». Важный, как король.
Едва здоровается с людом деревенским.
Здесь в городе и дочери, и сыну
Купил квартиры. И себе, конечно.
– Ой! Видно так везде! – вздохнула Надя.
– Вот на уроках-то истории твердили
Про крепостное право, то да сё.
Как плохо крепостным жилось в России.
А до сих пор не изменилось ничего.
Один директор барином живет,
Всех презирает, обдирает, словно липку.
А слово против лишь попробуй вякни,
Уволит безо всякого с работы.
Глава четырнадцатая
ВЕРА СОБИРАЕТСЯ В НАЙТ-КЛУБ
– Пришла пора зажечь костры! –
Сказала Ксюша, усмехнувшись,
Когда, поужинав, сидели
На кухне. Баночное пиво
Цедили медленно, болтали.
– А ну-ка, Верка, одевайся!
Но только ярко и конкретно
Пойдем!
Сопела в зале мама.
Она поддатая вернулась,
Потом добавила на кухне.
Уже хотела песни петь,
Но Ксюша увела ее
И уложила на диван.
– Надену-ка я эту юбку! –
Сказала Ксюша.
Покрутилась.
– Не правда ль, очень сексуально?
Мальчишки глаз не отведут.
Хотя и взрослые мужчины
Бывают там. С одним из них
Тебя сегодня познакомлю.
Вот эти туфли обуваешь!
– Да я в них не шагну ни шагу.
Как можно? Тут такие шпильки!
Да я в них сразу упаду!
А Ксюша, нанося помаду,
Сказала:
– Время есть у нас.
Потренируешься немного
На каблуках таких ходить.
– Не надо! Что ты? Не хочу! –
Руками Вера замахала.
– Да ладно ты! Здесь не деревня.
Здесь по другим живут законам.
Короче, слушайся меня,
И будет всё о'кэй, подруга.
А ну, пройдись!
Шагнула Вера. И руки в стороны раздвинув.
Как будто полететь хотела,
Она до стенки прошагала,
Потом назад. Фу! Получилось!
– Да! Походняк! – сказала Ксюша.
– Как будто робот марширует.
Смотри, как надо ставить ногу!
Как плечи, голову держать!
И грудь вперед! И от бедра!
А ягодицы должны играть!
Смотреть спокойно,
Чуть улыбаясь свысока.
Не торопиться! Ведь походка
Визитной карточкой нам служит.
Послушай, Верка! В этом платье
Ты собираешься идти?
Ты хочешь комиком в найт-клубе
Сегодня выступать, наверно.
Сними сейчас же эту гадость!
Для деревенских дискотек
Оно сошло бы. Но не здесь.
Постой-ка!
Ксюша рыться стала.
– Вот это платьишко померяй!
Мне это платье маловато,
А для тебя вот в самый раз.
Надела платье. Элегантно.
Фигуру плотно облегает.
Еще и блестки. Просто прелесть!
Но только два большие НО!
Во-первых, слишком уж прозрачно.
Всё видно. Трусики и лифчик.
А во-вторых, лишь чуть нагнешься
И сразу попу обнажишь.
– Не! Ксюша! Это будет слишком.
Себя в нем голой ощущаю.
– Ну, значит, так! Трусы снимаешь
И надеваешь это вот!
И ленточку ей протянула.
– Что это?
– Стрингеры, подруга.
Ну, надевай давай! Не стой!
Надела Вера. Ужаснулась.
– Так всё ж видать!
– Вот и прекрасно!
Себя подать – уменье надо.
Иначе выберут другую.
Ну, ладно! Всё! малюем рожи!
Так кто ж помаду так наносит?
Вот так! Теперь рисуем тени.
Ну, вот и всё! почти готовы.
Глава пятнадцатая
ЛЮБА В ГОРОДЕ
У костра спала в стогу.
Так чудесно! Городскому
Расскажи – не понимает.
Искры улетают ввысь
И живут одно мгновенье.
Им на смену от костра
Новые взлетают.
В стороне вздыхает конь.
За день он умаялся.
Рад прохладе он ночной.
Легкий ветерок ему
Тихо гладит гриву.
Шевельнешься и шуршит
Сено под тобою.
Сколько запахов оно
Щедро расточает.
В целом мире ты одна
И на дне вселенной
Ты лежишь. А над тобой
Звезды, звезды, звезды.
Не девчонкой здесь простой,
Частью мирозданья
Ощущаешь ты себя.
И в мгновенья эти
Чувство вечности в твоем
Сердце поселяется.
Но попробуй расскажи
Городским такое,
Засмеются над тобой,
У виска покрутят.
Скажут:
– Девочка того!
Видно с дуба рухнула,
А иначе б чепуху
Не несла такую.
Всё в движенье тут. Бегут.
Все кругом торопятся
И боятся опоздать.
Лица озабочены.
Каждый здесь сам по себе.
Каждый в одиночестве.
Хоть кругом тебя толпа,
Нет здесь единенья.
По деревне ты идешь –
Целое событие.
За тобою столько глаз
Наблюдают пристально.
Что-то новое надень,
Все заметят сразу.
А прическу измени –
Разговоров будет!
Интересна ты для них.
Как в большом семействе,
Жить в деревне. Иногда
Раздражает это.
Хочется побыть одной,
В себе самой замкнуться.
Тут же сунутся к тебе:
– Ты чего такая?
Заболела, может быть?
Или что случилось?
Или Витька что сказал
И тебя обидел?
Глава шестнадцатая
НАДЯ В РЕСТОРАНЕ
Пришла пора зажечь костры,
Иначе молодость упустишь
И серой мышкой будешь жить
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без счастья, без любви.
Хотя, конечно, слезы будут.
Потоки слез в подушку ночью
И чувство жалости к себе.
Нет! Нужно проявить смекалку.
Искать, бороться и найти.
Уж месяц миновал учебы.
Притерлась Надя помаленьку,
Ей многое понятно стало
В сумбурной жизни городской.
Спасти от серых нудных буден.
Ее замужество лишь может.
Не на любом, кто попадется,
Тут нужно с толком выбирать.
Искать успешного мужчину.
Пусть будет старый он. Неважно.
Да и любовь тут ни при чем.
Нельзя на случай полагаться.
Судьбу свою взять твердо в руки,
Целенаправленно искать.
Нет! Интернет здесь не помощник.
Там ищут девушек для секса.
И дорогие рестораны
Отвергнуть тоже ей пришлось.
Туда идут такие профи,
Что ей до них, как до луны.
Причем приходят с ясной целью
Себя продать и подороже.
Но всех богатых мужиков
Давным-давно уж разобрали.
И чтобы женушку он бросил,
Без памяти влюбиться должен.
А как в себя влюбить мужчину,
Чтоб стать единственной на свете,
Чтоб о тебе он только думал,
Чтоб наважденьем для него,
Болезнью стать, быть непохожей
На всех других, на проституток.
На светских львиц и на прислугу,
И в то же время недоступной,
По крайней мере, до поры,
Пока по уши не завязнет,
Тогда себя ему, как орден,
Вручить, чтоб прыгал он от счастья
И, как мальчишка, вел себя?
На практику их посылали.
И Надя очень постаралась,
Чтобы ее определили
Практиковаться в ресторан.
«Лель» – ресторан тот назывался.
Не с нежным сказочным героем
Названье связано. Фамилия такая.
Ее считая очень звучной
Так называл он рестораны и отели.
И даже яхту так свою назвал.
Всё, что смогла, узнала Надя.
Вот, значит. Лель Иван Петрович.
Женатый. Тридцать восемь лет.
Имеет двух детей, мальчишек.
И не сказать, чтобы красавец.
Обычная такая внешность.
Похож он больше на торговца,
Чем на крутого бизнесмена.
Но это мелочи, однако.
А что вот очень интересно:
Приходит каждую субботу
В свой ресторан. За задний столик
Садится. До глубокой ночи
Сидит с двумя – тремя друзьями.
И не сказать, что сильно пьет,
Но позволяет. Это ж ясно,
Со стороны увидишь лучше
Достоинства и недостатки.
«Ну, что ж, воспользуемся шансом!» -
Решила Надя. Подружилась
Она с одной официанткой,
Которую Мариной звали.
Был у Марины этой парень.
И ей не нравилось ужасно,
Когда работа выпадала
В ночную смену. Да и парень
От этого был не в восторге.
И Надя как-то мимоходом
Ей намекнула, что подменит
В ночную смену. И Марина
Была ей очень благодарна.
Глава семнадцатая
ВЕРА В РЕСТОРАНЕ
Неистовство и мощь. Она метеоритом
Ворвалась, рассыпая снопы искр.
Кого-то чмокнет, с кем-то посмеется,
Как будто центр вселенной здесь она.
Ее все знают, радуются ей.
К ней даже сам хозяин клуба вышел.
– Ну, ты даешь! – в восторге шепчет Вера.
– Я вижу, ты звезда!
Смеется Ксюша.
– Да ты не парься, Верка. И тебя
Мы приобщим. Со мной не пропадешь,
Лишь слушайся меня во всем, подруга.
Да! Молодежь здесь отрывается по полной.
И музыка такая, против воли
Ей подчиняешься и двигаешься в такт.
Едва они за столиком уселись,
Как тут же юноша-официант
Бокалы ставит.
– Твой любимый, Ксюша.
– Что, Алексей еще не приходил? –
Спросила Ксюша.
– Задержался что-то.
Но непременно должен подойти.
Чего-нибудь еще?
– Пока не надо.
– Да, кстати… Я могу сказать при ней?
– Конечно, говори!
– Сегодня наш знакомый
Убойные конфеточки принес.
Улет… das ist fantastisch! Подогнать?
– Не знаю. Может быть.
Скажу, как будет надо.
– Не буду докучать. Приятно отдохнуть!
Вон, кстати, Алексей!
Ну, если что, я здесь недалеко.
К ним подошел мужчина, лет под сорок,
С уже заметным брюшком, лысоватый.
В очечках с тонкой позолоченной оправой.
– Знакомься! Вера! Жили по соседству
В деревне мы. Решила наша Вера
Стать горожанкой.
Он пожал ей руку.
– Какая теплая ладошка у нее,
Как будто бы в парное молоко
Она свою ладошку опустила.
Я Алексей. А можно просто Алекс.
Хороший Ксюшин друг.
Подруга улыбнулась.
– Ну, в общем так! Заказывайте всё,
Что вам захочется. И развлекайтесь
Ксюша! Извини! Я должен вас оставить.
Назначил встречу с деловым партнером.
Но если что, звони! Привет, девчонки!
И он ушел. Глядит на Ксюшу Вера.
– А всё-таки, кто он? Я не могу понять.
По возрасту как будто вы не пара.
К тому ж кольцо я видела. Хотя,
Не хочешь говорить, не надо.
– Почему же? Скрывать мне нечего,
Подруга от тебя.
Короче, папик мой.
– Как? Это отчим твой?
Смеялась Ксюша долго.
Потом коктейль хлебнула из бокала.
– Как хорошо с тобою мне, Верунчик!
Естественная ты. Простая и живая.
Спиной к тебе могу я повернуться
И знаю, что не всадишь нож.
– Да ты о чем?
– Не обращай внимания, подруга!
По-деревенски, он любовник мой.
Но так не говорят сейчас.
Он – папик или друг.
– Но он же старый! Он уже лысеет.
С твоей же красотой, с твоим умом
Такого можно оторвать красавца!
Ты влюбилась? Ну, да! Ну, да!
Ой, дура я какая!
Бывает в жизни всякое, конечно.
– Нет! Не влюбилась. Ни на грош!
И честно говоря, не собираюсь.
Жить надо головою, а не сердцем.
Адский ветер налетел.
Вера вся трясется.
Невозможно устоять
Ей никак на месте.
Никогда такого с ней
Не было доныне.
Всё ликует в ней, поет,
Счастлива в движенье
Средь разгоряченных тел.
И вопит со всеми.
Вот где жизнь!
Сплошной экстаз!
Только ради этого
Стоит в город убежать
Из деревни клятой.
Сели потные за стол.
И разгоряченные
Из бокалов пьют вино.
– Кайф! – смеется Вера.
– Слушай, Верка, я сейчас
Лишь об этом вспомнила, -
Подмигнула Ксюша ей.
– Только честно, Верка!
Ты ни с кем еще того
У себя не трахалась?
Поперхнулась. Покраснела.
– Ну, чего ты паришься?
Ведь тебе не десять лет, -
Рассмеялась Ксюша.
– А зачем оно тебе?
– Просто интересно.
Так ты целка или нет?
Только честно, Вера!
– Да! Я девушка еще…
Было раз такое.
Помнишь Ваську? Как-то раз
Шли мы с дискотеки.
Провожал меня домой.
И на нашей улице –
А народу никого,
Фонари не светят –
В общем обнял он меня,
А другой рукою
Гладить начал грудь мою.
Мы остановились.
Он к себе меня прижал
И в сторонку тянет.
Руку сунул мне в разрез
И под лифчик лезет.
Я отталкивать его,
Говорю: «Не надо!»
Он целует всё сильней.
Больно грудь сжимает.
«Я ж люблю тебя! Женюсь!
Ну, чего ломаться?
Не могу уже терпеть!»
Юбку задирает.
Как его толкнула я
И бегом до дому.
Он в вдогонку мне кричит;
«Сука! Проститутка!»
– Ой, подруга! Не могу!
И расхохоталась.
– Ну, деревня! Анекдот!
Дикари какие-то!
Разлила она вино.
Чокнулись.
– Послушай!
Да на этом огрести
Можно кучу бабок.
Есть такие мужики,
Падкие на девственниц.
Их заветная мечта –
Быть первопроходцами.
Вера резко поднялась.
– Ты совсем рехнулась,
Чтоб такое предлагать?
Я ж не проститутка.
– Сядь! – сказала резко Ксюша.
– Декабристка, в твою мать!
Вера! Ты не проститутка.
Просто дура ты! И всё.
Под какого-нибудь Ваську
Ляжешь. Ну, и что с того?
Через месяц разбежались.
Всё! закончилась любовь.
Глава восемнадцатая
ЛЮБА У ОТЦА
Гибель «Титаника»… И у дверей
Долго стояла, хотела уйти.
Убеждена была: только увидят,
Сразу пред нею
Захлопнется дверь.
«Всё! я на дне.
Я уже утонула.
Как дура,
Что ж сорвалась я?
А где голова?
Папочка новой семьей обзавелся.
Ну, и зачем я приперлась сюда?
Чтоб пережить унижение? Ладно!
Надо домой возвращаться теперь.
Как-нибудь ночь просижу на вокзале.
И до свидания, жизнь городская!»
Сумку она подхватить не успела,
Дверь отворилась. Отец на пороге.
Глянул, но сразу ее не узнал.
– Девушка! Ищите что ли кого-то?
Люба смутилась.
– Да так! Ничего!
– Люба!
Узнал.
Хоть не виделись долго.
– Любочка! Дочка!
Шагнул к ней навстречу.
– Вот уж не думал увидеть тебя.
Обнял за плечи. Глядит неотрывно.
– Ты повзрослела. Красавицей стала.
Что ж мы стоим?
Подхватил ее сумку.
– Что ты застыла? Давай проходи!
Только зашла, слышит голос:
– Чего-то
Видно забыл?
Им выходит навстречу
Женщина
В пестром коротком халате.
Любу увидев,
Застыла на месте.
– Здравствуйте!
– Здрасьте!
А кто это, Петя?
– Дочка. Совсем уже взрослая стала.
– Дочка? Однако весьма любопытно, -
Хмыкнула женщина, губы кривя.
– Ну, и чего мы стоим на пороге?
Вы проходите. Я переоденусь.
Хмыкнула снова и скрылась за дверью.
– Как-то неловко. Наверно, напрасно,
К вам заявилась.
Мне стыдно. Простите! -
Люба бормочет.
– Давай разувайся!
Стыдно – не видно.
А ты молодец!
Я же, по правде сказать, и не думал,
Что я, Любаша, увижу тебя.
– Мама-то как там? Не вышла ли замуж?
– Мама болеет.
– Серьезно?
– Ну, так…
– Ну, а Сережа?
– Да учится в школе.
– Ладно, давай проходи! Не стесняйся!
– Пап! Извини! Ну, тут дело такое…
Как мне, не знаю, ее называть?
– А называй-ка ее тетей Галей.
Голос насмешливый сзади раздался.
В новом обличье предстала она:
В синей футболке и черных штанишках.
– Петя! Ведь ты собирался за хлебом.
Дуй в магазин. А иначе-то ужин
Будет без хлеба сегодня у нас.
– Да! Позабыл уж. Ну, ладно, девчонки!
Ужин готовьте! А я побежал.
Хлопнула дверь.
– Ну! Поможешь мне, Люба?
– Да! Хорошо! Помогу, тебя Галя!
– В спальню зайди! На кровати одежда.
Переоденься, чтоб не замараться.
– Что вы? Не надо. Своё же имею.
– Ладно! На кухню пойду. Петя любит
Вкусно покушать. Давай! Подходи!
Чистят и режут, и парят, и жарят.
Галя от лука глаза протирает.
– Люба! А ты погостить – попроведать?
Или какая другая причина?
Глава девятнадцатая
НАДЯ ЗНАКОМИТСЯ С ЛЕЛЕМ
Надо ринуться в схватку с судьбой!
Будь что будет! С подносом бежит.
И когда возле столика встала,
Наклонился поднос и слетела
Чашка с кофе ему на колени.
Закричал он, вскочил.
– Кто такую
Рукосуйку поставил на зале?
Всех уволю!
А Надя рыдает.
На колени готова упасть.
Успокоился он, поглядел
На нее слишком пристальным взглядом.
– Извините меня! Я не прав.
Ну, не надо рыдать! Умоляю!
Женских слез я терпеть не могу.
Глава двадцатая
ВЕРА И ВЛАДИМИР
Налетел ураган. И понес, как былинку.
Ах, как кружится голова!
Позабыла про все. Если б раньше сказали,
Что такое случиться с ней может,
Не поверила б Вера ни в жизни.
С кем угодно! Но только не с ней!
Но случилось! Владимир был звездою эстрады.
И толпы поклонниц сторожили его день и ночь.
Был он падок на женские прелести очень.
И бывало имел три партнерши за ночь.
Но с годами напор ослабел.
Молодился. И операции делал.
Но уже понимал, что закат наступает.
Всё чаще с «виагрой» общался.
Но эффект был, конечно, не тот.
Лишь одно пробуждало в нем страсть,
Как и в прежние годы,
И тогда он опять себя чувствовал жадным самцом.
Кровь бурлила, желание совокупиться
Заставляло его обо всем позабыть.