Эпидемии. Так начиналась микробиология

Глава 3

Какие же изменения происходят в организме, приобретающем иммунитет по отношению к эндемическим болезням?

Эти изменения наиболее очевидны для туберкулеза, где они и стали раньше всего известны. Неся в себе туберкулезных бактерий, хотя и не вызывающих видимого заболевания, организм тем не менее приобретает особенную чувствительность. Эта необыкновенная чувствительность обнаруживается лучше всего при помощи применения туберкулина. Введение его под кожу таким субъектам, несущим в себе туберкулезную инфекцию, вызывает тройную реакцию – местную, очаговую и общую. Две первые реакции состоят в остром воспалении: местная – на месте внесения – туберкулина и очаговая – на месте имеющихся в организме туберкулезных поражений. Общая реакция заключается в лихорадке, являющейся следствием воспаления в очагах.

Все эти явления не зависят от особых свойств туберкулина, а выражают собой вызванную туберкулезной инфекцией и свойственным ей ядом чрезмерную ранимость тканей туберкулезных. Поэтому все эти реакции могут быть также вызваны без участия туберкулина. Даже до открытия Кохом туберкулина мною была найдена чрезвычайная ранимость туберкулезных животных и людей. Так, зараженные туберкулезом морские свинки реагировали лихорадкой на ничтожные количества вибрионной вакцины, а больной субъект жестоко лихорадил от той же вакцины, переносимой без всякой реакции другими. Очевидно, что туберкулиновые реакции зависят не от свойств туберкулина, а от ранимости тканей туберкулезных. Действительно, лихорадочные реакции у туберкулезных могут вызываться не только внесением посторонних веществ, но также усиленным движением, волнением и т. п.

Такая же аллергия или повышенная ранимость тканей, так хорошо обнаруживаемая при туберкулезе, вызывается также и другими инфекциями. Реакции, сходные с туберкулиновой, были получены при соответственных болезнях с тифоидными и абортивными. Реакция Шика, являясь отрицательной у невосприимчивых, все чаще сопровождается ложно положительной у старших детей. А ложноположительная реакция указывает на аллергию к дифтерийным бактериям, обычным в неприметной вакцинации и носительству.

Повышенная чувствительность вакцинированных животных доказывается многими опытами.

Итак, следовательно, неприметная вакцинация, благодаря которой эндемические инфекции постепенно утрачивают свою силу, приобретается за счет повышающейся ранимости тканей иммунизируемых.

Для оценки значения этой ранимости следует ближе ознакомиться с ее проявлением.

Глава 4

Аллергические и анафилактические состояния характеризуются возможностью появления типического шока при соответственном воздействии. Шок проявляется разнообразными симптомами в различных тканях и у разных животных. Но общая для всех случаев черта состоит в выделении чрезвычайно активных веществ – гистамина и лейкотоксина. Первый влияет на гладкие мышечные волокна и вызывает расширение мельчайших и более крупных артериол; второе вещество ведет к экссудации и эмиграции лейкоцитов вследствие увеличения пористости сосудистых стенок. Эти явления лежат в основе туберкулезной и других указанных реакций.

Интересно указать, как отражается эта ранимость на жизнеспособности и устойчивости организма.

В этом отношении большой интерес представляет близко примыкающий к учению об аллергии вопрос о сенсибилизации токсинами.

Беринг первый отметил то явление, что животное, однажды получившее токсин дифтерии или столбняка, приобретает большую чувствительность к ним, чем свежие. Этот вопрос был затем подробно изучен.

Если разделить одну смертельную для свинки дозу дифтерийного токсина на тысячные доли и повторно ежедневно вводить их свинке, то она погибнет в конце 2 недель от одной восьмисотой смертельной дозы при сумме всего введенного ей токсина, составляющем только одну сотую часть одной смертельной для свежей свинки дозы.

Эта парадоксальная повышенная ранимость не передается сыворотке крови. Напротив, в этой сыворотке имеется количество антитоксина, о много раз превышающее то, которое потребно для нейтрализации смертельной для нормальной свинки дозы токсина.

Точно так же вакцинированные от дифтерии лошади реагируют на нейтральную для свежих лошадей смесь токсина с антитоксином. Вследствие этой же парадоксальной реакции иммунизированные от столбняка лошади могут погибать от ничтожных доз столбнячного токсина, имея при этом в крови количество антитоксина, достаточное для нейтрализации при впрыскивании свежим животным количества токсина, во много сотен превышающих то, которое их погубило.

Эти опыты показывают, что хотя при иммунизации животных токсинами кровь насыщается антитоксинами, но в тканях понижается сопротивляемость токсинами. Поэтому, при сравнении двух животных, имеющих одинаковое количество антитоксина в крови, но получивших их различными способами – активной и пассивной иммунизацией, наибольший иммунитет имеет то, которое иммунизировано активно. Таким образом, благодаря неприметной иммунизации, постепенно обезвреживающей эндемические заболевания, увеличивается проницаемость сосудов и ранимость клеточек людей, приобретающих иммунитет.

К каким демографическим последствиям это ведет?

Глава 5

При сравнении статистики смертности от различных болезней в прежние годы и теперь явственно обнаруживаются закономерные в ней перемены, а именно: неуклонно и постепенно падает смертность от инфекционных болезней и все более нарастает смертность от болезней кровеносной системы.

Так, например, у меня имеются данные изменения смертности за период от 1900 до 1924 г. от ряда болезней. При этом оказывается, что от болезней сердца смертность возросла от 150 до 200 (условная единица), от нефрита – она сначала до 1910 г. поднималась от 65 до 100, затем, к 1925 г., упала до 70 и к 1924 г. снова поднялась, но только до 75. Смертность от рака непрерывно поднимается все эти годы и от 60 в 1900 г дошла до 90 в 1924 г. Так же непрерывно поднималась смертность от апоплексии – от 30 до 50. Наконец, очень мало изменялась смертность от диабета за 24 года – от 5 до 10.

С течением времени совершаются значительные изменения в смертности в целых государствах. Так, во всех культурны/х странах Европы и Америки падает смертность от заразных болезней и растет от злокачественных опухолей, поражений нервной системы, особенно от болезней органов кровообращения и, в частности, от болезней Сердечной мышцы. Так, например, в Англии и Уэльсе в 1936 г. умерло (на 1 млн. населения) от инфекционных и паразитарных болезней 1170, в том числе от туберкулеза – 692; от рака и других опухолей – 1690; от болезней нервной системы – 991, в том числе от мозговой геморрагии – 679; от болезней органов кровообращения – 3777, в том числе от болезней сердца – 3100, а именно от болезней миокарда – 1982.

В Соединенных Штатах Северной Америки имеются очень сходные цифры. За тот же 1936 г. инфекционные и паразитарные болезни дали 115,9 смертей (на 100 000 населения), из них туберкулез – 26,3; рак и другие опухоли – 116,1, болезни нервной системы – 111,8, мозговая геморрагия – 90,5, болезни органов кровообращения – 289,4, болезни миокарда – 116,1, грудная жаба и болезни венечных сосудов – 51,7, артериосклероз – 17,9.

Германская статистика, взятая за 1932 г. (на 10 000 населения): инфекционные и паразитарные болезни – 12,4, туберкулез – 8,6, рак и другие опухоли – 13,1, болезни центральной нервной системы – 13,1, мозговая геморрагия – 8,7, болезни органов кровообращения – 16,2, болезни миокарда – 4,2, грудная жаба и болезни венечных сосудов сердца – 2,7, артериосклероз – 4,0.

Повсюду уменьшается смертность от заразных болезней. А нарастание смертности от болезней кровеносной системы, от нервных болезней, от мозговой геморрагии, а также от рака не стоит в противоречии с предыдущими выводами о нарастании аллергии, связанной с повышенной проницаемостью стенок кровеносных сосудов. От этой проницаемости зависит прочность так называемого гемато-энцефалитического барьера, который задерживает переход веществ из крови в паренхиму нервной ткани.

Повышенная проницаемость сосудистых стенок ведет к более легкому преодолению гемато-энцефалитического барьера и, следовательно, к облегчению перехода через него циркулирующих в крови вирусов, что ведет к поражению центральной нервной системы. Этим объясняется большое число вновь после империалистической войны появившихся невротропных вирусных заболеваний.

Такое же объяснение надлежит дать возрастающей смертности от злокачественных опухолей. Едва ли возможно сомневаться, что они вызываются вирусами, которые, проникая в клетки организма, вызывают их неудержимый рост.

Очевидно, что и это проникновение облегчается непрочностью барьера между кровью в сосудах и тканями.

Таким образом, и увеличенная смертность от рака, и появление новых нервных инфекций, и более частые смерти от кровоизлияний в мозг – все это может являться следствием повышенной ранимости тканей и, в частности, стенок кровеносных сосудов культурных людей вследствие незаметной иммунизации возбудителями эндемических заразных болезней.

Имея в виду все неблагоприятные последствия приобретения культурными людьми аллергии, легко сделать вывод, что она не совместима с долголетием.

Один из способов решения вопроса о сравнительной долговечности аллергиков состоит в проведении сравнения в этом отношении между городскими и сельскими жителями. Кто из них живет дольше? Или иначе говоря, где – в городах или в сельских местностях – встречается больше глубоких стариков?

Можно считать, что в городах превалируют эндемические болезни и связанная с ними неприметная иммунизация и аллергизация.

Едва ли легко провести указанное сравнение – слишком велики различия в условиях жителей того и другого населения. Особенно очевидна социальная неодинаковость сельских и городских жителей.

Но все-таки, принимая во внимание отличия богатства и бедности, санитарных и антисанитарных условий и т. д., в общем выводе приходится признать преимущество в долголетии за сельскими обитателями.

Имеется еще один путь для отыскания ответа на интересующие нас вопросы: если сельские обитатели живут дольше горожан, то и при прочих равных условиях первые должны вытеснять вторых. Отмечается, действительно, что коренное городское население постепенно вымирает и заменяется пришельцами из сельских местностей.

Глава 6

В человечестве, таким образом, постепенно происходит процесс аллергизации культурного населения и смена его не затронутыми эндемическими болезнями свежими поколениями. При этом следует иметь ввиду, что аллергическое состояние вообще не наследственно и что поэтому вновь нарождающееся потомство снова проходит в зависимости от своей среды через процессы иммунизации и аллергизации.

Однако в описанный непреравный процесс вводятся два существенных изменения двумя новыми факторами – успехами гигиены и санитарии и естественным подбором.

Благодаря все лучшему знакомству с природой и условиями возникновения заразных болезней явилась возможность не только предупреждать, но и совершенно элиминировать их из человеческих коллективов.

Так, например, вторжения холеры совершенно прекратились, когда была уничтожена возможность существования круговорота между зараженными испражнениями и питьевой водой. Чума исчезла вместе с переносящими ее черными крысами. Сыпной тиф невозможен в эпидемической форме при отсутствии платяных вшей. Ограничение носительства проказы, туберкулеза, дифтерии и т. п. сокращает и уничтожает распространение этих болезней. Эффектным лечением подавляются протозойные и спирохетные болезни.

С другой стороны, долго существующие тяжелые болезни, постоянно уничтожая наиболее восприимчивых особей, оставляют переживать и давать потомство более выносливых, способных успешно сопротивляться этим болезням. Таким естественным отбором объясняется вышеуказанный паразительный иммунитет евреев по отношению к туберкулезу.

Благодаря всем рассмотренным факторам – неприметной иммунизации культурного населения, сопровождающейся его аллергизацией, успехами науки, подавляющей возможность заражения, естественному отбору, позволяющему выживать и передавать свою стойкость наиболее резистентным членам коллектива, – создается многообразная диалектика инфекции, причем одни из них мельчают и исчезают, уступая место вновь появляющимся.

Эта диалектика привела к современному состоянию капиталистического мира с характерной статистикой смертности, во главе которой идут сосудистые и именно сердечные поражения, а затем нервные болезни и злокачественные опухоли с отступающими на второстепенное место инфекциям (на этом рукопись прерывается. Ред.).

Борьба с заразными болезнями на театре военных действий

1904 г.

Вся Россия с напряженнейшим вниманием следит за событиями на Дальнем Востоке, где загорелась кровавая борьба с ловким и смелым врагом. Все русские охвачены стремлением принять посильное участие в смягчении бедствий, причиняемых войной. Каждый предлагает родине ту помощь, какую может или умеет, трудами знаниями, средствами.

Как представитель общества охранения народного здоровья, которого девиз Salus populi suprema lex (народное здравие есть высший закон), и как бактериолог я считаю своей обязанностью указать на важную миссию бактериологии на теперешнем театре войны.

По моему глубокому убеждению, неисчислимые последствия для народного здравия, а может быть, и для скорого успеха войны должно иметь то обстоятельство, насколько будут сознаны и проведены в жизнь указания бактериологии.

Глава 1

Известно, что жертвы войны не ограничиваются теми, которые получают ранения. Всегда, кроме того, большее или меньшее количество солдат погибает от болезней. В прежних войнах даже число умерших от болезней обыкновенно в 3 и 4 раза превышало число погибших от ран. Впрочем, отношение между этими числами чрезвычайно колеблется в различных случаях.

Так, например, во время крымской войны французская армия потеряла 20 000 человек от ран и 75 000 от болезней. Из Прусских войск в войну 1866 г. погибло 4450 человек от ран и 6427 – от болезней. В североамериканскую междуусобную войну умирало в год 7 % всего состава, из них только 1,4 % от ран. Во время испанской войны из 61 500 человек французских войск погибло от ран 8889 человек и от болезней 24 930 человек.

Только в особенно благоприятных условиях, при коротких войнах с малыми числами войск наблюдалось обратное отношение. Так, во французской армии в Египте на 100 раненых было 87,3 умерших от болезней. В Шлезвиг – Гольштейне на 100 раненых 42 погибших от болезней.

Единственное и замечательное исключение из этого общего правила представила германская армия в войну 1870–1871 гг. В ней погибло от ран 28 278 человек, что составляет 34,7 на 1000 среднего состава; от болезней – всего 14 904 человека, или 18,2 на 1000. Этот результат тем более замечателен, что за то же время общая смертность в Пруссии была 26 на 1000 в 1870 г. и 28,4 на 1000 в 1871 г., т. е. солдат на войне погибло от болезней меньше, чем мирных граждан. Объясняется такая низкая смертность в германских войсках превосходнейшими эпидемиологическими мероприятиями. За то же время во французской армии смертность была очень велика. В общей сложности Франция тогда потеряла свыше 1,5 млн. жителей.

Такие значительные колебания в смертности армий объясняются тем, что она зависит от развития в войсках тех или других заразных болезней, устранимых соответственными мероприятиями.

«Уже в мирное время, – говорит Кох, – заразные болезни со всех сторон пробираются к армии, они выползают из своих закоулков, поднимают высоко голову и уничтожают все, что стоит им на пути. Гордые армии уже часто сокращались во много раз заразными болезнями, и даже совершенно уничтожались; войны и вместе с тем судьбы народов решались ими».

Укажем несколько примеров. Аттическая зараза (430–425 до н. э.), вспыхнувшая в Афинах во время Пелопонесской войны, унесла множество жертв и в числе их Перикла, а вместе с ними и гегемонию Афин. Войско (395 до н. э.) Карфагена, осаждавшее Сиракузы, было уничтожено оспой. Легионы Кассия, осаждавшие Силевкию (в 165 г.) были обращены в бегство чумой, которая пробралась вместе с ними в Рим, где свирепствовала 15 лет (так называемая чума Антонина). «Черная смерть» захватила в 1348 г. войско англичан, осаждавших Кале, уничтожила и победителей, и побежденных и заставила их немедленно заключить перемирие. Во французское войско в Неаполе проник в 1495 г. сифилис, разредил ряды французов и обусловил их почти полное уничтожение после битвы при Форнуово. Затем началась убийственная роль сыпного тифа. Он унес наибольшее число жертв в походах, начиная с «неаполитанской чумы» 1528 г., которая истребила 30 000 французов, и «венгерской болезни» 1542 г., которая вырвала из немецких войск также 30 000, вплоть до крымской кампании, где погибли, кроме 80 000 французов, более 16 000 англичан и сотни тысяч русских. В 30-летнюю войну к сыпному тифу присоединилась по своему пагубному значению дизентерия. Холера уничтожила в Индии армию маркиза Гастингса и произвела в 1866 г. в немецкой армии те опустошения, о которых мы уже упоминали. Большая смертность во французских войсках в 1870–1871 гг. была вызвана оспой. Последние войны, как англо-бурская и филиппинская, знаменуются значительным развитием брюшного тифа.

Причины, благоприятствующие распространению заразных болезней среди войск, весьма понятны. Армии представляются собранием большой и однородной массы людей, поставленных в тождественные, тяжелые и неестественные условия жизни. Экспериментальная медицина показывает нам, что в этих случаях зарождаются самые убийственные эпидемии.

Чрезвычайно важно отметить, что нынешняя война является совершенно исключительной по своим опасным эпидемиологическим условиям.

Действительно, на Дальнем Востоке имеются все те повальные болезни, которых редкое посещение Европы справедливо считается народным бедствием.

Уже десять лет, как чума перебралась на берега Китая. Инкоу или Ньючванг, о котором так много говорится теперь, давно захвачена ею. Холера теперь также находится в периоде своего экспансивного распространения. Она пробралась из Индии как на Запад – в Персию, Аравию и Египет, так и на Восток – в Китай и Приамурскую область.

Эпидемический кровавый понос распространен в Японии и Китае.

Малярией, между прочим, охвачена та часть Кореи, близ реки Ялу, где ожидается решительная битва с японцами.

В Корее же эпидемична оспа и под именем Им – Биона возвратный тиф.

Брюшной тиф и воспаление легких свирепствуют, как мы уже знаем, в японских войсках, высадившихся в Корее. А в эпидемиологическом отношении существует известная солидарность между воюющими, так как они легко передают друг другу заразу.

Итак, мы видим, что наши войска подстрекаются на театре войны многочисленными и опаснейшими заразными болезнями.

Значение этого факта усиливается тем обстоятельством, что русские войска не акклиматизированы в тех местностях, где они будут встречены этими болезнями. А известно, что зараза с особенной жестокостью поражает вновь прибывающих.

Если войска, по указанным раньше соображениям, подобны сухой соломе, то искр для разжигания ее в пожар найдется на Дальнем Востоке немало.

Итак, несомненно, что нашим войскам предстоят необыкновенно тяжелые эпидемиологические условия. Скорбут, пневмония и тифы; затем чума; позднее холера, дизентерия, малярия могут оказаться для наших войск значительно более опасными, чем японцы. Интересно, что последние хорошо знают это и в борьбе против русских заранее учитывают помощь заразных болезней. Мы скоро увидим, какое основание имеют они для таких расчетов.

К этим бедствиям на театре войны легко может присоединиться и распространение заразных болезней по всей России. Эвакуируемые больные заражают свежие местности, и инфекция расходится все дальше и шире. Так, в прошлом столетии наши войны с Турцией неоднократно вели к заносу чумы в Россию. А что значит занос в центр России большой заразы, можно судить по примеру последней холеры, которая дала несколько сот тысяч смертей.

Говоря об эпидемиологических опасностях, мы, к счастью, далеки от роли Кассандры, которая предсказывала роковые, непредотвратимые опасности.

Напротив, заразные болезни отличаются именно той замечательной особенностью, что не обезательны для человеческой природы и могут быть устраняемы. Уже приведенный пример германской армии указывает, чего можно достигнуть в этом отношении.