Сны о свободе

Удивительно, но вход во дворец оказался не заперт.

– Обычно эта дверь закрыта, – пояснила Андромеда Красноглазому. – В следующий раз, возможно, ее придется взламывать.

– Закрытые двери не препятствие для контрабандиста, моя королева, – усмехнулся Красноглазый.

– Королева? – Андромеда удивленно подняла бровь. На мгновение она испугалась, что Красноглазый догадался, кто она на самом деле.

– Я же обещал тебе, что ты станешь королевой контрабандистов, если покажешь ход во дворец, – мужчина подмигнул Андромеде здоровым глазом. – В резиденции князя живет много богатеньких покупателей, которые – несчастные! – не могут получить товар из-за охраны. А теперь, когда ты открыла нам дорогу во дворец, мы сможем удовлетворить их спрос. И все благодаря вашему королевскому величеству.

Андромеда кокетливо улыбнулась:

– В таком случае, мой вассал, не будем терять времени. Ступай и убедись, что эти подземелья ведут в резиденцию!

– Будет исполнено!

9.

Степь… бескрайнее травяное море.

Раньше степной пейзаж навевал на Андромеду тоску. Пустота земель Мэруина была непривычна княгине, ведь она провела детство в многовековых лесах. Но сейчас степь помогала Андромеде забыться. Взгляд княгини тонул в широких объятиях равнины, ее мысли становились медленнее и спокойнее.

Андромеда дни и ночи сидела у входа в фургон и ни с кем не разговаривала.

Она перебрасывалась словами только с Красноглазым, когда во время остановок он приносил ей еду и настойчиво уговаривал поесть. Красноглазый вообще решил взять княгиню под свое покровительство. Он запретил остальным контрабандистам приставать к Андромеде с расспросами, хотя, наверное, ему самому было любопытно, кто она такая и откуда ей известен тайный ход во дворец. Красноглазый даже выделил княгине отдельный фургон, чтобы остальные путешественники ее не смущали. А однажды, когда они проезжали через поле золотистых цветов с говорящим названием «солнечная шляпа», Красноглазый сплел для Андромеды венок и назвал его «короной для королевы контрабандистов».

Княгиня была благодарна Красноглазому за попытки развеселить ее и даже послушно проносила «корону» до конца вечера. Но в душе у нее поселилась тоска. После нескольких дней путешествия вся жизнь стала представляться Андромеде не более чем одним длинным сном. Воспоминания бледнели, и Андромеде казалось, будто у нее и не было прошлого.

Не было детства в Ла-Шерле, не было семьи, друзей, свадьбы с Мэруином и семилетнего правления княжеством… У нее теперь не было даже имени. Ведь Андромеда – имя супруги Мэруина и государыни его княжества. А она больше не была этой женщиной. Все, что у нее осталось – путешествие с контрабандистами.

День за днем фургоны двигались куда-то на север. Андромеда могла покинуть контрабандистов сразу после того, как они пересекли оцепление, но решила остаться с ними. Ведь у нее не было ни еды, ни денег, чтобы держать путь в герцогство Ла-Шерле самостоятельно. Поэтому княгиня решила ничего не предпринимать и довериться судьбе.

Глава 4. Темный лес

1.

В эту ночь Княжеский Дворец не спал.

В его окнах горел огонь, на балконах и в висячих садах толпились придворные, а башни переливались колокольным звоном и рокотали барабанами. И эти странные, необычные для дремлющей долины звуки разносились на много миль вокруг. Они пробуждали ото сна жителей предместий, заставляли их раскрывать ставни и вглядываться в ночную темноту. Не в состоянии уснуть от грохота, горожане высыпали на улицу и устремляли любопытные взгляды на замок.

К полуночи звон колоколов окончательно смолк, зато грохот барабанов только усилился. Из темноты послышался звук строевого марша: к предместьям приближались сотни, даже тысячи солдат.

Многие горожане поспешили разбежаться по домам, а особо пугливые еще и укрепили двери, подперев их мебелью. Но солдаты обошли предместья стороной. Некоторые ловкие горожане – в основном мальчишки да бездельники-музыканты – забрались на крыши и наблюдали, как через столичную долину тянется длинная, по-настоящему бесконечная процессия: пехота, княжеская гвардия, конница и сотня быков, тянущая за собой конструкции грандиозных размеров – метательные машины. Знаменосцы торжественно несли штандарты – алые полотна с изображением льва. Герольды громко выкрикивали девиз, который с восторгом подхватывали гвардия и конница: «Одно небо! Один господин! Один народ!». Барабанщики продолжали громогласный бой, и, казалось, сама земля сотрясалась, предвещая великую битву.

Мальчишки смотрели на эту картину глазами, полными восхищения. Они ликовали и салютовали войску Мэруина: им уже не терпелось подрасти, чтобы лично занять место в этой гордой процессии. А тем временем в темных спальнях их матери молились о том, чтобы князь помиловал их детей и не отправил на север вслед за мужьями.

Но князь Мэруин больше не ведал милосердия. Многие годы смягчить его жестокое сердце могла лишь Андромеда – прекрасная, но несчастная принцесса герцогства Ла-Шерле. Коварный народ украл ее – и тем самым вынес себе приговор.

2.

Чем дальше путники продвигались на север, тем сильнее менялась погода. В южных графствах осень только вступала в свои права, и солнце продолжало заботливо согревать землю теплыми, но уже нежаркими лучами. Однако север княжества уже успел попрощаться с летом. Небо здесь покрывали черные облака, которые то и дело проливали на путников ледяной дождь. Теперь контрабандисты ужинали не у костра, а в фургонах, укрывшись в них от ливня и пронизывающего ветра. Часто случалось так, что из-за дождя путникам и вовсе не удавалось разжечь костер, и тогда они ложились спать голодными.

Самое неприятное, что из-за капризов погоды дорога превратилась в сплошное болото, в котором застревали колеса. Контрабандистам приходилось останавливаться и под дождем вызволять фургоны из грязи. Путники промокали, их одежда не успевала высыхать, и вскоре двое простудились.

Видя, как трудно приходится ее спутникам, Андромеда старалась помочь – стирала одежду, кипятила воду, чистила овощи. Многое Андромеда делала впервые, поэтому поначалу она справлялась довольно неуклюже. Часто княгиня слышала у себя за спиной насмешки и недовольное ворчание. В такие моменты ей хотелось бросить работу и спрятаться от стыда.

Спала Андромеда в своем, отдельном фургоне, но остальное время предпочитала проводить с контрабандистами. В фургоне мужчин было теплее, а их компания оказалась на удивление приятной. Андромеда не знала, что толкнуло ее спутников на стезю преступления, но во время путешествия они показали себя как порядочные люди. Они заботились друг о друге, честно делили между собой провизию, а к своей спутнице относились внимательно и учтиво. А ночами, уже после ужина, рассказывали захватывающие истории и пели песни.

В такие моменты княгиня любила сидеть у выхода из фургона и наблюдать за ночным пейзажем. Мимо нее проплывали древние деревья – немые свидетели событий старинных преданий, хранящие воспоминания о героях легенд и их подвигах. Было в этом что-то уютное – ехать в компании чужих, но надежных людей через ночной лес и слушать рассказы о жутких существах, которые в нем обитают: оборотнях, упырях, болотниках. Временами Андромеда и в самом деле замечала, как между деревьев, а то и через тропинку прошмыгнет какая-то крупная тень. Княгиня знала, что наутро она упрекнет себя за наивность, но в ночное время ее охватывал трепет. Не страх, а именно приятный, пробуждающий воображение трепет. Андромеда опасливо отсаживалась от края фургона и внимательнее всматривалась в ночной лес.

– Наша королева неблагосклонна к нам, – сказал в одну из таких ночей Красноглазый.

В фургоне было темно, и Андромеда узнала Красноглазого лишь по голосу. Она отвернулась от дороги и перевела взгляд внутрь фургона. В темноте она разглядела расплывчатые силуэты пятерых мужчин, один из которых держал гитару. Шестой, их командир, оставался снаружи и направлял лошадей. Андромеда не видела, но догадывалась, что все контрабандисты сейчас смотрят на нее.

– Что заставляет вас так думать, мой вассал?

Обращение Красноглазого застало Андромеду врасплох: она думала, что контрабандисты увлеклись песнями и забыли про нее.

– Ваши подданные уже много ночей развлекают ваше величество историями и песнями, – донесся из темноты фургона ответ Красноглазого, – а королева не желает отблагодарить их и порадовать своим голосом.

Андромеда наигранно усмехнулась и махнула рукой:

– Ваша королева поет еще хуже, чем готовит.

Контрабандисты добродушно засмеялись, и Андромеда невольно улыбнулась. Впервые она оказалась в обществе простых людей, которые не пытались польстить.

И все же она солгала. Конечно, Андромеда умела петь и делала это прекрасно. Иначе и не могло быть, ведь ее учили самые талантливые музыканты герцогства Ла-Шерле. Но о чем она могла спеть сейчас, когда ее душу терзали сомнения и неизвестность?

– Вы редко разговариваете с нами, дорогая гостья, – к разговору присоединился другой контрабандист. – Но когда вы говорите, вокруг смолкают птицы. Ведь у вас чудесный голос.

Андромеда снова улыбнулась. Она никак не ожидала услышать такой комплимент от контрабандиста.

– Я спою для вас, – согласилась княгиня.

Гитарист начал перебирать простую мелодию, и сердце Андромеды слегка затрепетало. Темный лес, уханье совы, запах хвойных деревьев и тихий перебор гитары… Это была необычная, незнакомая Андромеде атмосфера.

 
Бегу я сквозь лес
Под сводом черных
Осенних небес.

Мои руки в крови
Того, кто пленил
Меня ради любви.
 

Слова сложились сами собой. Княгиня просто пропела то, что ее тревожило, о чем она так долго думала. Андромеда была удивлена: несмотря на годы, проведенные без музыки, ее голос звучал по-прежнему звонко. Она была рада дать волю эмоциям и вновь ощутить приятное напряжение голосовых связок. Андромеда закрыла глаза и запела смелее.

 
Душа рвется в полет
От подлых очей,
Одиноких ночей
И лживых речей.
 

Недавние события вновь представали перед глазами Андромеды и находили выход в незатейливых строках. Княгиня верила, что природа чувствует ее переживания, и ей казалось, что сейчас сам лес внемлет ее песне.

 
Была я семь лет
Женой палача
И трофеем побед.

Но выбрала путь
Обмана и зла,
Чтоб свободу вернуть.

Душа рвется в полет
От подлых очей,
Одиноких ночей
И лживых речей.
 

Гитарист перешел с мелодичного перебора на энергичный бой, и нехитрая песня захлестнула Андромеду с головой. Она запела еще громче, еще смелее протягивая гласные. Песня бодрила ее, заставляла очнуться от долгих размышлений и зарождала в сердце надежду.

 
Я помню тот миг:
Издал мой палач
Удивления крик.

Я вижу глаза,
Что страха полны
Словно болью слеза.

Мои руки в крови
Того, кто украл
Меня ради любви.
 

Вдруг сквозь закрытые веки пробился яркий свет. Удивленная княгиня открыла глаза и обнаружила, что лес отступил и фургон теперь едет вдоль рва некой крепости. Слепящие огни сторожевых башен осветили фургон, и Андромеда невольно взглянула в сторону контрабандистов. Мужчины сосредоточились на песне, и, казалось, приближение крепости их не взволновало. Песня Андромеды пробудила в их памяти то время, когда они сами сошли с пути честных людей.

 
Но каждый рассвет
Мне в сердце несет
Раскаянья свет
И шепчет совет:

«Вернись назад, вернись к нему».
 

Андромеда подмигнула контрабандистам, и они подхватили припев. Ночную тишину разорвал нестройный хор грубых голосов. За много лет Андромеда впервые почувствовала, что она счастлива. Казалось, весь мир уменьшился и сосредоточился на семерых путниках с добрыми сердцами, но нечистыми деяниями.

 
Но душа рвется в полет
От подлых очей,
Одиноких ночей
И лживых речей.

Рвется в полет!
От подлых очей,
Одиноких ночей
И лживых речей.
 

Когда Андромеда закончила, фургон находился уже совсем близко к мосту через ров. Контрабандисты поблагодарили ее за песню и тут же начали подготовку к высадке. Они принялись собирать вещи, что-то перекладывать и пересчитывать. В этой суете не принимал участие лишь Красноглазый. Он подошел к выходу из фургона и присел рядом с Андромедой.

– Эту песню сочинила ты, я угадал? – спросил он.

Андромеда смущенно отвернулась и устремила взгляд в сторону крепости. Только сейчас она поняла, как сильно ее компрометирует это глупое сочинение.

– Верно, – неохотно призналась княгиня.

Красноглазый помолчал.

– Я не знаю твоей жизни, подруга, – произнес он, подумав, – но теперь понимаю, что ты, как и мы, натворила дел.

Андромеда ничего не ответила.

– Но, дорогая, такова природа человека. В этом подлом мире очень мало достойных людей, по-настоящему честных. Каждый из нас в свое время оступается, сходит с дороги. Воины дезертируют, сановники берут взятки, купцы наживаются на контрабанде… а жены убегают от мужей. Важно лишь не забыть вернуться на эту дорогу. Ведь, однажды сойдя с нее, можно ее потерять. А можно, наоборот, раскаяться и постараться все исправить.

– В моем случае возвращение ничего не изменит, – сухо ответила Андромеда, думая о несчастных жителях Мэрлоуза.

– Но можно постараться сделать много других добрых дел, которые исправят то, что ты совершила.

Андромеда обхватила колени и опустила на них подбородок.

– Я бы никогда не подумала, что ты умеешь говорить так красиво, – призналась она.

– Принимали меня за дурака, ваше величество? – усмехнулся Красноглазый. – Так я и есть дурак, иначе бы давно занялся честным ремеслом. Но когда моей госпоже нужна помощь, я становлюсь ее мудрым советником.

Княгиня улыбнулась:

– Спасибо тебе, – искренне сказала она. – Без твоей помощи я бы пропала.

На этот раз Красноглазый ничего не ответил. Княгиня и контрабандист с минуту молчали, наблюдая за тем, как лес отступает и скрывается в ночной темноте.

– Где мы? – спросила Андромеда. – Мы приехали закупить провизию?

– Боюсь, что нет, подруга. Это место – цель нашего путешествия.

Андромеда почувствовала, как ее грудь наполняется тяжестью. Княгиня будто бы забыла, что путешествие рано или поздно должно закончиться. И что теперь? Куда она пойдет дальше?

– И что же это за место?

– Крепость Клайнбург. Здесь мы получаем товар и доставляем его в предместья столицы.

Княгиня подняла бровь:

– Крепость Клайнбург? Разве это торговый город?

– Нет, дорогуша, это оборонительный рубеж князя Тэруина, и живут здесь только солдаты.

– Но как связаны война и торговля?

– Наша торговля, – подмигнул Красноглазый, – это оружие Тэруина. Нет, даже не спрашивай. Мы не знаем, что задумал князь. Мы контрабандисты и, в отличие от честных купцов, мало что смыслим в торговле. Но за эту работу мы получаем приличное вознаграждение.

Короткий остаток пути Андромеда и Красноглазый не разговаривали. Вереница фургонов проехала по опущенному мосту, миновала толстые крепостные стены и оказалась во внутреннем дворе укрепления.

Этот двор сильно отличался от тех, к которым привыкла Андромеда. Все свободное пространство занимали стойла, сено для лошадей и установки для тренировок – столбы с мишенью для ударов копьем и мечом.

Навстречу фургонам из крепости высыпали мужчины в небесно-лазурных туниках, надетых поверх кольчуги. Солдаты Тэруина принялись разгружать фургоны и распрягать лошадей.

Все контрабандисты, кроме Красноглазого, вышли из фургона и присоединились к работе. Красноглазый же остался в фургоне с Андромедой:

– Скажу честно, подруга, женщины в этой крепости бывают редко. Поэтому нужно постараться правильно представить тебя Антонию фон Фишеру.

– Представить кому?..

Не успела Андромеда задать вопрос, как вся суета вокруг фургонов внезапно прекратилась. Солдаты, словно по команде, расступились, чтобы освободить дорогу к внутренним воротам крепости.

Из ворот вышел высокий мужчина крепкого телосложения. В отличие от солдат, на нем не было даже кольчуги, не говоря уже о доспехах. Несмотря на прохладную погоду, оделся он очень легко: на нем были только кожаные брюки и рубаха, распахнутая на середине груди. Этот мужчина явно был родом издалека: его глаза отличались узким разрезом и воинственностью, а лицо – выразительностью и необычной красотой. Прическа этого человека тоже показалась Андромеде странной – его густые черные волосы были собраны в хвост, как у кочевников на западе.

– Как раз вот этому типу, – пояснил Красноглазый. – Антоний фон Фишер. Первый министр князя Тэруина и генерал-капитан его войска.

«Первый министр? – удивилась Андромеда. – Когда же он успел заслужить такой чин? Ведь он так молод! Ему нет и тридцати лет!..».

Антоний фон Фишер неспешно прошествовал от ворот к фургонам. Навстречу ему, запыхавшись, выбежал глава контрабандистов – полноватый мужчина с пышными усами.

– Позвольте засвидетельствовать вам мое почтение, ваше превосходительство!

Мужчина низко поклонился, но Антоний фон Фишер промолчал, рассматривая контрабандиста.

– Ваше превосходительство, я принес плохие вести.

Фишер вопросительно поднял бровь.

– Мы продавали товар по указанной вами цене, но понесли одни лишь убытки. К тому же должен с прискорбием сообщить, что по дороге в предместье Мэрлоуз половину отряда скосила неизвестная болезнь. Мои люди умирали так быстро, что нам ничего не оставалось, кроме как хоронить их возле тракта.

– Не волнуйтесь на этот счет, мой друг, – ленивым вкрадчивым голосом ответил Антоний фон Фишер. – Гонцы из предместий узурпатора отрапортовали, что вы сделали все правильно. Утром зайдите ко мне и заберите вознаграждение.

– Ваше превосходительство!.. – задыхаясь от благодарности, командир снова низко поклонился.

– Его Величество князь Тэруин не оставляет верных слуг без награды, – слегка торжественно заявил Антоний фон Фишер, после чего развернулся, чтобы покинуть двор.

На мгновение командир растерялся, но затем все же нашел смелость окликнуть министра:

– Ваше превосходительство!

Антоний фон Фишер обернулся.

– Позвольте доложить… – замялся контрабандист. – По пути в Клайнбург к нам присоединилась девушка… беженка. У нее нет дома и ей некуда идти. Прошу вас позволить ей остаться с нами в крепости…

Реакция молодого министра застала Андромеду врасплох. Он недовольно нахмурился и театрально развел руками:

– Господа, – приторным голосом обратился он к контрабандистам, – похоже, вы не совсем правильно поняли условия договора. Торговля в Мэрлоузе – это не увеселительная прогулка с дамами. А крепость Клайнбург – не приют для бродяг. Это пограничное укрепление!

Ласковые ноты исчезли из голоса Фишера.

– У вас нет права приводить в крепость посторонних людей. Тем более женщин! Каждый из вас, – министр с недовольством указал на контрабандистов, – понесет серьезное наказание. Но я не жесток, – добавил он мягче и криво улыбнулся. – Я не стану наказывать вашу беженку за то, что она связалась с олухами. Она останется здесь служанкой… и насладится компанией моих солдат. Все-таки война с узурпатором – дело долгое и непростое. Мои люди заслужили развлечения.

По спине Андромеды побежали мурашки.

«Святые небеса, я вам не попрошайка! Я дворянка!.. Вы не имеете права даже прикасаться ко мне!»

Как же легко она угодила в эту ловушку! Какая же она глупая! Нужно было уйти от контрабандистов сразу же, как только фургоны выехали из Мэрлоуза! А теперь она оказалась одна во власти целого гарнизона вражеской армии.

«Так или иначе, я им не дамся, – хладнокровно решила Андромеда и сжала кулаки. – Наследница герцогства Ла-Шерле сумеет отстоять свою честь».

– Ну и где же ваша женщина? – послышался снаружи фургона голос молодого министра. – Покажите ее мне!

«Мне нечего терять, – подумала Андромеда и удивилась своей внезапной решительности. – Жизнь и так отняла у меня слишком много. У меня осталось только дворянское достоинство. И уж его-то я сумею сохранить!»

Времени на размышления не оставалось. Андромеда внезапно вскочила на ноги и что есть силы оттолкнула от себя Красноглазого.

– Ты что, спятила? – возмутился контрабандист, ошарашенно округлив глаза.

Красноглазый растерялся всего на пару мгновений, но этого времени хватило Андромеде, чтобы выхватить из его ножен кинжал. Заполучив оружие, княгиня без объяснений вылетела из фургона и спрыгнула на землю…

…чтобы столкнуться лицом к лицу с молодым министром.

Во дворе крепости воцарилась полная тишина. Антоний фон Фишер, склонив голову набок, изучал Андромеду своим пристальным взглядом. Командир контрабандистов замер неподалеку и тяжело дышал.

– Никто из вас меня не тронет, – заявила Андромеда и продемонстрировала собравшимся кинжал.

Несколько мгновений солдаты еще продолжали сохранять тишину. Затем, словно по команде, гарнизон разразился издевательским хохотом. Лицо Андромеды тут же залилось краской. Смех солдат остудил ее решительность.

Антоний фон Фишер тоже улыбнулся и, когда смех солдат утих, мягко спросил:

– Ты собираешься драться, девочка?

Княгиня сжала губы и направила острие прямо в лицо министру. Антоний фон Фишер блеснул глазами.

– Ты собираешься драться со мной? – уточнил Антоний.

Во рту Андромеды пересохло. Решительность, заставившая схватиться за кинжал, вдруг отступила, и на смену ей пришел страх. Но княгиня умела сохранять самообладание. Она гордо подняла голову и, стараясь унять предательскую дрожь в голосе, заявила:

– Даже если бы я родилась мужчиной, я бы не стала унижать себя сражением с таким бесчестным человеком, как вы.

По двору прошел шепот, а командир контрабандистов испуганно икнул. Самодовольство Антония фон Фишера как рукой сняло, и его лицо перекосило такое выражение, будто он только что получил оплеуху.

– Я не глупа, чтобы сражаться с вами и вашими людьми, – продолжала княгиня, снова набираясь смелости. – Но, если кто-то из вас посмеет сделать хоть шаг ко мне, я, клянусь небесами, убью себя этим кинжалом.

Антоний фон Фишер натянуто улыбнулся. Похоже, что смелое поведение Андромеды стало для него полной неожиданностью. И прежде чем министр успел сказать в ответ хоть слово, Андромеда ощутила на своем плече тяжесть чьей-то руки и услышала дерзкий голос:

– Но сначала этому храбрецу придется убить меня!

Андромеда почувствовала невыразимую благодарность Красноглазому. Пусть она не строила наивных надежд, что им вдвоем удастся выстоять против гарнизона, но княгиня была растрогана готовностью Красноглазого пожертвовать собой ради нее.

– И сразиться со мной! – заявил еще один контрабандист, и Андромеда услышала лязг металла – второй ее защитник достал кинжал.

Лицо главаря контрабандистов побледнело, а его усы, казалось, слегка поникли.

– И со мной! – в унисон выкрикнули еще три контрабандиста и шагнули вперед, заслонив Андромеду.

Антоний фон Фишер разочарованно покачал головой. Андромеда, глядя на лицо первого министра, поняла, что тот не оставит без наказания дерзость шайки незаконных торговцев и девушки-беглянки. С минуты на минуту он отдаст приказ убить всех шестерых. Но княгиня уже не боялась этого. Было бы страшно умереть в одиночестве на глазах сотни солдат. Но в душе нет места страху, когда рядом плечом к плечу стоят пять смельчаков, готовых разделить роковую участь.

– Не поймите нас неправильно, ваше превосходительство, – наконец заключил главарь контрабандистов, – но эта девушка перенесла с нами все тяготы долгого путешествия. Она стала частью нашей команды. А друг за друга мы деремся до последней капли крови.

Казалось, что воздух во дворе накалился до предела. Андромеда крепко сжала кинжал и следила за Антонием фон Фишером из-за спин контрабандистов.

Наконец молодой министр криво усмехнулся и произнес обычным ленивым тоном:

– Если мне понадобится ваша кровь, господин командир, я дам вам знать. А сейчас попрошу вас немедленно покинуть крепость Клайнбург и впредь никогда здесь не появляться.

Затем он перевел взгляд на Андромеду. Стоявшие впереди нее контрабандисты почувствовали угрозу и сдвинулись плотнее.

– Ваша отвага, очаровательная госпожа, делает вам честь, – изрек министр ласковым тоном, в котором угрозы было больше, чем в его гневной речи. – Не каждая дама способна бросить вызов целому гарнизону. А смелость, как многие знают, я ценю превыше всего. Поэтому позвольте пригласить вас остаться в крепости в качестве моего почетного гостя.

Слова молодого министра вызвали у Андромеды недоумение, но княгиня быстро нашла, что ответить:

– Я глубоко польщена приглашением, ваше превосходительство, – сказала Андромеда, подыгрывая светской манере Антония фон Фишера, – но я вынуждена его отвергнуть. Мои друзья, – Андромеда указала на контрабандистов, – будут скучать по мне. Я не смею их оставить.

Антоний фон Фишер слегка повысил тон:

– Сожалею, прекрасная госпожа, но я вижу только два решения нашего разногласия. Ваши друзья немедленно уезжают из крепости, а вы остаетесь моей гостьей. Или же мои солдаты украшают частокол вашими головами.

Ультиматум молодого министра хитрым образом вернул Андромеду к началу разговора.

– Я вам не верю, – заявил Красноглазый. – Где доказательства, что вы не тронете нашу подругу?

– Я даю слово дворянина, что мои солдаты не прикоснутся к этой отважной госпоже, – министр приподнял ладонь, призывая к спокойствию. – А любой, кто обидит ее, ответит головой. Все эти люди, – Антоний фон Фишер показал на солдат, – свидетели моего обязательства.

Что ж, убедительно. Первый министр не стал бы пятнать честь нарушением обещания. Княгиня подозревала, что в предложении Антония фон Фишера кроется подвох, но не могла его разгадать. Так или иначе, ее и контрабандистов оставят в живых.

– Я полагаюсь на вашу честность, ваше превосходительство, – решила Андромеда. – Я принимаю ваше приглашение.

– Вы оказываете мне большую услугу, милая госпожа, – наигранно ответил молодой министр.

Красноглазый резко схватил Андромеду за плечи и бесцеремонно развернул к себе:

– Ты что, с ума сошла? – набросился он на нее. – Ты разве не понимаешь, что ему нельзя доверять?

– Он дал слово дворянина, и весь гарнизон этому свидетель, – холодно заметила Андромеда. – У меня нет причин не доверять ему.

– Мы даже не знаем, что он от тебя хочет!

– Что ж, по крайней мере я точно это узнаю.

– Ты глупа!

– Но я спасаю всех нас, – отрезала Андромеда и, стараясь придать голосу невозмутимость, заявила: – Я просила вас только вывезти меня из Мэрлоуза. Вы выполнили свое обещание. Больше я в вас не нуждаюсь.

Произнося эти слова, княгиня чувствовала ком в горле. Она не хотела обижать Красноглазого. Ведь это был человек, который заботился о ней на протяжении всего путешествия, а сейчас был готов ради нее даже пожертвовать жизнью. И все же она не видела другого способа заставить его уйти.

Контрабандист уставился на нее своим отталкивающим взглядом:

– Не пытайся сделать вид, что тебе наплевать на нас.

В горле княгини снова что-то дрогнуло, и она сдалась:

– Даже если бы хотела, то не смогла бы.

Андромеда, сама не понимая, что делает, вдруг обняла Красноглазого. Придворные дамы, вероятно, пришли бы в ужас, если бы узнали, что их государыня прикоснулась к простолюдину. Но… какая разница? Красноглазый относился к ней лучше, чем Мэруин и его сотни сановников, придворных дам и гвардейцев.

Несмотря на напряженную обстановку, Андромеда не выдержала и усмехнулась. Она поняла, что объятия с Красноглазым – первые ее объятия за семь лет.

– Вы стали моими настоящими друзьями, – сказала она на ухо контрабандисту. – Единственными моими друзьями за долгие годы. Не забывайте меня, прошу вас.

– Таких женщин, как ты, сложно забыть, – так же тихо признался контрабандист. – По крайней мере, еще ни одна женщина на моей памяти не осмелилась поссориться с целым гарнизоном.

Андромеда снова улыбнулась, а Красноглазый вдруг нежно, но настойчиво оттолкнул ее от себя и взял за руки.

– Ты умна и хитра, – прошептал он, незаметно кладя ей в ладони что-то металлическое, – но у тебя нет оружия против Фишера. Возьми и найди способ снова им воспользоваться.

Андромеда раскрыла ладони и обнаружила в них свое серебряное колье.

– Спасибо!.. – приятно удивленная, Андромеда быстрым движением накинула колье на шею.

Княгиня попрощалась с остальными контрабандистами и направилась к Антонию фон Фишеру. Короткая история свободной жизни подошла к концу – она снова стала узницей. Но что же заставило молодого министра сохранить ей жизнь и отпустить ее друзей безнаказанными?.. А что если…

Святые небеса! Что, если он понял, кто она на самом деле? Что, если она теперь заложница князя Тэруина?

3.

Антоний фон Фишер повел Андромеду по мрачным коридорам. В крепости Клайнбург было пустынно, сумрачно и сыро – местами протекала крыша. Из узких бойниц дул ночной ветер, и Андромеда ежилась от холода.

Наконец Антоний фон Фишер привел Андромеду в небольшую комнату на вершине башни. Здесь, напротив, оказалось тепло и сухо: помещение согревал камин, в котором весело потрескивали дрова. Взглянув на просторную кровать с пологом, Андромеда невольно позавидовала – как-никак она уже полмесяца не спала в постели. А рядом с кроватью княгиня разглядела стол, нагроможденный свитками и картами. Вероятно, Антоний фон Фишер привел Андромеду в личные покои. Но… зачем?

– Это самая высокая башня крепости Клайнбург, – произнес за спиной молодой министр. – Прекрасной госпоже здесь нечего бояться.

Андромеда почувствовала на затылке горячее дыхание молодого министра, и у нее поползли мурашки от неожиданности. Теперь в этой уютной комнате голос Антония фон Фишера почему-то перестал звучать для нее отталкивающе. Он показался ей проникновенным.

– У очаровательной госпожи уставший вид… – продолжал министр. – Долгий путь из далекого предместья Мэрлоуз утомил ее. Верный друг может предложить ей вина. Напиток согреет госпожу и поможет забыть о тяготах путешествия.

Пальцы Антония фон Фишера внезапно оказались на талии княгини. Это прикосновение пробудило Андромеду от минутного наваждения. До конца не осознавая, что она делает, княгиня инстинктивно убрала руку министра, развернулась и что есть силы ударила его по лицу.

И прежде чем Фишер успел понять, что произошло, Андромеда отпрянула от него на безопасное расстояние. Кожа на талии начала зудеть, словно к ней прикоснулось что-то жалящее.

– Вы обещали! – в отчаянии выкрикнула Андромеда и взмахнула руками.

Она не думала о последствиях. Впервые в жизни княгиня не просчитала, к чему могут привести ее слова. Она дала волю чувствам и выплеснула злобу на молодого министра.

– Вы обещали перед своими солдатами, что не тронете меня! Вы дали слово дворянина! Вы лжец! У вас нет чести!

Андромеда ждала, как изменится лицо Фишера, когда он поймет, что не все его желания сбываются, что мир не построен по его правилам.

Но лицо молодого министра оставалось в тени, и Андромеда не могла разглядеть его выражение. Она видела только его тело – подтянутое, тренированное годами военной службы. Андромеда могла представить, каким успехом у женщин этот министр пользуется в столице. Однако при завидной внешности у Фишера не было ни капли благородства и жалости.