Город моего сердца

Глава 4

Рывком сажусь на кровати. Несколько невыносимо долгих секунд пытаюсь понять, где я, и что здесь происходит. Сердце часто колотится. Темно. Через пару секунд вспоминаю, почему я не в своей московской квартире. Точно. Переезд.

Беру телефон. Четыре часа утра. Сажусь на кровати, пытаясь глубоко дышать. Все в порядке, просто плохой сон. Через пару минут дыхание приходит в норму, но спать не хочется. Иду на кухню, не включая свет – в утренних сумерках и так видно очертание предметов, а больше мне и не нужно.

Сыплю прямо в чашку травяной чай. Производитель уверяет, что это особый успокаивающий сбор, который подарит вам спокойствие и крепкий сон. Все равно торопиться завтра некуда, можно обойтись им, без успокоительного. Точнее, сегодня. Нужно будет узнать, какие лекарства здесь отпускаются без рецепта. Просто на всякий случай.

Медленно пью ароматную воду – язык не поворачивается называть это чаем. Наверное, нужно написать днем Анне, договориться о сеансе. Но не хочу. Я благодарна ей за поддержку и работу, которую мы делали этот год, но хочу оставить все прошлое в прошлом. Тем более, глупо возвращаться к снам, когда мы говорили о них в самом начале. Это просто реакция на яркие впечатления. Для психики переезд – стресс, даже если я ему безумно рада.

Но не могу в это верить. Есть что-то странное в этом автомобиле, который мне снится. Я знаю, что он разобьется. В такой дождь и на такой скорости. Но что-то в нем не то. Мне кажется, я знаю его лучше, чем любой другой – марка, обивка, панель, ручки, рычание мотора – абсолютно все. Я была у него за рулем. На пассажирском сидении. На заднем сидении. Видела со стороны. Наверное, так и должно быть. Это тот автомобиль, в котором мы были во время аварии. Поэтому он так врезался в память. Это объяснение устраивает Анну, но не меня.

Меня смущает, что он появился, такой знакомый, неизменный ото сна ко сну, только недавно. Разве эти сны не должны были быть со мной еще пять лет назад? Да, может быть, психика только сейчас стала ассимилировать те переживания. Но каждый раз он оставляет это чувство – не страх от приближающейся аварии, а смесь недоумения, душевной боли и чего-то еще, слишком сильно напоминающего вину и стыд. И я не готова говорить с Анной об этом.

Также, как не готова говорить о мужчине, которого вижу в этих снах. Просто силуэт, я не могу определить ни его возраст, ни внешность, но почему-то чувствую, что он не похож ни на кого из тех, кого знаю. Анна наверняка скажет, что это просто фигура, отражающая теневую сторону моей личности или какие-то вытесненные процессы. Спросит, что я ощущаю от его присутствия. Но я правда ничего не чувствую! Только мне почему-то не дает покоя и он. Не как напоминание о прошлом, а как головоломка.

Нужно вернуться в кровать. Утром придет Оливия. Можно, конечно, прикинуться нездоровой или что-то в этом духе, если она вновь начнет выпроваживать меня из квартиры. Но после того, как вчера меня приняли за местную, кажется, я начала втягиваться в эту маленькую авантюру. Всегда любила француженок. Загадочные, красивые, уверенные в себе. Они для меня – символ свободы и того самого счастья, которое мы строим своими руками. По крайней мере, всегда ими казались. После переезда все больше склоняюсь к мысли, что и здесь, и в любом другом месте мира люди – это просто люди. Среди них есть те, кто соответствует этому стереотипу, есть те, кто полностью ему противоположны. А есть те, кто просто живет. И ты сразу не поймешь, соответствуют они твоим предположениям, или нет.

На середине рассуждения эти мысли обрываются, я просто поворачиваюсь на другую сторону и, наконец, засыпаю.

– Я говорила, что нужно еще немного попрактиковаться, и освоишься, – Оливия вертит в руках визитку Марка, пока я рассказываю об этом забавной ситуации.

– У него же нет моих контактов. Наверное, нужно написать или позвонить, чтобы у него они тоже были, – замечаю я, протягивая ей чашку с кофе.

– Зачем? Он приятный и ты хочешь с ним пообедать, или похож на того, кому может понадобиться перевод на русский? – Если я что-то и поняла об Оливии, так это то, что ответ «это было бы вежливо» не относится в ее мире к правильным и разумным причинам. Собственно, также, как и ответы «мне было его жаль», «мне было неприятно отказывать» и подобные им. Она во всем ищет личный мотив. Зато причина «я так захотела» для нее – весьма разумная и не подлежащая обсуждению. Захотела – можешь делать.

– Я хочу чувствовать, что обрастаю связями и знакомствами. Даже если он мне никогда не напишет, и я ему тоже, будет казаться, что эта связь есть, – попыталась объяснить свои чувства.

– Но ее не будет. Пока у тебя есть визитка, а у него – ничего, ты можешь в любой момент сделать звонок. Потому что она вроде контакта «до востребования». Но если ты переведешь это в связь, но не станешь поддерживать, эта связь истлеет. Однажды ты захочешь поужинать или тебе понадобится его помощь – а попросить ее уже будет неловко, потому что вы слишком долго не общались.

Оливия протягивает мне визитку, я просто кладу ее на стол. Какое-то время мы молча пьем кофе, глядя на этот клочок картона. Наконец, она прерывает молчание:

– Просто подожди пару дней. Судьба без тебя разберется, как лучше. Не торопи ее.

– Спасибо, – какое-то время я сижу молча, а затем решаюсь задать вопрос, который не дает мне покоя:

– Я вас не обременяю своими беседами? Наверняка, у вас есть и другие дела.

– Есть, – она смотрит мне в глаза и улыбается. – Если ты забыла, я сама предложила завтракать вместе. Если тебе наскучила моя компания – скажи прямо.

– Нет, конечно. Просто мне неловко, что я могу злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Мне кажется, мы с тобой – взрослые люди. Если я не захочу это продолжать, то скажу тебе. То же можешь сделать и ты. И, как ты заметила, я ничего не предлагаю из вежливости. Так что я действительно надеялась, что ты согласишься на наши встречи.

– Хорошо, – и, подумав, добавляю. – Извините, если вас обидел этот вопрос.

Она наклоняет голову и какое-то время рассматривает меня, словно поверх воображаемых очков. Затем улыбается и кивает:

– Все в порядке, не извиняйся. Просто у меня самой только сын, а ты напомнила одну девушку, с которой мы были знакомы несколько лет назад. Так что мне самой это в удовольствие.

Она встает, отставляя чашку. Я иду провожать Оливию.

– Вы с ней больше не общаетесь? – Оливия вновь поглаживает котенка, отвернувшись от меня. Затем смотрит в зеркало, улыбается отражению и отвечает:

– В какой-то момент наши пути разошлись. И продолжать общение было не разумно. Но я точно знаю, что у нее все в порядке. Думаю, ты меня понимаешь.

И подмигивает. Скорее не мне, а своему отражению. Иногда мне кажется, что Мэри Поппинс писали с ее близкой родственницы. Создает впечатление женщины, которая знает абсолютно все и обо всех.

Глава 5

– Ты просто обязана прийти на ее вечер, – объясняет мне Марк, вытирая с соседнего стола. – Сибилл особенная. Сама пишет тексты песен. Когда поет, кажется, будто это про тебя. Как будто она узнала твои самые темные секреты и теперь рассказывает их со сцены.

– Звучит жутковато, – протягиваю ему бокал, он отходит к стойке и возвращается с полным. Пробую – вино легкое, кисловатое, с легким яблочным ароматом. Наверное, нужно записаться на курсы сомелье – всю жизнь мечтала разбираться в винах.

– Это только звучит. На самом деле, трогательно. И заставляет задуматься, – Марк хмыкает, здоровается с вошедшей пожилой парой и уходит принимать у них заказ. Сижу перед тарелкой с сыром, пью вино и жду его возвращения. Все-таки, Оливия права – нужно почаще общаться с людьми. Обязательно приду завтра на вечер.

– Приходи пораньше, спрячу тебя вон в тот угол, – парень кивает на небольшой столик с двумя креслами, окруженный кадками с пальмами.

– Зачем меня прятать?

– Ну как? Посидишь, посмотришь на других, не привлекая к себе внимания. Прости, но на кандидатку в местные звезды ты точно не тянешь, – с одной стороны, так оно и есть. С другой – услышать подобное обидно.

– Не дуйся, и не торопись. Сейчас накормим чету Фертье, и можно закрываться. Я тебя провожу.

– Я же сказала, что живу рядом. Мне кафе с балкона видно, дойду сама, – отмахиваюсь я.

– Как хочешь. Говорю же, не из разговорчивых, – Марк пожимает плечами. А я понимаю, что натворила. Настоящая француженка наверняка бы согласилась, еще специально сделала пару крюков, чтобы эта история превратилась в свидание. А я все испортила.

Встаю, расплачиваюсь за ужин, прощаюсь с Марком и ухожу. То ли я не умею быть счастливой, то ли так действует местное вино. Кажется, я никогда не стану здесь своей – чужая, пуганная. Мне никогда не понять этих людей, открытых, простых и душевных. Между мной и этим городом – стена из стекла и бетона.

Навстречу идет парочка молодых людей. Они о чем-то болтают, смеются. На шее у нее – фотоаппарат, у него на спине – небольшой рюкзак. Сразу видно, что туристы. И все-таки, они такие легкие и светлые, как этот город. Они здесь гораздо больше «дома», чем я. Зря все-таки затеяла всю эту историю с переездом. Люди говорят правильно – от себя не убежишь. С другой стороны, менять одну съемную квартиру на другую – невелика разница. Может, я этим всю жизнь и занимаюсь – бегаю от себя? И то, что произошло тогда – это просто законный повод продолжать это бегство?

– С вами все нормально? – девушка останавливается передо мной, и смотрит прямо в глаза. Киваю, а затем понимаю, что ее лицо будто расплывается в моих глазах. Это все вино?

– Вы плачете. Точно не нужна помощь? – смахиваю слезы, и рассматриваю ее. Невысокая, ниже меня почти на голову. Миниатюрная брюнетка, с каре, черными стрелками и красной помадой. Именно таких девушек и рисуют на обложках книг о Франции. Только одета она в белую футболку, заправленную в джинсы. Через плечо перекинута небольшая сумочка, на руках – кожаные браслеты. И кроссовки белые.

– Все в порядке. Просто день был тяжелый, – отмахиваюсь я. Хотя день, на самом деле, был прекрасный, пока я его не испортила. Оливия познакомила нас с Марком, я съездила на экскурсию в особняки и купила прекрасное изумрудное платье в местном торговом центре. Но лишь пара случайных фраз и непрошенные мысли смогли все это перечеркнуть.

– Хорошо, – незнакомка отступает, делает пару шагов, обгоняя меня, а затем снова оборачивается. – Уже поздно. Дойдете до дома?

– Спасибо, – киваю. Она милая, но мне сейчас нужно побыть одной. Разобраться со всем этим безумием, что творится в сознании.

Смотрю ей вслед и ловлю себя на все том же сожалении, которое появилось, когда я отказалась от предложения Марка. Это похоже на интерактивную историю. Сейчас можно сделать выбор и открыть секретную сцену, или пойти дальше по сюжету и так не узнать о ее существовании. Меня не оставляет чувство, что каждый раз я иду по второму пути. Но ведь в жизни не бывает чудес и секретных бонусов?

Сказала та, что переехала в город с метафорической карты.

Зажигаются фонари, и в городе вновь появляется некая особенная магия. Я сворачиваю в переулок и иду домой, ни о чем не думая, просто наслаждаясь душой города, открывающейся в мягком свете фонарей. Здесь есть и освещенные площадки, и яркие, открытые, людные даже ночью площади. И таинственная тьма, скрывающая здания, повороты и целые переулки.

Мне немного не по себе гулять в темноте. Но здесь я могу себе это позволить – читала хронику преступлений. Безопасный город, спокойный, не смотря на туристов. Работа жандармерии организована четко и слажено, а сами они – адекватные и спокойные люди. За последние пару дней мне довелось достаточно пообщаться с ними, узнавая дорогу.

Люблю гулять ночью. Всегда любила. Но одна чувствовала себя небезопасно, поэтому старалась найти себе компанию. К сожалению, когда вы уже не подростки, это сделать сложно. Романтика уступает место бытовухе – каждому завтра нужно на работу, сегодня – провести вечер с семьей или партнером. Не каждый способен прогулять до трех ночи, а потом встать в шесть утра. А кто способен, тот точно не тратит время на пешие прогулки. Для них есть бары и клубы.

Это еще одна причина, по которой последние месяцы так жадно ждала переезда. График стал свободнее, оказалось, что я – не просто измученный жаворонок, а самая настоящая сова. И тогда стало еще острее ощущаться, насколько мне не подходил тот город. Место, где нельзя делать то, что любишь больше всего в мире, не рискуя попасть в историю.

А здесь я свободна. Возможно, я пока не научилась быть счастливой, но этот город дает для этого все возможности. Здесь есть безопасные, спокойные улицы, звезды на небе и огни фонарей. Мне кажется, для счастья вполне достаточно. Нужно только приложить усилие.

Подхожу к дому. Ловлю себя на мысли, что надеюсь увидеть Марка, дожидающегося у двери. Наверное, нужно меньше читать любовные романы. Естественно, никого нет. Это жизнь, а не мелодрама. Но из всех жизней она вполне сносная.

Поднимаюсь к себе и, не раздеваясь, сажусь на балконе. Ветер перекидывает волосы на лицо. Нужно найти парикмахерскую – привести себя в порядок. Смотрю на закрытое кафе, думаю о сегодняшних встречах и засыпаю.

Глава 6

Мой данный самой себе отпуск подошел к концу. Сижу на балконе с ноутбуком на коленях и пытаюсь сохранить при переводе на русский стиль автора – легкий, будто между строк сияет солнце, а в словах сквозит аромат игристого. Мне нравится этот молодой французский писатель тем, что он не пытается сделать свои романы глубокими, сыграть разом на всех струнах человеческой души или наполнить их символизмом – просто рассказывает светлые, теплые истории. Без трагедий и драматизма. Легкие, оставляющие ощущение прогулки по весеннему лесу и веру в настоящее, которого нам так хочется.

Под балконом слышны гул голосов прохожих и жужжание моторов автомобилей. Взвизгивает мотоцикл. Отпиваю остывший кофе и возвращаюсь к работе. Снова оживляю в памяти образы, окунаюсь вглубь истории, чувствую все вкусы и запахи, а затем описываю их – так же, как делает это автор, только на другом языке. Прислушиваюсь к музыке из соседнего дома – видимо, у кого-то из соседей есть пианино. Снова ныряю в переплетение слов.

В папке сохранены еще несколько серьезных документов, но дедлайн позволяет вернуться к ним попозже. А пока я воплощаю собственную сказку, и не хочу возвращаться к таким прозаическим вещам, как учебные пособия и научные статьи. Пусть эта история задает настроение моей.

Звонит телефон. Одна из прежних знакомых. Сейчас я возьму трубку, выслушаю, насколько у нее не удалась жизнь, как мне всегда везет и как несправедлива судьба. А еще упреки из-за того, что не отвечаю на ее сообщения, где она жалуется на жару в Москве. От одной мысли об этом разговоре чувствую себя усталой и грязной. Нет, не хочу. Все, значит, все.

Возвращаюсь к тексту, но внутренний раздрай мешает окунуться в прежний поток. Понимаю, что на сегодня он потерян. Смотрю в угол экрана – почти четыре часа перевода с перерывами лишь на то, чтобы налить новую чашку кофе. Видимо, ресурс исчерпан. Проматываю документ в начало, начинаю корректировать уже написанное.

Еще часок, и можно пройтись. И прогуляюсь, и куплю продукты и постельное белье. Надеюсь, у них есть кремовое. А там и вечер. Импровизированный концерт Сибилл, на который вчера приглашал Марк. Внутри меня будто маленькая девочка нетерпеливо подпрыгивает, пока взрослые помогают распаковать подарок. Нужно только прийти пораньше, чтобы занять тот уютный уголок…

В кафе еще ужинает группа туристов вместе с девочкой-гидом, но табличку с тротуара уже убрали. От кассы и барной стойки слышатся приветствия, здороваюсь в ответ, придерживая дверь. Делаю шаг в угол, из которого планировала смотреть концерт, и вижу куверт «зарезервировано». Как так?

– Салют, ты вовремя, – проходит мимо Марк, с двумя тарелками мороженого. Ставлю сумку на ближайший столик, и отодвигаю стул.

– Ты чего?

– Я поняла, что не успела. Ничего страшного, – демонстрирую улыбку, но все равно грустно. Нужно было выйти раньше!

– В следующий раз подпишу имя, – парень выглядит раздраженным и отходит к желанному столику, забирает куверт. – Иди, садись.

– Спасибо, – не поднимаю глаза, чувствую, как шея начинает гореть. Неловко. Но я ведь не думала, что он зарезервировал место для меня. Хотя, это вроде кафе его семьи. Наверное, он может исполнять свои небольшие капризы. Вспоминаю его фразу «в следующий раз», и становится веселее. Улыбаюсь.

Он сам приносит картонку меню:

– Выберешь – позовешь Люси, я пойду помогу с колонками, – Марк остается стоять рядом, и мне приходится поднять глаза. С серьезным лицом ловит мой взгляд, а через пару секунд медленно улыбается, самыми краешками губ. А затем – все более широко и открыто. Вокруг глаз собираются лучики. Чувствую, что сама улыбаюсь, а на душе становится легко.

– Всегда работает, – кивает он. – Следи за вторым креслом и не бери попутчиков, я тоже здесь сяду.

– Хорошо, – киваю. Беру меню и выбираю красное вино и шоколадно-мятный бисквит. Да, будет странно и сладко. Но не могу выбрать что-то одно. Машу блондинке с бейджиком. Подходит и принимает заказ.

– Марк будет здесь? – зачем-то спрашивает она. Лицо абсолютно спокойное, скорее наоборот, с легкой улыбкой. Киваю. И получаю ответ на свой немой вопрос:

– Он попросил принести ему ужин за этот столик. Но я решила уточнить, чтобы не было недоразумений.

– Спасибо, – она действительно профессионал. Смотрю, как гид собирает и пересчитывает свою немногочисленную группу. Дает инструкции на английском. Судя по сотне «morning» и «tomorrow», речь о планах на завтра. Этот язык я знаю весьма поверхностно, но, если бы они стояли ближе, разобралась бы, о чем речь.

В это же время зал наполняется местными. Входит вчерашняя пожилая пара. Видимо, они ужинают здесь каждый вечер. Небольшая группа взрослых женщин – судя по тому, как они умудряются общаться одновременно все со всеми, подруги. Семья с детьми-подростками. Видимо, это как раз те соседи, у которых дома есть пианино – и мальчик и девочка выглядят аккуратно и спокойно, видно, что привыкли быть во взрослой компании. Моих ровесников не так много, и в основном это пары. Радуюсь, что сижу в стороне – кто-то бросает заинтересованные взгляды, но в целом, меня воспринимают, как туристку.

Люси приносит бутылку вина вместо заказанного бокала, мой бисквит, а еще большой стейком, картофельный салат, сытность которого я оценила даже на взгляд и сырную тарелку. Расставляет все на столе, затем беззвучно ойкает и извиняется:

– Бокалы. Сейчас принесу.

– А вино?

– Марк попросил бутылку того, которое ты выберешь.

– Хорошо.

Кажется, я никогда не произносила это слово столько раз за полчаса. Провожаю взглядом Люси, и успеваю заметить Оливию. Она тоже видит меня:

– Была уверена, что в последний момент ты струсишь и не придешь, – подходит она ко мне. Кладет кисть на соседнее кресло. Оглядывает стол. – Голодная?

– Это Марка, – почему-то мне неловко это говорить.

– Понимаю, он весь день на ногах. Тогда найду другое местечко. Хочешь со мной, познакомлю с кем-нибудь?

– Не сегодня, – пока не готова, хочу привыкнуть, посмотреть, как эти люди общаются. Мне всегда важно сначала присмотреться, чтобы ненароком не нарушить какие-либо негласные правила.

– Хорошего вечера. Если передумаешь, подходи, – кажется, упоминание Марка удивительным образом успокаивает мою квартирную хозяйку, будто с ним я под присмотром и точно буду в порядке. Хотя, по факту, так оно и есть.

На небольшом полукруглом подиуме установлен микрофон, рядом на полу – колонки. Из-за разговора с Оливией не успела увидеть, как вошла Сибилл, а теперь беседующая пара людей закрывают ее от меня.

Наконец, они расходятся. Вижу ее. Кажется, это называется когниктивный диссонанс. Марк рассказывал мне об удивительной, мистической девушке, почти ведьме, которая проникает в душу. Я и представляла себе бледное, утонченное создание в готическом платье в пол, может даже с вуалью и непременно помадой насыщенного винного цвета и драматическими ресницами-паучками. Может, она еще не подошла?

Но девушка подходит и пальчиком пробует микрофон. И я понимаю, что это действительно она. Та незнакомка, которая вчера спрашивала, не нужна ли мне помощь. В тех же джинсах-бойфрендах, белой футболке и поясной сумке. Правда, помада у нее ярко-алая. Но в остальном это та простая девушка, которая вчера искренне беспокоилась, все ли у меня хорошо. И это – та самая мистическая поэтесса Сибилл, о которой восторженно отзывались и Марк, и Оливия.

Марк ставит позади микрофона барный стул, не стену облокачивает акустическую гитару. Опускаю глаза на нетронутый бисквит. Бокалов по-прежнему нет – Люси бегает между другими столиками, принимая заказы.

– Я вернулся, – улыбается парень, пододвигая кресло ближе к моему. – Конечно, не культурно так наедаться, когда перед тобой человек выступает в живую, но Сибилл меня прощает.

Он садится, берет приборы, пододвигает тарелку и останавливается:

– Пьем по очереди, из горла?

– Люси забыла бокалы, пошла за ними и…

– И с концами, понял. Сейчас принесу.

Через пару минут он возвращается с бокалами, открывает вино и наливает нам.

– Хороший выбор, – пробует и кивает мне. Затем приступает к ужину. Я продолжаю тихонько ковырять свой бисквит и понимаю, что нужно было взять что-то более сытное или объемное, чтобы растянуть на весь вечер. Марк поднимает взгляд и внимательно смотрит на меня. Затем пододвигает салат ко мне:

– Попробуй. За приборами не пойду, но у тебя еще ложка чистая. А сыр на двоих.

– Читаешь мысли?

– Я же официант. Видеть голодные глаза – моя обязанность. Только решайся быстрее, а то сам все съем.

В первую секунду хочу отказаться, но вспоминаю, как сожалела вчера, и с радостью соглашаюсь. Быстро съедаю почти треть – салат и правда очень сытный, с картофелем, мясом и грибами. Только холодный, но может, он таким был сразу.

– Спасибо, – отодвигаю тарелку и возвращаю к себе десерт.

– Пожалуйста. С десертом можешь не торопиться – вечер длинный.

– Кстати, когда все начнется.

– Через три минуты, как и положено, – ныряю в сумочку за телефоном. Действительно, еще не время. Наверное, показалось, что все затягивается, потому что пришла за час. Возвращаюсь к десерту.

Гул голосов резко замолкает. Тишина. Поднимаю глаза – Сибилл стоит на сцене с микрофоном в руке. Откладываю вилку, и вся превращаюсь во внимание. Мне по-прежнему не верится, что это – та самая, удивительная и мистическая поэтесса. И тут происходит превращение. Она закрывает глаза, делает вдох. А затем смотрит. Безумно, и в то же время максимально осознанно. Медленно переводит глаза с одного на другого, ловит взгляд каждого. Доходит до нас. На секунду перестаю дышать. Мурашки. Словно и правда ведьма. И тут слышу ее голос, она начинает читать стихи, не отводя от меня взгляд:

Мы полюбили тени от людей,

И след ноги на гальке и песке.

И фотографии давно минувших дней

Как память о прижившейся тоске…

Она говорит обо мне! Я чувствую это. Это не может быть ложью. Это я когда-то любила. Это я храню и лелею воспоминания. Это мое сердце каждую секунду сжимает тоска по той огромной любви, которая была раньше. И которой больше никогда не будет. Она смотрит на меня, но я ее почти не вижу. Как вчера. Все будто в тумане. Слезинка стекает по щеке, и мир становится четче.

Ее голос затихает. Кажется, я не дышала. Люди апплодируют. Мои руки тоже ударяются друг о друга, но будто самостоятельно. Чья-то ладонь на плече. Поворачиваю голову, но будто не узнаю человека. Словно все это – сон, мираж, химера. Словно только что мне показали кусочек чего-то большего.

– Адель, ты в порядке? – шепчет Марк, чуть сильнее сжимает плечо. Несколько секунд. Вспоминаю, где я, и что происходит.

– Просто слишком много эмоций, – киваю я.

– Воды? – качаю головой. Нет, пара минут, и снова в норме. Сибилл нашла видимо новую жертву, потому что я слышу чарующий сильный голос, хорошие стихи, но прежнего магического эффекта больше нет.

– Если будет что-то нужно, ты скажи, – приобнимает меня за плечи и шепчет на ухо Марк. Киваю. Он садится как прежде. Делаю глоток вина. Тепло разливается по телу, и я окончательно возвращаюсь в реальность. Только эта строчка заела в сознании – «мы полюбили тени от людей…”, «тени от людей…”. Что-то в этих словах не дает мне покоя. Будто это ключ к шифру.

Но вскоре и это чувство проходит, и мне наконец удается расслабиться, и даже списать этот эпизод на излишнюю впечатлительность из-за переезда. Видимо, действительно отвратительно переношу стресс. Остаток вечера проходит спокойно – еще примерно час Сибилл читает стихи, затем берет гитару, садится на барный стул на сцене, и исполняет еще и пару песен. В отличие от стихов, они очень легкие, теплые и вселяющие надежду. Кажется, в кафе становится светлее. Интересно, это простой мотив так меняет эмоциональный фон или то, что поэтесса больше не смотрит на нас, а целиком сосредоточилась на своем инструменте. Хотела бы найти мужчину, который смотрел бы на меня с таким же трепетом, как она на свою гитару.

– Спасибо всем, что поддерживаете мое творчество! – заканчивает она выступление. Это больше не ведьма, устраивающая перед нами шоу, а та сама девушка с улицы. – Следить за ним можно у меня на страницах в соцсетях. Там же – реквизиты для донатов.

Пара человек подходит поговорить с ней, но большинство бросают искреннее «Спасибо» и выходят из кафе. Вижу и Оливию, решаю присоединиться к ней, встаю с места.

– Подождешь? Нужно все убрать, – останавливает меня фраза Марка. Бросаю еще взгляд на квартирную хозяйку – она уже беседует с пожилой парой. Видимо, они тоже уходят. Поворачиваюсь к парню:

– Хорошо. Тебе помочь?

Пару секунд он недоверчиво смотрит, а затем соглашается:

– Хорошо, помоги Люси отнести посуду на кухню.

Начинаю с нашего столика. Складываю тарелку одну в другую, как за спиной появляется официантка:

– Нет-нет, я сама, – пытается забрать у меня посуду. Глаза испуганные, видимо, боится, что это из-за забытых бокалов.

– Все в порядке, Марк разрешил помочь, – улыбаюсь я. Девушка тут же расслабляется:

– Ааа… Да, вдвоем быстрее. А то он сам технику собирает. Посуду отнесешь в раковину, и захватишь на кухне поднос, чтобы удобнее было.

Кафе небольшое, так что убрать всю посуду удалось достаточно быстро. На кухне еще кипит работа, но Марк отпускает Люси домой, сказав, что с кассой разберется сам. Она тепло прощается со мной, благодарит за вечер Сибилл, обнимает Марка, на минуту заходит в подсобку, а затем буквально выбегает из кафе в простом фиалковом платье. Видно, что спешит к кому-то, по ком успела соскучиться.

В зале остаемся только мы трое. Марк отходит к кассе, Сибилл убирает гитару в чехол. И тут смотрит на меня:

– Ты вчерашняя девушка, – улыбается. Подходит и протягивает руку. – Я – Сибилл, можешь звать меня просто Сиб. Рада, что у тебя действительно все хорошо.

– Спасибо, – чуть сжимаю ее ладонь. – Понравились твои стихи, особенно первое. Очень впечатлило.

Девушка отводит взгляд, накрывает мою ладонь своей второй рукой, будто утешая. Глубоко вздохнула. Видимо, приняв какое-то решение, смотрит мне прямо в глаза:

– Это была импровизация, – и пока я не осмыслила происходящее, она быстро-быстро продолжает. – Понимаешь, когда я выступаю, у меня получается войти в какое-то особое состояние. Я раньше училась гипнозу – это что-то похожее, ты сначала вводишь в транс себя, а потом всех остальных. И иногда я смотрю человеку в глаза и рифмы приходят сами. Я как будто читаю то, что происходит у них в душе. Так было сегодня с тобой. Я что-то почувствовала и просто начала говорить то, что приходило в голову. Марк уже отчитал меня за то, что напугала тебя. Прости, я правда не хотела. Просто я верю, что если эти слова приходят, то человеку очень важно их услышать. Еще раз прости.

– Конечно, – отзываюсь я, все еще пытаясь переварить услышанное. И вдруг до меня доходит:

– Я хотела прочитать его еще раз, но оно ведь не написано. Значит, я не узнаю, что там было? Вдруг что-то важное?

– Мы вели прямой эфир, он сохранен. Я тебе его перепишу и пришлю, только добавь меня в друзья, – улыбается.

– Спасибо, – после чего мы прощаемся, девушка обнимает Марка, а затем, уже в дверях, оборачивается ко мне:

– Знаешь, если судить по моему опыту, те слова, которые ты запомнила —и есть самые важные.

– Я подумаю над этим.

Пока мы говорим, Марк уходит на кухню, а затем возвращается уже в клетчатой рубашке вместо форменного поло и спрашивает:

– Ну что, идем?

– Идем.