– Мама, приезжай скорее, папа с Владиком дерутся!
Мысленно подгоняя водителя, хотя по ночной дороге мы ехали достаточно быстро, я толкнула открытую калитку и буквально влетела в дом сватов. Увиденное повергло меня в шок. Владик стоял со связанными за спиной руками, тесть с теще пытались вытолкнуть его во двор, он в ответ пинался и наносил удары головой. На мой вопрос, что тут происходит, заговорили все разом.
– Он послал меня матом, – это теща
– Не захотел уходить по-хорошему, полез в драку, – это тесть.
А Иринка просто тихо плакала в уголке, укачивая орущего благим матом ребенка.
– Забери его с собой, а то я за себя не ручаюсь, – это опять тесть.
– Сыночек, миленький, поехали, я сейчас такси вызову.
Сын поднял на меня глаза. Выглядел он не лучшим образом: лицо все в ссадинах, голый до пояса, плечи все ободранные и покрытые запекшейся коркой. Общими усилиями вывели его во двор, такси к воротам подъехало. Тут теща что-то сказала ему гневно-обличающее. В ответ услышала длинную фразу, в которой слово «дура» было самым приличным. Тесть попытался схватить его, в ответ получил удар головой в переносицу. Глаз стал заплывать тут же. Теща недолго думая, вызвала 02. Минут через десять прибыл наряд милиции и забрал его в дежурную часть. А заодно и меня, поскольку несовершеннолетних можно задерживать только в присутствии родителей.
И вот мы идем длинными темными коридорами, проходим через двери с решетками. Наконец, в сопровождении милиционера мы пришли в какую-то комнату, похоже в чей-то кабинет, нас оставили там и велели ждать. На часах было два часа ночи.
– Сынок, что произошло, можешь ты рассказать вразумительно?
– Мам, ну что рассказывать? Я пришел, они стали меня доставать то расспросами, то указаниями, то нравоучениями. Я не выдержал и послал их. Тогда они стали меня выгонять.
– Сынуль, ну и ушел бы по-хорошему. Зачем было доводить до такого? Приехал бы ко мне, мы бы что-нибудь придумали. А теперь насколько все проблемы усложнились!
– Да, тесть сказал, чтобы моей ноги и близко возле их дома не было.
– И что теперь? Где вы будете жить?
– Мама, а давай мы будем жить у тебя?
– Нет, сын, у меня вы жить не будете.
Нашу милую беседу прервал приход сотрудника милиции, который стал составлять протокол: кто мы такие, где живем и где прописаны, где и когда родились, вобщем примерно через час мы добрались до сути дела. Несмотря на поздний час, вызвали по телефону Ириного отца, он довольно быстро приехал. Под глазом красовался внушительный синяк. Когда его спросили, хочет ли он довести дело до суда или согласен на примирение, Саша ответил, что согласен на примирение, но при условии, что Владик даже близко не подойдет к их дому.
– И документы на развод мы подадим сами, – добавил он не без злорадства.
Под утро нас отпустили домой. Дома сын опять начал трамбовать меня:
– Мама, ну можно мы будем жить здесь.
– Нет, я же тебе уже сказала.
В это время зазвонил телефон. Мама только несколько дней как переехала в свою квартиру, и к ней приехала подруга из Тамбова, моя крестная Зоя Ивановна. Они меня потеряли, звонили несколько раз.
– Натуся, ну что мы идем в центр, как договаривались?
– Мамуль, наверно нет, у меня тут форс мажорные обстоятельства. Идите без меня.
И я наскоро распрощалась с мамой.
Мы с сыном сели завтракать (а может ужинать).
– Мам, ну мам, ну давай я перевезу сюда Иришку с Ромкой, – начал опять Владик.
– Сын, даже не проси. Ты прекрасно знаешь все мои аргументы. Почему твоя личная жизнь должна улаживаться за мой счет?
Он выскочил из-за стола и стал запихивать в сумку кое-какие оставшиеся еще со времен холостой жизни вещи. В это время раздался звонок в дверь, и на пороге появились мама с Зоей Ивановной. Они прибежали узнать, что случилось. И безмолвно застыли на пороге, увидев как Владик схватил сумку с вещами, швырнул мне ключи, и со словами «Ну и подавись своей квартирой» затопал вниз по лестнице.
Глава 8 – Иметь или не иметь?
С минуту продолжалась немая сцена в лучших традициях классиков. Мама с Зоей Ивановной стояли остолбенев, а у меня по щекам катились слезы. Мама первая пришла в себя, обняла меня:
– Наточка, расскажи что случилось?
– Мама, может я неправа, может действительно надо им отдать эту квартиру?
– Ну а сама ты куда денешься?
– Может, с тобой будем жить вместе?
– Доченька, в однокомнатной квартире со старухой ты точно не только не устроишь личную жизнь, но и просто не будешь знать покоя. Нет, не надо себя изводить – ты все делаешь правильно.
– Натуль, вспомни, как эта квартира тебе досталась, – вступила в разговор Зоя Ивановна, сколько сил и здоровья ты потратила, работая по 16 часов. А его никто не заставлял в 17 лет обзаводиться детьми.
А мама добавила:
– К тому же есть вариант лучше: ведь есть у них дом, который Ире достался по наследству. И на свадьбе звучало, что его дарят молодым. Пусть туда переселяются, а ты будешь лучше им деньгами помогать.
– Я-то буду помогать, но при нынешней ситуации об этом доме и заикнуться невозможно. Мама, ну как же так, я ведь очень люблю Владика, всю душу в него вложила, почему он так поступил?
– Натуська, не плачь, – говорит мама, – все уладится, успокоится. Все будет хорошо.
И мы пошли на кухню готовить завтрак, загремели посудой. Зоя Ивановна разговорами на посторонние темы пыталась отвлечь меня от грустных мыслей. Она – мамина самая близкая подруга, еще с Ташкента. Познакомились, вместе работая в проектном институте, еще в советские времена. Зоя Ивановна работала в другом отделе, чем мама, но по работе они были связаны, и когда Зою Ивановну стали незаслуженно затирать и «сжирать», то мама взяла ее в свой отдел. Потом скоропостижно умер наш папа, и Зоя Ивановна не дала маме впасть в отчаянье: каждые выходные мы садились в их «уазик-бобик», к нам на колени садились более младшие, чем мы, дети Зои Ивановны – Вовка и Галочка, и ехали на дачу. Став взрослыми, мы до сих пор вспоминаем наши ужины у костра, песни под гитару и рассказы про другие галактики. Зоя Ивановна и мама – заядлые путешественницы. По профсоюзным путевкам они объехали весь бывший СССР, включая Прибалтику. Когда Зоя Ивановна ездила с дочкой Галочкой в Ленинград, то и меня брала с собой. Там, в Александро-Невской лавре, она меня окрестила. В советско-атеистические времена мне было как-то безразлично, крещеная я или нет, и родители мои не были особо религиозными, но таково было последнее желание моей бабушки.
Когда грянула перестройка, Зоя Ивановна с семьей уехала из Ташкента в Тамбовскую область. Сначала туда уехал ее старший сын с женой. Приехав, ужаснулся: кругом беспробудное пьянство, грязь, бездорожье, ужасные бытовые условия. Работы нет, он, закончивший в Ташкенте институт связи, устроился работать в автосервис механиком. В скобках замечу, что всем нашим друзьям, одноклассникам, однокурсникам, покинувшим родной Ташкент, пришлось очень много пережить и выстрадать. Как будто эпоха перемен проверяла нас всех на прочность. И сейчас, через десяток лет после нашего отъезда, могу с уверенность сказать, что мы все выдержали, выстояли, нашли свое место в новой жизни.
Вовка, сын Зои Ивановны, начав с механика, сейчас сам хозяин автосервиса и магазина автозапчастей, и депутат городского совета. Этот путь он проделал за 15 лет, в течение которых в него дважды стреляли, трижды поджигали дом, не считая мелких пакостей, как жалобы в прокуратуру и в налоговую. Его сестра Галочка – анестезиолог в районной больнице. Зоя Ивановна и ее муж, несмотря на возраст, тоже участвуют в семейном бизнесе сына. И сейчас она приехала проведать мою маму, потому что легка на подъем, и потому что в нашем родном городе, в нашем Ташкенте, рождалась дружба очень прочная и неподвластная годам и расстояниям. Сколько раз в Москве я останавливалась у бывших ташкентцев, которые радушно делили со мной стол и кров, помогали решать разные вопросы. К тому же моя мама – очень светлый и добрый человек, к ней тянутся люди и молодые, и старые.
Время пролетело быстро, мои гости ушли по своим делам, оставив меня наедине с моими невеселыми мыслями.
Глава 9 – Изменим жизнь к лучшему
«Мне всегда везет, все получается, все исполняется, все к лучшему. Я всегда нахожусь в нужное время в нужном месте и делаю все хорошо», – внушаю я себе, сидя в пустом офисе. Насчет перемены работы надо срочно что-то решать, я никак не укладываюсь в рамки своей зарплаты. Обещанные мне руководством страховой компании золотые горы превратились в пушистые облака и плавно растаяли где-то вдали. Иногда случайный прохожий зайдет снять документы на ксероксе или принесет бумажку напечатать, вот и все мои дополнительные заработки. Это мало и нерегулярно. Повесила на дверях офиса объявление – выполняю контрольные и курсовые работы. Пока никто не приходил, да и время сейчас не самое удачное – летние каникулы.
Я разослала резюме по всем, на мой взгляд, стабильным предприятиям с хорошей зарплатой. Сказала девчонкам в центре занятости, что ищу работу.
Но в ответ – тишина.
Про Владика стараюсь не думать, очень болит душа от этих дум. Он живет вместе с Егором на хуторе в отцовском доме. Сам отец в очередной раз помирился с женой и переехал к ней. Егор работает в милиции, Владик ищет работу, но его никуда не берут как несовершеннолетнего – 18 будет только через месяц. Забирать его вещи из дома тещи ездил Егор. И все подробности их жизни я знаю тоже от него. Владик звонит мне очень редко, и то в связи с каким-нибудь делом. Например, я оформила все справки для получения Ириной единовременного пособия по рождению ребенка, добилась для нее в институте индивидуального графика сдачи сессии. Я очень скучаю по сыну, как будто в душе образовалась рана, к которой лишний раз лучше не прикасаться. И я стараюсь гнать от себя мысли, правильно ли я поступила, а вот если бы то, то было бы се..
Мы с мамой приходили проведать Ирину с Ромашей, когда ему исполнился месяц. Мама испекла пирог мазурку (в Ташкенте популярный, а здесь про такой пирог и не знают – грецкие орехи и изюм, скреплены небольшим количеством теста). Родители Иры встретили нас может не совсем радушно, но без вражды. Зажгли на пироге одну свечку, Ирина подула на нее вместо именинника, который только научился держать голову и улыбался всем подряд. Наверно, радовался новым лицам в своем окружении. Я взяла его на руки, прижала к себе, ощутив теплоту младенческого тела. Волосики малыша пахли молочком и еще каким-то непередаваемо нежным детским запахом. Ромка на секунду напрягся (все-таки не поворачивается язык назвать его внучком) и по мне потекла теплая струйка.
– Пригласил бабушку на свадьбу!, – сказала Ириша, забирая его переодеть.
Памперсы малыш не носит и из-за отсутствия денег, и из-за того, что Ирины родители считают это вредным. Ну что ж, музыку здесь заказываю не я.
Ира не получает никаких больничных, декретных и пособий по уходу за ребенком, потому что работала у частника, и экономит на всем. Мы принесли Роману костюмчики, погремушки, деньги. Скоро его собираются крестить, но точную дату держат от нас в секрете, чтобы мы не сказали Владику. Его Саша с Наташей не хотят видеть на крестинах ни в какую. Хотя, я знаю, что днем, когда родители на работе, Ирина и Сережка пускают его посмотреть на малыша.
Только вышли с мамой на улицу, запел мой сотовый: предприятие «Нестле» приглашает на собеседование с иностранными специалистами.
– Видишь,– сказала мама, – нам всегда везет!
Против этого было трудно возразить, да я не стала и пытаться.
На другой день, захватив все документы (диплом о высшем образовании, свидетельства с курсов информатики, веб-дизайна, и английского) и нарядившись в свой лучший костюм, я шла по территории предприятия «Нестле Кубань». Предприятие это новое, только что построенное, и сейчас набирает персонал. Вокруг него долго кипели страсти в местной прессе, коммунисты выходили на митинг, возмущаясь, что иностранцы строят завод на кубанской земле. Оппоненты отвечали, что это поможет развить экономику края: рабочие места получат около тысячи жителей района, страдающего от безработицы и бедности. В ответ коммунисты, привыкшие быть бедными, но гордыми, полезли в рукопашную, но тут вмешалась милиция и митинг досрочно прекратили. С тех пор город разделился на два враждующих лагеря: кто за, и кто против фабрики.
Все это пронеслось у меня в голове, пока я сидела в кабинете управляющего персоналом и ждала пока начнется собеседование. От нечего делать рассматривала картинки технологического цикла кофе, который будут здесь выпускать. Вскоре в комнату вошел светловолосый молодой мужчина в майке и джинсах, поздоровался со мной по-английски и представился, но я от волнения тут же забыла, как его зовут, а кто он такой не очень и поняла. Главное поняла, что он будет со мной беседовать. Я собрала волю в кулак, и постаралась максимально сосредоточиться и отбросить волнение, ведь говорить придется по-английски. Сначала он спросил, почему я хочу здесь работать и что я знаю о фабрике. Я начала рассказывать, о технологическом процессе (не зря изучала картинки на стене кабинета). Похоже, в тему. Потом он стал расспрашивать меня про должность IT инженера, на которую я претендую, и здесь, похоже, ему не очень понравился мой возраст (где ты, молодость ушедшая моя?!) и то, что я не мужчина (ну тут уж я вообще не в силах что-то изменить). Услышав ответ на вопрос о зарплате, которую я хочу, он улыбнулся. Уже потом я узнала, что все наши претенденты просили вдвое меньше того, что фабрика собиралась им платить. Я добавила, что согласна и на другую должность, если на эту не подойду (может, не надо было?). Иностранец вежливо со мной распрощался и сказал, что результат мне обязательно сообщат по телефону. Фабрика мне понравилась, прямо-таки захотелось там работать. Поэтому когда на следующий день мне позвонили и вежливо отказали, я очень расстроилась. Мама, как всегда, утешала меня:
– Значит, это не твое место, доченька. Твое обязательно найдется.
Сказав это, она пошла в очередной раз обивать пороги миграционной службы насчет российского гражданства. Мама еще не знала тогда, что счастливый момент получения гражданства настанет через полтора года. А момент получения пенсии и того позже. Но мы с ней всегда верили в лучшее и старались сделать все от нас зависящее, а дальше положиться на судьбу.
И вот я опять сижу в своем страховом офисе и с тоской смотрю в окно. Краснодарское начальство требует от меня проводить встречи с руководителями предприятий насчет страхования, но руководители отмахиваются меня как от назойливой мухи. И их отказы не всегда вежливы и корректны. В дверь несмело заглянул мужчина средних лет:
– А вы можете сделать контрольную работу для моего сына?
– На какую тему?
– Рулевое управление автомобиля ГАЗ-24.
– Да, сделаю.
Договорившись о цене и сроках выполнения, мужчина ушел. Я сплясала вокруг стола победный танец индейцев. Пошли клиенты! Я только вчера благополучно дописала работу на тему «Рыба под белым соусом». И аудит заработной платы в агрофирме «Роговская» мне оказался тоже по плечу. Новенькие сторублевые бумажки в кошельке грели душу. Сейчас пойду на рынок, куплю нам с мамой что-нибудь вкусненького. Или дам ей денег, пусть сама купит, чего ей хочется. Мои мечты прервало пиликанье телефона – пришла СМСка. «Мамочка, я тебя очень люблю. Прости меня» – это Владик.
Сыночек дорогой, а уж как я тебя люблю! Аж слезы на глаза навернулись.
Пока думала, что ему в ответ написать, он сам появился на пороге. За эти две-три недели, что мы не виделись, он еще больше похудел и осунулся. Сын подошел, обнял меня и уткнулся головой мне в плечо. Я тихонько гладила его спину и стриженую макушку, отпустив глаза, чтобы он не видел моих слез.
– Ну как ты, сынок?
– Нормально.
– Что ты хочешь на день рождения?
– Не знаю…Водительские права нужны, а то на работу не берут никуда.
– Хорошо, я тебе оплачу курсы в автошколе. Это будет подарок ко дню рождения.
– Да, мамочка, спасибо.
Владик чмокнул меня в щеку и побежал на занятия в училище. А на меня с новой силой накатили мысли, которые старательно гнала от себя. Что будет дальше? Сможет ли он жить вместе со своей семьей, и если да, то где? И деньги надо собирать на оплату автошколы, раз пообещала. Хорошо, хоть там можно частями платить. Мысли о деньгах не оставляли меня ни днем, ни ночью. И, хотя они не имели такой остроты и безысходности, как во время моей семейной жизни с Васей, но все же так просто от них не отмахнешься. Надо оплачивать коммунальные услуги своей и маминой квартиры, маме нужны лекарства, внуку – одежда и игрушки, и сыну, как выяснилось, автошкола. А что нужно мне самой – это вторая работа. Придется соглашаться вести компьютерные курсы.
Не успела я зайти домой, как мама бросилась ко мне, размахивая каким-то листочком:
– Тебе звонили насчет работы из двух разных мест!
Мама каждый день приходила ко мне, чтобы по Интернету написать письма своим ташкентским и московским подругам.
Перезвонила по первому номеру, записанному мамой. Это оказалось страхование. Снова наступать на те же грабли мне не захотелось, и я отказалась сразу, даже не расспрашивая подробностей. В другом месте предложили работу программиста в банке, но банк новый, только открывается. Почему меня всегда зовут на ноль? Нет бы в такое место, где все уже налажено… Но согласилась, куда ж деваться.
На другой день с утра я пошла не к себе в страховой офис, а на собеседование. В штате банка пока только один человек – управляющая, причем о ней в городе ходят не самые лицеприятные слухи. Может и меня подставит, стоит ли соглашаться работать с ней? Она в моей области не соображает ничего, и просит проверить меня программиста из другого, давно действующего банка. Я подошла к молодому парнишке, который с улыбкой заверил меня, что работать в банке не так страшно, как мне кажется.
– Может, оно и так, но я не хочу работать в новом банке, – сказала я, – и под руководством этой управляющей, – подумала про себя.
– А может тогда поменяемся?– предложил парнишка. – Я в тот банк, а Вы в наш, на мое место.
Эта мысль мне сразу пришлась по душе. Правда, этот план возможен будет только при условии, что он пройдет в новом банке все проверки и собеседования. Но ничего лучшего мне пока все равно не предлагают.
Как оказалось, я действительно поступила мудро. Забегая вперед, скажу, что мой собеседник в том новом банке не сработался и ушел, и сейчас продает компьютеры в магазине. Лишний раз я убедилась в том, что интуиция – это не пустые слова, и надо всегда прислушиваться к своему внутреннему голосу.
Глава 10 – Поверь в свою счастливую звезду!
Внутренний голос меня не подвел. Я успешно прошла все собеседования и тесты и устроилась в банк. Работа нравится, это – мое. Коллектив, конечно, как и в центре занятости – гадюшник.
– Каждый считает, что только он один работает, а другие ничего не делают.
И перекинуть свою работу на другого считается хорошим тоном, – рассказываю я маме. Кроме того, они гордятся тем, что проработали тут по 10-15 лет, а сами ничего не умеют кроме одной операции, выполняемой на протяжении десятилетий. Молодые еще ничего, а «старая гвардия» совершенно не обучаемая.
Мама в ответ гладит меня по руке:
– Ничего, доченька, ты у меня самая умная, самая лучшая.
– Ну да, не прошло и 12 лет, как я живу в этом городе, и наконец-то попала на нормальную работу. Потому что везде сидят такие вот дум-думки (стучу пальцами по столу), и их ничем не выкуришь оттуда. Хорошо, что сейчас стали проводиться открытые конкурсы и собеседования.
– Потому что руководство поняло, что работать тоже кому-то надо, – улыбается мама. Все будет хорошо, вот увидишь.
Зарплата на новом месте у меня была не намного больше, чем в страховании, но через пару месяцев мне дали надбавку, потом повысили всем вдвое, потом еще повысили немножко мне лично. Параллельно шли студенты с курсовыми и контрольными. Несмотря на то, что мама не получала пенсию уже больше года (оформление российского гражданства заняло гораздо больше времени, чем мы думали и чем было написано в газете), мы ни в чем не нуждались. Мама съездила в гости к подруге в Москву, и к другой – в Тамбов.
А сейчас мы собираемся на новоселье к детям: Ирина все-таки дожала своих родителей, и они выселили квартирантов из наследственного дома и разрешили жить там Ире с Владиком. Правда, при этом поставили странное, на мой взгляд, условие, чтобы дети ухаживали за огородом. Я бы вообще весь его закатала асфальтом и не стала корячиться: пока вырастишь эти три чахлых помидора и пучок укропа, на рынке они будут стоить на рубль кучка. Помогло то, что Владик устроился на работу водителем в центр медицинского страхования (это папина жена его устроила). При этом я продолжаю бегать в училище с подарками и рефератами, потому что он числится на последнем курсе и бросать учебу жалко.
Дом, где теперь будут жить дети, от мамы совсем рядом и от меня не очень далеко. Это старый саманный дом, построенный еще дедушкой и бабушкой Иры. В нем четыре комнаты и есть ванная, но туалет на улице. Правда, ванной можно пользоваться только зимой, потому что горячая вода берется из отопительной системы.
– Ир, а как же они летом мылись?, – спрашиваю с искренним недоумением.
– В баню ходили. Дедушка говорил, что баня рядом, зачем огород городить.
Я не нахожу что ответить на такой весомый аргумент и замолкаю.
В саманных стенах щели в палец толщиной, окна перекошены. Дети на скорую руку облепили стены обоями и расставили мебель. Они от души рады собственному жилью, но мы с мамой понимаем, что дом требует капитального ремонта. Кто его будет делать и на какие деньги? Дом принадлежит даже не Ире, а ее маме, а у мамы есть родная сестра, которая то претендует на долю, то нет, и Владику ничего не светит ни при каком раскладе. Но жить как скотина тоже ведь не будешь, тем более с маленьким ребенком.
В ближайший выходной Владик с Ириной решили сделать в доме небольшой косметический ремонт, а чтобы малыш не путался под ногами, я взяла его к себе. Мама тоже пришла – и со мной пообщаться, и приготовить кушать. Одной с восьмимесячным ребенком тяжело, его нельзя оставить ни на минуту: ползает по комнате, все хватает, тянет в рот. Пока я подошла ответить по телефону, он сжевал план дипломной работы моего студента. Ползая по комнате, нажал на системнике кнопку перезагрузки, потянул за провода, чуть не уронил принтер себе на голову. На некоторое время удалось занять малыша пением караоке. Вдвоем мы то и дело поглядывали на часы: не пора ли его спать укладывать.
– Еще полчаса нам продержаться осталось, – говорю, – придерживая внука на подоконнике, где мы разглядываем проезжающие по улице машины, а он между делом облизывает оконное стекло.
Мама решительно берет его на руки:
– Давай укладывать, я лучше его в коляске лишние полчаса покачаю!
Только уложили Романа спать и собрались немного поболтать с мамой, как зазвонил мобильник:
– Наталья Витальевна, у меня тут учительница заболела, не могли бы заменить?, – это Юрий Петрович, у которого я занималась на курсах английского и потом преподавала компьютерную грамотность.
– А что, моя Алина придет? – спрашиваю, думая про девочку, с которой занимаюсь компьютером.
– Нет, будете с другой девочкой заниматься английским.
– Я?! А я смогу?, – мой уровень знания английского вызывает у меня смутные опасения.
– Конечно, у вас уровень лучше, чем у многих школьных учителей!
– Бедные наши школьники, – на бегу подумала я, захлопывая дверь подъезда и устремляясь на автобусную остановку.
– Ай хэв э дог, – читает нараспев Ксюша, голубоглазое ангелоподобное существо лет девяти.
– И что это значит по-русски?
– У меня есть собака.
Мы сидим за столом в небольшой комнатке, которую Юрий Петрович арендует для занятий. За соседним столом на компьютере играет мальчик, за другим столом Юрий Петрович занимается со специалистами какого-то совместного предприятия, в углу сидит лысоватый мужчина примерно моих лет и бросает на меня многозначительные взгляды.
– Э дог ин зе яд, – продолжает читать Ксюша.
Вдруг она поднимает на меня глаза и вскрикивает так громко, что все оборачиваются к нам:
– Ин зе яд! Мою собаку отравили!
Я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться во весь голос.
– Ксюша, ты знаешь, как переводится слово «яд»?
В ответ тишина.
– Если не знаешь, посмотри в словаре в конце книги и скажи мне.
Но выяснить значение слова «яд» нам так и не пришлось, неожиданно погас свет.
– Похоже это надолго, сказал Юрий Петрович, – все могут быть свободны.
На лестнице темень – хоть глаз выколи. Я спускаюсь, держа за руку Ксюшу и освещая путь мобильным телефоном. Нас догоняет лысоватый мужчина.
– Может, вас проводить?
– Нет, спасибо.
Он останавливается у входной двери и смотрит нам вслед.
За Ксюшей уже приехала мама. Я провожаю девочку до машины и иду на остановку маршрутки. По дороге думаю о том, что мне нет дела до всяких дурацких ухаживаний, я не хочу ничего менять в своей жизни. Я ни от кого не завишу, никому не отчитываюсь ни о своих поступках, ни о денежных расходах. У меня есть мама, моя группа поддержки на все случаи жизни, чего же еще желать?! Ну, если уж совсем честно, то хотелось бы конечно, иметь надежного спутника рядом. Что-то из серии «чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил». Но это– глупые фантазии , в реальной жизни таких людей не бывает. На самом деле от мужчин одни проблемы, которые они с радостью спешат повесить на женщину. Я хочу быть счастливой и радоваться жизни, а чужие проблемы мне не нужны. Мысли плавно перешли на собственные проблемы.
Вот Егор вдруг неожиданно собрался жениться. У невесты – папа какой-то чин в ГАИ. Я узнала об этом почти случайно, все решено было уже без меня, Вася с женой – тетей Олей ездили к ее родителям, договаривались о свадьбе, о количестве гостей. Меня поставили перед фактом, что Егору надо купить на свадьбу костюм и туфли. Да, и еще икону, сито, полотенце, хмель, конфеты и мелочь – для участия в каких-то обрядах, суть которых я представляю себе очень смутно. Я долго сомневалась, пригласят ли меня на свадьбу вообще. Но в итоге мы с мамой все-таки получили приглашение. Хорошо, что мама теперь рядом, с ней я чувствую себя гораздо увереннее, не то, что на свадьбе у Владика. Предстоящая встреча с Васей, его мамой и женой не прибавляет мне оптимизма. Неизвестно еще, какие окажутся родители невесты, я же ни разу их не видела. Свадьба назначена в шикарном ресторане за городом, народу приглашено 60 человек. Кроме меня и мамы и Владика с женой с нашей стороны никого не будет. Со мной не согласовывали никакие расходы, поэтому я считаю себя свободной от всяких финансовых обязательств. Костюм и все остальное я купила как обещала, и подарок приготовила, разумеется.
Мы договариваемся с Владиком, что он заедет за нами, и на его машине мы с мамой поедем в ЗАГС. Я с утра записалась в парикмахерскую, а перед этим планирую съездить на рынок за цветами. Но с самого начала все идет наперекосяк. В назначенный час, когда я уже спустилась и около подъезда ждала Владика, чтобы ехать за цветами, он вдруг позвонил и сказал, что не может меня отвезти, потому что папа заставил его куда-то ехать. Я разозлилась, лучше бы не просила вообще. На маршрутке надо было выехать намного раньше, чтобы успеть в парикмахерскую. Со всех ног бегу на остановку, втискиваюсь в маршрутку.
Бегом покупаю цветы, тут звонит Владик:
– Мама, у тебя есть 100 рублей? Мне не хватает подарок упаковать.
Находит меня, подбегает, берет 100 рублей. Я думаю, что у него что-то изменилось и он меня сейчас отвезет домой. Но он разворачивается и убегает делать стойку на ушах перед папой, а я стою как оплеванная. Со слезами на глазах иду на остановку маршрутки и тащу два огромных букета: от нас с мамой, и от Владика с Ириной. Думаю о том, что в парикмахерскую безнадежно опаздываю, и что останется от моих букетов после поездки на маршрутке, куда ломится толпа людей с сумками. Вдруг (ах это сказочное вдруг, на которое с раннего детства надеется каждый русский человек!) проехавшая мимо шикарная иномарка сдает назад, открывается задняя дверь и меня оттуда кто-то зовет по имени. Я быстро запрыгиваю в открытую дверь, потому что очень спешу, к тому же начинают усиленно сигналить идущие сзади машины. Не сразу понимаю, что сидящее рядом со мной существо с деревянными палочками на голове – это моя будущая невестка (с ней единственной меня все-таки познакомил Егор), которая едет в парикмахерскую со своим папой. Папа (тот самый милицейский чин) отвез ее в парикмахерскую, а меня домой. По дороге я предупредила своего нового родственника о том, что с отцом Егора я давно в разводе, мы не общаемся, и вообще он человек очень неадекватный – опасайтесь скандала. На что тот меня заверил, что смотреть будут в оба и скандала не допустят.
В ЗАГС мы успели вовремя. Молодожены – такая красивая пара: Егорка в светлом костюме и Аля в шикарном свадебном платье и причудливой прической. Все прошло гладко, не считая того, что когда сказали: «А теперь родители поздравляют молодых», Василий выхватил у Владика купленный мной букет и как ни в чем ни бывало, пошел поздравлять. Я посмотрела на маму. Она прошептала: «У, паскуда».
И вот мы в ресторане. Загородный ресторан отделан под старину, во дворе две беседки, фонтан и альпийская горка. В зале живая музыка и ведущая. Все гораздо шикарнее, чем было у Владика, чувствуется размах. Когда молодые подъехали к ресторану после катания по памятным местам нашего города мы с Василием и Алины родители благословили их. Я при этом постаралась встать как можно дальше от него и не смотреть в его сторону. Алин отец преподнес им хлеб-соль, мама благословила иконой, а я осыпала из сита конфетами, хмелем и мелкими монетами. Обычаи, особенно свадебные, на Кубани соблюдают свято. Надеюсь, что здесь меня не будут на тачке катать по грязи. Вроде все торжество должно уложиться в один день.
Угощения были шикарные: много закусок, несколько горячих блюд. Все шло по сценарию тамады: гости пели, плясали, дарили подарки, участвовали в конкурсах. Мама, несмотря на пожилой возраст, лихо отплясывала со всеми в общем кругу. Дошла очередь до конкурса родителей. Ведущая вызвала на сцену родителей Али, Василия, и потом назвала меня по имени отчеству. Наступила небольшая пауза, пока я выбиралась из-за стола, музыка смолкла, и в наступившей тишине Вася вдруг заорал на весь ресторан:
– Ты что, забыла?
Наступило всеобщее замешательство, люди стали переглядываться, переговариваться негромко, я остановилась на том месте, куда успела дойти.