– А больше всего меня расстраивает то, что я не могу забыть свое прошлое, оно постоянно меня тяготит и как будто затягивает назад. Я слышу голос в голове, который говорит мне, что я не нормальный человек, что не смогу жить как все, в обычной семье, с детьми. Мне кажется, что Аркадий меня разлюбит и я навсегда останусь одна и меня завалит глиняными черепками времени. – Эпитет с черепками мне очень понравился. Широким жестом я отодвинула в сторону тесты и попросила Викторию сесть напротив. Я поняла, что если её сейчас не остановить, то провести психотерапевтический сеанс в нормальном ритме не удастся: клиентка выйдет из равновесия и уже не сможет включиться в процесс. К слову сказать, Вика была менее гипнабельна и менее внушаема, чем Аркадий, поэтому расслабить её быстрым сеансом транса было проблематично. Вообще, хоть и в мировой практике к подобным корреляциям ученые относятся скептически, я заметила, что женщины менее подвержены гипнозу. Они сложнее расслабляются, более чувствительны к помехам и хуже концентрируются на каком-либо стимуле. А то, что несмотря на это слабый пол более подвержен обманщикам и разного рода мошенникам с цыганками, так это от того, что женщины склонны к фантазированию. То есть жулики действуют не через гипноз, заставляя отключаться сознание и работать на подкорке, а через самое что ни на есть сознание и здравый смысл. Женщина в голове просчитывает, какую выгоду сможет извлечь, а ошибаясь, не может себе в этом признаться, списывая все на спецприемы прощелыг.

Наконец мне удалось усадить Викторию, она положила свои длинные худые руки на стол, вверх аккуратными запястьями и театрально откинув волосы назад, опустила голову на руки.

– Иногда мне хочется уснуть и не просыпаться… – произнесла клиентка шаблонную фразу, к которой прибегает каждый второй посещающий меня человек. К слову сказать, мне порядком наскучили стенания Виктории, да и для дела это было уже слишком и я решила, что самое время перевести беседу в ключевое русло. Дома я достаточно долго думала, какую стратегию лучше применить к Виктории, и решила, что самое время открыть ей глаза и вывести её из длительного временного оцепенения. Несмотря на то, что она была достаточно молода, она напоминала мне надменных барышень эпохи ренессанса, которые в свои юные года выглядели намного старше и к 30-ти успевали прожить уже целую жизнь.

– Виктория, сколько лет вы хотели бы прожит? – я сосредоточенно посмотрела в глаза Виктории. Она явно не ожидала такой резкой смены темы и крепко задумалась.

– Как ни странно, я даже не знаю, что вам ответить. Хотя я часто думаю об этом и ответ у меня есть. Но теперь я не знаю. Раньше я была уверена, что со мной что-нибудь случится, пока я ещё совсем молодая, что настигнет какая-нибудь болезнь, от которой нельзя излечиться. Я часто представляла себе, как это будет, особенно если видела что-то похожее в фильмах или где-нибудь читала об этом. Но это было в молодости. Потом мне стало казаться, что на меня кто-нибудь нападет и ограбит, в общем, из-за денег окрысится. А сейчас, когда вы спросили, я поняла, что ничего этого уже не боюсь и хочу прожить очень долго. – Надо сказать, что это признание Виктории было важным моментом в беседе, потому что она наконец-то оделила реальность от вымышленного мира, от тех иллюзий, в которые погрузилась она благодаря не только себе, но и ситуации в семье и обществе, в которых ей пришлось вырасти.

– Что ж, если героически умирать вы уже не собираетесь, может, пришло самое время, чтобы понять, на что потратить то время, которого у вас в запасе ещё предостаточно? – я продолжала уводить Викторию в сторону логических рассуждений.

– Я даже не знаю, наверное, на семью и детей, на жизнь с любимым человеком, если таковой найдется…

– Но он уже нашелся, – резко встряла я в монолог Виктории, – и если Вы не выберите ту, новую программу, а останетесь в старой, этот человек может исчезнуть из Вашей жизнь. Это тот факт, на который вы не должны закрывать глаза. Вы ведь этого не хотите?

– Нет, но я боюсь…

– И сколько ещё Вы собираетесь бояться?

– Не знаю… Пока не буду уверена…

– В чем?

– … Сама не знаю, я так запуталась… Я не уверена в Аркадии, да и в себе…

– А разве можно в чем-то в жизни выть уверенным?

– Но ведь другие уверены, они живут и знают, чего хотят,– Виктория с грустной надеждой взглянула мне в глаза, видно, пытаясь в них разглядеть твердо залегающую уверенность в завтрашнем дне.

– Виктория, знаете, что является самой большой проблемой?

– Что?

– То, что люди боятся жить. Ведь жизнь новая каждую минуту, и люди бояться этого нового. И врожденное любопытство, жажда знаний, присущая человеку полностью заглушается боязнью неизвестности. – После этой философской фразы я выдержала многозначительную паузу, собрала материалы и отправилась в прихожую. Точка в сегодняшней беседе была поставлена и теперь пришло время пожинать плоды.

После последней встречи с Викторией был длительный перерыв. Пролетели новогодние праздники, крепкие заморозки и стали зарождаться первые вестники приближающейся весны. Аркадий стабильно посещал мои занятия по психотерапии, которые, надо сказать, наконец-то возымели действие и он стал превращаться в стабильный психотип. Давно позади остались эквилибристические маневры, драматические сцены и подобные экспрессивные выражения чувств. Пришло время заканчивать «капитальный ремонт» психики Аркадия, о чем я и заявила на нашей очередной встрече.

Мы сидели в кафе друг напротив друга. Аркадий побледней и крепко сжал ручки стула.

– Я думал, что психотерапевт – это навсегда, на всю жизнь… Если честно, я уже не представляю, как буду существовать без ваших разъяснений. Я вроде и понимаю, что теперь все уже по-другому, но мне намного проще, когда я знаю, что могу в любую минуту вам позвонить и договориться о встрече, даже если она произойдет через неделю или даже две. У меня должна быть уверенность, что вы поможете… – Я уже открыла рот, чтобы разъяснить Аркадию ситуацию, но он опередил меня, продолжив свой монолог:

– Да, да, я знаю, вы сейчас скажите, что я должен жить своим умом, что психотерапия именно для этого и создана, и вы готовили меня к этому очень долго, но тем не менее, я знаю, что многие психологи работают со своими клиентами годами, и вообще всю жизнь. Вы не представляете, какое сейчас тяжелое время для нас, простых людей. Это вам хорошо – если у вас что-то не дай бог случится, вы сами себе можете помочь… Наверное, поэтому вы всегда такая веселая и добрая. А вот со мной не так… Да и все мои друзья говорят, что вы действуете на меня очень хорошо. Я даже в выставках стал участвовать, чего раньше не делал. – То, что сказал Аркадий про выставки, было абсолютной правдой. Мы посвятили несколько встреч только тому, чтобы снять напряжение и чтобы он смог достойно презентовать свои картины. В итоге он даже выступил с речью и полностью обаял своих спонсоров. Надо сказать, что его произведения очень неординарные и даже если бы он не смог связать и двух слов, стоял бы на сцене как полено и упал бы с неё как отсохший сучок – он бы все равно пользовался бы успехом. Но Аркадий свято уверовал, что причина именно в наших занятиях и в том, что он научился себя презентовать.

Что ж, придется начать с другого конца. Отношения Аркадия с Викторией длились уже более двух лет с тех пор, как пути этих людей пересеклись на координатной оси судьбы. Оба они – люди с совершенно нестандартной личностной организацией. Только невидимые нити чувств заставляли их все это время меняться в лучшую сторону, сматывать эмоции в клубок, приближаясь ментально друг к другу с каждым новым поворотом судьбы.

– Встретимся через десять дней, Аркадий. Все это время я хочу, чтобы вы составляли архив вопросов, на которые, как вам кажется, вы не сможете ответить самостоятельно. Буду ждать вас, дорогой друг, в нашем психологическом центре. Всему свое время, – закончила я наш разговор такой философской фразой и стала одевать пальто. Боковым зрением я наблюдала за клиентом, который просто просиял от очередного нового задания. Я подумала, что может и вправду нет ничего плохого в том, если Аркадий купит абонемент на пожизненную психотерапию. Вот проходит десять лет, пятнадцать… У Аркадия уже проступают нескрываемые признаки старины, разрастается плеш или седеют беспорядочные кудри. Блеск в глазах становится признаком нестабильности, нежели молодецкой пылкости чувств. Через двадцать – двадцать пять лет чашка самопроизвольно выпрыгивает из его руки и я снисходительно прошу налить ему новою, уверяя, что ничего страшного в этом нет. Сама я потихоньку начинаю забывать историю клиента, путаться в данных и повторно давать уже пройденные задания. Каждые раз на психотерапевтических встречах удивляюсь, что состояние клиента ровное и мои советы помогают именно так, как я этого хочу… А происходит это именно потому, что изучила я своего клиента как свои десять пальцев.

Шаркая ногами по приятным весенним лужам я решила остановить поток этих странных мыслей, переключившись на размышления об этимологии пословиц и поговорок. Почему говорят как «свои пять пальцев», когда их на самом деле десять… Почему по осени считают цыплят, хотя на самом деле к тому времени они вырастают во вполне себе откормленных курей…

Уже наступили сумерки и непривычная дневная теплота стала сменяться вечерней свежестью – последним приветом зимы в воздухе. «Пусть все будет так, как должно, а именно так оно и будет», – решила я для себя и купила в палатке с мороженным замороженную бруснику.

По прошествии некоторого времени отношения Аркадия и Виктории начали стабилизироваться. Ушли неконтролируемые выбросы чувств, свойственные началу отношений и всё более-менее устаканилось. Аркадий осмелился и таки сделал предложение Виктории. Надо сказать, произошло это так внезапно, что даже я не ожидала от него такой прыти. Он просто позвонил накануне одной из встреч и сказал, что я могу его поздравить, потому что скоро он «заведет» настоящую семью.

Мало сказать, что я была рада, я была искренне счастлива за Аркадия. Одолел он все препятствия, преломил себя, переделал и не побоялся потерять, как это часто и много с кем бывает. Человек, когда слышит, что ему нужно поменять себя, с упорством младенца начинает сжимать кулачки. Начинает хвататься за свою личность как за то, что несет последнюю и самую важную ценность в его жизни. А есть ли на самом деле эта ценность, и стоит ли за неё так держаться?

Сущность каждого из нас никогда не изменится, как бы ми не старались. В психологии это свойство называется темперамент, а в обычной жизни «нутро». И любые отговорки со ссылкой на презумпцию собственной индивидуальности есть не что иное, как лень. Это капитуляция перед нежеланием приложить усилие и сделать хоть что-то из себя самого. Не напускной лоск, не показную браваду, не искрящееся миролюбие – а найти в себе тот первоисточник, который тебя породил.