Машина явно не хотела ехать сегодня в город. Честно сказать, Колька тоже не горел желанием. Но их с дедушкой никто не спрашивал. Впрочем, ехать недолго, да к тому же на машине. Туда минут двадцать, оттуда столько же. За час должны управиться.

– Да чего же ты противишься! – продолжал ворчать дед.

Он сел за руль и в который раз повернул ключ зажигания.

– Только бы завелась, – Колька скрестил пальцы.

И машина тихонько загудела, словно услышала Колькину просьбу. Город совсем близко. И добрались они до него за считанные минуты. Дедушка достал длинный список продуктов, который составила накануне вечером бабушка, взял тележку и стал складывать в нее крупы, сахар, чай, масло и еще много чего необходимого. Не забыл и бросить к продуктам парочку свежих номеров кроссвордов.

– Только бабушке ни слова, – подмигнул он Кольке.

– Не скажу, конечно, – улыбнулся мальчик, – возьмем это для пана Тадеуша? – Колька достал с нижнего стеллажа «Морской Вестник».

– Только бабушке, – начал дедушка.

– Ни слова, – закончил Колька и рассмеялся.

Они ударили по рукам и отправились к кассе. Пышная дама с пухлыми розовыми губами сложила продукты и газеты в пакет, отдала сдачу и принялась смахивать тряпочкой пыль с прилавка.

Вернувшись домой, Колька пошел к пану Тадеушу. Ему не терпелось отдать ему подарок. Но сегодня соседа снова не было видно на улице. Мальчик решил не тревожить его и не стучать в двери. Мало ли – вдруг отдыхает. Все-таки он много работает в саду, а потом еще и у плиты трудится, чтобы приготовить для других варенье.

Колька еще немного побродил вокруг соседского дома, но так и не дождался, когда пан Тадеуш появится. К ужину бабушка приготовила блинчики. Выглядели они очень аппетитно, но есть Кольке не хотелось. Отчего-то на душе его было тревожно.

И тревога эта не была напрасной. Следующим днем пана Тадеуша тоже не было видно. И на другой день тоже. Колька заволновался. Не случилось ли чего?

– Может, уехал по делам куда-то, – предположила бабушка, когда мальчик поделился своим беспокойством.

– Да куда он уедет? – возразил дедушка, – нет у него никого. Не к кому ехать.

– Все-то ты знаешь, – съязвила бабушка.

– Ступай, Колька, посмотри, все ли в порядке, – велел дедушка.

– Я мигом, – ответил мальчик, схватил «Морские Вести» и побежал уже было к двери.

– Нечего ему ходить туда одному, – строго произнесла бабушка, – иди ты.

Дедушка отложил газету, недовольно вздохнул и встал с кресла.

– Пойдем вместе сходим, – сказал он Кольке.

– Пан Тадеуш! – крикнул мальчик, когда после стука в дверь, никто не ответил.

Дедушка постучал снова. Потом еще раз. Наконец, дверь приоткрылась и в проеме показалась сонная голова пана Тадеуша. Седые и редкие волосы торчали в разные стороны. Они казались прозрачными на солнце. Лицо отчего-то было бледным и совсем не радостным, но он все же улыбнулся, когда увидел Кольку.

– А, это ты, Николай Петрович, – усталым голосом протянул он.

– Все ли у вас в порядке, пан Тадеуш? – поинтересовался дедушка.

– Пускай будет так, – снова улыбнулся сосед.

– Вам нездоровится? – встревожился мальчик.

– Стар я, Николай Петрович, – вздохнул пан Тадеуш, – здоровья его же ж с каждым годом все меньше становится. Да вы заходите. Чего же ж на пороге стоять-то, – моряк открыл дверь шире.

– Нам бы не хотелось вас тревожить, – сказал дедушка и остановил Кольку, когда тот сделал шаг вперед, – отдыхайте, а мы пойдем домой.

– Я могу помочь, – сказал Колька, – ну… если вдруг что-то нужно будет… помочь, – замялся он и тут вспомнил про журнал в руке, – а это вам.

– О, Николай Петрович! – обрадовался пан Тадеуш, – это самый лучший подарок за последние годы… Давно я не получал подарков, – тут он закашлялся.

Дедушка с Колькой переглянулись. Каждый из них понял, что пану Тадеушу сейчас не до разговоров. Чувствовал он себя и выглядел, действительно, неважно.

– Что ж, Колька заглянет к вам завтра, – дедушка пожал руку соседу.

– Не стоит беспокоиться, Николай Петрович, – пан Тадеуш видел, что Колька сильно волновался за него, – все идет своим чередом. Все идет так, как должно. Иди домой. Отдохни, поспи. А завтра мы с тобой соберем клубнику и сварим варенье по моему новому рецепту. Вон ее сколько поспело.

Глава 9

– Пан Тадеуш! – стучался Колька в дверь, – пан Тадеуш!

– Ну, чего же ж ты так кричишь, Николай Петрович? – открыл дверь моряк, – случилось чего?

– Вот, – Колька протянул пану Тадеушу небольшое пластиковое ведерко полное сочной крупной костяники.

– Охо-хо, где же ж ты ее взял? – моряк облокотился о деревянные перила. Было видно, что ему нелегко стоять, и Колька предложил пройти в дом.

В доме оказалось темно. Шторы плотно задернуты так, что солнечного света сюда совсем не проходило. Колька распахнул занавески. Солнце ворвалось в дом, осветило все вокруг, вернув привычный деревенский уют и тепло.

– В лесу ее полно, – ответил, наконец, Колька на вопрос моряка, – вы умеете варить костяничное варенье?

Пан Тадеуш захихикал.

– А как же ж?

– Тогда приступим? – обрадовался мальчик и пододвинул ведерко с ягодой ближе к пану Тадеушу.

Но лицо пана Тадеуша опечалилось. Улыбка куда-то исчезла, взгляд стал задумчивым и серьезным.

– А давай-ка, Николай Петрович, я лучше тебя научу готовить костяничное варенье, – предложил он, немного помолчав.

– Меня? – удивился Колька. Никогда еще пан Тадеуш не предлагал ему быть главным участником процесса, никогда он не раскрывал своих секретов, хотя Колька и без того их знал и запоминал.

– Не смогу я, Николай Петрович, нынче сам готовить, – грустно пояснил моряк, – больно мало сил у меня осталось. Будешь моими руками сегодня.

Колька кивнул и принялся перебирать ягоды. Пан Тадеуш присоединился. Они быстро управились, и через несколько минут в глубокой эмалированной чашке лежали красивые ярко-красные шарики. Они поблескивали на солнце, переливаясь и притягивая взгляд, точно рубиновые бусины маминого колье, которое она так любила.

– А теперь, Николай Петрович, спустись в погреб, принеси оттуда эмалированную кастрюлю. Она там в углу, сразу как зайдешь по левую сторону от тебя будет, а я пока сахар достану для сиропа.

Колька побежал к погребу. Крышка его показалась ему тяжелой и неподъемной. Но ему все же удалось ее отодвинуть, хоть и не с первого раза. Колька спустился по скрипучей лестнице вниз. Желтая эмалированная кастрюля с цветочками, как и говорил пан Тадеуш, стояла слева на нижней полке.

Мальчик наклонился, взял кастрюлю, стряхнул с нее паутину. Видимо, в погребе нет-нет, а случалось появиться паучкам. Здесь, как и в прошлый раз, было сыро и прохладно. Варенья было предостаточно. Все банки стояли на полках, ждали своего часа, чтобы отправиться в город. Мальчик провел пальцем по баночкам с малиновым вареньем, а взгляд его упал на ту самую банку, которая стояла особняком.

Он вернул кастрюлю обратно на полку и взял в руки Касин подарок. Такой странный он был и в то же время такой милый и уютный. Будто то самое лето семьдесят второго закупорено в банке. Наверное, Кася была бы сейчас рада узнать, что ее подарок все еще цел. Что он греет душу давно постаревшего Тадеуша, бывшего белокурого моряка, влюбленного и одинокого.

– Николай Петрович, – послышался сверху голос пана Тадеуша, – все ли у тебя там в порядке?

Колька спешно вернул банку на место, схватил кастрюлю и поспешил покинуть погреб.

– Да, пан Тадеуш, я уже иду, – он поднялся наверх, с усилием закрыл погреб и вернулся на кухню.

Хотя назвать эту комнату кухней было бы неправильным. Ведь здесь пан Тадеуш не только готовил себе еду и ел. Здесь он читал, мастерил, слушал новости по радио и спал. Всегда он был здесь, если не в погребе или в саду.

– Это она? – Колька поставил кастрюлю на стол.

– Она самая, Николай Петрович!

И они принялись готовить очередной десерт, который тоже отправится на хранение в погреб, пока пан Тадеуш не поправится, чтобы поехать в город на рынок.

– Вон там возьми кантарик, – пан Тадеуш кивнул в сторону буфета.

Колька выдвинул ящик и стал разглядывать его содержимое: ложки, вилки, нож с деревянной ручкой, крышки…

– Ну, чего же ж ты так долго копаешься? – вздохнул моряк и сам достал из ящика нужную вещицу.

– Это же безмен, – усмехнулся Колька.

–Чего? – уставился на него пан Тадеуш.

– Безмен, – повторил мальчик.

Моряк махнул рукой и принялся взвешивать ягоду.

– Это у вас там, в городе, это «безвем», а у нас в деревне – кантарик.

Пан Тадеуш взвесил ягоды, высыпал сахар в кастрюлю, налил туда немного воды и поставил на плиту, дав Кольке расписную деревянную ложку и наказав все время помешивать, чтобы сахар полностью растворился, а сам набрал воды в чайник и ткнул кнопку на нем. Чайник быстро зашумел.

– Видишь, Николай Петрович, и у меня техника современная имеется, – усмехнулся он, – только использую я ее редко. Вон давеча так же вскипятил воды, чтоб чайку попить, а ведь не то оно как-то. Совсем не то.

– Вода она и есть вода, – пожал плечами Колька, не переставая мешать сироп.

– Не привык я к этой вашей электронике, – вздохнул пан Тадеуш, – не успел поставить, а он уже и кипит вовсю. А вот тот, что в буфете стоит, он-то куда лучше будет. Вода в нем потихонечку закипает, булькает мелкими пузыриками по нарастающей. А ты успеваешь еще кучу дел сделать. Воды принесешь свежей, грядки польешь, пол подметешь или крыльцо вымоешь. Вон какая экономия времени. А его, Николай Петрович, у нас ой, как мало, – пан Тадеуш выключил плиту и высыпал ягоды в сироп. Перемешал их и сел за стол.

– Это не экономия совсем получается, пан Тадеуш, – возразил мальчик, – а наоборот. Ваши старые чайники греются долго, пока дождешься и расхочется чай пить. А тут минута и чай готов. Попил и занимайся своими делами дальше, – мальчик достал кружки и поставил их на стол.

– Эээ… Николай Петрович, не так оно все работает, – протянул моряк, – ты вот после чаю или после завтрака много работать хочешь?

Колька пожал плечами и налил в заврочник кипятка, уложив сухие травы, которые пан Тадеуш называл самым настоящим и самым вкусным чаем.

– То-то же. А пока наш чайничек стоит себе на плите, медленно так раскачивается, нагревается постепенно, посапывает, ты вон сколько дел успеваешь сделать. А так бы все оставил на потом, на завтра, к примеру. Какая уж там экономия времени? – моряк закашлял.

Он достал из кармана платок, прикрыл рот. Откашлялся, вытер выступивший пот со лба и сделал глоток чая.

– Ты пей, Николай Петрович, – тихо произнес он, – да варенье потом прикрой полотенцем. Пусть до утра постоит.