– Есть пока.
– Если надо у Прокопенко же и позаимствуешь. Так, что ещё… Возьмёшь с собой передатчик для связи и из медбатальона кого не забудь.
– Андрей Иванович, я же не в первый раз в бой иду. Знаю всё, – возмутился комдив.
– А ты не лезь! – тут же отбрил Ерёменко. – Я, может, не для тебя, а для себя всё это говорю!.. Да, наработки свои по завтрашнему наступлению мне отдай. Наверняка ведь тоже придумал уже чего. Отдам Прокопенко. Он мужик толковый. Может ему пригодятся. Всё равно вместо тебя его сюда отправить хотел… – И искоса взглянув на командира дивизии, добавил: – Вопросы есть?
– Есть, – кивнул тот. – Андрей Иванович, почему именно Борщёвка – Навля? Чего я об этой линии не знаю?
Генерал одобрительно хлопнул его по плечу и ответил:
– По данным разведки немцы здесь свою мехбазу устроили.
– В смысле, у них там танков немеряно? – не понял идеи Котов.
– В смысле, у них там неисправных танков немеряно. И они их здесь ремонтируют. Поэтому действующих единиц артиллерии на данной территории не очень много. Кроме того, местность здесь относительно удобная, простреливаться будет с трудом. А если нам совсем повезёт, то после обеда солнышко будет им точнёхонько в зенки бесстыжие смотреть. Понял, солдат?
– Так точно.
Неожиданно словно из ниоткуда возник Сашко.
– Товарищ генерал армии, личный состав дивизии по вашему приказанию собран!
– Вольно, – отпустил его генерал и поднялся. – Ну, что, Иван, пойдём, поговорим с твоими ребятами.
И генерал армии говорил. От сердца, громко, объяснял поставленную дивизии Котова задачу, призывал не посрамить гордое звание бойца красной армии, потому что вся страна ждёт их защиты и надеется на их помощь. И каждый из них может стать тем, кто спасёт Родину от фашистской гнили.
И все слушали, ловили каждое слово и безоговорочно верили. Верили словам генерала и верили в своего командира.
Потом Ерёменко попрощался с Иваном, пожелал ни пуха, ни пера, обнял крепко, забрал карты с наработками и уехал. А комдив наскоро собрал совещание своего штаба, разъяснил сложившуюся обстановку, подробности предстоящей операции и отдал распоряжение о сборах.
Обходя лагерь своего теперь небольшого подразделения – по-честному, и не дивизию нынче, а скорее уж полк, – мужчина неожиданно наткнулся на Егорку. Тот словно вырос у него на пути и без обиняков попросился:
– Дядя Иван, возьмите меня с собой.
– Егорка! – тёплая волна прошла по сердцу. – Ты где был, паря?
– Там, у отца, – махнул головой в неопределённом направлении мальчонка и снова серьёзно и требовательно взглянул на Ивана. – Возьмите меня с собой.
«Значит, всё же отец», – отметил про себя комдив, а вслух, разыгрывая удивление, спросил:
– Куда ж это?
– Я всё слышал. Вы через болото к Борщёвке идёте. Возьмите меня. Там по краю топи – Чёрное бучило. Я вас тропой по гати проведу.
– Егорка, – мужчина присел на корточки перед мальцом, – мы не по грибы-ягоды идём, пойми. Там опасно, очень. Там каждого из нас в любой момент скосить может. А ежели с тобой чего случится, как я отцу твоему в глаза смотреть буду? Или брату что скажу?
– Ничего не скажете, – мальчонка опустил глаза. Глядя на него, внутри у Ивана что-то ёкнуло и пересохло во рту.
– Почему это? – поборов хрипотцу, спросил он.
– Потому что он не придёт.
– Ну, это ещё бабушка надвое сказала, – попытался весело улыбнуться комдив. Но Егорка перебил его, упрямо мотнул головой:
– Не придёт. Он меня бы одного никогда в лесу ночью не оставил. – И тут же без перехода: – Возьмите меня с собой.
– А отец как же?
– Батя мной ещё гордиться будет. – Пацан исподлобья взглянул на мужчину и, помедлив, добавил: – Когда мы немцев разобьём.
– Что же, и тебе не страшно совсем?
– Нет…
– А мне страшно. Страшно, Егорка. За тебя. За каждого моего бойца тоже, но за тебя особенно. – Иван положил ладони ему на плечи. – Так что останешься пока здесь, в штабе. И не возражай! Это приказ.
Мальчишка после слов комдива поднял глаза, потом развернулся и исчез за ближайшей телегой. А у Ивана вдруг мурашки по затылку пробежали. Взгляд, которым наградил его Егорка, не был взглядом ребёнка. Это был взгляд взрослого, сильного и решительного воина. И неожиданно в голове у мужчины загудело, как тогда, во сне. И снова что-то тёплое потекло из носа. Иван поднёс руку к лицу. Кровь…
Монастырская топь не была таким уж бескрайним болотом. Но, как и любое другое, была коварна. И хотя Василь, командир партизанского отряда, очень подробно расписал ему все входы и выходы из гиблого места, а также все самые опасные участки, Ивану упорно казалось, что они уже несколько часов кружат по этой чёртовой трясине. Да, наверное, так оно и было, потому что уже не то что расцвело, а солнце над деревьями показалось. И это при том, что в сами топи комдив повёл людей едва только ночь отступать начала. В какой-то момент он даже малодушно испугался, что они заплутали.
Почти семь сотен бойцов, которых отобрал командир дивизии, длинной змеёй растянулись по серым, безмолвным и безликим лабиринтам топкого урочища. Со вчерашнего обеда небо заволокло тучами, и сверху сыпал мелкий дождик. Не достигая земли, он собирался на ветвях крупными каплями и падал на измученных людей. Из-за дождя и однообразия голых стволов вокруг, болото казалось бескрайним, подёрнутым серым туманом и будило внутри каждого чувство безысходности.
Пробираясь несколько дней назад по похожей местности с отрядом партизан, всё казалось другим. Тогда были люди, которые точно знали дорогу, и была уверенность, что топь скоро закончится. А вот сейчас, идя впереди по колено в воде и видя перед собой спины Фёдора и ещё пары бойцов, длинными жердями проверяющих надёжность тропы, Иван был готов уже молиться всем святым, чтобы это чёртово болото наконец закончилось. Но упорно старался держать спину прямо и уверенно. Потому что позади него шли его ребята, его братья, его бойцы.
Совсем молодой, только из училища радист Виталик. С другом вместе в одном батальоне оказались. В самом пекле под Брянском побывали и выжили. Друг его, Андрей Шалев, обычным рядовым был, но на гармошке играл так, будто она под его пальцами сама пела. Потому все в дивизии его знали. Андрей погиб две недели назад во время прорыва через немецкий блокпост. Погиб, а гармошка его теперь на плечах у Виталика живёт. Вместе с рацией.
Гия Доцадзе и его остатки сапёрного батальона, вечно ходящие по краю. К нему Иван прислушивался всегда, потому что тот будто с землёй на одном языке разговаривал. Жаль, что слышал он только минные поля, а вот тропу в трясине учуять не мог.
Григорий, мужчина лет под пятьдесят, который вёл за собой свой артбатальон, свою гордость, своих сынков, тех кто остался и тех, кого он взял под своё командование после гибели майора Глытько. Сынками он называл всех. Его родного сына полтора месяца назад разорвало снарядом у него на глазах. Сейчас его батальон тащил на лошадях всю лёгкую артиллерию, которая осталась в его ведении. Григорий до хрипоты доказывал комдиву, что орудия взять нужно, иначе гитлеровец отмахнётся от их атаки, как от назойливой мухи, и проку от неё будет – пшик. А им надо целую армию из окружения вытащить. Иван тоже это понимал, потому, скрипя сердцем, разрешил взять с собой пулемёты и лёгкие пушки. Риск был велик. Проводника в топях у них не было, разведку провести тоже времени не осталось. Но воевать было нужно с чем-то, а не с голой пяткой на танковое дуло.
Здесь же в этой веренице мужчин упрямо и молча шла и Анна Николаевна и одиннадцать её девчонок с красными крестами на рукавах. Она наотрез отказалась отпускать их одних. Прапорщик Войцевич так и сказала: «Вы, мужики, ничего не понимаете в женской душе. Я не сомневаюсь, мои девочки любого подлатают на поле боя и из-под огня вытащат. Но только и я в штабе сидеть не собираюсь. У Прокопенко свой медсанбат есть, и наши тяжёлые им в тягость, небось, не будут. Потому что здесь мы уже всех зашили-перешили. А там, Иван Степанович, тебе хороший фельдшер не помешает».
Иван снова уткнулся в карту с нанесёнными на неё тропами Монастырской топи, пытаясь понять, где он мог ошибиться. Твёрдая почва, скрытая болотной водой, словно издеваясь, петляла, заставляя также петлять и идущую по ней дивизию. Где-то далеко слышался глухой грохот орудий. Советские войска шли на прорыв из окружения, понял комдив.
– Товарищ командир, – Фёдор вынудил его отвлечься от карты. – Тропа понижается. Дальше идти нельзя. Телеги не пройдут.
– Должны пройти, – упрямо сказал тот, снова погружаясь в планы.
– Если не найдём более надёжный проход, то не пройдут.
– Должны пройти! – зарычал мужчина.
– Иван…
– Там наши, Фёдор. И они на нас тобой надеются. На всех нас! – отчаянье начало накрывать с головой. Комдив зло выхватил у Фёдора жердь и рванул вперёд.
– Иван! – замполит резко схватил его за грудки и встряхнул. – Товарищ командир дивизии, возьмите себя в руки, – тихо прошипел он в лицо комдиву. Потом отпустил, положил руки на плечи и уже нормальным голосом произнёс: – Здесь нам поможет только чудо.