Королевство Красного Мора

Коридоры замка встретили меня ароматом пряного дерева и теплого хлеба. Тут и там сновали слуги, которые при виде меня прерывали свои дела на реверанс. Все они были сонные и уставшие – Хием на всех так влияла. Большинство жителей нашего мира были зависимы от солнечного света. И хотя эта зависимость не была чем-то серьезным и смертельным, в холодные сезоны мы чувствовали легкую апатию. Но я вот, например, находилась в апатии почти три сотни лет независимо от времени года.

В обеденной зале раздавались голоса. Кто-то спорил:

– Да потому что ей выехать наконец отсюда надо, жизнь увидеть! А вы трясетесь над ней, как над чахлым росточком! Мне тошно от вас!

– Виктория, послушай, – спокойный голос матери контрастировал с повышенным сестры, – я поддерживаю твою точку зрения, но нельзя же вот так резко. В конце концов это будет ее первое путешествие, самостоятельно она его не совершит. Даже здоровье…

– Да не излечится она никогда, если будет сидеть в четырех стенах! Она же как призрак, выбирается из комнаты только по ночам!

– Никогда бы не подумал, что скажу это, но сейчас я согласен с Викторией, – Ленсифер обратился к моей матушке: – Ей и правда нужно выбираться отсюда, пока она корни не пустила. В прямом смысле. Вы же знаете, она может. Я могу сопроводить ее сам.

Я замерла перед дверью, желая услышать как можно больше. В ответ на реплику друга послышался смех сестры и тяжелый вздох матери.

– Справедливости ради, я уже предприняла кое-что… Деврай, а ты что думаешь?

Ответ раздался не сразу. Некоторое время было слышно только потрескивание ламп.

– Я думаю, что ей нужен стимул выехать отсюда. Дайте ей достойную причину, сыграйте на нужной эмоции, и она поедет куда угодно.

На этот раз тишина была более затяжной, пока голос не подала Иустиция.

– Уж не предлагаешь ли ты сказать ей, где сейчас Фобос, чтобы она сорвалась к нему?..

– Нет же, глупая! – брат устало выдохнул, будто говорил с полоумной, – Я предлагаю сказать, что он едет сюда. Ее тогда как ветром сдует!

– Дурной!

Раздалось нервное хихиканье Одиса. Да, видимо не так он представлял себе королевскую чету пару десятков лет назад, когда вступал в отношения с Викторией.

– Не надо мне ничего рассказывать, я и сама хочу покинуть замок, – с этими словами я зашла в комнату и, приблизившись к столу, подождала, пока один из слуг отодвинет для меня стул.

Надо отдать должное моей семье, никто не прожег во мне дыру удивленным взглядом. Сегодня меня и правда ждали к обеду.

– Что ж, рада, что ты наконец поешь с нами! – матушка улыбнулась мне самой искренней из всех своих улыбок, – Ты не делала этого сколько? Года два? Я уж стала забывать, что у меня три дочери.

Но она была бы не собой, если бы тут же не уколола.

Слуги начали выносить блюда, пока все делали вид, что им комфортно находиться в этой комнате. В действительности же моя кислая физиономия многим портила аппетит.

Когда с первым было покончено, столовую покинула Виктория в компании Одиса, бросив напоследок, что лучше бы приехал Фобос. Она не видела его ни разу в жизни, но была наслышана. После ее реплики градус настроения за столом резко снизился еще больше.

Все воспринимали меня как больную, которая уже при упоминании его имени должна была биться в истериках. Хотя сама виновата, ведь одно время я позволяла себе и такое. Глупая, неразумная старшая сестра.

– Не могу сидеть в этом напряжении. Давайте наконец поговорим! – родные заинтересовались и перестали усиленно разглядывать ужин. Сглотнув, я решилась на откровение: – Я хочу побывать вне этого замка. Я готова. И дело не в Фобосе… Мне просто надоело быть жалкой.

Закончив скомканную и короткую речь, я с вызовом посмотрела на мать. Она сильнее сжала в руке вилку.

– Значит, пока мы думали, все ли у тебя в порядке, гадали, не свела ли ты счеты с жизнью, ты просто выбирала момент… В кабинет, Дафна. Живо! Нам есть, что обсудить.

Она встала со стула так резко, что тот упал бы, не подхвати его слуги. Звонко стуча каблуками, королева умчалась в коридор.

Отец глянул на меня с горечью.

– Я не осуждаю и не виню, ты сама хозяйка своих чувств и эмоций. Ты конечно могла это сказать это более деликатно, мы все переживали… – он помотал головой, – С матерью тебе придется объясниться.

– Ага, а потом и с нами! – Деврай был расстроен, чего не скажешь про Иустицию, которая давно что-то подозревала, – Почему ты сразу ничего не сказала?

Ленсифер молчал с тех пор, как я села за стол, и лишь задумчиво на меня посматривал.

Я аккуратно встала и, придерживая длинный водопад юбок, медленно вышла в коридор. Кабинет матушки находился дальше, после выхода на летнюю террасу. Но до него я не дошла, заметив мать перед панорамным окном с видом на заснеженный сад. Я не стала подходить слишком близко, остановившись в нескольких метрах от нее.

– Когда я давала тебе имена, я надеялась на то, что магия сработает, но не была в этом уверена. Зачастую это работает только с первым именем. – она говорила настолько тихо, что некоторые слова мне приходилось додумывать самостоятельно, вой метели за окном проглатывал их, – Тогда первым твоим именем стала Дафна, в честь древней легенды о нимфе, превратившейся в дерево. Я надеялась, что это наделит тебя природной магией, и я не прогадала. Второе имя должно было подарить тебе силы Видящей, третье защитить от смерти. Я всегда заботилась о тебе, Даф… – унылая песня последних холодов дробила молчание, – Ты представляешь, как я себя корила в тот миг, когда отец вынес тебя из лабиринта на руках? В крови, без сознания! Весь подол платья был как из красного стекла, кровь пропитала его и превратилась в камень! Ты представляешь, как я ненавидела тогда себя, что не предусмотрела этого, что не смогла защитить?

Я стояла и молча слушала. Мать была скупа на откровения. Ее можно было назвать справедливой и эмпатичной правительницей, но не любящей родственницей. Только не со мной. Она выполняла все действия относительно меня скорее как механически, из чувства долга, потому что так надо. А может, я просто не хотела видеть иного?

– Ты не приходила в себя долго… Семь дней ты была без сознания, Дафна, семь дней! Когда я покидала замок с армией, я не знала, что ждет меня по возвращении. Я боялась, что, пока я преодолеваю расстояние до Каерума, ты просто уйдешь, так и не проснувшись. Покинешь нас. Каждую ночь, когда Вельма посылала мне сны с новостями из Мора, я боялась увидеть ее виноватый взгляд. Но ты смогла! Ты выжила, несмотря на дикую смесь снадобий и ядов на том клинке. Ты вылезла… – ее голос задрожал, но она быстро взяла себя в руки, – …вылезла, чтобы потом получить участь, наверное, в разы худшую, чем смерть. Умирают раз и навсегда, а ты погибала каждый день, и это видели все. Пленница своих покоев, покоренная страхом. Такая молва ходила по Земле.

Покоренная страхом.

А люд-то у нас, оказывается, любил каламбурить.

– И никто не мог тебе помочь! – она скривилась, – Сначала я решила, что тебе поможет его возвращение, и попыталась отменить его ссылку в Яму, – я удивилась услышанному и хотела было возмутиться, но матушка махнула рукой, чтобы я замолчала, – но он не захотел сам! Я предложила ему свободу дважды, с условием, что он вернется во дворец и продолжит жить так, будто ничего не произошло. Оба раза он отказался, аргументировав отказ долгом чести.

– А когда он вернулся с меткой Темной Матери, я уже не могла позволить ему остаться тут! Да ты и сама помнишь, он не хотел, милая! И после его ухода на службу Архипелага я поняла, что тебе поможет время. Я лишь надеялась, – она сбилась, – я лишь надеялась своим материнским сердцем, что ты сообщишь мне, когда за тебя можно перестать болеть и волноваться. Но ты замолчала это.Матушка отошла от окна и, приблизившись ко мне, взяла меня за руки.

Теперь я остро ощущала вину, но ничего не могла поделать и со злостью. Он отказался вернуться, когда возможность предлагали дважды.

– Я не прошу у тебя извинений, и не смей меня перебивать! – я захлопнула рот и легко улыбнулась через собирающиеся в глазах слезы, – несносная, ну что за привычка! Мисс Лекс тебя не этому учила! – Мать наконец дала волю слезам, и одна капля скатилась по щеке, чтобы сорваться и утонуть в бархатном море платья.

Она поцеловала мои руки, на секунду спрятав в них лицо, а когда отстранилась, выглядела уже собранной.

– Прости меня, мам. Я просто… – не зная, какое слово лучше выбрать для описания своих чувств, я искала ответ на мысках своих туфель, – Я думала, что вам до меня уже нет дела. Что со мной такой уже смирились, решила, что я просто семейный скелет в шкафу. Через всю боль и злость я решила, что больше не нужна, ведь есть Виктория.

Я была выше матушки, и ей пришлось чуть приподняться на носочках, чтобы заглянуть мне прямо в лицо.

– Никогда не смей так больше думать, слышишь? Мы семья – мы все семья.

Чтобы не дать волю слезам, я закусила щеку и кивнула.

– Славно, милая. Думаю, нам давно нужно было поговорить об этом… Давай не забывать, что мы есть друг у друга?

Я снова кивнула, сжав челюсть еще чуть сильнее, пока не почувствовала легкий привкус крови.

– Дафна, скажи ты все еще…– матушка прочистила горло, – Ты думаешь о нем?

Правду говорить не хотелось, даже после такого откровенного разговора. Я грустно улыбнулась и помотала головой.

– Давай больше не будем о Фобосе. Если уж начинать жить, так начинать на всю и заново. К краппам полумеры…

Матушка понимающе сжала мое плечо и, поцеловав меня в лоб, пожелала ярких сновидений. Я осталась стоять у окна, пока она медленно шла в сторону своих покоев.

Сад напоминал просто грубо отесанный кусок мрамора. Все деревья и скульптуры были покрыты толстым слоем снега, с каждой секундой его становилось только больше. Ветер пел и играл на скрипке, так он признавался в любви к ледяной красавице Хием. Я наслаждалась контрастом температур, который ощущала, стоя у огромного и промерзшего окна. Магический контур закрывал только лоджии и открытые балконы, заставляя стекло справляться с холодом самостоятельно. Кожей лица и груди я чувствовала стужу, которая царила на улице. Тогда как я находилась в тепле и безопасности. Я привыкла к этому, быть в тепле и безопасности. Пришла пора что-то менять. Ведь когда-то так сильно рвалась за порог, что готова была нарушить запрет и сбежать с Деб через тайный ход. Как же давно это было…

– Что стало с той девчонкой, которая мечтала ощущать брусчатку площади, кружась в танце со смертными? – шепнула я в темноту заснеженного сада.

– Если верить Богам, она должна была погибнуть тем весенним вечером, – Ленсифер говорил тихо, но я разобрала каждое слово, – Думаю, что в каком-то смысле так и произошло.

– Много слышал?

В одной из ниш коридора позади меня послышался шорох. Я повернулась к другу.

– Ну, достаточно, если честно, – виноватым его вид было сложно назвать.

– А тебе не говорили, что подслушивать нехорошо? В частности, королевских особ.

Он скорчил такое кислое лицо, что я улыбнулась.

– Кто бы говорил! Сколько ты свои ушки грела у входа в столовую? – он глянул на меня лукавым взглядом, приподняв одну бровь, – Когда хочешь уехать?

Смена тона подчеркнула серьезность заданного вопроса.

– С первым днем сезона Вер, – мне не верилось, что это произойдет так скоро, – но до этого я должна спуститься в город.

– Значит, завтра идем за морожеными фруктами? – эльф расплылся в довольной улыбке, напоминая сытого кота.

Я взъерошила его жесткие рыжие волосы и сказала то, что так давно хотела и боялась произнести одновременно:

– Да, завтра мы едем в Рубрумор.

Книга первая. Глава 3. Пять серебряных

В моих покоях царил беспорядок, сновали служанки. Кто-то из них приносил теплые вещи, кто-то начищал сапоги, кто-то мялся в нерешительности, не зная, чем себя занять. Многим просто хотелось в этот момент быть здесь и ощущать свою причастность к важному событию.

Я сидела за туалетным столиком и позволяла привести себя в порядок. Фрейлины так давно не были в этих стенах, что некоторые из них украдкой вытирали сентиментальные слезы.

Ленсифер снова взял на себя роль придворного портного и пообещал создать за ночь лучший наряд для первого выхода в Мор. Я сопротивлялась, мне не хотелось привлекать внимание. Но матушка и Деврай настояли на том, чтобы я выглядела как следует, ведь я все еще остаюсь принцессой. Единственное, чего я попросила у Ленсифера – без пыльцы. Мне казалось, что время таких нарядов в моей жизни уже прошло.

Мне сделали симпатичную прическу, чуть убрав назад передние пряди, а остальные волосы завили в локоны. Лен принес теплое, темно-зеленое платье с высоким воротом и длинный плащ. Последний был оторочен мехом, а темное полотно ткани не отражало свет.

– Он выглядит странно, – я провела рукой по накидке, на ощупь та была будто чуть сырой, – да и материал мне не знаком… Что это?

Ленсифер любовно провел рукой по верхней одежде, любуясь творением.

– Ничего необычного. Просто с чарами, видимо, перестарался… Это случается… – он странно нахмурился, – пытался одновременно много всего предусмотреть, вот куча конфликтующих между собой заклинаний и создали такой эффект.

Прислуга, выполнившая свою работу, не торопилась выйти из комнаты. Пришлось недобро зыркнуть.

– И что ты там намешал? Это безопасно надевать, горе-заклинатель? – подколол эльфу не понравился.

У друга было плоховато с магией еще с детства, и, хотя он от рождения являлся носителем Искры и хранил в себе не только человеческую кровь, наложение чар явно было не его жизненной стезей.

Он притворно засопел.

– Обижаешь! Мне помогла твоя сестра.

– Ого… Иустиция тоже руку приложила.

После того как нижняя пуговка на платье была застегнута, а капюшон плаща завязан, Ленсифер достал из-за пазухи плоскую квадратную коробку.

Невольно мне вспомнились события трехсотлетней давности. Нервно сглотнув, я кивнула на шкатулку.

– Что там у тебя? Очередные бесполезные побрякушки?

При этих словах он открыл коробку и молча повернул ее ко мне, чтобы могла разглядеть содержимое. Пришлось подавиться словами, ощутив всю ироничность фразы. Там на тонкой бархаткой подушке лежала моя диадема. Обруч из двух переплетающихся между собой нитей светлого золота, а спереди яркий камень. Рубин из моей крови, тот самый, который достали из королевской короны сразу после предсказания о трех детях.

Я поджала губы.

– Не хочу это надевать.

– Ты ведь знаешь условия? Нельзя покинуть дворец без символа Мора, – Ленсифер приблизился и заговорил тише: – Я буду рядом, Дафна. Ничего страшного не произойдет.

Я подняла глаза на друга. Видимо, тревога на моем лице читалась так явно, что Лен недовольно нахмурился.

– Не стоит переживать. У тебя все получится. – он воодушевленно сжал мою руку, – Вспомни, как мечтала об этом. Неужели откажешься от идеи сплясать коминг со смертными прям на площади?

Я грустно улыбнулась.

– Это было три века назад, – мой голос упал до шепота, – я уже и не помню, о чем мечтала.

Ленсифер достал обруч из шкатулки и аккуратно надел на меня, поправив прическу.

– Я напомню, Дафна. Разве не для этого нужны друзья?

Он протянул мне руку, и я робко приняла ее. Путь от моих комнат к конюшням мы проделали в тишине.

Конюх проводил нас к двум запряжённым единорогам, но я с тоской обернулась на дальние стойла.

– Хотела взять лепуса? – Ленсифер легко забрался в седло, – Не знал, что ты фанатка нестандартного транспорта! – со смешком сказал он.

Я мотнула головой.

– Нет. Я немного подружилась с улулой.

Услужливые руки конюха помогли мне оседлать единорога. Лишь когда я выпрямилась, заметила напряженное лицо друга.

– Ты подружилась с улулой? – он выделил животное интонацией, – Серьезно?

– За триста-то свободных лет что только не сделаешь, дружище! – меня забавляло его выражение лица, – Расслабься, он не питается эльфами.

– Ага! Так он тебе и выложил свои предпочтения в обедах… – бурчал себе под нос Ленсифер, пока слуга вел единорогов за поводья к огромным воротам, – Ты готова?

– Нет! Конечно нет! Нашел, что спрашивать, – мой голос подрагивал, руки била мелкая дрожь, – кажется, у меня крутит живот… Мне нужно в туалет!

– Не вздумай спускаться! – закричал Лен, страшно округлив глаза, – Я не позволю тебе дать заднюю, когда ты одной ногой уже снаружи!

Я осталась в седле, не зная, что мне сделать. Что сотворить такого, чтобы растущая внутри тревога успокоилась. Впервые за много лет мне вновь стало страшно. Паника сжимала холодными руками горло, сдавливая нежную кожу. Еще немного и останутся синяки.

– Ленсифер…

Моя мольба осталась проигнорированной.

– Дафна, нельзя провести всю вечность в этой громаде! Ты должна наконец ее покинуть! – портной не скупился на эмоции и зло размахивал руками, – Неудивительно, что ранее тебе не удавалось самостоятельно это сделать, у тебя не было такой поддержки!

– Ленсифер…

– Пойми же! – настаивал он, – Ты бросала попытки и не могла переступить порог только потому, что рядом не было меня! Эльфа, который схватил бы тебя за локоть и не дал убежать.

Мой тихий голос в очередной раз не был услышан. Я уже собиралась его повысить, как из конца конюшен послышался длинный и тоскливый вой. Глаз эльфа нервно дернулся.

– Ну вот, сам виноват! Просила же быть тише… Тебя услышал Быстрый, – я, прищурившись, вгляделась в утреннюю темноту коридора.

– Ты назвала того улулу Быстрым?

– Ну а что? Это же характеризует его как личность.

– Дафна, как личность его характеризуют клички Убийца, Душегуб, клыкастая пасть и еще множество нелестных эпитетов. Но никак не Быстрый! – нравоучительно продолжал друг.

Мне это не нравилось. Я чувствовала, как сердце начинает биться чаще, отдавая куда-то в желудок.

– Заткнись, Ленсифер. Вам лишь бы ярлык повесить! Почему зверь таким стал, разбираться никто не захотел. Он ведь мне не сразу дался! Знаешь, сколько времени потребовалось, чтобы он перестал кидаться на прутья?.. – кровь прилила к лицу, – Ему зубы вырвали в Каеруме, лишь бы приструнить и у ног держать. Слышишь? Зубы! Все до единого. – я мысленно вернулась в тот день, когда увидела его заточенного в клетке, огромного и дикого. Забившегося в угол, но не сломленного, – Он бросался на решетку. Знал, что ничего не сделает, не сможет защитить себя. Но все равно бросался.

Единороги под нами стояли смирно, иногда похрапывая и переминаясь с ноги на ногу. В открытые ворота влетали порывы колючего ветра, но мне не было холодно: чары на плаще работали как надо.

– Я тогда почти не спала. Прошло около месяца после возвращения матери из Каерума, – перед глазами проносились картинки воспоминаний, – я слонялась без дела по замку, плача по углам, лишь бы не в тишине комнаты. Дельт тогда уже уничтожили, но я не ощущала себя в безопасности, вспоминая, как и не подозревала, что рядом со мной находится шпион. В одну из таких ночей я добралась до конюшен, чтобы погладить лепусов. Но в самом конце, в комнате для заболевших бешеной болезнью раздался едва слышный вой.

По коже пробежали мурашки. Я ведь тогда от страха едва ногами передвигала и была готова броситься назад, в иллюзорное спокойствие покоев. Но, почему-то пересилив себя, подошла к двери.

Ленсифер не смотрел на меня, но я знала, что он внимательно слушает.

– Комната не была закрыта на ключ, его просто оставили. Оставили умирать, ведь он не подпускал к себе никого, кто мог бы ему помочь. Чудо, что сюда довезти смогли. Огромный зверь, похожий на волка, лежал в клетке и тихо завывал. От него веяло такой безнадежностью, что волосы на голове шевелились. Моя магия тогда уже вошла в нужную фазу, и я почти сразу ощутила, что жизнь его покидает. Он умирал. Однако у него нашлись силы, чтобы вскочить, когда я подошла к клетке. Он бросался на прутья и щелкал беззубой пастью, но я видела в глазах боль и отчаяние. Он был беззащитен и понимал это. Клыки вырваны, ногти спилены. Воля угасала, и он сам знал, как мало жизни в нем осталось. Но из самых последних сил он показывал, что так просто сдаться не готов.

Ленсифер повернулся ко мне. На одну сторону его плаща налипли снежинки.

– Это ведь было сразу после покушения. Почему не рассказала, что приручила его?

Я грустно улыбнулась.

– Приручила – громкое слово. Он своенравный, мы все еще присматриваемся друг к другу. Я воспринимаю его как отдельную личность, а он меня как нерадивого сородича. Быстрый стал моим секретом, о котором знала только матушка и конюх. Тогда я не убежала в испуге. Я отступила на шаг, но одумалась. Он бы умер, если бы я не вмешалась. Я села на холодный пол перед клеткой и начала передавать ему свою энергию. Передавала до тех пор, пока самой худо не стало. Он сперва не понял, что происходит. Все метался передо мной и скалился пустой пастью, но, как ощутил в себе жизнь, успокоился и сел. Помню, что увидела в его нечеловеческих глазах громкое желание жить. И тогда я стала приходить несколько раз в месяц и вливать в него энергию, а он стал есть. Тогда же и рассказала матушке, что я делаю. Она одобрила это, в конце концов заметила мой интерес с хранителю. Она поняла, что он отвлекает меня от невеселых мыслей. – пальцы левой руки покраснели от холода, – Зубы его выросли заново, да и когти отросли. К белой шерсти вновь вернулся зеленоватый отлив, – я снова обернулась на дверь в конце коридора, – но дал себя погладить он только лет через десять. А вот оседлать – только недавно, лет двадцать назад.

Ленсифер присвистнул.

– Впервые слышу, чтобы кто-то оседлал такую тварину…

– Перестань отзываться о нем так, будто он монстр! Ты же знаешь, улулы – это хранители. Лесов, пустошей, водоемов, обладающих магическими свойствами. Они не редки, но ценятся идиотами в качестве домашней зверушки. Людей манит мысль приручить неприручаемого. Этот был пойман по каким-то причинам. Может, место, которое он хранил, погибало от людей, а может, его загнали такой огромной толпой, что не смог отбиться. Ты должен помнить, Ленсифер, – продолжила я учительским тоном, – что на месте ушедшего хранителя тут же появляется новый. Пропавшего уже никто не ищет.

Быстрый снова завыл, и я замолчала, погружаясь в невеселые мысли. Кажется, нам обоим пора перестать сидеть взаперти. Я спрыгнула с единорога, отчего животное испуганно всхрапнуло.

– Куда ты? – я не ответила, – Дафна?

– Я покину стены замка только верхом на Быстром.

– Что?! Ты совсем с ума сошла, сидя в своей норе? – Ленсифер слез следом за мной, но остался стоять у ворот.

На шум и крики вышел конюх.

– Намордник для Быстрого и сбрую, которую на него надевали в прошлый раз. Шустро! – бросила я на ходу, не сбавляя темпа. Я боялась, что уверенность может покинуть меня, если я буду медлить.

Комнату с клеткой никто не закрывал на замок – к нему по доброй воле никогда не заходили. Быстрый сидел у прутьев и, завывая, поглядывал на вход. Стоило мне войти, как он вскочил на лапы и потянулся. Подойдя вплотную к клетке, я погладила его пальцем по морде.

– Поможешь мне? – шепот отскакивал от каменных стен, как стеклянные бусины, – Мне необходима твоя компания, без тебя не справлюсь…

Дверь скрипнула, конюх принес все, что я спросила. На вопрос, нужна ли мне помощь, я отрицательно мотнула головой. Он сразу исчез.

Надеть на него сбрую уже не было проблемой. Настоящим камнем преткновения был намордник. При виде него улула тихо зарычал.

– Тише, мальчик, – я старалась говорить медленно и нежно, – ты же знаешь, я не причиню тебе вреда, – вместе с этим я напряглась. Искра внутри меня забилась теплом, излучая магию. Я старалась успокоить зверя.

Быстрый не сдавался, хотя и умерил пыл. Перестав рычать, он лишь отступал к углу клетки. Я замерла. Без намордника я никак не могла его вывести из дворца, хоть и была уверена в хранителе. Однако своеобразное забрало Быстрого пугало, навевая, видимо, далеко не самые радужные воспоминания прошлого.

Я посмотрела на страшное железное приспособление у себя в руках – такое кого угодно напугает.

За дверью послышался взволнованный голос Ленсифера.

– Ты там жива, Дафна?

– Можешь зайти. Люди давно его не пугают.

Дверь тихонько отворилась и в помещение бесшумно вплыл полуэльф. Когда надо – он умел пользоваться дарами своего рода. Быстрый никак не отреагировал на него, все так же не сводя глаз с вещицы в моих руках.

– Да уж… Ты его и правда облагородила. Ужасная махина! Красота, конечно, страшная сила, но чтоб насто…

– Ленсифер! – в голову пришла идея.

Я протянула ему сквозь прутья намордник.

– Ты можешь зачаровать его так, чтобы он был красивый?

Мою просьбу, очевидно, не поняли.

– Что? – его лицо вытянулось, Лен хлопал длинными ресницами.

Я вздохнула и от нетерпения закатила глаза. Иногда друг сильно тупил.

– Зачаруй его, Ленсифер. Сделай красивым, чтобы он не пугал своим видом улулу. Ты же часто такие штуки с вещами проворачивал раньше, помнишь? Ты когда-то зачаровал старые туфли Зизи. Чары красоты!

Друг наконец понял, чего я от него хочу. Его руки засветились мягким зеленым светом, пальцы мелко подергивались. Через пару секунд у него в руках был узор из золотых ниток, переплетающихся между собой.

Я скептично посмотрела на протянутый мне комок тонких цепочек.

– Не кривись. Свойства остались теми же, – сказал он, но от меня не укрылся короткий шаг назад.

– Не дай Триединый ты схалтурил, Ленсифер! – я забрала цепи.

На этот раз Быстрый дал к себе приблизиться и без проблем позволил надеть намордник. Лен восхищенно наблюдал за тем, как я застегиваю карабин позади пушистой головы, прищелкивая на всякий случай цепи к поводьям. Эльф стойко держался, но в конце концов не смог не вставить свои пять медных:

– Дааа… Вот уж не думал, что такая грозная мохнатая задница окажется эстетом! – он сразу же пожалел о своих словах. Улула, пристально посмотрев на моего друга, слегка щелкнул пастью, насколько это позволяли цепочки.

– Осторожнее, малыш Ленни, – я подмигнула ему, – не буди лихо, пока оно тихо, – при моих словах о малыше, тот вспыхнул, цветом лица почти слившись с волосами.

– Ты обещала не напоминать!

Оставив его без ответа, я вывела зверя сначала из клетки, а затем и из комнаты. У ворот стоял уже только один единорог. Забравшись в седло на огромного зверя, я ощутила, что в паре с ним готова не просто покинуть дворец, но и завоевать мир. Лен, забираясь на единорога, все еще возмущался.

Наклонившись к ушам Быстрого, я горячо зашептала просьбу:

– Помоги мне побороть мой страх.

На мгновение он замер. А затем сделал то, из-за чего у меня сначала душа в пятки ушла, но потом я сделалась счастливой, впервые за три сотни лет. Он решил действовать радикально и, не дав мне и секунды на сомнения, рванул за порог конюшен, выбегая навстречу снегу. Сначала я зажмурилась от страха и различала лишь мелькавшие пятна света перед закрытыми глазами да бивший по лицу снег. Где-то позади я слышала топот копыт и радостные возгласы Ленсифера.

– Дафна! Дафночка! Темная Матерь тебя возьми, ты сделала это! Ты сделала!

Ощущая бедрами сокращения мышц большого зверя, я все так же боялась открыть глаза. Мне казалось, что если я это сделаю, произойдет нечто ужасное. Земля разверзнется, в меня ударит молния, или на крайний случай на голову упадет огромная глыба льда. Но секунды шли, радостные возгласы Ленсифера не стихали, снег и ветер холодили щеки, и я решилась приоткрыть один глаз. Мимо меня пролетали заснеженные деревья и кусты, мы мчались с поразительной скоростью вниз по лесному серпантину, оставляя позади замок. Я в изумлении приподнялась от шерсти Быстрого и осмотрела все более смелым взором.

Вокруг меня был мир, и я наконец-то имела к нему отношение. Я вдруг ощутила чувство, до этого момента мне незнакомое. Это было понимание – весь мир для меня открыт, и я могу все! Могу поехать куда угодно, стать кем захочу, потому что обязательств перед короной у меня больше нет, а способность покинуть замок – есть. Я засмеялась, да так громко и неожиданно, что Быстрый чуть сбавил темп и прижал уши. Я обняла его, обхватив руками его большую пушистую шею.

– Спасибо тебе, – мои слова потерялись в его загривке, но по тому, как он довольно заурчал, я поняла: он услышал.

Быстрый остановился только за пару сотен метров до конца серпантина, на горизонте виднелся караул. Ленсифер не торопился нас нагонять, и у меня было время на то, чтобы заинтересованно вертеть головой. Все было мне в новинку. Я не верила, что прошло так много времени. Казалось, будто я родилась шестнадцать лет назад, и это мой первый законный выход из замка, как и было положено. Будто и не было того множества лет, которыми я была пленена.

Пленница страха…

Нет, больше нет.

– Как ощущения, Ваше Высочество? – друг буквально светился от радости. Думаю, что я выглядела не хуже.

– Чувствую себя живой! – засмеялась я.

Снег и холод больше не обжигали, запахи морозного воздуха, хвои и печного дыма кружили голову.

Эльф одарил меня теплой улыбкой – за меня действительно искренне были рады. Быстрый пошел медленным шагом в сторону караула, единорог Ленсифера семенил рядом, но совсем близко подойти не решался. Я находилась в странном состоянии эйфории, мне не хотелось нарушать его разговорами. Ярко-голубое небо, разбавленное розовой дымкой на горизонте, навсегда отпечаталось в моей памяти.

На посту пришлось оставить животных, дав солдатам указания насчет улулы. Его не рекомендовалось беспокоить прикосновениями, но по испуганному виду караула было ясно – они не подойдут к нему даже под угрозой смерти.

Я ощущала холод снега через ботинки, но мне это нравилось. Все, что происходило, и все, что я видела с того момента, как Быстрый вырвался из ворот конюшен, вызывало во мне фонтан эмоций, которые я не могла, да и не хотела укрощать.

Ленсифер предложил мне локоть. Взявшись за него я, направилась в сторону площади.

– Как думаешь, матушка наблюдала за нашим спуском?..

Лен молчал чуть дольше, чем обычно. Я понимала, что он старается придумать складную ложь.

– Полагаю, да. Ей было бы приятно разделить с тобой такой миг счастья, пусть и на расстоянии, – я обернулась к нему и свободной рукой приподняла его рыжие волосы, коснувшись уха.

– Ай, Дафна! Руки же ледяные! – он дернулся от моих пальцев, но я крепко держала его за локоть. Да и успела увидеть все, что хотела. Чуть вытянутое ухо местами покраснело.

Ленсифер не умел врать достойно, его уши пятнисто алели при каждой лжи, срывающейся с языка. Как раз так, как сейчас.

Я убрала руку от его головы, и мы продолжили идти в тишине. Я старалась не отрывать глаз от видневшейся впереди площади.

– Зачем соврал? Знаешь же, что я ненавижу это.

Все так же, не отнимая взгляда от приближающихся домиков, я ждала ответа. Его не последовало. Голос раздался тогда, когда я уже и не надеялась что-то услышать.