Так эвенк стал богачом.
КАРАСЬ И МЕДВЕДЬ
Однажды карась, греясь на солнышке, задремал в заводи, подле самого берега. В это время спустился к реке из тайги медведь: захотелось ему пить. Увидел медведь карася, ударил по воде лапой, да и выплеснул карася на берег.
– Ага, – говорит он карасю, – попался, сейчас я тебя съем.
И уж совсем пасть разинул – проглотить карася. Видит карась – дело плохо: приходится пропадать. Пустился он на хитрости и говорит:
– Подожди, медведь. Съесть ты меня успеешь – все равно мне с берега не уйти. Давай лучше сначала состязаться: кто из нас выносливее, ты или я? Я останусь вместо тебя на берегу, а ты полезай на мое место в воду. Кто из нас дольше выдержит и не умрет, тот и останется победителем.
Медведь согласился: есть ему не сильно хотелось, да почему и не выкупаться – день жаркий, солнце так и палит. Был он уверен, что выдержит в воде дольше, чем карась на берегу, – скоро тот от воздуха задохнется.
Бросился он в воду и опустился на самое дно. Лежит там, не дышит – как бы водой не захлебнуться.
Долго крепился, наконец, задыхаться стал. Вынырнул на поверхность – и на берег. Отдышался немного, отряхнулся – и к карасю: жив ли он? А карасю так хорошо было на берегу, что он преспокойно заснул.
Рассердился медведь, что не мог карася победить. Ударил его со всего размаху лапой, так что карась сплющился в лепешку, и отшвырнул его в воду. А сам убежал в тайгу.
Карась с той самой поры стал широким и плоским, как оладья. А до того он был круглый, как шар, – про это каждый старый эвенк знает.
КИНГИР И МУЖИК
Жил один мужик со старушкой матерью и молодой женой. Охотился. Однажды отправился на охоту. Идя по тайге, увидел Кингира-железную птицу. Кингир летит, гремит: "Кингир, кингир!" Подлетел к мужику. Схватил его за голову и понес. На скале, в камнях, находятся детеныши птицы. Кингир принес мужика в свое гнездо, к детенышам. Заговорил Кингир:
– Сегодня загремит гром, так ты, мужик, карауль моих детей. Не дай погибнуть им от грома!
Дом Кингира был внутри камня, в пещере. Дети Кингира ощипали все волосы человека, лицо его поцарапали. Кингир увидел, что идет туча, ушел. Гром подходит, гремит, мужик детей Кингира за крылья потащил с горы, сунул их в кусты сам сел, ждет. Гром пришел, над ними стал греметь, дети Кингира боятся, падают вниз замертво.
Когда гром перестал греметь, они опять ожили. Мужик схватил их за крылья, потащил в гнездо, на вершину горы. Детеныши Кингира, играя, царапают ему лицо.
Вот пришел сам Кингир, увидел, что дети его целы, обрадовался. Принес своим детенышам зайцев. На второй день опять Кингир ушел, сказал мужику:
– Сегодня опять защищай моих детей от грома.
Сам Кингир пошел охотиться. Дети опять, играя, царапают лицо мужика. А он подумал-подумал, решил петь. Было рано, утро было очень холодное.
Мать мужика, хотя и находилась в чуме, но голос сына услышала. Торопливо вышла из чума, разбудила свою невестку, сказала:
– Послушай, голос похож на голос моего сына, поет он где-то наверху. Я услышала. Выйди скорее ты, послушай хорошенько.
Невестка вышла, вместе стали слушать. Невестка сказала:
– Действительно, он. Это мой, муж поет.
Старуха сказала:
– Поймаем верховых оленей да поедем к нему. Поймали они верховых оленей, запрягли и поехали быстрой рысью.
Едут уже по подножию скалы. Приблизились, привязали своих оленей. Сами пешком пошли, полезли вверх на скалу.
Увидели, что их мужик возится с детьми Кингира. Женщины спросили его:
– Зачем ты пришел сюда?
Он ответил:
– Кингир меня за голову схватил да сюда и притащил. Идите скорее домой, принесите мне бубен.
Женщины так и сделали, принесли бубен, сами уехали домой. Сел мужик в доме Кингира и стал бить в бубен. Бьет, как гром гремит. Дети Кингира испугались, упали замертво. Мужик детей рядом всех уложил, бубен спрятал. Кингир пришел и сказал:
– Дети мои уже спят.
Вошел в свой дом, мужик сидит у дверей. Вдруг мужик ударил в бубен. Кингир испугался, упал и умер. Пошел мужик к себе в чум. Пришел домой, родные видят, что он стал глупый; а глупым он стал оттого, что детеныши Кингира ощипали его волосы, ранили его голову, расцарапали его лицо.
КОРЭНДО И УНЯНЫ
У эвенков был праздник, они пели и плясали весь день и всю ночь напролет. Их было так много, что шум от их песен и плясок разносился далеко-далеко. 
Злой и страшный враг эвенков Корэндо услышал веселые звуки песен и танцев. Надев свои огромные железные крылья, он собрался лететь, чтоб съесть всех эвенков, Люди веселились, пели и не думали о горе. Одна старуха была слишком стара, поэтому она не пела и не танцевала. Прислушавшись, она издалека услышала шум железных крыльев Корэндо.
– Прекратите петь и плясать в ночную пору, – сказала она людям.– Услышит Корэндо и прилетит сюда. Кажется, я уже слышу свист его железных крыльев.
Но никто не послушал ее, и все продолжали петь и плясатъ.
Налетел страшный и громадный Корэндо, проглотил всех эвенков вмиг, только старуха успела спрятаться под котел и уцелеть. Корэндо ее не заметил, и улетел, съев всех эвенков.
Оставшись одна-одинешенька, старуха с тоски однажды пошла, на берег реки и увидела тетеревов. Она спугнула их, увидев тетеревиный помет, собрала его, принесла домой, положила в люльку и стала, качать. Качала– качала люльку, но тетеревиный помет развалился, и ей ничего не оставалось, как выбросить его.
Жила она так всю зиму одна. Скучно и тоскливо было ей. Грустно смотрела она на пустую люльку, думая: «Был бы хоть один ребеночек у меня, из него бы вырос человек, а то ведь, я умру и не, останется на земле эвенков».
Наступила весна. Птичьи стаи вернулись на землю. Пошла старуха опять к реке – а там плавают гуси. Спугнула старуха, гусей, они улетели. Стала она ходить по берету и собирать гусиный помет: «Положу его в люльку и буду качать ее, будто есть у меня ребенок».
Принесла гусиный помет домой, положила в люльку и начала качать. Качала-качала – вдруг из люльки донесся слабый писк, похожий на плач ребенка. Чтобы плач прекратился, старуха стала качать сильнее, лотом заглянула старуха в люльку– а там младенец лежит. Обрадовалась старуха, стала она воспитывать ребенка и назвала Уняны. Научившись ходить, он стал охотиться.
Однажды он принес пташку–шипелку и говорит старухе:
– Бабушка, бабушка, не этот ли съел всех моих сородичей?
– Нет, сынок, это божья тварь, не убивай ее, не он съел твоих сородичей, поди отнеси его туда, где поймал и отпусти.
Отпустил пташку Уняны, поймал рябчика и спрашивает у старухи:
– Бабушка, бабушка, не этот ли съел моих сородичей?
– Нет, сынок, это божья тварь, поди отнеси его на место и отпусти.
Всех зверей перетаскал ей Уняны, спрашивая, кто съел его сородичей: и оленя дикого, и лося, и рысь, и волка, и медведя. Наконец старуха сказала:
– Твоих сородичей съел Корэндо, он улетел вверх.
Уняны стал ковать себе крылья из котла, который когда-то спас старуху от смерти. Выковал, надел их, поднялся в небо. Летя, спрашивает у старухи:
– Бабушка, бабушка, так ли летал Корэндо?
– Нет, дорогой,– отвечает старуха.– Он летал выше.
Опустился на землю Уняны и стал увеличивать свои крылья, расплавив для этого крышку котла.
Опять поднялся в небо и спрашивает у старухи:
– Бабушка, бабушка, так ли летал Корэндо?
– Нет, миленький, он летал гораздо ниже тебя.
– Бабушка, бабушка, а в какую сторону улетел Корэндо?
Старуха указала, куда улетел Корэндо и Уняны полетел искать злого разбойника, съевшего всех его сородичей. Долго летел он. Долетел до первой жены Корэндо. Видит: рядом с жилищем жены Корэндо построена ровная площадка для посадки. Опустился Уняны на нее и спрашивает:
– Скребок, Скребок (так звали первую жену Корэндо)! Скажи, далеко ли то место, где садится Корэндо?
– Ишь ты, какой смелый, куда тебе до Корэндо, еще захотел сравниться с самим Корэндо! – отвечает жена разбойника.
Рассердился Уняны, сломал место посадки Корэндо и полетел дальше. Долетел он до второй жены Корэндо, сел на место посадки Корэндо и спрашивает:
– Мялка, Мялочка, далеко ли до Корэндо?
– Ишь ты, какой смелый! – отвечает вторая жена Корэндо, которую звали Мялкой.– Тебе ли сравниться с Корэндо!
Рассердился Уняны, сломал место посадки Корэндо и полетел дальше. Так он побывал у Игольницы (третьей жены Корэндо), у Брусочка (четвертой жены) и прилетел к пятой жене. Сел на посадочное место Корэндо и спрашивает:
– Футляр для наперстка (так звали пятую жену Корэндо), скажи мне, где Корэндо.
А Корэндо, оказывается, находится у своей пятой жены.
– Корэндо, Корэндо! Выходи, будем биться, пришел я отомстить за своих братьев и сестер! Давай полетим на середину матери-моря и там над водой посостязаемся в силе!
– Подожди, вот поем, – отвечает Корэндо.
– Нет, пошли биться, – говорит Уняны, – буду я мстить за своих братьев и сестер!
– Погоди, портки надену.
Наконец они полетели к самой середине моря и стали биться. Долго бились, но Уняны мог подниматься в воздух гораздо выше злого разбойника Корэндо. Когда Корэндо пытался сломать крылья Уняны, тот поднимался высоко в небо, а у Корэндо кружилась голова на этой высоте. Переломал Уняны злому разбойнику крылья, Корэндо упал в море и утонул. Вынул его Уняны из морской лучины, распорол ему живот, из брюха его вышло много эвенков.
Так родившийся из гусиного помета Уняны победил злого разбойника Корэндо и спас эвенков.
Из книги «Сказки и предания Севера». Составитель Г.Н. Курилов-Улуро Адо, Г.И. Варламова. Якутск: Кн. Изд-во,1986.– 88 с.
КРЫЛЬЯ ЛОТЫЛЬКО
Лотылько – летающий человек – пришел к человеку по имени Тэвэнтэй. Лотылько снял свои крылья. Когда стал уходить – крыльев нет. Тэвэнтэй спрятал их. Лотылько стал просить у Тэвэнтэя отдать его крылья и запел Тэвэнтэю:
– Тэвэнтэй, Тэвэнтэй, скажи, где мои крылья?
Тэвэнтэй поет ему в ответ:
– Лотылько, Лотылько, не скажу, где твои крылья.
Пришла жена Тэвэнтэя. Лотылько обращается к ней, поет песенку:
– Скажи, где мои крылья?
Женщина тоже не захотела сказать, так как она боялась Тэвэнтэя. Запела в ответ Лотылько:
– Как же я тебе скажу? Не скажу я тебе. Вот пойду в Чухада шаманить, тогда узнаю и скажу тебе.
Ушла женщина, оставив Лотылько одного. Пришел клест-птица. Лотылько стал просить:
– Скажи, клест, где мои крылья?
Клест не хочет говорить, отвечает:
– Не скажу тебе ничего.
Тогда Лотылько заговорил:
– Я убью тебе жирного оленя, дам его тебе, если только ты найдешь мои крылья.
Клест сказал:
– Что ж, убей, я поем жирного оленя.
Лотылько убил оленя. Клесты стали есть оленину и вымазали свои клювы в крови оленя. Лотылько стал говорить:
– Теперь скажите, где мои крылья.
Клест заговорил:
– Ищи вверх по реке, ищи вниз по реке.
Обманывал клест Лотылько. Лотылько опять стал просить клеста:
– Я еще убью тебе жирного оленя, только скажи, где мои крылья.
Убил жирного оленя. Опять клесты стали есть оленя. Просит Лотылько:
– Скажите, где мои крылья?
Клесты ответили:
– Не скажем, боимся Тэвэнтэя.
Тэвэнтей сказал им, чтобы они ничего не говорили Лотылько о его крыльях, и добавил:
– Пусть ваши клювы будут кривыми. Клювы их, действительно, стали кривыми. И вот к Лотылько пришел Тэвэнтэй. Лотылько стал говорить:
– Скажи, где мои крылья, чтобы я добрался до своих, родных.
Тэвэнтэй ответил:
– Я пойду за твоими крыльями.
Тэвэнтей опять обманывал его. Он сказал Лотылько, чтобы тот отдал ему, Тэвэнтэю, свои унты, чтобы отнести родителям Лотылько.
Лотылько снял свои унты, отдал Тэвэнтэю. Тэвэнтэй спрятал его унты. Напрасно ждал Лотылько, Тэвэнтэй к нему не пришел, остался Лотылько без крыльев и босой.
Пришли к Лотылько эвенки. Лотылько стал у них спрашивать:
– Как вы делаете унты?
Эвенки сказали, что делают унты сами. Лотылько стал примерять их унты, сказал:
– Очень хорошие унты!
Лотылько стал просить унты у эвенков. Эвенки, обманывая его, сказали, что у них нет лишних унтов. Лотылько стал просить их, чтобы они сообщили о нем его родным. Но эвенки отказались исполнить его просьбу. Они тоже боялись Тэвэнтэя.
К Лотылько опять пришел Тэвэнтэй, увидел, что Лотылько делает себе крылья. Тэвэнтэй заговорил:
– Для чего ты это делаешь?
Лотылько сказал:
– Делаю крылья, чтобы улететь.
Сделал Лотылько себе крылья и полетел. Когда уже полетел, Тэвэнтэй стал просить:
– Лотылько, Лотылько, сделай и для меня крылья!
Лотылько ответил:
– Не сделаю тебе, ты спрятал мои крылья.
Тэвэнтэй пошел за спрятанными крыльями. Принес их, стал прилаживать – не может лететь. Жена его тоже пробует лететь – не может. Говорит своему мужу:
– Сожжем его крылья на огне, раз не можем лететь.
Те крылья Лотылько они сожгли на костре.
КТО ДАЛ ПТИЦАМ ПЕСНИ
Это было давно. Тогда на нашей земле птицы еще не умели петь, а только кричали и разговаривали человеческим языком. Только один ворон думал, что он умет петь. Кричал: "Кар! Кар! Кар!" – и всем говорил, что его так петь научили люди.
Однажды на своем собрании птицы решили просить Хэвэки, чтобы он дал им песни. Пришли к Хэвэки и говорят:
– Мы тоже хотим петь. Вон как Северное сияние хорошо поет. Мы так же хотим петь.
Подумал Хэвэки и говорит:
– Я одинаковые песни дать не могу. Вы возьмите песни у Северного сияния. Его ночью люди не слушают. Все спят, когда оно поет. А вы дайте Северному сиянию часть своего оперенья.
Птицы полетели к Северному сиянию и попросили дать им песни, а себе взять их оперенье.
Обрадовалось Северное сияние, взяло у птиц самые разные перья, а птицам отдало свои песни.
С того дня Северное сияние по ночам разными цветами играет, а Птицы самые разные песни поют.
Никого не обидел Хэвэки. И человеку от этого хорошо. Радуется он, когда на Северное сияние смотрит и песни птиц слушает.
А ворон завидует и от злости еще громче каркает.
КТО ДАЛ ЭВЕНКАМ СОЛНЦЕ
Жили эвенки в тайге. Жили да жили, промышляли зверей. Приедут эвенки из рода туруягир к чальчигирцам – праздник большой бывает. Приедут эвенки из рода малюкчэн к киндыгирцам – праздник большой бывает. Над очагом в чуме крюк висит, на крюке котел висит. В котле мясо кабарги ли, сохатого ли, кабана ли варится. Любит эвенк охотиться. Мороз ли, вьюга ли, а он все по сопкам ходит. На деревья глядит – белку ищет. На снег глядит – следы росомахи ли, рыси ли, колонка ли видит.
Собрались однажды эвенки на ночевку, отог сделали. Ерник наломали, сошки да ружья и луки к лабазу поставили. Жарили глухарей и разговаривали.
Вдруг смотрят эвенки да диву даются. Поднимается ягель, а из-под ягеля олень выходит. У оленя грива золотая, а рога серебряные. И сидит на том олене батырь-богатырь Куладай Мэргэн.
Эвенки жуют глухариное мясо да диву даются.
– Как так? – говорят. – Деды наши жили, отцы жили, такого не видали.
А Куладай Мэргэн ловко на олене сидит. Лук в руках держит, за поясом стрелы. Унты бисером расшиты, а одежды позолоченные из ровдуги сшиты.
Обращается Куладай Мэргэн к эвенкам:
– Зверей вы бьете во впадинах гор, а жилы ваши сохнут.
– Правда, – говорят эвенки.
– Оленей плодите, да стада ваши маленькие.
– Верно, – отвечают старики.
– Холодно вам, пурга завывает, дети болеют, темно кругом. Но есть на свете солнце. Тот, кто поверит, что есть солнце, тот светлой жизнью жить будет, хорошо жить будет.
Приехали на стойбище эвенки. Рассказали своим сородичам, что диво видели.
– Какое такое солнце? Почему чудесный олень был? Почему чудесный батырь-богатырь был?
Все так спрашивают, но никто не верит.
– Сон, – говорят, – был, мы спали. Во сне всё видели.
Так жили да жили. Семьдесят лет, и еще семьдесят лет, и еще семьдесят лет. Плохо жили. Весною – темно, летом – темно, осенью – темно, зимою – темно.
Про того оленя забыли, про того батыря-богатыря позабыли.
Чакулай родился в роду чальчигир. Тот Чакулай богатырь был. Сильный был, верткий, храбрый был. Быстрее оленя бегал, коз на бегу из лука убивал.
Подошел Чакулай к лабазу и говорит:
– Верю, что солнце есть, света хочу. Тяжело дышать стало эвенку, жилы сохнут, совсем темно стало.
И показался опять златогривый олень, рога серебряные. А сидит на нем Куладай Мэргэн, весь стрелами обвешан.
Подошел Чакулай к батырю-богатырю, поздоровался и заговорил с ним.
Говорит Куладай Мэргэн:
– Знаю я, Чакулай, что ты славу у чальчигирцев имеешь. Эвенки всех родов тебя знают. Все о силе и храбрости твоей говорят. Ты теперь веришь, что есть солнце. Сплети ты коробочку из волос эвенков, тогда ко мне приходи. Добывать солнце будем.
Исчез опять Куладай Мэргэн.
Идет Чакулай, видит – пожар в тайге, лисята горят. Схватил он лисят и спас.
– Мы тебе поможем, – говорят.
Идет Чакулай, торопится.
Смотрит – волчата горят. Спас он волчат.
– И мы тебе поможем, – говорят.
Подходит к озеру большом – карась лежит на песке, задыхается. Толкнул он карася в озеро.
– И я тебя спасу, – говорит.
Стал Чакулай волосы собирать да коробочку плести. Долго плел, семьдесят лет плел, сделал коробочку.
Идет к лабазу. Впереди гора.
– Как пройду гору? – говорит Чакулай.
Прибежали лисята, превратились в оленей. Сел на них Чакулай. Дальше поехал. Едет да едет. Лес непроходимый. Колодник, камни большие. Ехать невозможно.
Прибежали волчата, превратились в орлов и понесли на крыльях Чакулая. Опустили его на широкой поляне. Идет он дальше. Озеро большое. Берега не видать.
– Как перейду? – говорит Чакулай.
Вышел карась и перевел Чакулая через озеро. Перешел он озеро, лабаз стоит. Смотрит – поднимается мох, и выходит чудесный олень, а на нем сидит батырь-богатырь. Поздоровался Куладай-Мэргэн с Чакулаем, повез его по тайге, к солнцу.
Долго ехали: три года ехали. Приехали. Добрались до солнца. Откололся кусочек солнца и в коробочку попал.
Опять три года до лабаза ехали. Исчез чудесный олень, под мох ушел.
Принес Чакулай коробочку. Выбежали шуленги (начальники). Стали коробочку отнимать. Бился Чакулай с шуленгами. Пустит стрелу – падает шуленга. Не берут стрелы Чакулая. Верткий он был. Потом стрела одного шуленги попала в правую руку Чакулая.
– Не верьте ему, – кричат шуленги. – Нет солнца. А коробочку его утопить надо.
Кинулись к нему шуленги. Тогда Чакулай бросил на высокую лиственницу коробочку. Разбилась она. Сразу небо загорелось. Тепло стало. Тайга озарилась светом. Олени все к стойбищу прибежали.
Диву даются эвенки. Мужчины с луками бегут, ребята за руки матерей хватают. Испугались шуленги. А солнце по небу как по озеру плывет.
– Верите ли, что солнце есть?
– Как не верить! Сами видим. Правда, видим. Верно, солнце. Диву даемся.
Поднимается мох. Чудесный олень выходит, а на нем батырь-богатырь сидит.
Бегут олени со всех пастбищ. Собрались эвенки со всех родов. Обращается к ним батырь-богатырь:
– Вижу, что верите вы. Знаете, что есть солнце. Садитесь все на оленей.
Сели эвенки на оленей. Мужчины – на быков, женщины – на маток, дети – на оленят. Все олени рядом идут – лес расступается. Опустилось солнце на рога оленей. Сто тысяч было эвенков. Сто тысяч было оленей. Впереди Куладай Мэргэн ехал. Тот батырь-богатырь другое имя получил. Народ дал имя ему. Народ назвал его Ленин.
Теперь эвенки хорошо живут да про Ленина всё рассказывают. Это он эвенкам солнце добыл. А Чакулай тот большой начальник был. Добро эвенкам делал.
Потом Ленин в большой город уехал. Там жил. Чакулая вызвал. Все про эвенков узнал. Про всех спрашивал. Любил Ленин тайгу. Теперь в каждом чуме каждый день все про Ленина говорят.
КУКУШКА
В древние времена, когда на небе было два солнца и на земле всегда день белый сиял, кукушку считали первой певуньей.
Сядет кукушка на ветку, голову гордо вскинет, хвост расправит и поет, на всю тайгу разливается. И птицы, и звери слушают, кукушку хвалят.
Пришла пора всем птицам яички откладывать, птенцов выводить. Птицы заторопились: мох, траву, ветки таскать начали, гнезда новые вить, постель теплую готовить.
Только кукушка еще больше важничает, над птицами смеется, песнями по тайге разливается. Собрались птицы, говорят:
– Как певунья наша жить будет? Как род свой на земле сохранит?
Услыхала кукушка те птичьи речи, пуще смеется:
– Эко, глупые!.. Не думаете ли вы меня заставить гнезда вить, птенцов высиживать?..
Птицы сказали:
– Худая голова у этой птицы: ума в ней меньше, чем у мухи, – и разлетелись по своим гнездам.
А кукушка по-прежнему смеется, песнями по тайге разливается.
Пришла пора и ей яички откладывать, но гнезда-то у нее нет.
Полетела она к озеру, видит: между кочек, в камышах, утка на яйцах сидит, старается. Кукушка ей говорит:
– Эко, милая, сидишь голодная, слетай покормись, я яички твои охранять стану.
Утка послушалась, полетела. Кукушка одно яичко из утиного гнезда выбросила, свое положила.
Вернулась утка, села на яички. Кукушка улетела, на другой день прилетела она в поле, видит: куропатка в траве на яичках сидит, старается. Кукушка ей говорит:
– Эко, милая, сидишь голодная, слетай покормись, я твои яички охранять стану.
Послушалась куропатка, полетела. Кукушка одно яичко из куропаткиного гнезда выбросила, свое положила.
Куропатка прилетела, села на яички. Кукушка улетела! На третий день прилетела она к сухой осине, на ней большое гнездо, в нем ворона на яичках сидит, старается. Кукушка говорит:
– Эко, милая, сидишь голодная, слетай покормись, я твои яички охранять стану.
Ворона послушалась, полетела. Кукушка одно яичко из вороньего гнезда выбросила, свое положила.
Ворона прилетела, села на яички. Кукушка улетела.
Вывели все птенцов, птенцы подросли. Каждая птица радуется, своими детьми хвалится.
Утка крякает:
– Кря-кря! Эх вы, мои желтоносые… Идемте к озеру, плавать, нырять будем!
Птенцы за ней бегут, крякают. Пришли к озеру, утка нырнула, поплыла, птенцы нырнули, поплыли. Один птенец на берегу, крылышками хлопает, воды боится.
Утка кричит, сердится:
– Ты чужой!
Плывет утка к берегу, птенца того утопить хочет.
Подлетела кукушка, птенца с собой взяла. Куропатка детей по траве ведет.
– Пи-пи! Эх вы, мои быстроногие… Пойдемте по траве побегаем!
Птенцы за ней бегут. Один птенец сидит, крылышками хлопает, на ветку взлететь хочет. Куропатка кричит, сердится:
– Ты чужой!
Бежит куропатка, чтоб птенца того заклевать. Подлетела кукушка, птенца с собой взяла. Ворона детьми хвалится, каркает:
– Кар-кар-кар! Эх вы, мои черненькие… Смотрит, а один птенец пестренький. Ворона кричит, сердится:
– Ты чужой!
Ворона клюв разинула, птенца заклевать хотела.
Прилетела кукушка, птенца с собой взяла.
Собрались кукушкины дети. Кукушка хвалится:
– Эко, мои детки, все вы в меня, красавицу-певунью, родились. Пусть птицы завидуют.
Прилетели птицы пенье кукушкиных детей слушать.
Кукушка своих детей учит:
– Спойте, мои детки, как я пою.
Птенец, которого утка вывела, крылышками захлопал, клюв открыл.
– Кря!.. Кря!..
Птицы засмеялись, кукушка опечалилась. Птенец, которого куропатка вывела, крылышками захлопал, клюв открыл:
– Пиф-пиф-пиф!
Птицы засмеялись, кукушка еще больше опечалилась. Смотрит на последнего своего птенца, на него надеется.
Птенец, которого ворона вывела, крылышками захлопал, открыл клюв:
– Кар! Кар!
Птицы смеются, над кукушкой потешаются, а она от горя плачет, птенцам своим говорит:
– Эко, мои детки, непонятливые. Слушайте, как я весело пою!
А сама плачет, слезы на траву капают.
Смотрит, дети от нее полетели: один к утке, второй к куропатке, третий к вороне. От такого несчастья у кукушки горло перехватило. Взлетела она на куст, клюв открыла, от горя и слез заикается:
– Ку-ку! Ку-ку!
И стала кукушка вечной заикой, печально кукующей.
Это она о детях своих печалится, о них стонет, жалобно кукует.
ЛИСА И НАЛИМ
Лисица увидела на берегу речки налима. Налим лежал у камня и не шевелился. Лисица сказала:
– Налим, ты, говорят, не умеешь бегать? Ты лежишь или спишь?
– Нет, лисица, бегать я умею не хуже тебя, – ответил налим.
– Ты, однако, хвастаешься. Давай побежим к верховью речки, ты увидишь тогда, что я опережу тебя. Налим согласился. Лисица сказала:
– Когда мы побежим, я буду на каждом мысу останавливаться и окликать тебя, а ты мне отвечай, чтобы мне знать, где ты остался.
– Хорошо, – сказал налим. – Бежим!
Договорились и побежали. Лисица побежала берегом, а налим – речкой около переката. Шум кругом по тайге слышен.
Лисица хотела налима перехитрить. Она знала, что речка эта очень извилиста, но не ведала, того, что от устья до вершины живут в ней почти только одни налимы. Чтобы опередить налима, она оставила извилистый берег и побежала прямо через мыс. Схитрить хотела.
Налим пошел недалеко вверх по речке. Он прибежал к соседу и попросил сказать скорее вверху по течению своим соседям о споре с лисицей. Велел передать всем налимам, чтобы они на оклик лисицы: "Налим, ты где?" —отвечали: "Я здесь".
Лисица бежала еще где-то далеко, а налимы уже сговорились между собой, лежали на своих местах, поджидали ее. Лисица всех зверей обманывала – росомаху, волка обманула, теперь думала: "Налима обману".
Лисица выбежала на мыс и крикнула:
– Налим, ты где?
– Тут! – ответил налим, лежавший выше по речке.
Лисица побежала опять по тайге напрямик. Выбежала на мыс.
– Налим, ты где?
– Я здесь!
Опять оказался налим впереди. Лисица побежала еще быстрее. Но где бы ни вышла она на речку, с какого бы мыса ни окликнула: "Налим, ты где?" —везде слышит голос налима впереди себя.
Лисица не сдавалась. Она еще короче выбрала путь и изо всех сил побежала к верховью речки. А речка все шумит. Подбегает и думает: "Теперь-то я буду впереди".
– Налим, ты где? – крикнула лисица. А налим отвечает ей, лежа на боку:
– Я здесь, лисица! Как ты долго бежала!
С тех пор лисицу прозвали хвастуньей, а речку – Налимьей.
Всех лисица обманет, зверя любого обманет, – ну, а налима ей не обмануть.
ЛИСА И СТАРИЧОК
Лиса пришла к старичку и говорит ему:
– Дедушка, давай я оленей твоих попасу. Ты старый, дедушка, на холоде замерзаешь, а я молодая.
Старичок лису спрашивает:
– А ты, лиса, знаешь, какой оленям мох нужен?
– Знаю, дедушка, – отвечает лиса, – очень хорошо знаю.
Старичок пошел, отпустил оленей и говорит:
– Смотри, лиса, получше паси оленей, чтобы жирные стали.
Лиса увела оленей старика, всех перебила и съела. Потом вернулась к старику и говорит:
– Дедушка, я очень хорошо пасла оленей, мох был очень хороший.
Осталась ночевать в чуме старика, опять говорит:
– Дедушка, я очень хорошо оленей пасла, они, наверное, наелись, наверное, жирные теперь стали. Дай мне за это хорошее одеяло и шапку. Сам иди завтра пораньше за оленями. Там есть дерево, вокруг дерева пасутся твои олени.
Старичок утром рано встал, жене своей говорит:
– Принеси зимние унты, пойду за оленями, они очень жирные стали. Я рано вернусь, а ты собирайся, откочуем подальше.
Потом лису спрашивает:
– Лиса, а ты куда пойдёшь?
Лиса отвечает:
– Я здесь буду, буду ждать тебя. Никуда не пойду до твоего возвращения.
Старичок идет назад и кричит:
– Старуха, держи лису, она оленей всех съела.
Старуха не смогла удержать лису-лиса уже бежала по тайге.
Так лиса обманула старика.
ЛОШАДЬ И ОЛЕНЬ
Однажды Лошадь паслась на большой зеленой поляне. Хорошая попал поляна: было на ней Лошади и привольно и сытно. Но как-то заявился красавец Олень. Видит, поляна просторная, травы на ней много – и Лошади, и ему хватит. И решил Олень остаться там насовсем.
Лошади это не понравилось. Она хотела пастись на облюбованной поле одна. Но как прогнать Оленя, она не знала. Тогда Лошадь обратилась советом и помощью к Человеку.
– Я не могу догнать Оленя, как же мне выгнать его с поляны?!
Человек ответил:
– Вот если бы я надел на тебя уздечку да сел верхом – то бы я прогнал Оленя.
Лошадь согласилась. Человек надел на нее узду, сел верхом и поехал.
Прогнать Оленя с той поляны удалось. Но сама Лошадь с тех пор прощалась с вольной жизнью и стала служить Человеку. Как он тогда сел нее и поехал, так едет и по сей день.
ЛУЧИ СИГУНДЭРА
У подножия высоченной горы жила одна старушка со своим внуком. Они были зайцами. Мальчика-зайчонка звали Муннуканом, а его бабушку звали Тухакимнгу. Так они и жили вдвоем. У них были свои олени, летом они доили своих важенок, пили их молоко, когда созревала ягода, они собирали ее и, смешивая ее с молоком, ели. Такое блюдо – монин – бывает очень вкусной и сытной едой.
Недалеко от их чума текла рыбная река Бирая. В той реке они вершой ловили рыбу. А когда кончались запасы мяса, забивали оленя, из шкуры шили себе одежду и постель, из его камусов шили себе унты и рукавицы. Старушка Тухакимнгу была искусной мастерицей выделывать шкуры, шить из них одежду. Муннукан же, когда наступало лето, играя, купался в своей реке с прозрачной водой. А вечерами бабушка ему рассказывала сказки, пела песни о том, откуда появились на земле звери, как появилась эта Средняя земля.
На расстоянии одной кочевки от них, на берегу озера Гагингра жили соседи, одна семья. Отца их звали Амакандей, имя матери их было Конгнорйкан, у них был сын по имени Хомотыткан, очень красивый и умный. Эти эвенки часто ездили друг другу в гости, если добывали на охоте зверя, то одаривали друг друга, делились лучшими кусками мяса – делали нимат. Мальчики были очень дружны, играли вместе.
Однажды бабушка Тухакимнгу рассказала мальчикам сказку о Сигундэре. Тот Сигундэр ежедневно, когда наступал полдень, отдыхал на самой вершине высокой горы, так рассказывала им бабушка. Послушав сказку, мальчики поверили, решив подняться на вершину высокой горы, чтобы увидеть отдыхающего Сигундэра.
И вот однажды Хомотыткан пришел, к своему другу Муннукану в гости, заночевал у него. Они встали рано утром, досыта поели утреннюю еду и отправились к горе, чтобы подняться и увидеть Сигундэра. Очень долго они поднимались и, когда наступил полдень, на вершине горы увидели что-то яркое, краснеющее – не то огонь, не то что другое.
А тот огонь, увиденный ими, сказал:
– Мальчики, вы куда идете? Как высоко вы поднялись!
– Мы, мы… пришли посмотреть на Сигундэра. Наша бабушка рассказывала, что Сигундэр останавливается отдыхать на вершине этой горы, когда наступает полдень. Мы очень хотим увидеть его, – сказал Хомотыткан, держа своей лапой переднюю ногу Муннукана, чтобы не очень было страшно, а у самого от страха хвостик дрожал, как осенний листочек.
Старик Сигундэр улыбнулся, будто обнял их своими теплыми лучами, спросил:
– У вас, наверняка, у каждого есть имя, как вас зовут? Мое имя – Сигундэр, вы хотели меня увидеть, вот и видите меня. Ну, здравствуйте!
– Здравствуй, здравствуй , дедушка Сигундэр! А какой ты светлый, какой теплый! Одного из нас зовут Хомотыткан, а второго Муннукан. Мы живем по соседству, вместе играем, хорошо дружим. Очень любим слушать сказки бабушки Тухакимнгу, из ее рассказа мы узнали о тебе.