Крах Российской империи. Рождение империи Советской

С того рубежного периода прошло сто лет, а единого понимания вопроса нет и, похоже, не будет, так как в основе разногласий все еще лежат идеологические принципы, которые невозможно сблизить. Но и в те далекие времена представители образованной части российского общества, элита государства, когда большевики еще не играли сколько-нибудь значимой роли в текущих событиях, оценивали достижения последнего русского царя весьма критично. Один из таких признанных общественных и государственных деятелей, ученый-историк, лидер кадетской партии, министр иностранных дел Временного правительства, один из вдохновителей Белого движения П. Н. Милюков так высказывался о царе и династии в своих «Воспоминаниях»: «Я знаю наперед, что мой ответ не всех вас удовлетворит. Но скажу его. Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола – или будет низложен»^[48].

Но как же тогда понимать высокие цифры роста российской экономики на рубеже веков и особенно в последние годы перед Первой мировой войной? Собственно, эти цифры, как правило, и используют сторонники теории перспективы развития России по капиталистическому пути, прерванной большевиками. Но здесь, на наш взгляд, нужно сделать два важных уточнения. Первое заключается в том, что динамичное развитие экономики России в 1914 году прервала Первая мировая война, которую начали царь, его правительство, а также лидеры буржуазных партий. Суть второго сводится к тому, что после отречения царя лучшие умы России того времени, которые, к слову, и подготовили заговор против царя и само его отречение, получили полную возможность остановить системный социально-экономический, военно-политический и государственный кризис, предотвратить фактический распад государства, но не смогли этого сделать. За 8 месяцев буржуазное Временное правительство лишь усугубило обстановку в стране, подведя своими действиями, а чаще бездействием, пролетарские массы к высшей стадии протеста – революции.

Что касается самих цифр, то они, как известно, лукавая вещь. Например, в период с 1885 по 1913 год промышленное производство в России росло в среднем за год на 5,7 %, тогда как в США только на 5,2, Германии – на 4,5, а в Англии и вовсе на 2,1 %. Но вот другая сторона характеристики российской экономики. Продолжим сравнение: в общемировом производстве на первом месте были США, их доля достигла внушительных 20 %, немного отставала Англия – 18 %, у Германии было 9, у Франции – чуть больше 7 %. На этом фоне экономические достижения России выглядят весьма скромно – всего 1,72 процента.

Факты убедительно свидетельствуют о том, что, с одной стороны, Россия на рубеже веков совершила рывок в развитии экономики, а с другой, она очень сильно отставала от передовых промышленно развитых стран. Важными являются объемы и характеристика объемов промышленного производства. В России в 1913 году, который во всех сравнениях берется за своего рода эталон, точку отсчета, было выпущено промышленных изделий в 14,5 раз меньше, чем в США. Германия опережала Россию по этому показателю в почти в 6 раз, Англия – в 4,5 раза. Очевидно, что в России в конце XIX века активно формировалась рыночная экономика, шел процесс модернизации промышленных предприятий, в целом в стране складывалось буржуазное общество. «Однако внутреннее состояние империи становилось все более противоречивым и неустойчивым. За агрегированными статистическими показателями скрывались существенные региональные различия в уровне, темпах и качестве экономического развития. По показателям выпуска промышленной продукции на душу населения Россия заметно отставала от стран-лидеров. В аграрном секторе, остававшемся ведущей отраслью народного хозяйства, преобладал экстенсивный, по преимуществу общинный тип крестьянского хозяйства»^[49].

К сказанному следует добавить, что Россия за 50 лет после отмены крепостного права продолжала оставаться аграрной страной, в которой только 10 % населения были заняты в промышленности, и не было заметно, чтобы ситуация менялась. Важный показатель уровня развития экономики страны – ввоз или вывоз машин и промышленного оборудования. Россия из-за границы все же ввозила большую часть станков и механизмов. Анализ показывает, что, с одной стороны, мы наблюдаем бурное развитие отечественной промышленности, а с другой – ее отсталость, которая сохранялась уже достаточно длительное время в ходе и после великих реформ. Когда мы дискутируем на эти темы, следует разделять такие понятия, как темпы роста производства и его объемы. Потому что темпы роста были достаточно высоки, а объем промышленной продукции оставался небольшим. Существенно отставала Россия и по технической оснащенности своих заводов и фабрик.

Забегая вперед, отметим, что по этой причине большевики в своей экономической политике в числе главнейшей задачи ставили превращение страны из ввозящей промышленное оборудование и машины в страну вывозящую. И, надо сказать, добились поставленной цели в рекордно короткие сроки.

Отставание от ведущих капиталистических держав в развитии промышленности страны, особенно в ключевой отрасли – машиностроении, острейшим образом проявилось в годы войн – Русско-японской и Первой мировой, к которым Россия не была готова, и которые «тяжелым катком прошлись по Российской империи, переплелись с внутренними политическими и социально-экономическими проблемами. Так, в начале XX века сформировалась череда вызовов, которые составили один общий системный кризис государства во всех сферах жизнедеятельности, с которым страна не справилась. Царь, его правительство, элита государства в целом не смогли найти эффективные решения и предотвратить крах империи. Правильнее будет сказать, одни не смогли, другие не захотели, третьи сознательно подталкивали страну к пропасти»^[50].

Вызовы, которые обступили Россию в то время со всех сторон, страна, возможно, смогла бы преодолеть при стабильной политической и экономической ситуации и при умелом управлении государством. Но ничего этого не было. В это рубежное время «нашей стране более всего была нужна не война, а историческая передышка, время для активного реформаторства, культурного подъема и индустриализации… Ни царь, ни его окружение не проявили должной мудрости, понимания того, что находящейся в процессе модернизации России опасно перенапрягаться, что ей важнее внутреннее укрепление»^[51].

Война и стала тем перенапряжением, которое углубило и расширило кризис, вовлекло в протест огромные массы недовольного населения как на фронте, так и в тылу, и которого не выдержали государственный строй и власть, его обеспечивавшая. Чтобы не утомлять читателя обилием цифр, ограничимся лишь некоторыми фактами, которые в полной мере характеризуют обстановку того времени. Позорное поражение в Русско-японской войне 1904–1905 годов было обусловлено несколькими причинами, но среди них едва ли не на первом месте стояло военно-техническое отставание России. Надо полагать, к концу войны это понимало и руководство страны – царь, правительство. Очевидными были и устремления ведущих западных стран, которые активно наращивали военно-технический потенциал, готовясь к переделу мира. Более других этим занималась Германия, хотя и остальные не отставали. Не видеть этих тенденций мог только слепец или полностью некомпетентный правитель.

Возникает ощущение, что российская власть, потрясенная поражением в войне с Японией и подавлением Первой русской революции, пребывала в полузабытьи и состоянии беспечности. Чем другим можно объяснить тот факт, что после подписания Портсмутского мирного договора в августе 1905 года только к 1912 году была разработана «Большая военная программа», предусматривавшая перевооружение армии и флота, а утверждена императором Николаем II еще через год. Надо ли говорить о том, что к началу Первой мировой войны к ее осуществлению фактически не приступили.

Очевидно, что царское правительство не сделало надлежащих выводов из поражения в войне с Японией. Примеры, насколько беспечно оно относилось к укреплению обороноспособности страны, можно приводить до бесконечности. Сошлемся на генерала А. Н. Куропаткина, который перед Русско-японской войной возглавлял Военное министерство России, в годы войны командовал Маньчжурской армией и Вооруженными силами на Дальнем Востоке, а после нее был членом Государственного совета, и чьему военному и государственному опыту можно доверять. Еще в 1892 году он предложил, а царь в 1902 году одобрил план создания большого укрепрайона в Привисленском крае, который должен был существенно усилить западные границы империи. Ничего из намеченного к 1914 году сделано не было. В своей книге «Русско-японская война, 1904–1905: итоги войны» генерал не только вскрывает причины поражения России, но также высказывает беспокойство о состоянии дел на возможном другом театре военных действий. Он вспоминает, что еще «в докладе 1900 г. я сделал вывод, что наша западная граница в еще небывалой в истории России опасности в случае европейской войны… <…> …наша армия со второй половины XIX в. начала отставать от европейских армий в готовности (железные дороги), в технических силах и средствах… <…> …наша отсталость на западной границе, особенно в железнодорожном отношении, представляла такую опасность, что обязывала нас главной задачей армии в начале наступающего века поставить усиление наше на западной границе»^[52].

Первая мировая война разверзлась как раз на западных рубежах России. Неготовность страны к войне привела к отступлению русских войск, потере огромных западных территорий, вызвала процессы, которые в конечном счете привели к краху самодержавия и империи в целом. Рассмотрим техническую сторону подготовки к войне и сопоставим цифры: к началу войны Россия имела 240 тяжелых орудий, Германия – 3260. В пересчете на численный состав войск на фронте соотношение убийственно для русских воинов: один ствол тяжелого орудия в немецкой армии приходился на 2799 солдат, а в русской – на 22 тыс. 241 солдата. В целом же Германия имела тотальное и подавляющее превосходство в сравнении с возможностями русской армии: немецкие войска превосходили русские по количеству пулеметов в 2,5 раза, в легкой артиллерии – в 4,5 раза, в тяжелой – в 40 (!) раз.

Другая беда русской армии – нехватка снарядов к имевшемуся вооружению. Запасы снарядов к орудиям в русской армии закончились буквально через 3–4 месяца после начала военных действий. В 1915 году снарядный голод и общий недостаток вооружений увеличили список причин великого отступления русской армии. «В 1915 г. не все солдаты на фронте имели винтовки: приходилось подбирать винтовки у погибших в бою товарищей. В августе 1915 г. штаб Юго-Западного фронта даже издал приказ вооружить часть пехотных рот топорами, насаженными на длинные рукоятки»^[53].

При таком военно-техническом оснащении русская армия не могла достойно воевать против немцев. Потери 1915 года были ужасными: 30 % промышленности, 15 % территории, гибель 200 тыс. воинов каждый месяц, 1,5 млн солдат и офицеров в немецко-австрийском плену.

Нельзя не сказать, что царское правительство предпринимало попытки обеспечить фронт всем необходимым. В 1915 году были образованы так называемые Особые совещания по разным направлениям: по обороне, топливу, продовольствию, перевозкам, беженцам. Это были чрезвычайные государственные органы, возглавляемые профильными министрами, которые должны были осуществлять контроль за работой предприятий военной промышленности, распределением военных заказов, обеспечением военных перевозок, согласованных действий различных ведомств и т. д. Совещания подчинялись непосредственно императору, в их состав входили также представили Государственной думы и Государственного совета.

Тогда же был создан Военно-промышленный комитет, через который представители крупной русской буржуазии взаимодействовали с властью с целью стабилизации экономики и получения военных заказов. Всего по стране было создано более 200 военно-промышленных комитетов. Центральный комитет возглавлял известный политический и государственный деятель, лидер партии октябристов А. И. Гучков, московским ВПК руководил промышленник и банкир П. П. Рябушинский. Земские и городские органы самоуправления создали Земский и Городской союз (Земгор), который активно работал с малыми и средними предприятиями, организовывая поставки их продукции для нужд фронта. Эти органы немало сделали для военно-экономического регулирования в стране, но принципиально изменить ситуацию не могли. Кризис усугублялся.

Размышляя о развитии экономики России в начале XX века, нельзя не отметить также особенности русского капитализма. О некоторых их них мы сказали, когда давали характеристику экономики страны. Во-первых, это образование монополистических объединений промышленных предприятий и их сращивание с финансовым капиталом, что было вызвано экономической и политической нестабильностью. Во-вторых, преобладание аграрного сектора экономики, чему также есть объективная причина – несовершенная, половинчатая крестьянская реформа, которая не сделала сельского жителя свободным тружеником, и который все еще зависел как от помещика, так и от общины. К тому же на него неподъемным грузом давили выкупные платежи. Все вместе взятое затрудняло формирование на селе класса предпринимателей и рыночных условий хозяйствования.

К сказанному добавим, в-третьих, что капиталистические отношения в России утверждались значительно быстрее, чем это происходило в западных странах. Английская буржуазная революция, открывшая путь капиталистического развития, произошла в середине XVII века, то есть за 200 лет до отмены крепостного права в России. Медленное развитие капиталистических отношений в Англии, их постепенное вызревание привело к промышленной революции в стране в конце XVIII века, то есть фактически за сто лет до отмены крепостного права в России. Французская буржуазная революция свершилась в конце XVIII века, опять же за сто лет до неполноценной крестьянской реформы в нашей стране. Отметим немаловажную особенность западных буржуазных революций: их идейным вдохновителем была зарождавшая буржуазия и ее лидеры.

Крепостное право в России отменил царь, и сделано это было в интересах отживавшего свой век дворянского сословия, которое как раз не хотело преобразований и сопротивлялось им. Фактически развитие капитализма в России происходило в условиях старых феодальных отношений. Венчал эту конструкцию царь – единовластный самодержавный монарх, при котором участие буржуазии в управлении делами в государстве было незначительным. Такое положение, когда сформировавшиеся партии, отражавшие интересы буржуазии, не могли реально влиять на власть, в значительной степени обусловило заговор экономической и финансовой элиты государства против царя.

В-четвертых, для России было характерно засилье иностранного капитала. В настоящее время исследователи продолжают спорить, были ли благом для страны иностранные инвестиции, которые привязывали Россию к западным державам и в определенном смысле лишали ее самостоятельности, что отчетливо проявилось в Первой мировой войне. Согласимся с тем, что зависимость страны от западных займов и кредитов перетекала и на политическую зависимость русского царя от властителей государств Европы. По-другому не бывает, ибо, как говорится, кто платит, тот и музыку заказывает. «Российское правительство уже в то время село на иглу иностранных займов, особенно в 1906 и 1909 гг. В результате… стали накапливаться долги, на оплату процентов по которым за 10 лет (1904–1913 гг.) было выплачено 1,7 млрд рублей, причем получено немногим более 1 млрд. Еще один результат. Государственный долг России с 8,8 млрд руб. в 1913 г. увеличился до 50 млрд в 1917 г. Другими словами, Россия, с одной стороны, увязла в долгах как в шелках перед Европой, с другой, она, пустив “козла в огород”, стала терять контроль над своей экономикой и внешней политикой»^[54].

Постепенно сформировались интересы западных капиталистов по отраслям российской экономики и регионам страны. Иностранный капитал вкладывался в отрасли тяжелой индустрии: металлургия, горнозаводская промышленность, металлообработка и машиностроение, а также железнодорожный транспорт. Лидером по ввозу капитала в Россию была Франция, ее доля составляла треть всех иностранных инвестиций. Еще четверть приходилась на Англию. Германия была на третьем месте – 16 %. Отставали от всех США – всего 6 %. Российское правительство, заинтересованное в притоке денег в страну, предоставляло льготы западным капиталистам. Укажем также, что и инвесторам был интересен российский рынок, где они за счет дешевых ресурсов и рабочей силы получали такие прибыли, которые не могли иметь в Европе.

Предпочтения у западных капиталистов были разные. Французы, например, были главным кредитором русского государства и вкладывались в металлургические и угольные предприятия Юга России, англичане направляли свои капиталы в сырьевые отрасли – добычу золота, меди, но главным образом инвестировали в нефтепромыслы в Бакинском нефтеносном районе. Основными объектами инвестиций представителей немецких финансово-промышленных кругов были предприятия машиностроения, электротехники и химии.

Высокой была доля западного капитала в капитале коммерческих банков России, которая в целом составляла к началу 1917 года немногим менее 50 %. По отдельным банкам, причем самым крупным, картина была еще более впечатляющей. Капитал Русско-Азиатского банка, например, на 79 % состоял из иностранных вливаний. В целом же если в конце XIX века иностранные финансовые воротилы держали под контролем менее трети капитала России, то накануне Октябрьской революции они контролировали уже свыше 90 %. Плата России за иностранные финансовые вливания в экономику страны была тоже ощутимой – высокие проценты по кредитам и тяжкая эксплуатация русских пролетариев.

Отметим также, что стремительное развитие капитализма в России в конце XIX – начале XX века, модернизационные процессы в экономике страны так же стремительно меняли промышленную географию страны. К этому времени уже были сформированы такие промышленные центры, как Московский, Петербургский, Уральский. Теперь же стали появляться и набирать экономический вес новые центры, среди которых на первое место выдвинулся южный угольно-металлургический район, который оттеснил Урал на второе место. Если во второй половине XIX века Донбасс давал треть добываемого в стране угля, то через 30–35 лет объемы производства здесь увеличились вдвое. В Баку растет добыча и переработка нефти. В старых промышленных районах – Урал и Петербург – приоритетное развитие получают предприятия машиностроения, которые начинают выпускать технологически сложную продукцию. Однако развитие отраслей экономики было крайне неровным. Серьезно отставали авиационная и автомобильная промышленность.

О России и ее экономическом развитии в рубежный период сказано и написано много как в то далекое время, так и на протяжении последующего столетия. В этом нет ничего удивительного по многим причинам. Во-первых, Россия была интересна с экономической точки зрения, поскольку перемены в стране происходили настолько стремительно, что на процессы, которые в европейских странах протекали в течение столетия, России хватало и десятилетия. Во-вторых, в этот период менялась в целом характеристика мирового капитализма, который вступал в новую эпоху – эпоху империализма. Сам термин «империализм» появился и вызвал дискуссии как раз в начале XX века.

Для «нового капитализма», названного империализмом, были характерны такие отличительные черты, как концентрация и монополизация, распространявшиеся на рынки сырья, сферы производства товаров и сбыта готовой продукции. Борьба за рынки сырья и сбыта приводила к изменениям внутри стран – милитаризация, наращивание военных потенциалов, а также во внешней политике, в основе которой лежали агрессивные устремления, – подготовка к борьбе за все те же рынки сырья и сбыта. Причиной Первой мировой войны и стала борьба за передел уже поделенного мира.

Происходившие перемены побуждали теоретиков и практиков марксизма, революционеров самых разных направлений к осмыслению особенностей империализма и его перспектив. Значительный вклад в изучение понятия империализм внес В. И. Ленин, опубликовав весной 1916 года свой знаменитый труд «Империализм как высшая стадия капитализма», в котором проанализировал развитие капитализма на стадии первоначального накопления капитала и его переход к стадии монополистического капитализма или, другими словами, империализма.

Изучив высказанные ранее оценки, Ленин определил в своей работе пять основных признаков империализма. По мысли Ленина, империализм – это монополистический капитализм, при котором происходит слияние банковского и финансового капитала, начинает преобладать вывоз капиталов, ведется борьба за передел рынков сырья и сбыта товаров, завершающаяся политическим переделом мира – войной. «Монополии, олигархия, стремление к господству вместо стремлений к свободе, эксплуатация все большего числа маленьких и слабых наций небольшой горсткой богатейших и сильнейших наций – все это породило те отличительные черты империализма, которые заставляют характеризовать его как паразитический или загнивающий капитализм»^[55].

Анализ признаков новой стадии капитализма позволяет Ленину сделать вывод, что империализм – это последняя стадия капитализма, канун социалистической революции. После развала Советского Союза многие исследователи поспешили опровергнуть утверждение вождя большевиков, заявили об их научной несостоятельности. На наш взгляд, такие заявления представляются поверхностными, сделанными в угоду политической конъюнктуре постсоветского времени.

В нашу задачу не входит сравнительный анализ утверждений Ленина и его современных критиков, потому приведем только одно соображение. Капиталистические отношения – это, прежде всего, рыночные отношения, основанные на конкуренции товаров и услуг. Однако действия флагмана капиталистического мира и демократии США по отношению к газопроводу «Северный поток-2» убеждают нас в обратном. Подтверждением этому является невиданное экономическое и политическое давление США на Россию и своих же союзников в Европе с целью не допустить строительства газопровода, чтобы тем самым обеспечить преимущества для американских производителей сжиженного газа на европейском рынке. Но именно о такой практике писал Ленин в своей работе «Империализм как высшая стадия капитализма»: «Свободный рынок все более отходит в область прошлого, монополистические синдикаты и тресты с каждым днем урезывают его…»^[56]. В этом видел Ленин экономическую сущность империализма, когда свободная конкуренция товаров и услуг вытесняется монополией. В наше время к экономическому диктату монополий добавилось политическое и военное давление государства, прежде всего США, стремящегося обеспечить преимущества на рынках мира для своей экономики.

Этот пример касается экономической стороны современного капитализма. Но политические и общественные процессы, происходящие в последнее время в ведущих странах коллективного Запада, в частности выборы президента США в 2020 году, не только далеки от разрекламированного примера процветания и демократии, а, напротив, дают основания говорить даже не о загнивании, а о далеко зашедшем разложении, остановить которое может только хирургическое вмешательство в виде революции.