Время уходит. Жизнь продолжается. Повесть

А что мог натворить Матвей, самый обычный, может даже и запуганный реалиями тогдашней жизни, сельский парень. Слишком молод он был для какого-нибудь социального разбойника. Но ведь приехали то за ним. Почему? Сейчас может показаться неправдоподобным, но в тот момент, когда гонец перепуганным голосом произнёс те самые слова, повергшие Матвея, да и окружающих тоже в смятение (люди тогда всё-таки были добрее и сострадательнее, что ли), у него в голове никаких мыслей и доводов, объясняющих это неожиданное «явление военных народу», не возникло. Он, вспоминая тот эпизод, считает, что почувствовал лишь какое-то оцепенение и смирение, не страх, не боязнь, а именно смирение: «раз приехали за тобой, то нужно идти, куда деваться». Никаких высокопарных эмоций даже не возникло. Лишь смирение. Надо идти. Смахнув ладонью выступившие против воли и сознания слёзы, пошёл за гонцом, провожаемый низко опущенными взорами, у некоторых даже со слезами, присутствующих на покосе его родственников и их соседей, давно знавших Матвея.

Какие мысли роились в его голове во время того рокового пути, сказать весьма затруднительно. По-видимому, мыслей -то никаких и не было. Откуда там им было взяться при таком оглушённом сознании. Он даже и молитву никакую, даже «отче наш», не мог прочесть, потому что тогда не знал ни одной молитвы. Откуда их было знать молодому человеку, воспитываемому школой и комсомолом атеистом. Эхе-хе! А идти то надо, ведь терпение военных, пославших за ним гонца, может и иссякнуть. А тогда и Господь Бог не поможет. Может быть, что-то подобное и было в голове, но скорее всего такое быстротечное, что и не осталось в памяти.

Подойдя очень близко и увидев спокойно стоявших двух военных, Матвей испытал не столько страх, сколько, как потом он рассказывал, почувствовал какое-то внутреннее облегчение, а причину перемены настроения пока истолковать никак не мог. Бывают ведь в жизни такие моменты, когда без всяких видимых причин внутреннее состояние может измениться на диаметрально противоположное. Чем это можно объяснить? По-видимому, лишь тем, что помимо сознания, или как элемент сознания, существуют предчувствия, природу появления которых уже давно пытаются понять и истолковать, применяя, в том числе, и разные технические термины, например такой, как биологическая связь. Но, скорее всего, что это промысел Божий, который человеку просто пока не познать.

Общение с поджидавшими военными было довольно быстротечным.. Стоявший ближе к Матвею полковник с планшеткой, видя его, по-видимому, довольно испуганное лицо, на котором ещё не просохли слёзы, попросил успокоиться, представился начальником политотдела облвоенкомата, и раскрыл планшетку. Матвей эти действия воспринимал как-то машинально, но когда он ответил полковнику утвердительно на его вопрос: «писали ли Вы письмо Министру?», то только тогда обратил внимание на раскрытую планшетку. Впервые в своей жизни увидел служебный документ со штампом в верхнем левом углу и большой красной печатью под коротким текстом внизу. А затем, о, ужас!, и своё письмо, строчки которого были подчёркнуты местами то синим, то красным карандашом. Ни к чему уже сейчас пересказывать содержание состоявшейся беседы, лишь главное. Прощаясь, полковник сказал, что повестку для отправки в училище на экзамены Матвею пришлют (сопровождавший его капитан при этом кивнул головой), пожелал Матвею удачи и попросил написать ему о результатах поступления в училище. Эта просьба была выполнена потом Матвеем сразу же после объявления приказа о зачислении.

Машина уже скрылась в низине за поворотом, а Матвей как истукан застыл на месте. Всё произошло так неожиданно, что он совершенно не мог определиться: радоваться ему или разрыдаться от появившейся возможности реализовать вынашиваемую в таких долгих муках мечту. Во время всей этой встречи с таким большим воинским начальником рабочий люд находился в отдалении, не работал, но лишь наблюдал за происходящим. Слышать разговор он, естественно, не мог. А теперь новая загадка: военные уехали, а Матвей как столбик стоит на месте. За что они его и чем так прочно припечатали к земле? Народ, конечно, почти бегом к нему. Пришлось раскрыть «страшную тайну» с написанием письма Министру Вооружённых Сил. То, что Матвея не отправили в училище, все давно знали, сочувствовали, переживали, а помочь они ничем не могли. А о его письме не знали даже родственники.

Так закончился этот хмурый, но такой обнадёживающий сентябрьский день, ставший для Матвея исходной точкой долгого служения Отечеству нашему в рядах Вооружённых Сил.

Дальнейшие события разворачивались не менее стремительно. Уже дня через три после тех волнений на сенокосе сосед Сергей Васильевич, теперь работающий военруком в школе, привёз Матвею повестку прибыть 16 сентября в военкомат для отправки в училище. Если не изменяет память, то уже через сутки со своим холщёвым мешочком, в котором был вручённый в военкомате тонкий запечатанный пакет с личным делом Матвея, и продукты, которые ему собрали в дорогу (кусочек сала, варёные куриные яйца, домашняя лепёшка) добрался до Гомеля, в котором теперь осталось только среднее военное радиотехническое училище, так как высшее, в которое в начале и планировался, уже переехало в Минск.

Практическая реализация жизненного выбора

Матвей с тех давних пор значительно «подрос» в понимании того, что происходит на земле. Он крепко убедился в том, что реальная жизнь настолько сложна, многогранна, противоречива и даже не предсказуема, неожиданно преподнося всякие приятные или огорчительные сюрпризы. Поэтому рассмотрение всего происходящего в этом подлунном мире в двух измерениях (хорошо-плохо, полезно-вредно, правильно- неправильно, истинно-ложно и т. п.), конечно же, лишь будет удалять от установления желаемой многими той самой «правды».

Потому что всё происходящее воспринимается людьми по-разному, каждым по-своему. Кого-то оно трогает, кого-то даже очень, до всех глубин души, а кого-то вообще не задевает «никаким боком». Потому что оно не его, на его жизнь и благополучие, на здоровье, на его положение в семье, в выбранной сфере деятельности никак не влияет. Так зачем в таком случае расходовать жизненную энергию на ненужные эмоции? Она, скорее всего, пригодится на действительно необходимые для собственной жизни действия. Именно для собственной жизни!

Но часто бывает ведь и так, что какая-то часть окружающих (волею случая или судьбы) людей примет участие в решении и твоей проблемы. Ведь они то же продукт этого мироздания и подсознательно чувствуют, что и у них может произойти что-то такое, когда даже простое сочувствие, тем более соучастие в решении твоей проблемы, может оказаться бесценным даром, позволившим справиться с жизненными невзгодами.

При всех претензиях к той, советской власти, следует всё-таки признать, что проводимая ею воспитательная работа хотя бы в форме лозунгов о дружбе и братстве, о справедливости, о взаимоуважении и взаимопомощи и т. п. уменьшала число разного рода негодяев, подобных тому продажному военкоматовскому майору. Ведь всё-таки судьбу Матвея «там, наверху», решали не отпетые мошенники, для которых судьба сельского паренька была бы совершенно безразлична. А люди, у которых, несомненно, имелось в душе и чисто человеческое качество о необходимости оказания помощи безвинному страдальцу. Если бы они оказались под стать тому майору, то не стоять бы сейчас Матвею на КПП училища.

Сюда Матвей прибыл всё-таки в каком—то двойственном, что ли, состоянии. С одной стороны, – ещё не прошло ощущение себя беззащитной сироткой, на пути у которого ещё могут встретиться разного рода обидчики даже в воинском звании. А с другой стороны, -укрепилось в сознании стремление добиться выполнения глубоко проникшей в душу задачи бороться за свою мечту, за обретение возможности продолжить образование. Сейчас даже может показаться странным, что Матвей, прежде всего, думал об учёбе и меньше всего о военной карьере.

Даже на КПП училища, представ перед очень чистыми, аккуратно одетыми курсантами, несущими в наряде здесь службу, и сильно удивившимися цели прибытия сюда какого-то уж по сравнению с ними тихого, вроде бы, даже и не очень смелого парня. «Ведь приём в училище уже закончился!» -был их ответ.. Достав из мешочка предписание, Матвей представил его дежурному, тот чертыхнувшись, позвонил дежурному по училищу, который то же выразился, мягко выражаясь, удивлённо, но, тем не менее, через некоторое время позвонил с требованием прибыть Матвею в управление училища. Кадровики, изучив представленный им пакет, вызвали из лагеря, в котором жили зачисленные в училище абитуриенты, командира роты. Прибывший старший лейтенант, почему-то долго цокал языком, видя перед собой в лице Матвея прямо-таки какое-то, если и не чудо, но уж точно, явление, добавившее ему много проблем: «Вам же нужно сдавать экзамены, а где сейчас найти преподавателей, они уже давно свои дела закончили. Ну ладно, буду думать, где их найти и когда они смогут Вас проэкзаменовать».

Поселили Матвея в палатку с ребятами, одетыми «по-гражданке». Это была небольшая группа абитуриентов, по разным причинам, в основном из-за болезни, не зачисленная пока в училище. Все продовольственные припасы из холщёвого Матвеева мешочка вечером были полностью оголодавшей братией реализованы, но зато сразу появились друзья, с некоторыми из которых Матвей дружил не только в училище, но даже и после его окончания. На следующий день командир роты, тот самый старший лейтенант, вручил Матвею экзаменационный лист, указал дорогу в учебный корпус, где он должен был сам найти экзаменаторов.

В этот день встречи со всеми преподавателями и с теми, кто подсказывал дорогу в очередную аудиторию, начинались с расспросов: «откуда и почему так поздно, и пр., и. пр.» Все экзамены (математика, физика, литература и немецкий язык) Матвей сдал до обеда, а придя в лагерь и представив экзаменационный лист с отличными оценками, услышал одобрительное хмыканье его куратора: «такого в училище ещё не было, чтобы в один день сдать все экзамены с отличными результатами». Матвей даже до сих пор помнит фамилию экзаменатора по математике, восхитившегося его готовностью отвечать без подготовки на вопросы билета, и двух уже пожилых инженеров-полковников на цикле электротехники, принимавших у него экзамен по физике и заодно, кто бы мог предположить, по литературе. Именно они фактически и обеспечили Матвею поступление в училище. Через несколько дней состоялась так называемая «мандатная комиссия» и Матвей был официально зачислен курсантом Гомельского радиотехнического училища войск ПВО страны, которое и закончил с отличием в 1957 г.

Но служить в радиотехнических войсках по профилю подготовки училища Матвею так и не пришлось. Ещё до выпуска была отобрана группа курсантов, которая заполнила анкеты на допуск к службе в каких-то секретных войсках, о которых курсантам ничего не было известно. По выпуску, получив предписание в неизвестную курсантам воинскую часть в Москве никаких восторженных эмоций не испытывали.. Потому что приписка воинской части к какому-то городу совершенно не означала, что она (часть) дислоцируется именно здесь, а если и дислоцируется, то только штаб, а боевые подразделения могут располагаться и в сотне километров от штаба. В радиотехнических войсках с этими « условными» адресами встречались неоднократно.

Но вдохновляло то, что теперь своими глазами можно увидеть столицу, в которой до сих пор многие ещё не бывали. Тогда о прибытии поезда обязательно объявлялось по поездной трансляции, что «наш поезд… прибывает в столицу нашей родины город-герой Москву». Сейчас это всё забыто, а тогда напоминание о Москве как городе —герое вызывало в душе прямо-таки чувство гордости за страну и её столицу. Это, конечно, по впечатлениям Матвея. хотя теперь и лейтенанта, но в душе всё-таки сохранившего глубокие отпечатки крестьянского происхождения. У других могло быть и иначе, просто буднично.

В первый день пребывания в столице только и «посылали». С Интернациональной улицы (тогда была такая),где размещалось, как потом выяснили, Управление кадров 1-ой Армии ПВО Особого назначения, далее уже группками по несколько человек с новыми предписаниями разъезжались за пределы Москвы, правда, не очень далёкие. Так группка из трёх человек оказалась опять в каком-то большом штабе, расположенном за Минским шоссе напротив железнодорожной станции Внуково, на которой и высадились. Добравшись до КПП, кто-то из лейтенантов ещё и пошутил, что здесь, конечно, служить можно, Москва то ведь рядом. Но в отделе кадров этого штаба опять вручили новые предписания в какие-то другие части. Матвей то ли от голода (с утра во рту ничего не было), то ли от усталости, осмелев, спросил у майора-кадровика: «а там ещё дальше пошлют?». На что тот, усмехнувшись, ответил, что «дальше уже некуда».

Так он и оказался в зенитно-ракетном полку особого назначения (знаменитая система С-25) первого (дальнего) эшелона ПВО Москвы, дислоцированного примерно в ста километрах от столицы, -это если по карте, а по реальным дорогам полдня надо было израсходовать, чтобы добраться до столицы. Транспортное сообщение в те годы было весьма скудным. Правда, для нормального функционирования этой системы обороны специально были построены две кольцевые дороги вокруг Москвы и радиальные с бетонным покрытием, по которым осуществлялся подвоз ракет с баз снабжения. Эти дороги, получившие в обиходе название «бетонок», стали уже в то время большим стимулом для развития всей подмосковной инфраструктуры. К настоящему времени они капитально отреставрированы, расширены и заасфальтированы, став, в частности, Центральной кольцевой дорогой, призванной разгрузить от транспорта МКАД, а вообще, значительно расширив возможности автотранспортного сообщения московского промышленного региона. Это теперь так стало. А тогда…!

Впрочем, речь не о дорогах, а всё-таки о службе в этих войсках. Матвей был назначен на станцию наведения ракет и первое впечатление от того огромного полуподземного бетонного бункера, в котором и размещалась вся аппаратура станции (кроме антенных систем) для него было ошеломительным. Дело в том, что все радиолокационные станции, которые изучали в училище, размещались в одном —двух специальных автомобильных кузовах и по своему объёму не шли ни в какое сравнение с тем, что предстало за открывшейся дверью. Матвей даже застыл от оцепенения: как всё это можно познать! Но его теперешний начальник, изучавший эту аппаратуру ещё в зенитно-ракетном училище и уже два года здесь прослуживший, поняв состояние Матвея, произнеся фразу про « барана перед новыми воротами», подтолкнул его к реальности.

Знание основ электротехники, радиотехники и радиолокации у Матвея по меркам, конечно, училища было достаточным для того, чтобы освоить и эту аппаратуру, поразившую вначале своим объёмом. И уже через год, будучи назначенным на новую должность, но уже в составе командного пункта полка, сдав корпусной комиссии все полагающиеся экзамены, ему была присвоена квалификация специалиста «первого класс». (Тогда ещё не был установлен срок для каждой классной категории в один год). Невиданный в полку прецедент. Здесь такого ещё не было, чтобы изучить и научиться работать за год на трёх системах, полагающихся для присвоения квалификации первого класса. Стремление к постоянному накоплению знаний и совершенствованию практических навыков по работе на всех системах станции было у Матвея самой настоящей внутренней потребностью. И никак по-другому вести себя он не мог.

Но вот что стал замечать Матвей в тогдашней социалистической реальности. Получение аттестации специалиста высокой квалификации вело к тому, что его стали теперь назначать исполнять обязанности по смежной специальности в случае отсутствия там штатного специалиста в случае его болезни, отпуска или каких-то других причин. Причём, исполнение обязанностей по своей штатной должности не отменялось. А это ведь уже дополнительная нагрузка, никак не способствующая сохранению здоровья. Такая нагрузка резко сокращала время на общение с семьёй, которая оставалась одна, потому что офицеры в составе сокращённого боевого расчёта полка постоянно, безвыездно, находились на объекте всю неделю. Таков был график дежурств. Через неделю заступал следующий расчёт и если в том расчёте не было по указанным причинам нужного специалиста, то дежурить и ещё неделю «за того парня» приходилось тому, кто был допущен, как, например, Матвей, к исполнению и его обязанностей.

Интересная складывалась ситуация. Те, кто, грубо говоря, валял дурака, и не рвался к освоению других специальностей, оказывались в более выгодном положении: зарплата одинаковая, а нагрузка значительно меньше. А такие как Матвей любознательные и вдобавок ещё и добросовестные, если не находились на дежурстве, то назначались и начальниками караулов, и в другие наряды и на хозяйственные работы. На третьем году службы в полку уже в соответствии с графиком дежурств Матвей регулярно исполнял наряду со своими штатными ещё и обязанности оперативного дежурного командного пункта полка. В частности, 1-го мая 1960 г., когда был обнаружен американский самолёт-шпион, он поднимал полк по боевой тревоге, будучи в этот праздничный день оперативным дежурным. Это лишь отдельные эпизоды из его службы. Тяжёлая это была служба. С лейтенантской зарплатой жизнь фактически на две семьи была безрадостной, ибо за питание во время дежурства нужно было платить или военторгу, привозящему пищу на объект, либо части, если переходили на солдатский паёк.. «Идя навстречу пожеланиям трудящихся», потом стали частично компенсировать расходы: 50 коп. за сутки дежурства.

Казалось бы, что если добросовестно трудишься, то и к тебе должны относиться с уважением. Но не всегда так было. Ещё с третьего года службы Матвей начал заикаться о направлении его на учёбу в академию, а на четвёртом году его просьбы стали всё настойчивей. Он уже не мог мириться со своим положением какого-то недоучки, ибо среднее военное училище даёт весьма ограниченный объём знаний, не позволяющих решать даже простые инженерные задачи. Матвей занимался самостоятельно и высшей математикой, и радиолокацией, но полученные знания практически некуда было применить, что, конечно же, лишь удручало.

И вот наконец-то появилась возможность попытаться поступить в Харьковскую Артиллерийскую Радиотехническую Академию, для чего нужно было прибыть туда к 1-му июля на учебные сборы для подготовки к вступительным экзаменам, которые традиционно начинались с 1-го августа. Но тут опять Матвею как всегда «повезло». В июле 1961 г. полк, согласно утверждённого графика, убывал на полигон Капустин Яр для проведения плановых боевых стрельб. К стрельбам готовились очень напряжённо, практически начиная с Нового года. И командир, назначенный на эту должность лишь год назад, категорически отказал старшему лейтенанту в поездке на учебные сборы в академию, сказав, что главная задача полка это успешное проведение стрельб. А куда же теперь без специалиста 1-го класса, опалённого ещё в августе 1959 г. таким не милосердным полигонным солнцем, под которым он выпустил по целям аж три боевые ракеты, получив за результаты работы очень высокие оценки. Спорить с командиром в таких случаях бесполезно, хотя в штате значатся ещё два офицера пуска (так называлась должность Матвея), так же несущих боевое дежурстве и так же готовящихся к стрельбам. «Но они теоретически хуже подготовлены». Доверять нельзя. Хотя служат уже дольше.

Совмещать же подготовку к вступительным экзаменам с подготовкой к боевым стрельбам можно было только за счёт сна. Удручало ещё и то, что в Академии занятия проводят преподаватели, которые и будут принимать потом экзамены. Короче говоря, Матвея лишили «руля и ветрил», нужно было полагаться только на собственные силы. Отстрелявшись (в этот раз ему довелось выпустить только две ракеты), Матвею и такому же, как и он, страдальцу, но с передатчиков, выписали предписание на убытие в академию. До первого экзамена оставалось всего шесть дней. По прибытии в Чугуев (там был летний лагерь академии, где в палаточном городке живут все абитуриенты и там же проходят экзамены) до первого экзамена, а им традиционно всегда была математика письменная, оставалось ровно три дня. Что можно выведать за это время у абитуриентов с месячной подготовкой? Мало чего, хотя аборигены встретили горемык вполне благожелательно.

И вот он на следующий день результат первого экзамена: полковой товарищ Матвея, так же как и все другие неудачники, получившие за экзамен двойку, смиренно отнесли на склад постельные принадлежности и убыли в свои части для дальнейшего прохождения службы. Матвей же получил четвёрку и окрылённый этим успехом взялся вместе с аборигенами за подготовку к экзамену по математике устной, которая (по информации из прошлых лет) отсеивала тоже много абитуриентов. Первый раз на этом экзамене за всю учёбу он получил тройку, правда, с плюсом, но всё равно расстроился. Успокоил начальник курса, почему-то заявивший Матвею: «Вы будете учиться в академии». Почему он был так уверен, стало понятным много позже. Это был очень прозорливый начальник, полковник, с которым после назначения Матвея командиром учебной группы сложились очень хорошие деловые и просто человеческие отношения.

Все последующие экзамены Матвей сдал с оценками хорошо и отлично, и теперь вроде бы волноваться уже было не о чем. Но на приёмной комиссии начальник академии вдруг задаёт вопрос: «почему у вас не снято взыскание, наложенное ещё более двух лет назад?» Старший лейтенант даже опешил, потому что – хорошо знал, что этот выговор у него был снят давным-давно, свидетельством чему являются многие поощрения, которые не объявляются при наличии взыскания (таков установленный порядок), в том числе и грамота от командующего армией, объявленные в последующее после взыскания время. Пояснительный доклад, по-видимому, убедил начальника академии в «непорочности» абитуриента, потому что он хорошо знал проявления разгильдяйства в штабах, когда взыскания спешили в карточку записать, а о поощрениях забывали. Ведь снятие взыскания всегда считалось поощрением. Слава Богу, инцидент был исчерпан, и уже во второй половине дня начальник курса объявил список новых слушателей академии. В этом списке оказался и Матвей. Жаль было смотреть на небольшую группу офицеров, хотя и сдавших все экзамены, но не зачисленных в академию, в основном, из-за низких оценок.

Учёба в академии доставляла Матвею удовольствие, он всецело отдавался процессу познания, работал над учебным материалом и дополнительной литературой много и охотно, что сказывалось на его успеваемости. Первый и второй курсы закончил по всем предметам на «отлично», и если бы не досадное проявление самоуспокоенности, вылившееся в «четвёрку» по теории вероятностей, то возможно, и вся последующая учёба оценивалась бы отлично. Нельзя в серьёзных делах расслабляться даже на короткое время. Но всё равно, Матвей очень доволен и дипломом с отличием и тем, что посчастливилось быть на приёме в Кремле в честь выпускников высших военных учебных заведений.

Вся последующая после окончания академии служба вплоть до увольнения в запас проходила в войсках Противоракетной Обороны, начиная с периода строительства объектов, монтажа и настройки аппаратуры, затем участия в проведении заводских (конструкторских), государственных и приёмо-сдаточных испытаний. Значительное время пришлось заниматься организацией эксплуатации и несением боевого дежурства сложнейших радиолокационных систем ПРО. Для Матвея Трофимовича этот период жизни был весьма насыщенным разного рода событиями, совместной работой с выдающимися конструкторами, известными военачальниками, должностными лицами крупнейших производственных предприятий, участвовавших в кооперации по созданию аппаратуры для объектов системы ПРО. Этот период был весьма напряжённым, несомненно, сказавшимся на сохранении здоровья его и членов его семьи.

Таков вкратце жизненный путь Матвея Трофимовича от «терний к звёздам». То, что на этом пути были успешно преодолены естественные и созданные недоброжелателями весьма значимые препоны, по убеждению Матвея Трофимовича, является не только его заслугой, но и покровительством сил небесных, ибо во всех земных деяниях каждого человека неизменно присутствует воля Божья. Господь же дарует свою милость тем, кто не только на него надеется, но и сам не плошает, и напряжённо работает, не огорчая его непристойным поведением. Таковы убеждения человека, теперь уже больше уповающего именно на милость Божью.

И, наконец, вынужденное, ранее никак не планируемое, и совсем не лирическое отступление об отношении к одному из важнейших проявлений человеческого бытия.

Ставил ли Матвей Трофимович себе задачу занять какое-то заметное положение в советском обществе, в котором прошла большая часть его жизни? Этот вопрос у него возник совершенно спонтанно по прошествии многих лет после того, как уже ни о какой карьере по объективным причинам говорить стало просто неуместно. Матвей Трофимович совершенно искренне изложил свой вывод о том, что даже в мыслях у него никогда не было стремления сосредоточиться и направить все свои усилия исключительно на перемещение вверх по служебной лестнице для занятия какой-то высокой должности. Все его устремления были направлены на непрерывное расширение познаний и применение их на практике в выбранной благодаря сложившимся обстоятельствам сфере деятельности. Такой сферой для него стала радиолокация, не столько в теоретическом её развитии, сколько в её практических приложениях.

Основой подготовки их поколения было привитие молодым людям, вступающим в жизнь, убеждённости в том, что главным в их жизни должна быть добросовестная работа на всех постах, куда определяло начальство. Такое воспитание в том социалистическом обществе имело своей целью «думать, прежде всего, о родине, а потом о себе». Этому призыву и следовало большинство молодых людей.

Но все ли были так же воспитаны? Далеко, нет! «Прозрение» у Матвея Трофимовича наступило, конечно же, не сегодня, а ещё в курсантские, а потом утвердилось и в годы «взрослой» службы, потому что «кривизна» в жизни была заметна всегда. В курсантские годы приходилось видеть просто мелких пакостников, даже воришек, которые, как правило, коллективом выдавливались из своих рядов. Уже в последующие годы пришлось столкнуться с выделяющейся на общем фоне категорией «служак», мало уважаемых, представляющих лишь небольшую часть сослуживцев, которые всю свою деятельность строили таким образом, чтобы быть постоянно заметными (понятно, перед кем!). Их звали показушниками, их не уважали, потому что они могли ради своих корыстных целей и подставить, а то и опорочить своих добросовестных даже вроде бы товарищей.

Ведь не на пустом месте родилось понятие «идти по головам». И они действительно не только шли, а бывало, что даже и шагали, если у них были покровители. А среди покровителей были часто должностные лица, которых язык не повернётся назвать командирами- начальниками, а, извините, просто коммерсанты, готовые за определённую мзду оказать любую «услугу». По сути своей -продажные шкуры. Они встречались на всех уровнях служебной лестницы, вплоть до Генерального штаба. К великому сожалению и огорчению. За свою долгую службу насмотрелся Матвей Трофимович всяких и полковников и тех, кому пришили лампасы. И здесь ничего неожиданного нет, если опять вспомнить о соотношении у каждого человека его разумного начала и природных инстинктов, и превалировании одного над другим. Но, к сожалению (впрочем, может и не к сожалению) и то, и другое-всё от Творца всего сущего на этой земле. И никуда от этого не деться. Таково устройство жизни.

Сейчас Матвей Трофимович может лишь пожалеть о том, что не была самому себе поставлена такая амбициозная цель в службе. А раз задача не была сформулирована, то и не было потребности использовать не такой уж малый -интеллектуальный потенциал его, о котором, кстати, хорошо знало большое и малое начальство, при каждом случае пользовавшееся в своих интересах и его грамотностью и, часто, природной покладистостью характера, «освящённой» и упомянутым выше лозунгом. Знало начальство и то, как непримиримо Матвей Трофимович относился ко всякому проявлению стяжательства со стороны любого должностного лица, высказывая часто прямо в лицо своё неприятие их позорных действий. Разве за такое будут любить и продвигать по службе?

Как же, «прежде думай о Родине…». А когда Матвей Трофимович дал согласие на службу на более высокой должности в вышестоящем штабе, его командир, узнав об этом, тут же отреагировал: «а как же я без тебя буду, кто же всё это хозяйство потянет? Нет, не отпущу!». А когда ему самому предложили должность с лампасами, тут же рванул, думая только о себе, но никак не о родине. Хотя он и принёс публично свои извинения Матвею за «прерванный полёт», но дело было сделано, а «осадочек-то остался», который нет —нет да и напоминает о превратностях земного бытия. Жаль, конечно. Впрочем, стоит ли жалеть. Да Матвей Трофимович и не жалеет. Он был так воспитан и полностью отдавал себя служению тому делу, к которому волею судьбы, командиров и начальников, был приставлен. И эту лямку тянул смиренно и упорно, невзирая даже на всякие мерзости, в которые пытались его втянуть «радетели за советскую власть», слабость которой они успешно использовали для нахождения в постоянной неге от винных паров, сдабриваемых калорийными сухими пайками, уворованными со склада продовольственной службы. Под негласным прикрытием «руководящей и направляющей силы», которая сама никогда не отличалась чистоплотностью. Но «всякая власть от Бога» Всякая ли?! Или не так?