– За то, что не обрызгали меня там, на дороге.
– Так это были вы: в шинели, в шляпе! Не за что благодарить, честное слово, – с явным облегчением, отозвался Крупский. – Удивительно быстро вы добрались!
– Серпантин обманчив. На самом деле до того места меньше километра. Будь я чуть проворнее, встретил бы вас у порога. Георгий, геолог, к вашим услугам, – наконец представился он.
– Виктор, бизнесмен. Теперь уже бывший.
– Ну что же, все в сборе, пора ужинать, – откладывая словарь, объявил хозяин. – Идёмте в столовую, господа. А ты, Виктор, спутницу свою позови.
– О, вечер обещает быть томным, – произнёс Георгий. – Ужин с дамой! Прелестно! Восхитительно! Надеюсь, Виктор, вы не станете ревновать? Не нужно ревновать к кочевнику. Хотя, как знать, как знать…
Он широко улыбнулся, поднялся с кресла, высокий, нескладный, и пошёл в этих нелепых шерстяных носках и резиновых шлёпках в столовую, с хрипотцой декламируя Блока:
Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре – фонари…
– Ужинать зовут, – войдя в комнату, сказал Крупский.
– И что подают в этом доме? Макароны по-флотски или сосиску в тесте с кетчупом и майонезом? Поговорил? – отозвалась Ольга.
Она, закинув две подушки под спину, устроила себе некое подобие кресла и теперь полулежала поперёк кровати, лениво пролистывая веб-страницы в своём айфоне. Разутые ноги её покоились на тумбочке.
– Может, каша перловая. Понятия не имею. А поговорить помешали. Совершенно некстати явился какой-то блондин в шерстяных носках. Назвался Георгием. Оказался тем самым прохожим, которого ты подвезти хотела. Пришлось с разговором повременить.
– Блондины в шерстяных носках не в моём вкусе, – задумчиво сказала Ольга. – Но любопытно посмотреть на этого загадочного пешехода.
– И что же в нём такого загадочного? – спросил Крупский.
– Не знаю. Наверное, то, что он шёл как призрак в сумраке… И пришёл именно сюда. В общем, забей.
В молчании спустились в столовую. Хозяин и Георгий уже были там. Уселись они друг против друга за длинным дубовым столом, привезённым, должно быть, в эту глухомань из какого-нибудь средневекового замка. Мужчины к ужину не приступали, ждали.
Крупский с удивлением обнаружил, что у мест, оставленных ему и Ольге, стояло именно то, что они обычно заказывали в ресторанчике «На набережной». Отличалась только посуда: ресторанная была просто белой, а здесь угольно-чёрная снаружи и белоснежная внутри. Ольга тоже обратила на это внимание и, кажется, осталась под впечатлением.
– За милых дам! – едва уселись, произнёс тост Георгий, и тут же в старомодной дворянской манере представился Ольге.
«Шут гороховый», – подумал Крупский, но бокал поднял и выпил со всеми, оценив содержимое, как очень неплохой виски.
Какое-то время тишину разбавляло лишь позвякивание столовых приборов. Георгий с большим аппетитом налегал на бифштекс. Видимо, хождение по горам давало о себе знать.
Ольга, как обычно, больше ковырялась вилкой в салате, нежели ела.
Хозяин тоже голодным не выглядел. Похоже, он устроил себе развлечение: выпиливал зубастым столовым ножом кубики из бифштекса, сравнивал, отправлял отбракованные в рот и тщательно их пережёвывал.
Крупский, по обыкновению, не ел, а закусывал: часто и много. Тарелка и графинчик с виски пустели одновременно.
– А что это мы молчим? – наевшись, утерев рот салфеткой, спросил Георгий.
– А ты вот сам и расскажи что-нибудь, – не отвлекаясь от выпиливания кубиков, сказал хозяин. – Ты же геолог! Историй всяких у тебя должно быть не меньше, чем в моей библиотеке. Да хотя бы о Земле, о шпатах всяких, о халцедонах своих или что там ещё у вашего брата, геолога…
– А и расскажу. Только не о камнях, а о людях. Сначала об одной женщине, если позволите.
– Давай, валяй о женщине, – согласился хозяин.
– Историю эту я начну с момента, когда хорошенькая девочка, назовём её условно Эллой, к исходу пятнадцатого своего года поняла, что обладает особым обаянием, продержалось которое, впрочем, всего около двух лет. Профиль, губки, шелковистые волосы, осанка: всё очаровательно было в ней. Но, увы, ничего из этого так и не получилось. Прошло как сон, оставив за собой кале�