Ксении я постелила в своей комнате, вручила свой банный халат и теплые носки, а сама пошла устраиваться в комнате родителей: матрас Марианны был занят ее вещами, хотя самой ее дома еще не было. Моя новая знакомая приняла теплый душ, немного поела, выпила жаропонижающее и вскоре заснула, завернувшись в одеяло.

Я развесила на батарее постиравшиеся в машинке ее вещи и отправила Андрею короткое сообщение в социальной сети: «Ксения нашлась, живая и почти здоровая. Она у меня. Я завтра позвоню».

Ночью я встала, чтобы посмотреть на состояние моей гостьи и померить ей температуру. Градусник показывал «тридцать семь», меня это устроило.

Уже вернувшаяся Марианна спала рядом, свесив ногу, как будто готовилась в любой момент вскочить и куда-то побежать.

«Приют заблудших душ: так бы, наверное, назвал мою комнату папа, если бы это все увидел», – подумала я с улыбкой.

Ксения проснулась около десяти утра и несмело заглянула на кухню.

– Как самочувствие? – заволновалась я.

– Отличное, – улыбнулась она, – тридцать шесть и шесть. Спасибо тебе.

Я усадила ее пить чай и поставила тарелку с бутербродами.

– Майя, – осторожно сказала Ксения, – расскажи мне, пожалуйста, про эту семью. Про Андрея.

– Андрей – сын вашего отца от второго брака. Когда ваш общий отец – его звали Владимир – учился в Петербурге, он познакомился с вашей мамой, женился на ней. Родился Ден, твой старший брат. Потом он поехал в отпуск в свой родной Севастополь и встретил там другую девушку. У этой девушки был очень влиятельный и обеспеченный отец, который обещал помочь ему с исполнением его мечты: иметь свой ресторанный бизнес. Владимир развелся с вашей мамой и женился на этой девушке. Когда они расстались, твоя мама уже была беременна тобой, но либо не знала об этом, либо знала, но не сказала ему.

Вскоре в Петербурге родилась ты, а через три месяца в Севастополе – Андрей.

Ваш общий дедушка знал про Дена, он купил своей бывшей невестке в Петербурге квартиру. Но про тебя ему стало известно только в его последний визит сюда. Он был в натянутых отношениях со своим сыном: не мог простить, что тот не захотел продолжить дело династии, не захотел стать врачом. И, конечно, из-за того, что бросил своего ребенка. Владимир никогда не интересовался, как растет Ден, хватает ли его бывшей жене денег на воспитание ребенка в одиночку. Хотя, может, он подозревал, что ваш дедушка переводит вашей маме деньги…

– Деньги, которые, видимо до нас не доходили, – усмехнулась Ксения, – мама и ее друзья все пропивали. А может, мама и пить начала из-за того, что переживала предательство моего отца. Но, это, конечно, не оправдание…

– Ты хочешь знать, как она погибла? – спросила я осторожно.

– Пока нет, – помотала головой Ксения.

– Сегодня сюда приедут Андрей, Полина и ее муж. Тебе нужно принять какое-то решение.

– А как ты думаешь… – Ксения вздохнула и нахмурилась, – если этот человек, наш общий отец, предал мою маму и Дена… ведь Ден не простит его, даже умершего. А я, получается, сейчас поеду жить в его дом.

Я задумалась и вспомнила лицо Дена: его насмешливые глаза, упрямый подбородок, складку между бровями.

– Ден все поймет, – ответила я, хотя совершенно не была в этом уверена.

А потом я взглянула на Ксению, на ее бледную кожу, худые плечи. Вспомнила, как вытаскивала ее из холодной воды. Представила, как она возвращается в общую спальню детского дома…

«Да какая разница, поймет или не поймет, простит или не простит, – вдруг с раздражением подумала я. – Жизнь одна, и она очень хрупкая, как недавно выяснилось».

– Я бы на твоем месте поехала, – твердо сказала я вслух.

Ксения опустила глаза и помолчала.

– Можешь рассказать мне про Андрея? Какой у него характер, чем он занимается? – спросила она через несколько секунд.

– Андрей… да как все парни: ходит в школу, занимается спортом. Он тоже хочет стать врачом, как его дедушка. И на эту тему он спорил со своим отцом. Они тоже не ладили. Хотя Андрей очень переживал, когда его папа погиб, он ведь любил его. Его мама сейчас живет в Швеции, там у нее бизнес и другая семья. У Андрея никого не осталось рядом из родных. Когда он узнал о твоем существовании, то сразу попросил Полину удочерить тебя, чтобы ты была рядом.

– А что это за женщина, Полина?

– Полина была его няней, практически она заменила Андрею мать. Когда ему было двенадцать лет, он сообщил ей, что уже взрослый и больше не нуждается в няне. Полина сначала переживала, а потом вышла замуж. Ее муж – полковник полиции, Вячеслав Олегович. Хороший человек: правда, строгий, но при его должности иначе нельзя. Потом Андрей одумался, извинился перед Полиной, и сейчас она почти живет на два дома: ее дом находится недалеко от дома Андрея. Хотя… может, сейчас они живут вместе, чтобы Андрей не оставался один после гибели отца…

– Спасибо, Майя, – улыбнулась Ксения, – я думаю, что приняла решение. Я поеду с ними.

– Вот и хорошо, – выдохнула я. – Скажи… а как этот Лев Семенович вообще нашел тебя?

Лицо Ксении потемнело. Я тут же пожалела, что вернула ее к мыслям о прошлом, но мне нужно было сложить уже этот пазл, на который я потратила последние три недели своей жизни.

– Он – родственник заведующей моим детским домом. То ли двоюродный, то ли троюродный, но они с ней общаются с детства. Наверное, она рассказала ему обо мне. Он же интересовался живописью. А про мое увлечение заведующая тоже знает, мои работы участвовали в городских выставках. Она однажды рассказала мне, что ее родственник помогает талантливым детям, и хотел бы со мной встретиться.

– Думаешь, она с ним заодно?

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Она всегда мне казалась очень хорошей и доброй. Лев Семенович пришел в детский дом, посмотрел мои картины и подарил мне краски. Потом еще пару раз приходил, приносил конфеты, фрукты. Всегда интересовался, что я еще нарисовала, и мне это было приятно. Я знала, что Дену не понравилось бы такая странная дружба, поэтому не говорила ему. Мне действительно очень льстило, что такой взрослый человек, понимающий в живописи, хвалит мои картины.

– А потом он предложил тебе сделку?

– Да. Но не сразу. Он свозил меня на то место, которое я должна была нарисовать. Потом принес мне каталог, в котором было опубликовано фото картины с этим самым домом с подписью «Сумерки. Добужинский». Сказал, что хочет иметь такую картину у себя дома, и был бы очень мне благодарен, если бы я нарисовала ее. Еще он оставил мне альбом с репродукциями других произведений Добужинского, чтобы я поняла его стиль. Я попробовала нарисовать на простой бумаге, Льву Семеновичу понравилось.

А потом он узнал, что меня хотят удочерить и увезти в Севастополь. Он понял, что все его визиты могут оказаться напрасными, и предложил мне сотрудничество. Сказал, что мою маму можно вылечить от алкоголизма в платной клинике. Обещал мне большие деньги, если я сбегу из детского дома, поселюсь у него на даче и напишу картину по-настоящему, на холсте. По тому, как он волновался, я поняла, что в самом начале он меня обманул. Он не для себя хотел эту картину. Но это мне было уже неважно. Я хотела спасти маму. Мы договорились о дне и времени, когда я должна буду сбежать.

Но я снова заболела, и меня положили в больницу. Я понимала, что Лев Семенович общается с заведующей детским домом, и должен знать, что я в больнице.

Я сбежала в назначенный ранее день и час, уверенная, что они меня ждут возле больницы. И не ошиблась.

Только моей просьбой было отвезти Винсика к детскому дому. Потому что там для него ребята построили будку, и я договорилась с одним другом, что его будут подкармливать в мое отсутствие. Взять Винсика с собой Лев Семенович не разрешил. Сказал, что у него аллергия на животных. Хотя, думаю, он просто их не любит.

– Винсик, он же Рыжик, сбежал оттуда, потому что там не было тебя. Он нашел дорогу до больницы и ждал тебя там.

– Как ты думаешь, Полина разрешит взять его с собой?

– Думаю, разрешит, – ответила я, втайне надеясь на обратное. Слишком я привязалась к этому рыжему псу…

– Это хорошо, – улыбнулась Ксения.

Я сходила в прихожую и принесла девушке кисточку в пакете.

– Ой, откуда у тебя это? – удивилась она.

– Ее мне отдала санитарка в больнице, где ты лежала. Кисточка завалилась куда-то за матрас.

– Надо же, – с улыбкой пробормотала Ксения.

– Ты никогда не интересовалась, кто это такой, Борис Тикко?

– Ну я подозревала, что это кто-то, кто имел дело с Львом Семеновичем. Я ведь нашла эту кисточку в его машине на заднем сидении между креслом и дверцей. В тот день меня впервые взяли из детдома в Эрмитаж. За мной заехал Лев Семенович, отпросил меня у заведующей. Она разрешила, сказала, что ради искусства согласна меня отпустить. Это был единственный раз, когда меня свозили в музей. После Эрмитажа мы поехали к тому дому, который я должна была написать. И потом я только и делала, что писала наброски, отправляла фото Льву Семеновичу, он отвечал, что нужно поправить.

– Рисовала этой кисточкой? Ой, писала, так правильно говорить…

– Нет, – Ксения улыбнулась. – Когда я ее нашла в машине, то тайком сунула в свой карман. У меня ведь никогда не было таких кистей, настоящих… тогда я не знала, что потом Лев Семенович привезет мне десять таких же. И еще много всего. И ему не стала эту кисть возвращать: было стыдно, что я ее, прямо говоря, украла. Я прятала ее в карманах, как талисман.

– Талисман, – задумчиво повторила я. – Считай, что так и есть. Если бы не эта кисточка, если бы ты ее не забыла в палате, я бы никогда не узнала, кто это вообще такой Борис Тикко. И не связала бы это с тобой. И Рыжик… Винсик не нашел бы тебя в том поселке.

– Да, точно, – улыбнулась Ксения и повертела кисть в руках. – Майя, спасибо тебе. Я не ожидала, что обо мне вообще будут так волноваться столько людей. Я никому никогда не была нужна, кроме брата…

– Не за что. О тебе действительно все переживали. Андрей расклеивал по всему городу листовки с твоим фото, ему помогала моя подруга. – Я постаралась, чтобы мое лицо при этой фразе выглядело ровно. – Полина очень волновалась. И в больнице тебя очень любили. Никогда не думай, что ты никому не нужна. Просто у всех свои дела, заботы, своя жизнь, это же нормально. Но если тебе потребуется помощь, то обязательно эту помощь проси. И ты сразу увидишь, сколько неравнодушных людей откликнется на просьбу.

***

Когда приехали Полина, Вячеслав Олегович и Андрей, мы с Рыжиком пошли гулять. Пес бегал за голубями, радостно лая. А мне хотелось сесть на сваленное дерево и заплакать. Но я приказала себе держать себя в руках, а то еще Андрей подумает, что я плачу из-за того, что уезжает он.

Вещей у Ксении не было, поэтому собралась она быстро.

– Майя, я тебе обязательно напишу, – сказала она и обняла меня.

– Хорошо, – улыбнулась я.

– В понедельник вечером у нас поезд, а утром будем оформлять все бумаги, – сообщила Полина.

Вячеслав Олегович мыл чашку после чая на кухне. Я зашла и прикрыла дверь.

– Вячеслав Олегович… а из-за чего все-таки выпала из окна мама Ксении? – тихо спросила я. – Мне просто нужно это знать, чтобы получить полную картину всего произошедшего.

– Картину ей, – проворчал Вячеслав Олегович, – ты лучше расскажи, почему мне не позвонила. Затеяла расследование, малолетка. Тебя могли убить.

– Извините, – пискнула я, понимая, что он вообще-то прав.

– Ладно, – смягчился он. – В принципе, ты молодец. Раскрутила. Мать Ксении могла сама прыгнуть из окна, предварительно приняв алкоголь. Мы просмотрели все ее телефонные звонки. Оказалось, что она несколько раз в год созванивалась с одной знакомой из Севастополя. Мы вышли на эту знакомую. В тот день, когда эта Лариса шагнула из окна, она узнала, что отец ее детей и бывший муж Салтыков погиб.

– Значит, она его так и любила всю жизнь, – произнесла я.

– Любила… детей бы своих лучше любила. Ладно… а ты знай, что ни один человек в мире не стоит того, чтобы из-за него расстаться с собственной жизнью. Поняла? – строго спросил Вячеслав Олегович и грозно посмотрел на меня.

– Да… я как-то никогда не думала о таком, – промямлила я.

– Ни один, – грозно повторил Вячеслав Олегович. – Я за тридцать лет службы в полиции много повидал. И самоубийц тоже. И ни один человек, из-за которого другой человек самовольно расстался с жизнью, особо потом не мучался. Выходили замуж, женились и забывали. У нас-то все на виду, везде знакомые, сватья-братья, все знаем.

– Да я никогда и ни за что, не волнуйтесь! – заверила я.

– И за подружкой своей присмотри, – вдруг переключился Вячеслав Олегович, – что-то девка совсем запала на Андрюху, а у нас завтра поезд.

– Я поняла, спасибо, – сухо ответила я. За Лерку мне стало обидно. – Скажите, а такое возможно, что и Борис Тикко сам выпал из окна, и Лариса тоже? И оба с пятого этажа. Вам не кажется это странным? Разве бывают такие совпадения?

– Еще и не такие совпадения бывают, – развел руками Вячеслав Олегович. – Чем дольше живешь, тем больше удивляешься, как случайности могут переплетаться.

– Да уж, – только и оставалось согласиться мне. – А что будет с этими людьми?

– Ты про Гольдмана и Савченко?

Я кивнула, догадываясь, что Вячеслав Олегович назвал фамилии Льва Семеновича и дяди Саши. Адрес дома Гольдмана Льва Семеновича назвала мне вчера засыпавшая Ксения, его я и сообщила Вячеславу Олеговичу.

– Ксюша просит «их не трогать», – усмехнулся Вячеслав Олегович, – особенно переживает за «дядю Сашу». Я связался с полицией, как раз в этом доме прошлой ночью была стрельба, но этот случай хотели «замять» местные. Не получится замять.

– Там все живы? – заволновалась я.

– Живы и здоровы. Но в доме том много интересного, я имею в виду антиквариат, картины и прочее. Если там капнуть глубже, посмотреть контакты Гольдмана и проследить его деятельность, то вылезает много нелицеприятного, и это тянет на конкретный срок.

Мне вдруг стало страшно за Марианну. А если полиция выйдет на нее? Хотя… если я буду молчать, то, может, и обойдется.

– Но Ксения отказывается давать показания против Гольдмана и Савченко. Может, не хочет, чтобы узнали, что она тоже была замешана в попытке продать фальшивую картину. Ну, как хочет. Пусть дальше местная полиция разбирается. Если Ксюша согласна закрыть глаза на то, что ее обманывали и планировали убить…

– Я ее понимаю, – сказала я.

– Я тоже могу понять, – кивнул Вячеслав Олегович. – Зачем ей сейчас протоколы и суды. Ей лечиться нужно, воздухом морским дышать и витамины есть. Вот Полина купила летом большую отдельную морозилку, чтобы замораживать ягоды. Говорит, если варить варенье, то витамины уходят, а если замораживать – остаются. Будем теперь двоих детей откармливать, – улыбнулся Вячеслав Олегович.

Улыбка удивительным образом преобразила его строгое тяжеловатое лицо. А мне подумалось, что он ведь тоже мог мечтать о детях, хоть и у мужчин это меньше выражено. Все-таки Ксения приняла правильное решение.

В прихожей уже ждали Полина, смущенная Ксения и Андрей, который, как мне показалось, старался не смотреть на меня.

– Майя, приходи, пожалуйста, на вокзал нас проводить – попросила меня Ксения, – я хочу написать твой портрет по памяти, как раз в понедельник отдам.

– Я постараюсь, – пообещала я.

Все ушли, включая Рыжика. На прощание он лизнул меня в щеку и, виляя хвостом, виновато посмотрел на меня своими карими глазами.

– Веди себя хорошо, – сказала я, глотая слезы.

Через час пришла с какой-то встречи Марианна, взяла свой чемодан и тоже стала прощаться.

– Майка, спасибо, что приютила! Мы получили ключи от купленной квартиры, можно въезжать! Она недалеко, студия, зато своя. Обязательно приглашу тебя на новоселье! – радостно восклицала подруга. – И в танцевальной школе я уже начала заниматься! Все просто супер! Не жизнь, а сказка!

Я осталась одна в квартире. Налила себе чаю, долго его заваривала. Потом сидела и размешивала в чашке сахар. Пить не хотелось, есть тоже. Я вылила нетронутый чай, вымыла чашку. Походила по комнатам, поочередно заглядывая везде в окна. Уже в последнем окне я заметила грустную фигурку Лерки на лавочке возле магазина.

Натянув куртку и кроссовки, я выбежала к подруге. У нее были заплаканные глаза и опухший нос.

– Лерка! – бодро воскликнула я. – Наконец-то ты только моя!

Подруга вяло улыбнулась.

– Я вот давно хожу мимо детского магазина, любуюсь на одного воздушного змея в витрине, – продолжала я. – Мне стыдно идти и покупать его одной. Пойдем?..

Лерка подняла на меня глаза, шмыгнула носом и встала, не вынимая руки из карманов.

Я взяла ее под руку, и мы направились к магазину.

День был сухим и ветреным. Мы с Леркой бегали по пустому пляжу и нам сверху улыбался воздушный змей с мордой кота. Потом мы лежали на двух расположенных рядом бревнах и гадали на будущее, глядя на фигуры облаков.

Румяная Лерка наконец-то улыбалась. И я тоже.

– Майя, ты на меня не обижаешься? – спросила Лера на обратном пути.

– За что? – спросила я.

– Я две недели тебе не звонила.

– Нет, конечно. Я же все понимаю. Но теперь ты мне эти две недели будешь должна. Будем каждый вечер ходить к заливу и запускать змея.

– Так уж и быть, – рассмеялась подруга, – я согласна. А сегодняшний вечер считается?

– Да, засчитано.

– Это хорошо. А то, пока тут гадали на будущее, мне вдруг пришла идея заняться фотографией. Мы во стольких местах были с… Андреем… у меня накопилось столько классных фото города… может, мне стать фотографом? Папа недавно купил крутую камеру.

– Отличная идея, становись, – поддержала я.

– Тогда прямо сегодня создам свою группу «Вконтакте».

– Да! Лучше не откладывать, пока не передумала! – обрадовалась я, что подруге будет, на что отвлечься.

В воскресенье вечером вернулись родители и брат.

– Майка, ты тут никого еще не завела, пока нас не было? – с порога весело спросил брат.

– Нет, наоборот, все вывелись, – грустно сказала я, стараясь не заплакать.

Папа заглянул в мою комнату, потом посмотрел на пустой крючок, где в последнее время висел поводок Рыжика, обнял меня за плечи.

– Хочешь, прямо сейчас поедем в приют и возьмем тебе собаку? – предложил он, – с Зевсом я почти договорился.

– Спасибо, пап, я подумаю, – ответила я, вздохнув, – мне нужно время.

Глава 23

На вокзал Лера ехать отказалась, серьезно заявив, что у нее слишком много дел. Наверное, не хотела снова рвать себе душу отъездом Андрея.

На перроне Ксения вручила мне нарисованный портрет. На нем была девушка, то есть я, но какая-то загадочно-красивая. На улице сгустились сумерки, шел мелкий дождь, но где-то сбоку щеку девушки освещал мягкий свет. Ее волосы были распущены, на губах блуждала полуулыбка, и было понятно, что она знала: где-то там, где свет, ее ждут. Несмотря на серо-голубые оттенки, картина все же вызывала уютные и теплые чувства.

– Андрею очень понравилось, – весело сказала Ксения, – он теперь просит и его нарисовать.

– Спасибо большое! – в восторге поблагодарила я.

– Мы пойдем, а то Винсик очень волнуется на вокзале. Надеюсь, в купе ему будет спокойнее.

– Хорошо, конечно! Напиши мне, когда приедешь! – ответила я, стараясь не смотреть на Рыжика.

– Майя, – окликнул меня сзади Андрей.

Я повернулась. У Андрея между бровями пролегла озабоченная складка, будто он морщился от боли. Мне показалось, что он похудел и осунулся. Хотя ведь он должен был радоваться…

– Спасибо тебе… за Ксению.

– Пожалуйста. А тебе спасибо за Леру.

– Не надо, – тихо сказал Андрей и мотнул головой, – ты ничего не понимаешь.

– Куда уж мне. Ладно, пока.

Андрей, не оглядываясь, пошел в вагон, а я стала ругать себя.

«Ну вот к чему это сейчас было? – отчитывал меня внутренний голос, – что за страсти ты устроила?..»

Я попыталась выровнять дыхание: меня била непонятная дрожь: хотелось, чтобы поезд уже поскорее уехал, но и чтобы никуда не уезжал. Почему-то на глазах выступили слезы, в горле встал ком.

Из вагона вышли Полина и Вячеслав Олегович. Я быстро заморгала глазами, чтобы они не увидели моих слез. Няня Андрея подошла и обняла меня, ее муж стоял рядом и улыбался.

– Приезжай к нам на каникулах, – пригласила Полина.

– Хорошо, как-нибудь обязательно выберусь, – пообещала я, чувствуя, как слезы уже текут по моим щекам.

– Ну что ты, Майя, не грусти! – снова обняла меня Полина, – ты нам теперь ближе родственницы, обязательно пиши Андрюше и Ксюше! И я тоже освою социальные сети, вот обещаю тебе! Как только приеду, создам свою страничку!

Мы еще постояли около минуты, а потом услышали объявление о скорой отправке поезда.

Полина и Вячеслав Олегович поспешили обратно в вагон и стали махать мне из окна. Рядом с ними, прислонившись к стене, стоял Андрей и равнодушно смотрел куда-то в сторону, а у меня снова выступили слезы. Неожиданно захотелось побежать в вагон и все-таки обнять… Андрея?.. Рыжика?..

Слезы вновь полились по щекам. Я сделала глубокий вдох и вытерла лицо сразу двумя руками.

– Девушка! – вдруг услышала я сбоку и повернулась.

На меня смотрел, улыбаясь, парень лет шестнадцати. Очень короткая стрижка, черная кожаная куртка, веселые лучики вокруг серо-зеленых глаз, ямочка на щеке.

– Это случайно не вы? – парень повернул ко мне экран своего мобильного телефона. На меня смотрела девушка, очень похожая на меня. Черное платье, открытые плечи, на шее – колье с зелеными камнями. Лицо девушки было освещено как будто пламенем свечи, от чего она казалась то ли призраком, то ли героиней картины средневековья.

– Ой, откуда у вас это? – воскликнула я, узнав фото. Когда-то Лерка сфотографировала меня так перед тем, как я продала найденные внутри моей куклы сокровища: колье, серьги и кольцо с изумрудами.

– Так все-таки вы? – обрадовался парень. – Я сохранил себе это фото, оно даже у меня стоит в качестве заставки, потому что вы меня поразили в самое сердце.

– Но откуда?.. – продолжала удивляться я.

Парень полистал экран телефона, потом показал мне.

– Фотограф Валерия Ладыгина: недорого, но круто! – прочитала я.

Оказывается, Лерка, создав группу с рекламой своих услуг фотографа, поставила в качестве иллюстрации мое фото…

– Ну ты даешь, подруга, – пробормотала я.

– Вы представляете, в Питер приезжал мой брат в свадебное путешествие на выходные, и попросил меня его пофографировать. Но я не был уверен, что меня отпустят в эти выходные – я учусь в Кадетском корпусе. Поэтому я решил найти для него и его жены недорогого фотографа, и наткнулся на эту группу. Правда, меня все-таки отпустили на пол дня, и я все же пофотографировал. Но это фото запало мне в душу.

На небе расступились тучи, и солнце осветило смешной рыжий чуб парня. Оказалось, что на носу у него были милые веснушки. Мне сразу расхотелось плакать.

– Ну, раз это вы, я не могу вас просто так отпустить. Пойдемте хотя бы попьем кофе? Здесь прямо у вокзала отличное кафе. И вы не можете отказаться, понимаете, это же судьба!

Я рассмеялась.

– Снова круг замкнулся, – задумчиво пробормотала я, взглянув в окно поезда, где еще недавно маячил Андрей, равнодушно разглядывая расписание. Сейчас он стоял, близко прислонившись к окну и положив руку на стекло, и пристально смотрел то на меня, то на моего нового знакомого.

Поезд тронулся, Андрей в окне стал удаляться.

– Пойдем? – спросил парень.

– С удовольствием, – ответила я, заставив себя улыбнуться.

Поезд медленно уезжал в мое прошлое, а я шла к выходу из вокзала в свое будущее, – именно так я говорила себе, идя со своим случайным спутником. А может, и не случайным…

В оформлении обложки использована фотография автора Vadim Sadovski «Sunset» с https://unsplash.com.