Ткачиха теней

Глава четвёртая

Стоит мне только чуть отбежать от двери, как я натыкаюсь на родителей.

– Эммелина! – вскрикивает мама. – Что, ради всего святого, ты здесь делаешь?

Я оглядываюсь назад и вижу обоих мужчин и маленькую девочку, застывших с открытыми ртами. Только у пожилого господина взгляд теперь звериный, и это мне совсем не нравится.

Внутри у меня всё переворачивается. Я попалась.

– Это ваша дочь? – спрашивает Тейт.

Папа смотрит на меня:

– Что она сделала?

– Ничего, я…

– Я не с тобой разговариваю, Эммелина, – прерывает папа.

Мой подбородок дрожит, но я стискиваю зубы и вжимаюсь в стену. Я снова расстроила их. Дара подкрадывается ко мне со спины и заключает в объятия.

– Не волнуйся, – шепчет она. – Родители простят тебя.

Простят ли? С каждым годом они всё менее и менее терпимо относятся к моей магии. В какой-то момент они стали меня стесняться и, как мне кажется, даже бояться.

Тейт делает шаг вперёд.

– У вашей дочери довольно необычный дар, – его глаза сверкают. – И я уверен, что ему можно найти лучшее применение, чем подслушивать чужие разговоры.

Я смотрю себе под ноги. Под пронизывающим взглядом пяти пар глаз мне кажется, будто меня поджаривают на костре.

– Эммелина, – говорит мама, и по её тону уже понятно, что она думает о моём поведении.

Я шаркаю туфлями по холодному каменному полу.

– Простите, – мямлю я.

Папа на меня даже не смотрит:

– Иди в свою комнату. После такого ты не будешь обедать с нами.

Я не могу удалиться мгновенно. Пока я ухожу, до меня доносятся слова Тейта:

– Мои дорогие Курт и Мелина, у меня есть к вам предложение…

Мы ждём и ждём, пока обед наверняка закончится и гости удалятся в свои покои. Потом мы с Дарой выскальзываем из комнаты. Родители уже злы на меня, но я должна знать, о каком предложении говорил Тейт.

Судя по всему, оно имеет отношение ко мне. А после его слов об охоте на меня это особенно беспокоит.

Мне несдобровать, если гости опять поймают меня за подслушиванием сразу после того, что случилось сегодня днём, но той маленькой девочки нигде не видно, поэтому заметить меня не должны. Требуется всего несколько минут и пару раз отсидеться в углу, пропуская слуг, – и вот я уже в другом крыле.

Я замираю у родительской спальни. Вскоре до моих ушей доносятся их приглушённые голоса, воздух вокруг трещит от напряжения.

– Давай послушаем, о чём они говорят, – говорит Дара своим тихим переливчатым голосом. Её тёмные очертания вытягиваются и закручиваются вокруг меня. Теперь я могу подобраться к маме и папе, и они ничегошеньки не заподозрят.

Тени сгущаются у их двери, и я прижимаюсь к стене, чтобы лучше слышать. Дара раздувается. Она всегда сходит с ума от любопытства, когда подозревает, что говорят о ней или о том, как я разговариваю с ней.

– Мы не можем сидеть сложа руки, Мелина. Её сила растёт. Скоро мы не сможем её контролировать, – говорит папа.

Мама вздыхает:

– Мы могли бы пытаться дальше. Если нам удастся уговорить её забыть о том, что она якобы может общаться с темнотой…

– Ты знаешь, что нам это не под силу. Мы столько лет пытались. И что беспокоит меня, а заодно всех наших сплетничающих слуг, так это то, что, возможно, она говорит правду. Кто знает, какие создания могут сбежаться на того, кто обладает подобной силой? Нам не хватит знаний и умений, чтобы с этим справиться.

Дара щетинится по краям. Я ласково протягиваю к ней руку, чтобы пригладить зазубрины.

– Но стоит ли нам отсылать её? Что, если они тоже не смогут сдержать её? – Голос мамы обрывается на слове «отослать», и моё сердце вместе с ним.

Отослать меня?! Должно быть, с лордом Тейтом. Меня пробирает дрожь, как только вспоминаю, каким взглядом он смотрел на меня, когда узнал о моём даре.

Дара дымится, её тело окрашивается красным.

Какое-то время я слушаю, как папа ходит по комнате, каждый шаг звучит в такт с гулкими ударами моего сердца.

– Что нам ещё делать? Слуги в ужасе от неё. Тейт первый человек, который увидел, на что она способна, и не испугался. Более того – он предложил нам готовое решение.

Чем дольше я слушаю, тем сильнее во мне отчаяние. Я заглядываю за дверь и вижу, что мама сидит на краю кровати, а папа стоит на коленях перед ней. Он с такой силой сжимает её руки, что костяшки побелели. Дара сильнее закручивается вокруг меня – так она обнимает. Единственное утешение, которое мне доступно.

– Мелина, мы должны это сделать. Тейт вылечит её. Он поклялся. Он предоставил в качестве доказательства ребёнка, которого привёз с собой. Разве ты не видела, как хорошо она вела себя за обедом? Она беспрекословно выполняла все приказы и была тихой как мышка. От её магии не осталось и следа. Леди Эшлинг определённо нашла способ изгонять магию из человека. Во время тура по Парилле лорд Тейт нашёл несколько таких детей, и она смогла их вылечить. На какую жизнь мы обречём Эммелину, если не будем давать шанс любому случаю, который может помочь ей стать нормальной? Это шанс для всех нас, шанс освободиться от этого проклятия.

Леди Эшлинг, у которой лорд Тейт состоит на службе, вылечила ту девочку от магии?! Меня пробирает дрожь. Так вот что с ней не так, вот почему она так странно себя ведёт. Я не могу представить себя без магии. Она часть меня.

Я не выдерживаю и, даже не пытаясь укрыться тенями, бегу дальше по коридору, Дара держится как можно ближе.

Я закрываю за собой дверь в спальню и, упав на подоконник, раздёргиваю прозрачные занавески. Звёзды приветственно мигают. Ночь приносит успокоение. Вся темнота и тени, ползущие по двору и лесу, принадлежат мне. В моей власти переплетать их и играть с ними. Мои родители хотят всё это забрать.

Дара усаживается на пол рядом со мной.

– Они ничего не понимают, – говорит она. – Они не видят, какая ты замечательная, такая, какая есть.

Я всхлипываю и обхватываю руками колени:

– Я не хочу, чтобы меня лечили. Я не хочу терять свои тени. И я не хочу терять тебя.

Дара проскальзывает на подоконник:

– Ты никогда меня не потеряешь.

Слёзы жгут мне глаза, и пейзаж за окном смазывается:

– Думаешь, это правда? Думаешь, эта леди Эшлинг действительно умеет лечить от магии?

– Нет. – Моя тень становится до непрозрачности тёмной. – Тейт просто лжец. С этой Симоной определённо что-то не в порядке.

– Как думаешь, что они с ней сделали? – Я содрогаюсь, вспомнив странный взгляд девочки.

– Ничего хорошего. Между лечением и насилием есть разница.

Не успеваю я ответить, как раздаётся стук в мою дверь, отчего я сразу же вскакиваю.

– Эммелина? Ты здесь?

– Да, папа, – говорю я, быстро схватив книгу и устроившись на первом попавшемся стуле.

Он открывает дверь и пристально смотрит на меня. В его взгляде нет ни капли сожаления. Только холодная решимость. Моё сердце уходит в пятки. Он берёт стул и садится напротив меня.

– Эммелина, тебе сделали превосходное предложение, и мы с мамой решили, что ты его примешь.

– Превосходное? Вот, значит, как? – пыхтит Дара.

– Что за предложение? – осторожно спрашиваю я, хотя прекрасно знаю ответ.

– Наш гость лорд Тейт сочувствует твоей… проблеме и хочет помочь. Он и его покровительница леди Эшлинг приняли под своё крыло в Циннии множество таких детей, как ты, и подарили им шанс на чудесную жизнь – все привилегии и образование, какие только можно пожелать.

– Конечно, именно этого все дети и хотят, – замечает Дара. Я пытаюсь подавить улыбку, но папа замечает её и истолковывает по-своему:

– Хорошо, рад, что ты улыбаешься. Завтра ты уезжаешь с ним. Мы будем по тебе скучать, но ты сможешь приезжать домой на каникулы. Я уверен, что для тебя это наилучшее решение. – Он встаёт с таким довольным видом, что это просто неприлично.

– Подожди, – я хватаю папу за руку, панический страх бурлит в моей груди. – А что, если я не хочу ехать? Я хочу остаться здесь. Я люблю это место. Здесь мой дом, мой лес, моя семья. Мне не обязательно отправляться куда-то ещё.

Его лицо становится жёстким:

– Ты не хочешь научиться быть настоящей юной леди?

Я бледнею:

– Ну… да, конечно, но…

– Однажды ты унаследуешь это поместье. Со своей магией ты не сможешь им управлять, и слуги не останутся здесь, если будут бояться тебя. Ты должна научиться хоть как-то контролировать себя. Это для твоего же блага.

– Пожалуйста, не заставляйте меня уезжать! Я… – Я сглатываю комок в горле. – Я больше нигде не буду призывать тени – только в своей комнате и лесу. Я не буду разговаривать с Дарой, если поблизости кто-то есть. Я…

– Хватит, Эммелина. – Папа вырывает у меня руку. – Это не обсуждается. Уже случилось слишком много дурного. Когда-нибудь ты скажешь нам спасибо.

С этими словами он уходит, даже не оглянувшись посмотреть, как теперь чувствует себя его единственное дитя. Звук захлопнувшейся двери звучит для меня похоронным звоном по той жизни, которую я любила.

– Я не хочу уезжать.

Слёзы хлещут из глаз. Мне придётся оставить всё, что я люблю. Нижнюю полку шкафа, забитую теневыми игрушками, которые я сделала, вдохновившись персонажами из книжек. Леса, где я могу свободно бегать и играть с тенями, которые живут меж деревьев. Моя семья, мой дом – всё, что я знаю, находится здесь.

– Что мне делать?

Моя тень на мгновение вспыхивает красным, потом обвивает меня:

– Я могу помочь тебе, Эммелина. Я могу сделать так, что тебе никуда не придётся уезжать с этим человеком. Но взамен ты тоже должна пообещать помочь мне.

Надежда вспыхивает у меня в сердце. Я всегда могу положиться на Дару.

– Да! Пожалуйста! Я сделаю всё, что угодно.

Теневое пятно потемнее складывается в улыбку:

– Ты слишком хороша для них. Они тебя не заслуживают. Сегодня ночью я обо всем позабочусь. Тебе не нужно ни о чём беспокоиться.

Во мне теплится надежда.

– Мне нужно будет пробраться в гостевое крыло?

– Тебе ничего не придётся делать. Я могу вытянуться и стать тоньше струны, пока ты спишь.

– Я хочу обнять тебя, Дара. Спасибо тебе, – говорю я. – Но какой помощи ты хочешь от меня?

Дара колеблется:

– Есть кое-что, о чём я тебе никогда не рассказывала, Эммелина.

– Что ты имеешь в виду?

Тёплые щекочущие мурашки ползут по моей спине.

– Я не всегда была тенью.

У меня падает челюсть. Мне всегда было интересно, откуда Дара взялась, но она каждый раз делала вид, что не понимает моих любопытствующих намёков. Она создание, порождённое моей магией, или она существовала ещё до меня?

– Как такое возможно? – спрашиваю я.

– Когда-то я была человеком, но теперь я всего лишь потерянная душа. Я хочу снова обрести тело. Я хочу жить. И только ткач теней – такой человек, как ты, – может мне помочь. Тогда мы никогда не останемся одни и всегда сможем позаботиться друг о друге.

– Но как ты стала потерянной душой?

Моя тень раскручивается и растягивается у моих ног:

– Я не люблю вспоминать всё то, что потеряла. Особенно теперь, когда у меня есть ты.

– Прости, пожалуйста. Можешь не рассказывать, если не хочешь.

Дара молчит некоторое время, скользя вдоль пола. Но потом поворачивает назад и говорит:

– Я… я умерла в чудовищном происшествии. Всё это было мучительно, внезапно и обрекло мою потерянную душу на странствия.

– Ох, Дара, – говорю я. – Почему ты не сказала мне раньше? Знай я об этом, я бы сделала всё, что угодно, чтобы помочь тебе вновь стать самой собой.

Моя тень пожимает плечами:

– Это не так-то просто. Я не хотела быть обузой. Но эта ситуация угрожает нам обеим.

– Не глупи. Ты мой лучший друг. Что я должна сделать?

Мысль о том, что Дара обретёт плоть и кровь, станет настоящей человеческой девочкой, приводит меня в трепетный восторг, несмотря на все остальные печальные обстоятельства.

– Есть ритуал, который требует серьёзной подготовки. Его нужно совершать на пике кровавой луны – это редкое явление произойдёт во время текущего лунного цикла. Но с этим можно подождать. Сначала я позабочусь о Тейте.

– Как? – спрашиваю я, внезапно охваченная любопытством.

– Разумеется, изменю его сознание – полностью.

Я хмурюсь, опасение настойчиво лезет мне в мозг:

– Но ты же не сделаешь ему ничего плохого, правда?

– Конечно, не сделаю. Я сделаю всё, что нужно, не пролив ни капли крови и не вызвав ни одной болезненной судороги.

Дара как будто вырастает, собирая вокруг себя всё больше теней. И когда я ложусь в кровать и накрываюсь одеялом, она вытягивается за дверь и струится дальше по коридору, и вскоре я вижу только тонкую линию тьмы, привязанную к моим ногам.

Глава пятая

На следующее утро я просыпаюсь от криков. Инстинктивно тянусь к Даре, собираю вокруг себя все тени в комнате и только потом понимаю, что мне ничто не угрожает.

Крики исходят из гостевого крыла особняка. Страх щекочет мне затылок.

– Что могло случиться? – спрашиваю я вслух, и в первый раз у Дары нет ответа.

Я откидываю одеяло, быстро влезаю в платье и туфли и распахиваю дверь. Теперь стоит тишина, никого из слуг не видно. Очень странно для жилой части дома в это время суток. Охваченная любопытством, я на цыпочках иду в другой конец особняка.

Толпа слуг о чём-то тихо переговаривается и ломает руки у дверей гостевых покоев. Тех, которые занимает лорд Тейт.

Ужас змеится у меня по коже. Кендра замечает меня, но сразу же опускает глаза и, хромая, отходит к стене, тусклые волосы свисают ей на лицо. Страх, которого до прошлой ночи я никогда не испытывала, распространяется по толпе, точно пожар. Слуги пятятся назад, кто-то бегом бросается в противоположный коридор. У всех на лицах написаны одни и те же эмоции: страх, подозрение, даже ненависть.

Дара обвивается вокруг моей лодыжки:

– Они глупцы. Они только и могут, что дрожать от страха перед тем, чего не понимают.

Вот почему мне нужна Дара. Она понимает меня, как никто никогда не понимал и не поймёт. Непрошеные слёзы наворачиваются на глаза.

– Ты не сделала ничего дурного. Держи голову высоко и не обращай на них внимания.

Напитавшись силой от своей тени, я делаю, как она говорит, и уверенно иду к двери, которую уже никто не охраняет. Должно быть, с лордом Тейтом что-то случилось.

– Он был в порядке, когда ты ушла? – шепчу я Даре.

– В полном.

Почему-то меня это не успокаивает в той степени, в какой бы хотелось. Я захожу в комнату и вижу своих родителей и свиту Тейта, все стоят вокруг его постели. Родители никак не комментируют моё появление, только бросают ледяные взгляды. Слуги Тейта смотрят на меня с тем же страхом и отвращением, что и мои собственные. Я чувствую весь негатив, исходящий от них горячей волной. Только та девочка, Симона, кажется, не осознаёт, что я здесь. Она стоит в шаге от кровати и неотрывно смотрит на хозяина широко раскрытыми глазами.

Он до жути неподвижен. Простыни такие гладкие, что кажется, на кровати никто и не спал. Я даже не понимаю, дышит ли он. Вчера его кожу покрывал загар, какой бывает у всех, кто живёт на благословлённой солнцем земле, а сегодня его лицо бледнее лица маленькой девочки. Доктор, стоящий у постели, что-то говорит о коме, о глубоком сне. Лорда Тейта никто не может разбудить.

А потом все посмотрели на меня.

Этим утром мне стоило остаться в своей комнате.

– Беги, – говорит Дара. На этот раз я не обращаю внимания на её слова, хотя инстинкты твердят мне то же самое: что-то подсказывает мне, что в такой ситуации это наихудший план действий.

– Эммелина, – говорит папа, – что ты сделала?

От шока меня пригвождает к полу.

– Что?! Я ничего не делала. Этой ночью я спала в своей комнате.

– Это не одна из твоих проделок? – спрашивает мама, и подозрение сквозит в каждой чёрточке её лица.

Как они вообще могли подумать, что я способна на такое?!

– Конечно нет. Я никогда никому не делаю ничего плохого. – Вспомнив о вывихнутой лодыжке Кендры и сломанной руке последней гостьи я подавляю укор совести.

Тут вмешивается племянник Тейта Алден:

– Я видел, что ты делала вчера вечером. Мы знаем, что ты умеешь обращаться с тенями.

– И что? – Я скрещиваю руки на груди.

– Беги, Эммелина, – снова говорит Дара, на этот раз более настойчиво. Но слуги уже закрыли за мной дверь, и я слышу, как гудят их голоса с другой стороны. Далеко мне не уйти.

– Есть свидетель.

– Отлично, тогда он может сказать вам, что это не я, – отвечаю я. За моими смелыми словами скрывается внутренняя неуверенность. Должно быть, свидетель – кто-то из слуг. Станут они лгать, только чтобы досадить мне? Неужели все в этом доме обратились против меня и Дары?!

Алден зло смотрит на меня:

– Свидетель видел только длинную тень и никого поблизости, кто бы мог её отбрасывать. Он было списал всё это на игру света, но утром нашли лорда Тейта.

Ужас, точно масло, впитывается в мою кожу. Дара сказала, что сделает так, чтобы мне точно не пришлось уезжать с Тейтом… а теперь это. Но она утверждает, что с Тейтом всё было хорошо, когда она ушла. Она сказала, что только изменит его сознание, и всё-таки…

Теперь я не знаю, что и думать. Знаю только, что Дара была единственной тенью, которую я отправила в ту комнату. Если она что-то сделала, то вина на мне.

Дара устраивается у меня на плече и шепчет:

– Ты ни в чём не виновата, Эммелина. Я уже сказала тебе: они только и умеют, что ополчаться на то, чего не в состоянии понять.

Мужчина поворачивается к моему отцу:

– Нельзя допустить, чтобы она причинила вред кому-нибудь ещё. Чтобы вылечить лорда Тейта, я послал за лучшими циннийскими целителями. Но если он умрёт, она отправится вместе с нами в Циннию, где ей вынесут приговор.

Отец делает шаг вперёд, хватает меня за руку и выталкивает из комнаты обратно в коридор прежде, чем я успеваю собраться с мыслями.

Пока папа тащит меня в мои покои, слуги не утруждают себя тем, чтобы избавить меня от их косых взглядов.

– С нас с мамой хватит, – говорит папа. – Мы больше не станем терпеть твои выходки. Все эти годы мы защищали тебя, даже после того, как… – Он тяжело сглатывает, так и не закончив фразу, но я отлично знаю, что он хотел сказать.

– Я ничего не сделала лорду Тейту. Клянусь, – говорю я, но папа не обращает на меня внимания. Как только мы оказываемся у моей комнаты, он распахивает дверь и бесцеремонно швыряет меня на кровать. Дара уже стала рубиново-красной и растянулась на половину комнаты.

Папа смотрит на меня с обречённым видом:

– Это уже слишком, Эммелина. Ты и твои тени, твои странные игры… Мы лишились почти всех наших друзей после того… после того, что случилось с Розой. Под угрозой само наше положение в обществе, и это был наш шанс восстановить доброе имя. В Циннии могущественная аристократия, и у них наверняка много сильных союзников.

Я обхватываю себя руками, чтобы они не тряслись. Я понятия не имела о таком положении вещей, не говоря уж о том, что родители всё это время полагали, будто тот несчастный случай произошёл по моей вине. Это был просто несчастный случай.

– Мы просили только об одном: чтобы ты согласилась попробовать лечение. Благодаря ему мы все могли обрести лучшую жизнь, – папа качает головой. – Но ты не захотела этого сделать. Ты не могла просто поехать и рискнуть. Тебе обязательно нужно было сделать это.

– Я всё время спала в своей комнате…

Папа вскидывает голову:

– Стоп. Хватит лгать, Эммелина. Доктора не знают, что именно ты сделала – но кто ещё мог заставить войти в комнату тень, когда её некому было отбрасывать?

Хотела бы я, чтобы у меня нашёлся достойный ответ – что-нибудь, что угодно, что могло бы перечеркнуть этот чудовищный факт. Я бросаю взгляд на Дару, которая на протяжении всего разговора ведёт себя до странности тихо. Что она сделала? Неужели она слишком увлеклась? Вот так она хотела предотвратить мою поездку в Циннию? Дара верна сверх всякой меры, это я знаю. Но пошла бы она на такое? А если да, то как? Она ведь всего лишь тень.

Тысяча вопросов бомбардируют мой мозг, но ни одного ответа не приходит. Отец берёт мои руки в свои, и его лицо смягчается:

– Эммелина, если ты что-то сделала случайно и вовсе этого не хотела, скажи нам, что произошло, и, возможно, доктора найдут решение. Ты можешь всё исправить.

– Это уловка, – шепчет Дара. – Он хочет, чтобы ты призналась, что навредила лорду Тейту. Тогда они смогут выдать тебя циннийцам для наказания и избавиться от тебя навсегда. Даже лечение, которое они предлагали раньше, было лучшим вариантом, чем это.

Я не знаю, что и думать. Если я скажу папе, что отправила Дару в комнату Тейта – этим я вполне могу приговорить себя к циннийскому наказанию. Если не скажу – то получится, что я солгу. Пропасть разверзается у моих ног, и мне решать, прыгать ли на другую сторону.

Держа руки на коленях, я переплетаю пальцы, встречаюсь взглядом с отцом и качаю головой:

– Это не я.

Он выпрямляется и отпускает мои руки:

– Я полагал, что мы воспитывали тебя лучше. – Он выходит из комнаты, дверной замок громко щёлкает за ним.

Даже мне самой эти слова кажутся лживыми.