Прыжок

Расставание

На следующий день Мия не выходила на связь. Вова был занят своими делами и решил сделать небольшую паузу. Немного отдохнуть друг от друга. Он делал так иногда, чтобы отношения не превращались в болото. Потом еще день и еще. Вова написал несколько раз смс, но получал холодные ответы. Так продолжалось 5 дней, после чего они снова списались в мессенджере и созвонились.

Мия сказала, что у нее все это не очень укладывается, что она не хотела бы в этом участвовать, от встречи отказывалась. Это было странно. Они договорились созвониться еще раз завтра. По телефону был совершенно другой человек. Холодный, бесчувственный. Вова прыгал все эти дни, поэтому это было неудивительно, с ним разговаривала уже совершенно другая Мия, далекая и непонятная. Он был очень занят собой, своими умозаключениями, мыслями, своей жизнью. И в новом потоке совсем не заметил, как все улетучилось: их былая любовь, отношения – все отдалялось с каждым днем, с каждым часом все дальше и дальше. Нить была потеряна. Точки опоры ушли под воду.

Это было предсказуемо, так происходило у Вовы из раза в раз, он не был сильно удивлен, старался лишь сохранить все на достойном уровне и положить в коробочку воспоминаний на одну из полочек. Раньше он держался за отношения, пытался спасти, реанимировать, а потом как-то понял, что это бесполезно. Люди приходили, люди уходили. Не только у таких, как он. Это происходило у всех и повсеместно.

Началась депрессия и меланхолия, он лежал и вспоминал ее чудесный голос, как он переливается разными красками, нотки интонаций, улыбку, как она злилась, истерила, пыталась вызвать в нем ревность, день их первой встречи, когда на перекрестке, на котором они условились встретиться, на трех углах из четырех стояли машины реанимации, это еще тогда показалось ему очень странным, разговоры Мии с бабушкой, которые понравились Вове, она показалась ему такой заботливой, их первый поцелуй на скамейке у библиотеки, как они пошли первый раз в продуктовый магазин, она смотрела на него таким наивным детским взглядом, как она веселила его своими шутками, криками, своей молодостью, открытостью, энергичностью, деловитостью. Тот вечер, когда они пошли первый раз в ресторан, а ее туфли натерли Мие ноги, Вова сказал, чтобы она надела кроссовки, которые были у нее с собой в пакетике, – главное, чтобы ей было удобно. Она рассказывала ему свои материальные цели и намерения, как она хочет машину, получить права, зарабатывать много денег. Он понимал, что все это глупости по сравнению с тем, что происходило между ними, и просто молчал, не смея ломать или исправлять ее представление о мире, не желая вторгаться в него и оставаясь счастливым наблюдателем. Ему не хотелось спорить, к тому же иногда он чувствовал себя таким маленьким и беспомощным в ее финансовой системе координат. У него тогда почти не было денег и работы. Все, что он мог ей подарить, – это себя и время вместе, свое внимание, заботу и защиту. Мие этого хватило. А потом к нему все быстро пришло.

Он был счастлив, что встретил ее, снова почувствовал себя юным и беззаботным. А теперь, когда потерял, то понял, что любил ее.

Мия открыла много нового, он снова по уши влюбился, опровергая слова другого умного профессора: «Любовь, о которой вы все мечтаете, а некоторые даже наивно полагают, что нашли ее, – это набор факторов, технологий. Один человек обладает ими, а вы обладаете другими». Вова не хотел верить, что есть некая технология любви, но каждый раз убеждал себя в этом, а потом снова переставал в это верить. Настроение прыгало из кипятка в лед. И снова открыться чему-то такому становилось сложнее, поэтому он ходил на всякие тренинги по личностному росту, раскрытию своего Я, своих навыков. Но все это было детским садом по сравнению с тем, чему их обучали в Х-группе. Расчетливый и логичный Вова был полностью разбит и распался на маленькие кусочки. У него появился запрос на перемену.

Он смотрел на номер телефона Костика, который все еще обучался в группе, проходил практику в горячих точках по всему миру, постоянно путешествовал с другими ребятами, был, казалось бы, счастливым человеком. А на другой стороне весов Вовы была его свобода не подчиняться никому, его страх, что чем дальше он идет вниз по кроличьей норе, тем тяжелее будет потом из нее выбираться. И лучше даже не вступать на этот путь.

Работы не было, все каналы как будто закрылись в один момент. И как он ни пытался прыгнуть туда, где все будет хорошо, у него не получалось. То ли прицел сбился, то ли он слишком часто начал использовать свои способности в неправильных целях, воруя свою энергию.

Он убегал от самого себя в поисках самого себя. И чем дальше бежал, тем менее вероятно было найти что-то стоящее. Потому что этот марафон был панический и неосознанный. Все было рядом и на виду, но найти этого не удавалось. Кружка стояла на столе, но взять ее не получалось, потому что рука прозрачная и невесомая, как во сне.

Все вокруг менялось, казалось бы, само по себе – квартира, машина, приятели. Он стал созерцать свою жизнь со стороны. День протекал за днем без каких-то либо сдвигов куда-либо. Он просыпался, пытался что-то сделать, но концентрация полностью отсутствовала. Вова начал прокрастинировать, отрастил бороду, стал выглядеть неопрятно, иногда брался за бутылку и проводил вечера в компании с самим собой, подсознательно обвиняя себя в том, что потерял Мию. Но позвонить ей ему больше не позволяла гордость. Он считал, что если прогнется сейчас, то их отношения уже не будут ничего стоить. Они перестанут быть под его контролем. Он пытался отпустить ее из своих мыслей и готов был пойти на все ради этого.

Из последних сил он схватился за обрывки своих представлений о том, куда это уныние точно не должно привести. И вселенная помогла ему. У него появилась любовница и сердечный друг – немного старше его, женщина, которая очаровала своим умением складывать буквы в слова, затем в предложения, строить умопомрачительные смысловые конструкции, а затем еще все это окрашивать невероятными оттенками звонкого сексуального голоса. С первого разговора по телефону между ними вспыхнула искра.

Отдушина в жизни

Люба – учительница младших классов. Единственное утешение для Вовы в серых буднях, которые день за днем начали душить его. Поначалу она не вызывала почти никаких эмоций в нем после Мии. Люба была типичная женщина – простая и добрая. С ней можно было много о чем поговорить в пределах ее понимания мира: дерево деревянное, железо железное, на работе надо зарабатывать, отдыхать надо хотя бы раз в год, мужик должен быть со стержнем и тому подобные стандартные представления. Вова не то чтобы не соглашался с ними или они были ему непонятны. Просто ему было тесно в этих рамках.

Люба была филологом по образованию, много читала книг, поэтому ее речь была очень яркая и наполненная красотой эпитетов и метафор. С ней было легко флиртовать, и это было совсем не пошло. Она быстро понимала двойные и тройные смыслы в их разговоре и почти не задавала вопроса «Что ты имел в виду?». Вова наконец включил свою фантазию и образное мышление, начал возвращаться в реальный мир, строить планы, цели для себя и следовать им. Люба исцеляла его.

Он встретил ее, чтобы понять что-то новое, но пока не знал, что это. Они встречались раз в две недели. Это были долгие встречи, прогулки, глубокое общение и погружение в мир друг друга. Она заземляла его, а он, наоборот, окрылял Любу, показывая, как можно мыслить иначе. Она учила его общаться с людьми заново, делиться с миром собой, своими мыслями. Вова понял, что это может быть кому-то интересно, что спор и дискуссия могут быть интересными, а открывать для другого человека что-то новое может быть приятным. Они много смеялись. Особенно когда оставались наедине с собой на следующий день после встречи. Вова открывал свой ноутбук, книгу, смотрел в окно, впрочем, делал теперь все что угодно и видел там теперь мир Любы. Поверх своего. Он видел его ее глазами, видел, как она видит сейчас его же. Видел, как она сейчас о чем-то задумалась и вспомнила о нем. Люба рассказала своим подружкам, что влюбилась. А Вова полюбил в ней хорошего человека и даже ее футляр, который она надевала каждый день, идя на работу. И потихоньку снимал его и распаковывал из нее все психические узелки и стопы, который ее ум построил за 35 лет защиты от боли, причиняемой окружающим миром.

Когда он видел эту защиту, то отвлекал ее внимание на что-нибудь прекрасное, на нее саму, говорил, какая она необычная. А потом незаметно снимал эти преграды в ее сознании. Люба рассказывала о своей юности, езде с папой на мотоцикле с коляской по деревне, купании в речке голышом с парнями, первую любовь, они погружались в эти рассказы и в то время, когда все казалось возможным для нее, когда она мечтала стать певицей, съездить в Аргентину, Перу, Чили. Потом они с Вовой обсуждали ее семилетний брак, составляли для нее цели на месяц, полгода, год, пять лет. Люба сначала не верила, что можно вот так просто не волноваться из-за всякой ерунды, радоваться всему вокруг. Он напомнил ей, как быть беззаботной. Но его былое уныние не слишком хотело уходить. Он понимал, что их роман не может продолжаться слишком долго, не хотел, чтобы она привыкла к нему, и постарался сохранить все на нейтральной ноте свободных отношений двух взрослых людей.

Поездка в Москву

Вова решил переехать на время в Москву, чтобы ничего более не напоминало про Мию, тот злополучный день у профессора.

Это было непростое решение, но запрос к кардинальным переменам в жизни возрастал. Тянуть уже было невозможно. Надо было сменить обстановку, выйти из зоны комфорта. В один день он сдал ключи от квартиры хозяину, собрал сумку самых важных вещей, а все остальное отвез к Костику. Купил место в «Бла-бла-каре» до Москвы – и вперед, к новым приключениям в побеге от старых неоправданных надежд. У метро «Звездная» его ждал белый «Форд Фокус». Он сел вперед и начал общаться с водителем. Им оказался достаточно приятный мужчина лет сорока пяти, который за двое суток уже четыре раза пересек границы нескольких государств и был за рулем уже около семидесяти часов. Выглядел он при этом достаточно бодро. Сзади села симпатичная девушка Оля лет двадцати восьми и молодой парень примерно такого же возраста по имени Егор. Они были не вместе, но быстро подружились. Парниша был с невероятными способностями находить общий язык со всеми вокруг и очень скоро уже показывал смешные видео водителю, пил воду у соседки, подписался на Инстаграм Вовы, рассказывал всем смешные истории и всячески поднимал настроение другим пассажирам.

Егор был настоящим красавцем – высокий, широкоплечий, с симпатичным лицом и обворожительной улыбкой. На руке блестели новенькие металлические часы – не слишком дорогие, однако придавали ему некой статусности. Его айфон был в трещинах, с собой была только небольшая сумка. Егор был рассказчик от Бога и рассказывал одну историю за другой и всех увлекал этим. Весь экипаж быстро сдружился благодаря душе компании, который не замолкал. Они уже проехали километров сто, Егор только начинал истории про то, как он был электриком, потом у него было свое ИП, а потом он оказался в Тунисе со своей девушкой, с которой они отправились в дикое племя и провели там две недели, после чего девушка заболела и им пришлось вернуться, но она потеряла паспорт и пришлось ждать в посольстве еще неделю. По возвращении в Москву он два года занимался элитной недвижимостью, часто встречаясь с депутатами Государственной Думы и даже миллиардерами. Потом его уволили за то, что он пытался провести сделку всерую и заработать крупную сумму денег. Ничего не получилось, работу он потерял и девушку вскоре тоже. Егор вернулся в Сибирь к родителям и продолжил писать свою книгу, но потом увлекся игрой в футбол в любительской лиге и вместе с новой командой снова вернулся в Москву, жил в коммуналке, после чего переехал в Питер к своему двоюродному брату заниматься проводкой электрики. Здесь их подставили и повесили долг в несколько миллионов, после чего он собрал вещи и отправился обратно в столицу, где были его друзья.

Все с интересом слушали его истории. Вова пытался понять, в каком месте он врет, но это не удавалось, Егор говорил так складно, что все было похоже на правду. Ему казалось, что перед ним сидел современный барон Мюнхгаузен.

Через 250 км от города у них пробило колесо. Водитель начал доставать домкрат, а Вова с Олей пошли до ближайшего шиномонтажа, который находился в 1,5 км от них, если верить навигатору. Когда они дошли до места, дверь была открыта. В первом помещении никого не было.

– Тук-тук, – проговорил громко Вова.

– Да-да, сейчас подойду, – прокричал где-то издалека приятный мужской голос. Вова начал осматривать стоявшую на ремонте «Волгу». Она была прекрасна. Оригинальный серебристый цвет, металлические вставки по всему кузову подчеркивали ее статусность, шикарный мягкий салон. У Вовы зазвонил телефон, и он вышел из шиномонтажа. По телефону их водитель сказал, что уже почти все сделал и справится без посторонней помощи. Вова хотел было вернуться, подошел к приоткрытой двери и замер.

– …Я хочу от Вас ребенка, – говорила Оля автомеханику. Ее голос был наполнен любовью, нежностью и флюидами возбуждения, которое она испытала при виде мужчины своей мечты, по запаху которого она сразу все поняла. Вова побоялся мешать такому важному разговору и остался в дверях.

– А разве Вы не едете в Москву? – отвечал низкий мужской голос, в нотках которого прослеживалась улыбка.

– Москва подождет, я остаюсь тут.

Вова разрывался от услышанного, ему казалось, что он находится в сюжете какого-то невероятного кинофильма. Он понял, что сейчас стал свидетелем чего-то очень большого. Далее он не мог больше подслушивать столь интимный разговор двух людей.

Через 5 минут Оля вышла и молча с деловым видом пошла с ним обратно к машине. Она ничего не сказала об этом разговоре, только взяла сумку, когда они дошли до своего транспорта и попросила высадить ее у шиномонтажа потом, сказав, что ее планы изменились, поблагодарила всех за компанию и пожелала удачи в дороге. Водитель достал ее чемодан из багажника и с удивлением попрощался с ней.

Они отъехали на несколько сотен метров, и водитель наконец смог сказать что-то.

– Что там произошло?

Вова сидел, его щеки еле сдерживали смех и радость. Он был самым счастливым человеком, потому что эта девушка взорвала его мозг. Егору тоже стало крайне интересно, почему Оля вдруг забрала свой чемодан и осталась в шиномонтаже.

– Она сказала, что хочет от него ребенка, – сказал Вова, не зная, засмеются ли сейчас собеседники или как это воспримут.

– Ребенка? От кого?

– От автомеханика.

– От шиномонтажника?

– Я точно не знаю, кто он.

– Они с ней знакомы?

– Теперь да.

– То есть это вот так бывает? – как будто впервые Егора что-то удивило. Он сказал это с повышением интонации к концу предложения, максимально выказывая свое удивление. Одна бровь немного приподнялась

– Так появилась на свет, а, или появился… – восторженно прорычал водитель.

– Думаете, у них получится?

– Думаешь, он согласится?

– А ты ее видел?! Хочешь сказать, что ты бы отказался?

Остановка в городке

Они остановились в небольшом городке, чтобы водитель немного передохнул и поспал пару часиков. Он откинулся на своем сиденье и отключился за пару минут. Стояла достаточно теплая июньская погода, на улице было много зелени. На обочинах редели деревья. Центр города состоял из торгового центра, «Макдоналдса» и нескольких магазинов в ряд. Все было закрыто. Был поздний вечер, почти ночь. Редкие автомобили спокойно двигались с перекрестка на перекресток. Людей почти не было. Вова с Егором пошли прогуляться, встретив у магазина местных неприметных девчонок. Других вариантов, с кем можно было пообщаться, не было. А Егор, казалось, вообще не сильно обращал внимание на внешность людей, их возраст, профессию, он общался со всеми, легко находя общий язык, это был мастер коммуникации, все его разговоры были наполнены эмоциями, он насыщенно проживал каждый момент своей жизни, заряжая этой вовлеченностью всех вокруг. Его выражение лица отражало десятки переживаний, которые он постоянно испытывал, каждый мускул, глаза, даже уши шевелились, когда он восторженно удивлялся или унывал. Иногда Егор поднимал взгляд в небо, словно пытаясь что-то вспомнить или загадывая желание. Часто жестикулировал руками, останавливался во время беседы на ходьбе, выясняя какие-то подробности. Он не боялся взять человека за руку, потрогать, немного растрясти. Егор смотрел на людей всегда с огромным интересом, он их любил, это было невозможно скрыть, он любил жизнь, каждый вдох, каждый шаг.

– Кого ждете, девушки? – зазывающе негромко подошел к ним Егор с вопросом. Вова двигался рядом, оставаясь сторонним наблюдателем. Он вроде был здесь, а вроде его здесь не было. Девушки были невнятно одеты и вызывали мало симпатии и интереса. Вову они скорее отторгали.

– Так просто гуляем. А вы? – заинтересованным голосом ответила одна из девушек.

– А мы вот мчим в Москву, сделали небольшую остановочку, дали водителю передохнуть, он уже четвертые сутки за рулем.

– На машине едете? – девушки были рады компании двух новых интересных городских парней.

Такие появлялись здесь часто, но мало кто решался завязать диалог. Девушки любили обсуждать всех их, смеялись над тем, какие все серьезные и с важным видом, в дорогой одежде, на представительных машинах, или просто полупотерянные персонажи, которые летали по городку хаотично, словно привидения, группы туристов в розовых очках, не подозревающие, что происходит на задворках этого славного городка, а зачастую и в самом центре. Часто здесь сновали одиночки, осматриваясь по сторонам, изучая местность, как будто они увидят что-то новое, как будто этот городок останется в их памяти, а не забудется как серый и проездной через несколько дней.

– Нет, на воздушном шаре летим, спустились в магазин купить попить и прихватить с собой пару девчонок, – весело ответил Егор. Он всегда как будто в точности знал, как поднять градус в любом общении, расположить к себе людей, сказать это именно так и тогда, когда это было нужно. Люди чувствовали искренность и легко шли на контакт. Девушки засмеялись. Они уже мысленно распределили для себя, кто с кем будет спать, как парни пойдут и купят чего-нибудь выпить, они мило пообщаются с ними пару часов, решатся снять двухкомнатный номер в мини-отеле неподалеку и предложат там продолжить ночь, потому что на улице похолодало. Девчонкам ударит в голову алкоголь, они раскрепостятся, и ведьмы в них начнут свой танец.

Один из парней просто встанет и выключит свет в комнате, возьмет одну из них за голову и начнет целовать. Его друг, не теряя времени, смело возьмет вторую девушку нежно за грудь, улыбнется и предложит не мешать ребятам, они уйдут в другую комнату. Там будет серия поцелуев и ласк, таких трепетных и нежных, потому что парни из больших городов умеют возбудить девушек. Пары распределятся по комнатам. И одна из них уже приступит к самому интересному, озаряя своими стонами вторую. И тут девушка тоже решит пойти во все тяжкие, несмотря на своего мужа-алкоголика, несмотря на то, что ей изначально больше понравился другой парень, несмотря на свои эти самые дни, несмотря на то, что у них не найдется даже одного презерватива.

А завтра они поедут дальше, точнее, полетят на своем воздушном шаре. И потом через несколько лет, возможно, кто-то из парней случайно напишет одной из них, чтобы просто узнать, как у них дела, с улыбкой вспомнить тот прекрасный вечер. Может, они даже увидятся снова. Но это неважно, потому что парней из Питера в Москву проезжает много. Да и девчонок таких сидит на скамейках много, как жаль, что не все парни догадываются, как они мечтают, чтобы к ним подошли, докопались до них, уделили им внимание, взяли с собой в этот вечер, в свою память. Они готовы подарить настоящую любовь, настоящую страсть.

– А! Это ваш пролетал? Красненький такой? – смеялись девчонки.

– Нет, у нас синий, на красном летят наши друзья, они смотрели в подзорную трубу и сказали, что у магазина сидят две прекрасные девушки, которые очень заскучали без внимания и, наверное, обсудили всех проходящих мимо мужчин уже много раз.

– Ахаххахахаха, – девушки разлились в смехе, он как будто знал все про них, считывал, как легко понятную ему книгу. Они доверились, потому что парни были явно старше и опытнее, выглядели приятно, общались интересно, их искренние улыбки вряд ли замышляли что-то недоброе.

– Ну как у вас тут? Все спокойно? – спросил Егор непонятно о чем.

– Да, все спокойно.

– Смотрящего знаете?

– Ахаххаха, да, знаем, – они говорили и в шутку, и серьезно.

– Убийства, изнасилования?

– Да нет вроде, все спокойно.

– Хотя в прошлом году мне Сережа рассказывал, в парке ФСБшник изнасиловал девочку.

– Ну, ФСБшники же несчастные люди, – подхватил Вова. – Ими постоянно кто-то управляет, промывает им мозги, они оторваны от реальности.

Девушки соглашались и кивали.

– Мда, сорвался, видимо, не выдержал и начал использовать свои навыки не туда, – подхватил Егор.

– Да он набухался просто.

– Набухался, и наружу вылезло все его нутро. А девушка не хотела с ним, он решил, что хочет однозначно, и применил силу, хотя мог бы и нормально договориться, – высказал с предположением свою версию Вова.

– Так там девочка маленькая.

– А, ну тогда, значит, просто крыша поехала. Неадеквата захотелось, детское тело.

– Да, да, поехала. Белочку словил.

– Проблемы, видимо, с женщинами у него.

– Да вроде не было, я работаю с его женой в одном магазине. Она говорит, что он просто стоял писал, девочки мимо проходили и сами до него докопались.

– Ну ты ведь понимаешь, что это чушь?

– Да, понимаю, – кивала блондинка.

– И чего, закрыли его?

– Да.

– На сколько?

– Не знаю.

– На десять?

– Не знаю.

– А еще чего у вас тут интересного? Ограбления?

– Да вроде не было. У нас в основном такое все в «Сове» бывает.

– В «Сове»?

– Да, это ночной клуб, вон там.

– Напиваются и творят всякую дичь?

– Да, там недавно глаз выбили парню.

– Глаз выбили?

– Да, там парень к чужой девушке приставал. Но это случайно получилось.

– Случайно выбил глаз? – с умиленным лицом смотрел на брюнетку Егор.

– Ну да, он говорит, что просто толкнул, а тот ударился неудачно.

– Ничего себе у него толчки такие. Закрыли?

– Да.

– Так у вас тут полгорода сидит, наверное?

– Да, у меня два брата сидят. Один из них сидит за третьего.

– Уууууу! – Вова понял, что вокруг девушек тут кипят страсти, они знают тут всех и все истории этого невзрачного городка.

– За что сидят? – Егор сменил одно удивленное лицо на другое, не менее артистичное.

– Убийства.

Парней осадило от услышанного.

– Да у меня вообще мафиозная семья. Нас десять человек.

– А, то есть ты тут неприкасаемая.

– Почему?

– Ну тебя лучше не трогать, за тебя потом придут серьезные ребята.

– Ну да, – немного смущенно ответила брюнетка и отвела взгляд вправо.

– А сама ты чем занимаешься? Какие планы на жизнь?

– Ну, у меня была мечта в полиции работать, но меня туда не взяли из-за того, что родственники уголовники.

– А, то есть ты хотела на ту сторону?

– Ну да, хотела.

– Тебя унижали, что ли?

– Нет, – она заулыбалась. – Почему?

– Ну, в полицию обычно идут люди с комплексами, которых унижали, которых обижали, неполноценные. Они ищут защиту. И потом срываются так же на других людях, получив немного власти.

– Да не, на самом деле сейчас уже нормальные есть. У меня вот знакомые поступили, служат, они нормальные.

– А, ну хотя может быть, новое поколение, – Егор смотрел на Вову.

– Да, но потом они такими же станут, – отвечал Вова.

– Ну может быть, – грустно ответили девчонки.

Они пообщались еще минут 30 на самые разные темы. Девчонки оказались не такие уж и скучные, как могло показаться на первый взгляд. Они рассказали, где тут можно снять номер с двумя комнатами, а также купить алкоголь. Егор сходил и купил недорого вина из пакета, они начали распивать его. У девчонок появилась на лице и в глазах искринка. Разговор пошел еще более интересный и открытый. Они обменялись телесными касаниями. Блондинка показала татуировку чуть выше груди. Вова тоже начал немного интересоваться брюнеткой. Парни распределили между собой девушек. И они уже не казались такими неприметными. Это уже были молодые сексуальные нимфы, которые смотрели на парней проникающим взглядом. Егор присел рядом и обнял блондинку.

– Мне так нравятся твои глаза! – он смотрел на нее влюбленным взглядом, обнимая за талию. На девушке была черная кожаная куртка, в которую она максимально спряталась от холода. – Ты замерзла?

– Пойдемте, покажете нам этот отель, о котором вы говорили.

– Пойдем, – сказала на выдохе блондинка и резко поднялась.

Вова вдруг понял, что не хочет продолжать с ними вечер и прыгнул в ту вероятность, где девушки попрощались и пошли в сторону своего дома. Егор удивленно смотрел на него.

– Блин, я собирался пойти с ними в отель, что-то пошло не так, они же точно хотели этого. Почему не согласились? Как думаешь?

– Фиг знает, не понравились мы им, может, – лукавил Вова, хотя сам знал, почему это произошло.

– Да как не понравились? Ты видел, как они смотрели на нас?

– Ну может, у них есть свои причины, всякое может быть.

– Не, друг, это было очень странно. Им что, сложно было показать нам отель? Думаешь, им прямо так срочно нужно домой? Реально?

– Да стремные они какие-то, Горыч.

– Да ни фига не стремные! Я таких стремных это самое, это вообще королевы красоты!

– Аххахахахаха!

– Да и, Вован, не бывает стремных девушек, я тебе точно говорю, бывает мало алкоголя. Или завышенные ожидания. Все девушки прекрасны, надо только увидеть это, понимаешь?

– Ну что там видеть, если у нее кривые желтые зубы, убогая одежда, непрокрашенные на пять сантиметров корни волос.

– Да ты не на то смотришь!

– А на что мне смотреть? Это не мой уровень!

– На глаза, брат, смотри всегда на глаза, выкинь из головы все свои стандарты красоты на хрен! А какие у них голосочки! Мммм, такие нежные!

– Ты, похоже, романтик?

– Я самый романтичный человек, которого ты встречал! Будем знакомы, – широко улыбался Егор.

– Тебя что, не предавали никогда, не бросали, не отвергали, тебе не изменяли, не говорили гадости, не били? Ты что, в скафандре проживаешь?

– Да было многое, но, Вова, я смотрю на это по-другому. Понимаешь, это опыт, я открыт к нему! Это все часть меня. Я не закрываюсь от этого, это то, что я должен прожить!

– Ну ты и добряк.

– Володя, только добро может атаковать! Добро! Зло может только защищаться.

– Ты атакующий, значит? У тебя не бывает депрессий?

– Да, я атакующий! Все у меня бывает, но депрессия – это тоже часть моего опыта, который мне суждено прожить.

– Блин, ты чего, реально просветленный? Где твой нимб тогда?

– Да, я был в Индии с гуру седьмой ступени в сакральном общении на уровне самадхи.

– Был где?