YouTube. Как самый популярный видеохостинг завоевал мир?

Глава 6. Бард из Google

«Не знаю, заметно ли это, но моя жизнь полностью изменилась!»

Клэр Стэплтон отправила это электронное письмо своей подруге Хлое в июльскую субботу 2007 года, вскоре после прихода в Google. Это было более чем за десять лет до ее «благополучного» пребывания на курорте Индиан-Спрингс, и от сокрушительного цинизма той поездки ее отделяли целые световые годы. Недели, предшествующие отправке этого письма, пролетели как вихрь – окончание колледжа, переезд через всю страну, начало настоящей взрослой работы. Стэплтон выросла в Окленде, где занималась легкой атлетикой и играла в театре. У нее был непринужденный, временами простецкий вид, который располагал окружающих. Она пришла в Google 21-летней девушкой, в один солнечный день, какие случаются в Северной Калифорнии. Она надела «шапку нуглера» – дурацкую цветную кепку с синим пропеллером, какие раздают всем новым сотрудникам, – и запустила свой фирменный BlackBerry. («Кто бы мог подумать», – написала она подруге.) В ее жизнь молниеносно ворвалась масса протоколов и принципов, которые нужно было усвоить, не говоря уж о шквале новых людей, с которыми нужно было встречаться и знакомиться.

«Гугл! Это просто невероятно, – писала она. – Странная утопия, на самом деле каждый либо участник Лиги плюща, получивший самое нелепое резюме в мире после окончания учебы, либо участник Лиги плюща, которого выбрали за потенциал или что-то в этом роде. Все очень умные, в определенном смысле очень привилегированные, но в то же время классные… Это место просто излучает динамизм, и временами его амбициозный характер заразителен».

Когда Стэплтон училась на первом курсе Университета Пенсильвании, факультету дали доступ к новому веб-сайту, созданному студентами Гарварда, – thefacebook.com*. Стэплтон разместила там фотографии своих друзей: то они на вечеринках потягивают напитки из красных стаканчиков, то гуляют в парках, то позируют для глупых, откровенных снимков. Это были, конечно, в основном хорошие фотографии, но необработанные – никто не думал, что этой социальной сетью будет пользоваться кто-нибудь, кроме обитателей университетских кампусов. Учеба давалась ей легко; ее специальностью был английский язык, и она исследовала произведения таких писателей, как Томас Пинчон. Стэплтон училась у поэта Кеннета Голдсмита, который называл себя скульптором текстов и был «радикальным оптимистом» в отношении Интернета. На футболке, которую он носил в кампусе, было написано: «Если этого нет в Интернете, значит, этого не существует». Наступил выпускной год, и Стэплтон подумывала подать заявку на Teach for America, популярную программу для новых выпускников, пока на университетской ярмарке вакансий не увидела стенд Google. Почему бы и нет?

В своем эссе-заявке она процитировала фразу с футболки Голдсмита и критиковала Пинчона и других интеллектуалов за презрение к «компьютерной эре». Она утверждала, что они неправы, потому что Google поддерживает «каналы взаимосвязанной интеллектуальной мысли, скажем так, в движении». Ее приняли.

Это был переломный момент для набора сотрудников Google из университетов. К концу 2006 года компания добавляла новые компоненты вроде YouTube такими быстрыми темпами, с которыми ее команда по связям с общественностью справиться не могла. Руководители решили пополнить штат свежими выпускниками, обучив их отвечать на запросы прессы и применять корпоративные уловки. Отобрали 30 новобранцев, в основном из учебных заведений Лиги плюща, и Стэплтон была в первой партии. Первоначальное назначение ее слегка разочаровало. Вместо захватывающей задачи прямых столкновений с репортерами и телеведущими ей поручили «внутренние коммуникации» – направили в отдел по обработке сообщений внутри компании. Но в итоге она занялась весьма увлекательным делом – начала писать тексты для программы TGIF, которую в Google почитали, как священный ритуал.

Каждую пятницу около 16:30 весь персонал Google собирался на совещание в офисной забегаловке^[48] Charlie’s, где было полно пива, газировки и закусок. Соучредители Google Пейдж и Брин, стоя в передней части зала, приветствовали почитателей и оглашали новости компании. Они также разыгрывали что-то вроде народной корпоративной комедии, сценарий которой сотрудники отдела внутренних коммуникаций готовили заранее. В самом начале работы Стэплтон допустила ошибку в сценарии – неправильно назвала какой-то технический пункт, касающийся Gmail. Во время выступления один из основателей поднял глаза и спросил: «Кто это написал?» Стэплтон думала, что ее уволят.

Но этого не случилось. И она быстро научилась приспосабливаться к корпоративному юмору и сочинять анекдоты о том, сколько пицц может съесть группа программистов. Самым грандиозным изобретением TGIF была компьютерная система Dory (названная в честь персонажа Pixar) для сбора вопросов от аудитории и голосования по ним. На вопросы, набравшие наибольшее количество голосов, начинали отвечать. Dory отражала то, насколько глубоко руководство Google верило в силу данных, в эффективность и коллективную мудрость. Система Dory давала всем ощущение настоящей демократии – а не той, которую знала Америка при Джордже У. Буше.

Руководители Google открыто возмущались Патриотическим актом Буша и начали чаще выставлять напоказ либеральную калифорнийскую добросовестность компании. Летом, когда Стэплтон пришла в офис, Google совершила крупнейшую в истории корпоративную закупку солнечных панелей для своего кампуса. По мере расширения компании TGIF стал местом, где Google декламировала и укрепляла свои ценности. Осенью, во время одного из собраний TGIF, позвонил Эл Гор^[49] – в тот самый день, когда ему присудили Нобелевскую премию мира за работу в области охраны окружающей среды. Брин задумчиво произнес в трубку: «Я слышал, что ты сегодня что-то выиграл. Мы все благодарны тебе». Гуглеры разразились аплодисментами.

Задача Стэплтон состояла в том, чтобы отражать уникальность Google в образе компании. Помимо сценариев, она писала руководителям электронные письма, рекламируя уникальную культуру Google, и отправляла их каждую пятницу перед TGIF – увлекательные, странные послания, которые один коллега запомнил как «постмодернистскую поэзию». Приветливая и остроумная, Стэплтон вскоре стала талисманом Google. О ней упоминали на memegen, внутренней доске обмена сообщениями компании; гуглеры писали там строки вроде: «Я хочу все наркотики, которые курит Клэр». Она заработала прозвище: «Бард из Google».

«Это пиар; я назвала бы его шуткой, но в Google это вопрос жизни и смерти, – объяснила Стэплтон в письме подруге. – Они действительно верят, что судьба компании зависит от того, как мир ее переварит, и то золотое сияние, которое мы видим сегодня, воспринимается как мимолетное».

* * *

Недалеко от Charlie’s за одним столом с другими юристами Google работала Николь Вонг. Опытный адвокат, она редко нервничала; прочитав электронное письмо от Министерства информации Таиланда в конце 2006 года, Вонг предположила, что это фальшивка. Как ни странно, оно пришло с адреса на Yahoo. Очень скоро Вонг поняла, что оно подлинное, и перечитала еще раз: Таиланд прислал список из 20 видеороликов на YouTube, которые оскорбляли короля; согласно тайскому закону об оскорблении монарха, такое деяние является уголовным преступлением. Пока ролики не уберут, говорилось в письме, YouTube будет отключен по всей стране. Прежде чем писать ответ, Вонг потянулась за телефоном. У Google не было офиса в Таиланде, но компания заключила контракт со «скаутом» – юристом, изучающим возможность открыть такой офис. Было бы очень плохо, если бы Таиланд возложил ответственность за оскорбление монархии на этого человека. Вонг набрала номер; в Бангкоке была глубокая ночь.

Как только скаут взял трубку, Вонг распорядилась: «Вам нужно покинуть страну».

Электронное письмо из Таиланда, пришедшее вскоре после слияния с YouTube, стало первым из множества неприятных напоминаний о том, какой товар купила компания Google. Этот бесплатный для всех веб-сайт был доступен в странах, где свобода выражения мнений не особо приветствуется. Когда требование или угроза исходили от какого-либо государства, они обычно попадали на стол Вонг. Она работала в сфере законодательства, связанного с Первой поправкой, перешла в Google в 2004 году и быстро дослужилась до позиции заместителя главного юриста. Коллеги окрестили ее «Решательницей» (The Decider), обыграв прозвище президента Буша, которое он сам себе дал. (Ей даже заказали футболку с большой надписью «Суперженщина D.».) Большая часть политической идентичности Google сформировалась в противовес макиавеллиевскому морализму эпохи Буша – Чейни. В первые годы своего существования Google придумала себе кредо: «Не будь подлым» (Don’t be evil) – корпоративный слоган для компании, которая ненавидела слоганы. Таким образом они боролись с опасениями, что Google будет подлым образом использовать интимные подробности, собранные из поисковых запросов пользователей в Интернете. На практике этот слоган символизировал непоколебимую веру Google в то, что Интернет по своей сути является силой добра. В 2006 году компания перенесла поиск на материковый Китай; требования подвергать цензуре результаты запросов типа «площадь Тяньаньмэнь» ее руководство оправдывало тем, что Всемирная паутина ослабит автократическую хватку Китая в любом случае, даже если вычеркнет некоторые фрагменты.

YouTube начал работать над версией своего сайта для Китая в условиях аналогичных ограничений. За это проголосовал Стив Чен, соучредитель, родившийся на Тайване. «Если нам нужно попасть в Таиланд, то уважайте королевскую семью, – сказал он. – Если мы приходим в Китай, следуйте правилам». Но операционные сложности и противодействие со стороны других коллег похоронили этот проект.

В целом сотрудники Google считали себя гордыми противниками правительственной цензуры, когда это было возможно. «Решательнице» Вонг поначалу это давалось относительно легко. Поиск отправлял людей в другие места Сети, и Google могла под благовидным предлогом дистанцироваться от сайтов, которые она только индексировала и на которые давала ссылки. Это стало сложнее в 2003 году, когда Google купила программный инструмент Blogger, который превратил веб-дневники в легкий товар, а Google – в собственницу целой массы онлайн-контента. Однако Blogger был управляемым. Юристы могли быстро разобраться в письменном тексте, а люди в одной стране обычно писали и читали записи на одном языке. Тайские блогеры вели блоги на тайском, греки – на греческом. Поэтому юристы Google разработали систему для отслеживания юридических рисков в зависимости от региона.

А потом YouTube все испортил. Разросшийся вавилонский видеосайт сделал управление Интернетом практически невозможным, особенно по мере его распространения по всему миру. Внезапно греческие футбольные фанаты могли снять видео, высмеивающее основателя современной Турции, чтобы поддразнить враждебных соседей. Именно это и произошло в марте 2007 года. У Турции не было проблем с пониманием этого греческого видео. После появления клипа турецкий судья велел интернет-провайдерам заблокировать в стране YouTube, и тамошние чиновники, по-видимому, не подозревавшие, что сайт принадлежит Google, не сообщили об этом в компанию. (Однако позже возмущенные турки устроили акцию протеста у здания стамбульского офиса Google.) Вонг часами отвечала на телефонные звонки, разбираясь в турецком законодательстве. Однажды вечером она сидела у себя дома, открыв на компьютере 67 различных турецких видеороликов, и пыталась принять решение.

Чтобы решить проблему Таиланда, Вонг предложила технологию, которая позволяла удалять ролики, оскорбляющие тайского короля, только в Таиланде и больше нигде. Тайские официальные лица приняли это предложение. В Турции аналогичное предложение принято не было, и там YouTube остался в черном списке. Вонг хотела избежать навязывания норм Google другим странам; но все-таки обсуждала с коллегами возможные варианты отказа от соблюдения национальных ограничений – например, если Индия, которая тогда объявила гомосексуальность вне закона, потребует удалить соответствующие кадры. «В чем наша главная задача? Это “Быть везде, нигде не попадать за решетку и процветать в максимальном количестве мест”», – сказала Вонг газете The New York Times через год после эпизода с Турцией.

Профессор права Колумбийского университета Тим Ву предложил иную формулировку растущей роли Google в качестве главного стража и модератора информации по всему миру. «Чтобы любить Google, нужно быть немного монархистом, – сказал он газете. – Нужно доверять тому, как люди традиционно относились к королю».

* * *

Однако внутри YouTube все смахивало не столько на монархию, сколько на шумный парламент.

До прихода в Google бывший хактивист Мика Шаффер пытался писать стандарты для команды модераторов YouTube, обеспечивая баланс между свободой слова и респектабельностью. Для этого нужно было хорошо ориентироваться на обширных и загадочных просторах Интернета. Первоначальное руководство занимало 70 страниц и включало раздел под названием «Шок и отвращение» с советами о том, как определить ролики, подлежащие ограничениям (в кадре принадлежности для употребления наркотиков, гениталии животных, взрослые в подгузниках в качестве фетиша) и удалению (плейлисты с детьми в купальных костюмах или на гимнастических снарядах, с намеком на использование в сексуальных целях). «Применяйте свой здравый смысл!» – говорилось в подписи под двумя видеозаписями. На одной из них женщина с намеком подносит ко рту банан («отклонить»), а на второй другая женщина ест корн-дог обычным способом («нормально»). Если видеоролик «злонамеренно распространяет ненависть в отношении защищаемой группы», его необходимо удалить, а если он провоцирует выражать «извращенные взгляды» в комментариях (например, Эндрю Дайс Клэй или Энн Коултер), его следует пометить как пикантный.

Найти границу и провести ее всегда было нелегко, и единодушие в таких вопросах достигалось крайне редко. Однажды модераторы нашли учетную запись мужчины, который в своей комнате разглагольствовал о кошерной пище. Он проповедовал маргинальный антисемитский заговор, обвиняя раввинов в обогащении за счет «кошерного налога»; но сотрудникам YouTube не показалось, что этот человек напрямую клевещет на евреев. Никто точно не знал, что делать. Джули Мора-Бланко, которая была в числе первых модераторов, нашла оформленные в виде мини-документальных фильмов видеоролики о мудрости френологии. В других активисты по борьбе с абортами публиковали кадры с ужасными абортированными эмбрионами. Затем Шаффер сформулировал общий принцип, согласно которому такие видеоролики, чтобы оставаться в Сети, должны иметь достаточную «образовательную, документальную или научную» ценность.

Сотрудники спорили и дискутировали. Отдел модерации, не будучи самым привилегированным подразделением, все же чувствовал себя гибким и отзывчивым. Помимо материалов YouTube, команда SQUAD просматривала закоулки Интернета в поисках новейших тенденций. Однажды им удалось предотвратить атаку троллей – кто-то из сотрудников вовремя прочитал токсичную доску объявлений 4chan, аудитория которой планировала затопить YouTube порнографией. В других местах Сети молодые девушки размещали thinspiration или thinspo – тревожные фотографии и видео, восхваляющие анорексию. Одним из первых предложений Шаффера было ввести «ограничение по возрасту»: он предлагал помечать подобные материалы как 18+ и принимать их только от совершеннолетних пользователей, удаляя те видео, которые загружаются подростками. (Некоторые сотрудники заметили, что авторам роликов никто не объяснял причины удаления.)

Google предоставила команде SQUAD неслыханные ресурсы^[50]. Проверяющих модераторов нанимали на работу в Европе и Азии. К делу привлекли психотерапевтов. Но YouTube по-прежнему настороженно относился к своему застегнутому на все пуговицы родителю. Однажды группа руководителей Google прошлась по офису модераторов YouTube, пока те просматривали весьма неоднозначные кадры – новый тренд от женщин Японии использовать осьминогов для сексуальных маневров, – и двое менеджеров поспешно скрыли свои экраны, опасаясь, что проверяющие придут в ужас.

При этом Google открыто использовала некоторые элементы YouTube. Рекламному отделу понравилась способность YouTube разоблачать богатых и могущественных, благодаря которой сайт выглядел более легитимно. После того как в августе 2006 года на YouTube были опубликованы разоблачения неправомерных действий^[51] военно-промышленной корпорации Lockheed Martin, один из ее сотрудников, инженер Майкл Декорт, инициировал расследование в отношении своего работодателя. В том же месяце одному республиканцу из Вирджинии пришлось отменить свою кампанию по выборам в Сенат, когда видео с его насмешками над американским индейцем («момент макаки») распространилось с YouTube на кабельные шоу. Но отдельные приказы и требования руководства Google казались сотрудникам YouTube ханжескими, классово несправедливыми или просто нелепыми. К YouTube на полном серьезе поступали просьбы удалять любые видео, «прославляющие» незаконную деятельность, в том числе граффити, стрельбу огнеметами и вождение на недопустимых скоростях. Отдел продаж Google хотел удалять ролики, оскорбляющие определенных рекламодателей. Однажды состоялось целое собрание сотрудников, посвященное «кадрам с трясущейся попой».

Запросы варьировались в зависимости от географии. Британцы были не против секса, но ругали YouTube за хулиганство. Министр культуры Великобритании потребовал, чтобы сайт размещал предупреждающие надписи на клипах с нецензурной лексикой. Программа телеканала BBC под названием «Панорама» показала эпизод «Детский бойцовский клуб», в котором телеведущая ужасалась видеороликам YouTube, демонстрирующим издевательства и насильственные действия; она особо отметила тот факт, что компания показывает видеоматериалы только после просмотра и отбора. Репортер BBC забросал вопросами политдиректора Google – влиятельную британку Рэйчел Уитстоун, которая вернулась в Калифорнию и занялась на YouTube очисткой контента. Часто YouTube пытался дать отпор. Шаффер связывался со своим боссом:

– Эй, я собираюсь защитить видео с граффити. Это круто?

Хёрли отвечал:

– Да, давай.

Вскоре после слияния с Google команду SQUAD возглавил новый человек – Том Пикетт, придирчивый руководитель, когда-то служивший пилотом в TOPGUN ВМС США. Пикетт попытался навести порядок в модерации YouTube, зачастую основанной на сплошной импровизации; он подошел к делу с профессионализмом, который многие уважали. Но другие были недовольны столь механистическим подходом. В Google качество работы модераторов определялось «интервалом просмотра» – тем, насколько быстро они оценивали отмеченные видеоматериалы. Другим показателем была «частота отмены» – насколько часто решение одного модератора отменял другой, просматривающий те же кадры. «Правильное это решение или нет, никого не интересовало», – вспоминала Мора-Бланко. Это все меньше походило на профессиональную оценку и все больше – на поведение роботов.

* * *

Ключ к удивительному: «Влюблена в Обаму». 13 июня 2007. 3:19

Медленно звучат бас-гитара и барабан. Появляется очень фигуристая женщина в обтягивающей майке, с накрашенными губами. «Привет, Би, это я. Если ты там, возьми трубку. Я только что видела тебя на C-SPAN», – напевает она. Это музыкальная видеопародия на новейшее неистовое политическое увлечение Америки – младшего сенатора от Иллинойса Барака Обаму.

Политики всегда следили за медийной модой, чтобы говорить на одном языке с избирателем и показывать свою современность. Билл Клинтон в свое время играл на саксофоне в шоу Арсенио Холла. В 2008 году в моду вошел YouTube. В преддверии президентских выборов шесть кандидатов объявили на его сайте о своих кампаниях. Самые бурные восторги на YouTube достались Обаме, который сделался объектом вирусных юмористических хитов, подобных упомянутому выше. (После его избрания несколько гуглеров перейдут на работу в Белый дом^[52].) Политическому менеджеру YouTube Стиву Гроуву очень нравилась вся эта шумиха. Он пригласил Обаму и других кандидатов в Google, в небольшой павильон для звукозаписи, и взял у них интервью, зачитав вопросы от ютуберов. К июню 2007 года Гроув договорился о том, чтобы перенести этот формат интервью на телевидение. За идею сразу ухватился CNN; канал работал как технически подкованная сеть в круглосуточном цирке: продюсеры отслеживали кандидатов, сидя в огромном предвыборном экспресс-автобусе, напичканном спутниковыми тарелками и компьютерами.

В июле автобус CNN припарковался у «Цитадели», благородного военного училища в Чарльстоне (Южная Каролина), где проходили дебаты демократов. Телеканал предоставит площадку, а YouTube будет транслировать мероприятие онлайн и представлять видеовопросы от ютуберов – настоящее демократическое участие с помощью Google touch. (Продюсер CNN Дэвид Борман, ветеран телевидения, изначально надеялся, что YouTube разделит с ними расходы, но технари сказали: «Извините, YouTube денег не зарабатывает».)

Гроув отправил CNN более трех тысяч вопросов, которые пользователи задавали в кадре; правда, многие обращения сотрудникам канала пришлось значительно урезать. Дебаты открыл корреспондент CNN Андерсон Купер, стоя на изящной футуристической сцене. «То, что вы сейчас увидите, это… ну, это не обкатано», – сказал он аудитории. Затем Купер показал несколько отклоненных вопросов. Ютубер в костюме цыпленка. Видеоблогер просит кандидата высказать свое мнение о киборге Арнольде Шварценеггере как средстве ядерного сдерживания. Гроув сидел в первом ряду в «Цитадели» рядом с Хёрли, Ченом и их боссом Эриком Шмидтом. Два лета назад Хёрли отчаянно пытался стереть пиратские клипы CNN со своего юного сайта. Теперь его логотип красовался рядом с логотипом CNN перед национальной аудиторией. За кулисами их с Ченом представили Обаме и Хиллари Клинтон. Все еще разбираясь с иском Viacom, YouTube теперь показывал, что может быть ареной для серьезных мировых событий, а не только легкомысленных забав. Как только дебаты закончились, непревзойденный политический болтун Шмидт наклонился к основателям YouTube. «Вот вы и прославились, джентльмены», – сказал он.

Однако восторг быстро испарился, когда сотрудники YouTube возвращались домой. Едва они приземлились в аэропорту, как Чен рухнул на пол самолета в судорожном припадке.

Растерянный и измученный, он очнулся на больничной койке. Точный диагноз – аневризма – ему поставили только по возвращении в неврологический центр Сан-Франциско. Позже Чен списал это на образ жизни – 80-часовую (а иногда и 100-часовую) рабочую неделю с небольшим количеством сна и большим количеством выпивки. Врачи прописали ему «Дилантин», сильнодействующее лекарство от судорог, и он взял отпуск, чтобы прийти в себя. Он несколько раз возвращался на YouTube, чтобы поучаствовать в собраниях и каких-то мероприятиях – до осени 2008 года, когда случился очередной припадок. После этого Чен, озорной программист, который так усердно работал, чтобы поддерживать жизнь YouTube на протяжении всей юности этой компании, ушел из нее, кажется, навсегда.

С пугающей скоростью YouTube превратился из глупого сайта с клипами в площадку для важных мировых событий. И справляться со всем этим выпало на долю Чеда Хёрли – по крайней мере, на некоторое время.