Величие. Книга 1

Веселье оставило Арэйсу так же резко, как и пришло. Она вяло склонила голову, уставившись себе под ноги и явно потеряв интерес к беседе. Аурелий поставил чашку на место.

– Мне кажется, тебе стоит вернуться в столицу. Я обдумаю, как лучше это устроить. Таких заданий, какие давал тебе отец, больше не будет.

– Как пожелаете, – равнодушно пожала плечами Арэйсу. – Я буду служить любым удобным вам способом.

* * *

Ничто не длится вечно, а острые эмоции и вовсе проходят быстро, хоть и кажутся поначалу нестерпимыми. Спустя два месяца придворные были уверены, что их император оправился от удара. Призрачное северное лето к этому времени вступило в полную силу: стража нарядилась в лёгкую форму, а горожане сменили проклятия весенней грязи на стенания о солнцепёке. Среди дам пошла мода на платья с укороченной нижней юбкой и прозрачной верхней, позволяющей подчёркивать стройные ноги. Представители высшей знати принесли официальную присягу верности в Храме Первородного, и Аурелий впервые показался на широкой публике – горожане были в восторге от молодости своего императора. Вечером устроили пышный фейерверк и гуляния.

Дворец утопал в зелени. По вечерам приходилось распахивать окна, чтобы не задохнуться, и аромат цветов смешивался с запахом разгорячённой пыли. На столе появились свежие овощи и пока что привозные фрукты. В провинциях свирепствовали пожары, и губернаторы просили прислать опытных магов-заклинателей. Очень боялись засухи, надо было думать, как поддержать осенью голодающее население. В столицу из Островной империи привезли пять магических ладей, закупленных ещё по велению императора Келсия. Они частично должны были заместить извозчиков, перевозя жителей по центральным бульварам, – невиданное ранее и дорогостоящее новшество. На север, для строительства крепости, отправились первые дирижабли с учёными. Казна, как всегда, не справлялась. У Аурелия шла кругом голова от шквала дел, в которые приходилось вникать, однако все поголовно отмечали, что молодой правитель старается изо всех сил.

А между тем время растянулось и потеряло своё значение, замкнувшись в петлю. Каждый день казался тусклым, наполненным бесчисленными мелочами, смысл которых ускользал от Аурелия. Сон ночью был тяжёлым и не приносил облегчения. Громадная, необоримая усталость с самого пробуждения растекалась по жилам, точно яд, парализуя и нагоняя сонливость. Аурелий пробовал возобновить прогулки на лошади, но резвый галоп больше не оказывал на него прежнего эффекта. Император чувствовал, что слаб, что у него не хватает ни ясности ума, ни энергии, и, хоть он и сидел и день и ночь за делами, у него выходила какая-то механическая, хаотичная работа.

В какой-то момент Аурелий ощутил, что задыхается. Что ещё чуть-чуть – и перейдёт черту, за которой нет ничего, кроме ненависти к самому себе.

Друзья собирались у него каждый вечер. Обычно Аурелий переживал, что не может, как прежде, поддерживать компанию, но сегодня у него появилась насущная тема для разговора.

Они уже успели расположиться: Пьерше и Сепиру понемногу тянули коньяк, перед Кэрелом стоял чайник чая. Разговор тёк непринуждённо, но, увидев своего императора, они притихли, внимательно приглядываясь. Пьерше, Сепиру и Кэрел были единственными, кто замечал, что с их другом по-прежнему творится что-то неладное. Исчезла былая оживлённость, Аурелий забросил любимый аквариум, за которым прежде ухаживал лично, и подолгу где-то пропадал, ничего не рассказывая. Они понимали, что это как-то связано с запиской, о содержимом которой император не хотел особо распространяться. Аурелий лишь сообщил, что нашел секретные документы и сперва хочет изучить их самостоятельно. Друзья не давили, догадываясь, что, возможно, он просто ищет одиночества, и вместе с тем тревога не покидала их. Поэтому, когда Аурелий вошёл в морскую гостиную быстрым шагом, они затаили дыхание, предчувствуя, что наконец-то грядут перемены. И услышанное порядком удивило и обрадовало их.

– Я бы хотел отправиться в небольшое путешествие, – твёрдо объявил император.

– Ну разумеется, – воодушевлённо поддержала его Сепиру, – тебе надо развеяться. А куда?

– В Островную империю. Но я поеду один.

Вот тут они все озадачились.

– Честно говоря, не очень одобряю эту идею. Если тебя узнают, будет скандал, – передёрнулся Пьерше. – А представители нашей расы тебя узнают везде. А оправдания потом придумывать мне. Это потруднее школьного эссе, знаешь ли.

– Не узнают, я тебе обещаю. Я изменю внешность при помощи небольшой иллюзии.

– Ты ещё честное слово дай, – рассмеялся граф Круазе. – А если что-то пойдёт не так?

– Я правда буду осторожен, – примирительно произнёс Аурелий. – И потом, там много иностранцев. Я не буду выделяться, как здесь.

– С ума сойти. – Пьерше сокрушённо покачал головой и потянулся к стакану с коньяком. – Нет, удержать я Ваше Величество, разумеется, не в силах. Но ты надо мной издеваешься… Я только не пойму, за что именно…

Аурелий мягко забрал бутылку.

– Мне кажется, тебе хватит.

– А это всё тебе, – кивнул с ухмылкой на оставшиеся две трети граф. – Забирай. Да это вообще она всё вылакала, – возмущённо ткнул он в сторону Сепиру. – Меня уже кружит, а она даже не порозовела. Что за морок, Сепиру? Как ты это делаешь? Зато этот никогда компанию не составит! – он махнул в сторону Кэрела.

– Ладно-ладно, ты у нас зато лучший знаток вина, – успокаивающе похлопал его по колену Аурелий, присаживаясь рядом. – Кэрел, а ты что скажешь?

Князь Мелирт флегматично пожал плечами.

– У Островной империи жаркий и солнечный климат, тебе это будет полезно. Обязательно возьми с собой телепорт для писем, чтобы мы могли с тобой связаться. И, насколько я понимаю, ты хочешь повидаться с Геасфель?

Геасфель была студенткой по обмену, с которой они тоже познакомились в университетские годы. Ближе всех с ней общался Аурелий и до сих пор поддерживал скромную переписку. Судя по всему, дела у эльфийки шли наилучшим образом, и она ожидала в ближайший год назначения секретарём, чтобы присоединиться к Островному консульству в Белой империи. Такое вот ценное знакомство. И если Аурелию требовалось радикально переменить обстановку, поездка к ней действительно была лучшим вариантом.

Пьерше ещё немного поспорил для виду, однако при поддержке Сепиру и Кэрела Аурелий настоял на своём. Через неделю всем было объявлено, что император удалился на три недели для покоя и уединения в летнюю резиденцию.

Часть 2. Она

Глава 1. Безмятежность

Островная, или Южноэльфийская, империя находится в южной части Торгового моря. Это клочок суши, покрытый холмами, которые с северо-запада переходят в скалистые горы, – жаркий, овеваемый морским бризом, вечноцветущий сад. Кожа эльфов смугла, как медь, а волосы переливаются подобно перламутру или отливают тёмной патокой. Когда-то, так давно, что об этих временах остались одни легенды, эльфы на этом острове не только не жили, но даже и не знали про него. Тогда здесь царили гигантские ворги – редкий вид разумных животных, использующих для общения телепатию, – и бестелесные дриады. Воинственные кланы нагов, населяющие просторные побережья Торгового моря – тогда оно звалось как-то иначе, – служили им естественной защитой от любых вторжений.

Но однажды наступили холода, сковав вечным льдом плодородные прежде земли, и народы пришли в движение, а наги утратили могущество. Эльфы первыми добрались до острова. Им понравились тёплый климат и густая тень лесов, и они решили превратить омываемый солёными водами клочок суши в свой новый дом. Что было дальше, в подробностях рассказать непросто, ибо история завоевания одного народа другим, история кровавой мести и восстаний, то вспыхивающих, то затухающих, – очень запутанное и утомительное повествование. Одно несомненно: те ворги и дриады, что делят теперь крутые отроги скал, – лишь небольшие остатки двух прежде многочисленных рас. Эльфы стали полноправными хозяевами острова, вытеснив своих предшественников в наименее удобную местность, а их потомков подчинив своим задачам³.

Сегодня, спустя многие века, Островная империя гордо носит титул передовой нации, светоча культуры и мастерской мира, а эльфийский язык стал международным. Никто не смеет сомневаться в превосходстве детей моря – или, быть может, эльфы сами того никому не позволяют.

* * *

Шиа принадлежала к поколению эльфов, преисполненному веры в собственные силы и надежд на блестящее будущее. У неё были в меру заботливые родители, позволяющие ребёнку набивать собственные шишки, и целых две старших сестры, одну из которых Шиа обожала, а другую не упускала случая довести до белого каления. Сама она была среднего роста, тонкокостной и легко по комплекции могла сойти за мальчишку – если бы не густые, отливающие розовым жемчугом, волосы. Они струились до пояса, окутывая девушку сияющим ореолом, и составляли половину её гордости.

Второй половиной была Геасфель, любимая старшая сестрёнка, идол и образец для подражания. Причина была проста: к двадцати пяти годам Геасфель успела немалое. Прошла стажировку за границей, попав в уникальную программу по культурному обмену, затем получила место в Министерстве иностранных дел, переехала жить в столицу. В конце концов, Геасфель была милейшей, невероятно доброй сестрой – не то что занудная Рогеаль. Шиа спала и видела, как достигнет того же, что и она. Поэтому, когда и средняя сестра, Рогеаль, покинула дом, чтобы следовать призванию художницы, Шиа не выдержала. Быть младшей в семье невесело, если у тебя бойкий характер. Старшие вечно впереди, дразнят своими возможностями и достижениями.

Поэтому, сама того не подозревая, Шиа рано ступила на путь взросления, сдав в тринадцать лет экзамены в столичную Военную академию. Она не мечтала о службе в армии, однако так можно было попасть в исследовательские корпуса – а тех, кто возвращается из Неизведанных земель, ожидает настоящий триумф! Жизнь в столице оказалась совершенно иной, нежели в провинции, но пришлась эльфийке по вкусу. Она быстро освоилась в новой обстановке, с первых же дней заведя и друзей, и неприятелей. Конечно, случались и трудности, и лишения – но в итоге эти четыре года пронеслись так стремительно, словно их и не было. Теперь же наступала пора, которой Шиа ждала больше всего на свете: ей исполнилось восемнадцать. И она выпускалась.

Жизнь в академии начиналась спозаранку. Проснувшись, как и всегда, по звонку в шесть часов утра вместе с ещё восьмьюдесятью юношами и девушками в корпусе, Шиа поняла, что у неё есть четыре свободных часа до прощального сбора. Это было настолько непривычно – обычно воспитанники едва успевали переводить дух между тренировками и учёбой, – что ради разнообразия она решила позавтракать в городе. Некоторое время эльфийка лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь сквозь стены крохотной одиночной комнаты – приятной привилегии отличников, – как хлопают двери и перекликаются возбуждённые голоса. Осознание того, что совсем скоро настоящая, взрослая жизнь с её огромным количеством возможностей вступит в свои права, приятно щекотало нервы. Шиа почти чувствовала, как кровать общежития скукоживается, сжимается под ней, становясь слишком маленькой, и весь этот дом начинает напоминать игрушечный, теряя своё прежнее очарование. Она выросла. И теперь может жить, как хочет. Как Геасфель.

– Шиа, ты здесь? Ты проснулась? Пойдём в столовую?

Настойчивый стук в дверь нарушил размышления. Тихо выскользнув из-под одеяла и стараясь не выдать своего присутствия, Шиа молниеносно оделась. Прихватив кошелёк, осторожно раскрыла створки окна и, сплетя заклинание, спрыгнула с четвёртого этажа. Чары замедлили падение, и, едва коснувшись земли, эльфийка побежала прочь, в сторону остановки для магических ладей.

Она успела как раз к тому моменту, когда воздушный корабль, взмывающий ввысь и плавно несущий своих пассажиров по небу, причаливал к пирсу. «Вот я ловкая! Секунда в секунду», – похвалила себя Шиа. Все места были заняты, и она облокотилась о деревянный поручень. Стоило ладье подняться, как солнце оказалось вровень с оконными стеклами и ослепило пассажиров яркими бликами. Внизу медленно проплывали невысокие жилые домики и магазины, образуя однообразный пейзаж из розоватых крыш и палисадников. Это был западный пригород, будто созданный для того, чтобы сделать жизнь воспитанников академии максимально благочинной, и все они, едва появлялась возможность, набивались на этот самый рейс, чтобы сбежать в бурный мир столицы – что удавалось нечасто. Те, кто поддавался ложному чувству вседозволенности, быстро отставали от программы и исключались.

Но теперь Шиа относилась к столице самым серьёзным образом. Очень скоро она будет жить там вместе со старшими сёстрами. Очень скоро никто не посмеет назвать её «мелкой» или «малышкой». Эльфийка вновь прикрыла глаза, вслушиваясь в гул ветра за бортом, чувствуя, как энергия струится от самой макушки по плечам, до кончиков пальцев на стопах и затем вновь по бёдрам до самого сердца. Словно она до сих пор сидела, как цыплёнок, в скорлупе, вне времени и пространства, и теперь обрела силы её разбить.

Здания выросли и поднялись выше ладьи, закрывая небосвод. Это была причудливая смесь камня и живого дерева, многоуровневых переходов и вливающихся друг в друга улочек. Город рос не только вширь, но и ввысь, надстраивая этажи один над другим с помощью затейливых растительных переплетений. Когда-то здесь был только дремучий лес, но эльфы за многие века умудрились выплеснуть такое количество чар и заклинаний, что их многочисленное эхо, наслаиваясь и слепляясь воедино, повлияло на саму природу, и местные деревья спаялись то ли в единый живой организм, то ли в огромный улей – в некоторых странах столицу островных эльфов называли одним из чудес света. Единственным минусом гигантских зданий был недостаток солнца, и ровный искусственный свет золотой дымкой заливал внутренности города, по которым сейчас текли утренние толпы.

Отовсюду и словно бы из ниоткуда раздавался низкий равномерный гул, напоминающий невнятный рокот грома. Он исходил от маячившей на горизонте башни, даже издалека не теряющей своей монументальности: тонкий, острый шпиль и две массивные лопасти изогнутой формы, повисшие вокруг него без каких-либо видимых креплений, попирающие неумолимые законы гравитации⁴.

Из-за раннего утра в рабочий день столика в кафе дождаться оказалось невозможно. Шиа заняла очередь в булочную с едой навынос – аромат свежего хлеба и травяного чая заставил нетерпеливо перетаптываться как минимум четверых хмурых эльфов и пожилого фавна с забавными кривыми рожками. Стильная, лаконичная форма академии притягивала к себе любопытные взгляды. Внимание льстило Шиа, возбуждая радужные мечты. Она представляла, как скоро будет носить форму ещё более престижную, и тогда перед ней откроются такие широкие возможности, которые навсегда изменят её жизнь. Она мечтала о морских приключениях и о славе, которые, в сущности, были в её разуме нераздельны, – первое обязательно влекло за собой второе, и только так эльфийка видела своё будущее.

– Папа, сма-ри, сма-ри!

– Что такое?

– А! – Возбуждённый детский возглас прорезал уличный шум, заставляя всех вокруг вздрогнуть и невольно обернуться, кто бы чем ни занимался, – настолько этот голос был громким и не знающим никакой щепетильности, будто обращался сразу ко всем.

На Шиа смотрел большими круглыми глазами малыш в жёлтом комбинезоне, неуверенно пошатывающийся на коротких ножках рядом с отцом. Тот наклонился к малышу, поддерживая его под машущие в воздухе кулачки.

– Это военная девочка. Видишь, у неё нашивка с глазом? Это значит, что она ездит на ворге. Когда подрастёшь, сможешь так же, как она.

Шиа широко улыбнулась и помахала малышу рукой, вызывая у него смущённое фырканье.

– Извините, вы не подскажете, где улица Белого Адмирала? – вдруг спросили Шиа со спины.

Обернувшись, она отшатнулась от неожиданности. Это был норд – русоволосый, голубоглазый, одетый, как и любой путешественник в столице: просто, но добротно, что указывало на хороший достаток. Выражение лица было смущённым – опять же, как и у любого путешественника, очутившегося в первый раз в эльфийском лабиринте. В целом это было неважно, столица кишела тысячами таких иностранцев. Шиа застало врасплох другое. Выговор его был настолько чистый, что поначалу, услышав только голос, девушка подумала, что за спиной стоит эльф.

– Где-то там. – Она махнула рукой влево. – Я не помню точно, но идите по этой улице и поднимитесь на два уровня выше, а дальше спросите.

«Ну надо же, совершенно никакого акцента, – снова подумала про себя Шиа, когда незнакомец, поблагодарив, уже скрылся. – Интересно, а вдруг он какой-нибудь шпион?» Фантазии о том, как она будет давать показания, а затем и сама участвовать в расследовании – в котором непременно отличится – заставили усмехнуться даже её саму.

Она купила вафли со сливками и пару крупных манго. Сок спелой мякоти тёк по подбородку, пока девушка жадно поглощала еду прямо на обратном пути. Вафли были отличными, а спонтанная поездка прекрасно разбудила аппетит. Это был вкус свободы.

Когда ладья причалила на конечной станции, времени оставалось не так уж много. Шиа потянулась всем телом, как довольный кот, так что каждая её клеточка отозвалась на этот радостный призыв, и хищно облизнулась.

– Что ж, – сказала она сама себе. – Делать нечего, придётся пробежаться. Я ведь не могу опоздать!

Зелёное марево леса смыкалось над её головой, сверкая и утробно гудя где-то в вышине. Шиа знала каждый камень, каждый изгиб корня в этой роще, отделяющей жилой корпус от южного плаца, и легко скользила между деревьями. Она отталкивалась кончиками пальцев от пружинящих, приторно-душистых листьев, тянулась грудью к небу, и тогда кристальный, пронизанный сосновыми иглами воздух подхватывал и обнимал её. Лес дышал и курчавился вокруг неё, в то время как она сильными, уверенными движениями находила себе в нём дорогу, перемахивая через поросшие мхом брёвна или уходя от крючковатых веток.

Всё выше и быстрее – в унисон с блаженством ловкого и тренированного тела. Сердце билось стремительно. Лёгкие не замечали продолжительного бега. Затем ей начало казаться, что это не она в лесу, а лес в ней – переливается, множится, расширяется, как изображение в хрустальной вазе, а она птицей смотрит на него из вышины и обнимает крыльями. Шиа слышала хор душ дремлющих дриад – тихий, едва различимый шелест, который медленно, но верно оттеснял все остальные звуки, и пение солнечного света сквозь тонкое кружево листьев. Преподаватели называли это Оком друида, и, хоть друидство было сложной и редкой специализацией, Оком в той или иной мере обладал каждый наездник на ворге, потому что именно через Познание Другого лежал путь к этому таинству.

Лес расступился неожиданно, открывая большую, покрытую жёсткой травой поляну, на которой собрались уже все выпускники. Большинство стояли группками, прощаясь и обсуждая дальнейшие планы, но были и несколько парочек, которые как бы между прочим бродили неподалёку рука об руку, даже не пытаясь сделать вид, что их заботит что-либо, кроме друг друга.

– А вот и я! – весело крикнула Шиа, отряхиваясь от хвойного сора, застрявшего в одежде, и пары попавших на рукав мохнатых гусениц.

Те, кто сидел совсем близко, весело обернулись, кто-то помахал ей рукой. Зато одна эльфийка, вскочившая из центра, прямиком направилась к Шиа. Её отличали чуть с горбинкой, хищный нос, очень узкие острые скулы, жёсткий взгляд стальных серых глаз и ёжик чёрных волос. Арестея была из тех, кто не мешкает с вопросами.

– Шиа, это правда, что вы с Феониром расстались? – спросила она сухо и коротко.

– Да.

– Ты мне даже ничего не сказала!

– Я просто поняла, что мы не подходим друг другу. Чего тут рассказывать?

– А почему ты не подождала утром меня? Я заходила за тобой…

Услышав сдержанный упрёк, Шиа невозмутимо пожала плечами.

– Ну, я сама тебя искала и нигде не смогла найти.

– М-м-м… – Арестея смешалась, не зная, что ответить, но её ищущие глаза продолжали наблюдать за тем, как Шиа неторопливо снимает с туники остатки паутины. – Как же, вы совсем больше не будете встречаться? – наконец спросила она. – Вы так хорошо смотритесь…

– Никогда в жизни, – беспечно бросила Шиа, ложась на мягкую траву и с удовольствием потягиваясь, запрокидывая лицо к яркому голубому небу.

Арестея опустилась рядом, подумала и придвинулась чуть ближе.

– Сегодня у воргов Лунный праздник. Акелла позвала меня. Ты поедешь с Въенгром?

– Да, разумеется.

Акелла и Въенгр были их воргами-напарниками, вместе с которыми они делили оценки и рейтинг. Каждый молодой ворг обязательно проходил минимальную военную службу – так Островная империя веками обеспечивала надёжную интеграцию иной расы в свою культуру и обычаи. Удачно сформировавшая пара получала все шансы продолжить совместную карьеру и в профессиональной армии, поэтому воспитанники из обоих народов весьма тесно общались.

Как только на поляне появился куратор, все как по команде вскочили на ноги. Тот отрицательно покачал головой, показывая «вольно». Он долго молчал, подходя и глядя каждому в глаза, словно вспоминая ещё раз всё то, что было, и подтверждая, что все эти курсанты находились под его опекой. И он их вырастил.

– Дорогие мои… ну, я даже не знаю, воспитанниками вас уже язык не поворачивается называть, – наконец произнёс он. – Потому что вы фактически уже взрослые, самостоятельные эльфы. Все экзамены позади, дипломы вам выданы. Впереди остался лишь праздник Летнего Разгара – но, как вы знаете, вам отведено на нём почетное место. По традиции вы должны будете продемонстрировать зрителям свои исключительные качества и доказать, что наша академия продолжает поддерживать высокий стандарт обучения. Особо отличившиеся выпускники будут отмечены наградами. Помните? – Дружный кивок пятидесяти голов заставил его улыбнуться. Он поглядел на небо, на лес и вздохнул. – Что ещё сказать вам в напутствие?.. Я бы хотел затронуть тему двойничества. Да-да, не удивляйтесь. Вы будете работать в государственных структурах, и пусть феномен двойничества редок, всё равно время от времени случаются инциденты. Вы же знаете, что это такое?

– Это возникновение между двумя существами телепатической связи, – ответил кто-то из рядов. – Но телепатия эта непростая. Укрепляясь со временем, она приводит к смешению личностей: эмоции, воспоминания, даже навыки и знания становятся общими. То, что умеет один, сразу получает и второй. Поначалу эти изменения незаметны и даже удобны, но постепенно нормальная жизнь двойников начинает рушиться. Считается, что двойничество устанавливается между родственными душами, именно поэтому оно так редко. Шанс один на миллион.

– Верно, – удовлетворённо подтвердил куратор. – Но я наблюдал одну такую трагедию своими глазами, и никому из вас не желаю столь мрачной судьбы. Поэтому и предупреждаю, пускай опасность кажется вам эфемерной. Главная проблема тут в том, что этот процесс невозможно контролировать. Говорят, двойники не в силах противиться взаимному притяжению. И, кроме того, по какой-то причине они всегда ревностно охраняют свою тайну. Как вы знаете, у нас запрещено служить на должностях особой важности, если вы встретили своего двойника. А намеренное сокрытие факта двойничества при такой работе приравнивается к государственной измене. Поэтому я вас очень прошу, будьте осторожны. Вы никогда не знаете, что ждёт вас в будущем. Если у вас закралось хоть малейшее подозрение – не рискуйте и трезво оценивайте ситуацию. Вы все замечательные. Вы проделали такой огромный путь – и каждого из вас ждёт большое будущее! Я не преувеличиваю. Вы лучшие из лучших, раз смогли сюда поступить и стать частью нашей большой семьи. Поэтому я желаю вам всех благ и чтобы ветры несчастья всегда обходили вас стороной.

– Разрешите вопрос. Я думаю, многие из нас пойдут в армию. Разве там двойничество запрещено? – заметил ещё один выпускник.

Куратор посмотрел на него без улыбки.

– Не запрещено. Будете стоять на учёте в особом подразделении, но не уверен, что вам понравится. Это совершенно не то, что вы себе представляете, – подвиги вдвоём. Скорее наоборот: одного из вас будут держать взаперти, тогда как другого отправят разведчиком как угодно далеко. Ведь для телепатических свойств двойников нет расстояний. Только время. Чем больше времени они проводят вместе, тем сильнее связь. И наоборот. Вы представляете, какая это мука? Вы будете сидеть по несколько лет врозь и без возможности увидеться. Даже если ваш двойник окажется в смертельной западне, никто не отпустит вас ему на помощь. Поэтому я хочу, чтобы вы оставались такими же сильными и свободными, как сейчас. – Он сделал паузу, давая молодёжи время воспринять сказанное и задуматься. – Ещё вопросы? Тогда организационный момент. До конца этой недели вы должны выехать из своих комнат…

* * *

Вечером, как только ослаб тяжкий зной, пропитанный сладковатым ароматом акаций, Шиа отправилась к подножию гор. Въенгр, тёмно-сизый ворг под два метра в холке, с густой щетинистой шерстью, нёс её размашистыми бесшумными скачками. Рядом в тёплых обволакивающих сумерках, густых, как морская глубина, маячила Акелла с Арестеей на спине. Белая, нереалистично яркая луна медленно поднималась из скопления неясных теней на горизонте. Она отражалась в глазах зверей холодным стеклянным светом, и это было единственным, что разбавляло всё более сгущающуюся и разъедающую реальность темноту. Крепчал вечерний бриз, и Шиа то и дело улавливала запах соли и морских водорослей. Тело просило окунуться в море. Сейчас оно должно было переливаться маслянистой антрацитовой гладью под мерцающим сиянием прибрежных огней – тягучее, таинственное, мерно перекатывающееся шипящей пеной у берега. Вот бы зайти туда по щиколотки, вдохнуть аромат ракушек и жасмина, облизывая солёные губы, а затем нырять и нырять, разбрызгивая свет на лунной дорожке.

Скалы выросли перед ними серой неясной массой, внизу которой глухо шумели деревья. Они были угольно-чёрными, почти не различимыми, гораздо глубже и темнее, чем звёздное небо над их головами. Ветер усилился, дёргая за волосы и одежду, и Шиа на всякий случай пригнулась, растекаясь по шкуре ворга, чтобы невзначай не удариться о ветку. Она двигалась вместе с ним, чувствуя каждую пульсирующую жилку под его мехом, угадывая путь среди теней и неясных силуэтов леса. Наездница и её зверь с тихим шелестом скользнули в заросли, перепрыгивая через поваленные стволы. По рукам больно хлестнули жёсткие листья, лес обнял и прошёлся влажным языком по торсу и ступням, а затем Акелла и Въенгр разбежались в разные стороны, и напряжённые мышцы напарника рывком унесли Шиа вверх по уступам крутого, как штопор, утёса.

– Добро пожаловать, прибыли. – Голос ворга, раздающийся прямо в сознании, низко вибрировал.

Теперь его пасть была широко раскрыта, и красный длинный язык свешивался набок, подрагивая в такт частому дыханию.

Под ногами оказался мягкий, пружинящий мох. Он покрывал всё, от деревьев до камня, махровым ковром; кое-где пробивались тонкие побеги папоротника и вьюнков. Шиа растёрла почву в пальцах: сладко пахло влажной землёй. Подумав, она сорвала пару цветков и вплела их в волосы, напитав своей энергией, чтобы дольше не вяли. Долина, раскинувшаяся по другую сторону утёса, напоминала чашу, залитую лунным светом, с щербатыми, затупленными зубцами, на каждый из которых поднимались ворги со своими напарниками. Рокот моря здесь слышен был особенно хорошо.

Шиа легла рядом с мощными лапами Въенгра, закидывая ладони за голову, и невидимый ветер остудил её усталое тело, будто бы накачанное вечерней духотой. Она вдохнула полной грудью, чувствуя, как сердце рвётся ввысь. Ночь здесь была лёгкой и прозрачной, как переливающаяся дымка.

– Хотела бы я встретить своего двойника, – сообщила она в пустоту.

Ворг чуть повёл ухом.

– Ты пропустила предупреждение куратора мимо ушей?

– Нет, я понимаю, что это влечёт последствия. Но осваивать разные способности и потом обмениваться ими – всё равно круто. Разве тебе не интересно узнать, на что это похоже?

– В таком случае мы с тобой не были бы напарниками, – утробно рыкнул ворг. – Сама знаешь, двойники ведут особенную жизнь.

– Да ладно! Я бы что-нибудь придумала, – лениво отмахнулась эльфийка.

– Вот тогда сперва придумай, а потом я тебе отвечу… Лучше расскажи, что у вас случилось с Феониром. Уже весь курс обсуждает.

– Вот заладили! – недовольно скривилась Шиа. – С Феониром, с Феониром! Мы сходили на пляж, посидели в кафе, поиграли в пинг-понг, но потом… – Она сделала многозначительную паузу. – Было что-то не то. В конце концов, мы же чисто ради забавы решили встречаться. Так и вышло: без любви ничего не получается, – эльфийка вздохнула.

– Зато Арестея бегает за тобой, как собачонка, – усмехнулся, оскалившись, Въенгр.

Его губы растянулись, обнажая влажные блестящие дёсны, из которых хищно выпирали клыки.

– И пускай, она не сильно мне досаждает. Зато может пригодиться.

– А ведь она была первой, кто начал с тобой общаться, когда ты только-только поступила в академию из своей провинции. Почему же ты к ней так пренебрежительна?

– Да, почему же… – задумчиво пробормотала Шиа. – Наверное, потому что дружба наша оказалась вынужденной. Но раз она терпит от меня всё что угодно, так почему бы и нет? Это её выбор.

Они помолчали, прислушиваясь к шелесту деревьев внизу, и Шиа тоскливо протянула:

– С Феониром ничего не получилось. А так хочется в кого-нибудь влюбиться, ты не представляешь. Хоть в чем-то я должна опередить сестёр!

Она ударила кулаком, ломая папоротники и этим бессильным жестом выражая всю свою досаду. Въенгр засмеялся.

– Дай-ка я тебя лучше укушу – поставлю на шкуре отметку отрочества, как в нашем племени. Может, полегчает?

– Отстань. – Шиа пихнула пушистый бок.

Въенгр обнажил блестящие острые клыки в чудовищной улыбке и облизнулся.

Тут по воздуху прокатилась лёгкое эхо магии, и на утёс забралась Арестея.

– Шиа! – Она бросилась к ним, неся перевязанную вышитыми ремнями флягу. – У меня есть нектар. Хочешь?

Шиа не стала возражать против назойливого внимания сокурсницы. Подвинулась, предлагая прилечь рядом, и лениво протянула руку к фляге. В ней оказался сладковатый, с терпким послевкусием напиток. Приняв флягу обратно, Арестея растянулась бок о бок с Шиа, но, краснея, вдруг поднялась снова. Извлекла из поясной сумки фенечку с вплетёнными в неё крошечными сердоликами.

– Я знаю, ты любишь красный… – смущённо проговорила она. – Шиа, я хочу подарить его тебе на память. А у меня будет второй такой же. Ты не против?