– Извините, я очень устал и пойду спать…
– А как же мясная запеканка и чай?.. – Ви-Ви уже выуживает из ящика со стеклянной дверцей большую миску, от которой клубами поднимается пар.
– Спасибо, но я уже… сыт по горло. – звучит довольно двусмысленно.
– Что ж, тогда хороших снов… – вовсю хлопоча, желает повариха.
– Ага… – Фолк встаёт и, захватив свою тарелку, целует Ви-Ви в щеку. – Было очень вкусно.
– На здоровье, мой милый!
Прервавшийся разговор вновь набирает силу – Тина с Буббой отчаянно спорят, кто из них был другому обузой в их нелёгких скитаниях до встречи со свободными, а я продолжаю смотреть вслед Фолку, размышляя, что у этого парня в голове.
В заточении. Прошлое
Мысли.
Тягучие, словно мёд.
Острые, словно лезвие ножа.
Взять бы их и в труху истереть или в желудёвую муку хотя бы. Чтобы не жалили болью, не мучили памятью. Но мысли так просто не вытравить, особенно, когда ты с ними один на один.
Самое страшное в заточении – время. Оно заполняет пространство вокруг, поглощает тебя, а потом выплёвывает, не пережевав как следует.
И вот тебя уже нестерпимо тянет обернуться на прошлое, чтобы оценить его, да и себя заодно, потому что впереди тьма и надежды на будущее нет.
Всегда считала, что подобные мысли – удел стариков, у которых жизнь клонится к закату. Но теперь понимаю, что возраст не имеет значения: когда настоящее разбивается о своды камеры, а будущее превращается в несбыточную мечту, ты возвращаешься к минувшему.
И что вижу я, оглянувшись на прошлое?..
Закрываю глаза.
Перебираю дни, будто бусины на нитке – один за одним.
И как бы ни было больно, осознаю, что последнее лето вышло самым счастливым в моей жизни. Но за летом всегда следует осень, а за ней – зима. Потом будет снова весна, только боюсь мне до неё уже не дожить.
11 глава. История Илвы и комната №451
Мы входим в Дом, и я замираю на месте – меня как будто перенесли в картинную галерею Музея.
Стена напротив массивных дубовых дверей настоящее произведение искусства – сменяющие друг друга огромные фрески поражают воображение. Нет, это даже лучше, чем в Музее… Подхожу ближе, с жадностью рассматриваю детали.
На одной из фресок застыла маленькая девочка. Она мягко улыбается, а на её ладони уместился целый город, очень напоминающий Эйдолон – даже Арка есть…
– Это Илва постаралась.
Магнус встаёт рядом.
– У неё настоящий талант! – говорю я, ничуть не кривя душой.
– Это да. Причём она не только хорошо рисует, но и придумывает интересные сюжеты для своих творений.
– Где же она научилась так рисовать?
– О. История Илвы не менее захватывающая, чем твоя собственная. Как я уже говорил, к свободным присоединяются новые люди и не все они из Диких земель. Как ты уже знаешь, мы иногда наведываемся в город. Раньше я и сам частенько участвовал в вылазках. Так вот, однажды ночью мой путь лежал по одной из главных улиц, там-то я и увидел возле Университета Илву с самодельным баллончиком с краской в руках. На стене красовалось удивительное чудо. Как бы пафосно ни звучало, но это и вправду казалось настоящим чудом. Ты только представь, раскуроченный дымящийся сканер и надпись «верните нам свободу!». Как ты понимаешь, я просто не смог пройти мимо… – на его губах заиграла едва заметная улыбка. – Мы познакомились. Оказалось, она работала маляром, а по ночам той же краской творила вот такие вот чудеса. Мне сразу стало ясно, что её очень скоро поймают. И я предложил ей… свободу. А послание её, кстати, закрасили уже утром.
– Значит, я не единственная, кого вы спасли. Илва, Фолк, Бубба и Тина…
– Да, мы рады приютить всех, кто нашёл в себе силы противостоять системе или оказался в безвыходной ситуации.
– Как я.
– Как ты, – кивнул Магнус. – Но что-то мы с тобой застряли. Пойдём. Я покажу тебе твою комнату, озвучу правила, потом ты отдохнёшь. А завтра мы проведём экскурсию по Дому и покажем территорию вокруг.
Мы идём дальше. Девочку с городом сменило море с застывшим вдалеке островом. Не трудно догадаться, что это остров свободных, хотя мне и не довелось увидеть его с материка.
Следующая картина оказывается противостоянием особенных и дефектных. Первые забрасывают противников едой – бургерами, тортами, булочками и стейками, а люди в сером бросаются в ответ цепями.
– Эта моя самая любимая… – сообщает Магнус, касаясь ладонью одной из цепей. – Однажды мы вернём свободу, чтобы каждый человек независимо от статуса Внешности мог заниматься любимым делом. Рисовать, преподавать, делать открытия, любить, кого захочется и высказывать своё мнение!
Слова Магнуса переворачивают душу. В них – настоящий пожар, сжигающий любые сомнения и страхи, на месте которых, как сказочная птица Феникс, зарождается желание. Желание примкнуть, желание сделать всё возможное, чтобы так и было.
Магнус застывает у лестницы.
– Здесь, само собой, есть лифты – это ведь бывший отель, но мы не уверены, что они безопасны. Да и до недавнего времени у нас не было электричества. Нам очень повезло найти Шпанса – нашего технического гения… Кстати, это благодаря его штучкам нам удалось с тобой связаться! Так что своим спасением ты в первую очередь обязана ему.
– Правда? Значит, мне просто необходимо сказать ему «спасибо»!
– Всему своё время, Кара! Ты обязательно с ним познакомишься и сможешь поблагодарить, я обещаю. Итак, что касается электричества… С наступлением темноты использовать свет запрещено. Во время Кровавой Войны остров использовался нашими врагами, как военная база – в то время отель уже не работал. После поражения они в спешке покинули остров, взорвав пристань. Других мест, чтобы причалить, здесь нет. С неба тоже никак не сесть, а про наш проход все или забыли, или посчитали небезопасным. Так, к нашему счастью, Либерти оказался забытым всеми. Но привлекать лишнее внимание нам ни к чему. Так что я самолично отключаю генератор питания ещё до захода солнца. Но это не так страшно. Раньше на приготовление пищи уходило очень много времени и сил – мы пользовались печью, которую соорудили в одной из построек, там и готовили. Стирали тоже вручную. Теперь с этим нет проблем – в подвале стоит огромная стиральная машина. С появлением Шпанса насущные дела стали отнимать гораздо меньше времени…
Мы поднимаемся по лестнице, которая во многих местах оказывается сломанной, но предприимчивые островитяне залатали проплешины, чем смогли – перила кое-где заменили кривыми сухими деревяшками, а ступеньки починили с помощью других сподручных материалов.
На четвёртом этаже Магнус сворачивает в коридор со множеством дверей. На полу лежит старая ковровая дорожка, кое-где протёртая до дыр. У двери с табличкой 451 он останавливается.
– А вот и твоя комната! – Магнус распахивает передо мной дверь, приглашая войти первой. Внутри светло и просторно. – Это прихожая. А здесь, – ещё одна дверь оказывается открытой, – ванная. Но принимай душ до того, как генератор будет отключён, иначе рискуешь остаться грязной – без давления в трубах вода просто не поднимется. А вот и спальня… – мы проходим в глубь номера.
Посередине комнаты стоит старомодная железная кровать с резными спинками. Застиранное покрывало цвета травы в тон обоям смотрится чудесно и создаёт уют. В комнате также стоит комод с зеркалом и шкаф.
– В шкафу найдёшь что-нибудь для сна и повседневную одежду. Мы заранее всё приготовили… В спальнях окна мы ставнями не закрываем, чтобы шёл свежий воздух. Если станет прохладно, просто прикрой створку… Приятного отдыха.
При мысли о мягкой постели мои мышцы обмякают, а глаза начинают слипаться.
– Спасибо, Магнус… Я так благодарна вам за спасение…
– Надеюсь, ты будешь счастлива здесь, как счастливы все мы! – он легонько треплет меня по плечу. – Хорошенько отдохни. Завтра после экскурсии придумаем, чем тебя занять на первое время. У нас никто не остаётся без дела. Мы стараемся чередовать дежурства – так меньше вероятность, что человек заскучает, да и любые навыки в нашем мире полезны. Ну всё, отдыхай…
Магнус выходит, аккуратно претворив за собой дверь, а я опускаюсь на краешек кровати и провожу ладонью по покрывалу. Как же хочется спать…
После душа нахожу в шкафу длинную футболку, на которой написано «я – король мира». Откинув покрывало, ныряю под одеяло. Белоснежные простыни хрустят, будто приглашая ко сну… Взбиваю подушку и поудобнее устраиваюсь. Мысленно обещаю себе, что обязательно буду счастлива на Либерти и делаю пометку выяснить, что означает это самое слово, когда в памяти внезапно всплывают слова сумасшедшей старухи:
– Чёрная метка лежит на твоей судьбе!
Гоню их прочь, не желая поддаваться страху.
В конце концов, слова – это только слова и не стоит придавать им слишком большого значения.
Слово можно повторять ежеминутно и хранить в глубине сердца, а можно стереть с губ и из памяти. И только человек решает, как ему поступить.
Я выбираю второе.
Не желаю хранить в сердце гадкие слова Рагны. Остров прекрасен и его обитатели, за некоторым исключением, тоже. Подобные мысли успокаивают и постепенно я всё-таки уплываю в страну снов.
12 глава. Солнечный парень и оберег на счастье
Сквозь приятную дрёму ощущаю тепло солнечных лучей на коже. Открываю глаза и щурюсь от яркого света, проникающего через широкое окно.
Где я?..
Взгляд падает на линялое покрывало и память обрушивается на меня лавиной воспоминаний.
Как всё-таки непривычно и странно просыпаться самой, без набившего оскомину гимна Внешности. Потягиваюсь от удовольствия и впервые в жизни встаю, никуда не торопясь. Блаженство…
Умывшись и почистив зубы, возвращаюсь в комнату. Ненавистный серый костюм отправляю в корзину с грязным бельём, а вместо него выбираю в шкафу футболку песочного цвета и темно-зелёные шорты.
Одевшись, оглядываюсь по сторонам в поисках сканера и только потом вспоминаю, что теперь навсегда свободна от Зефирки и её статусов. Оказывается, чтобы привыкнуть к хорошему, тоже нужно время.
Особенно, если из тебя годами пытались слепить кого-то другого.
Подхожу к окну и выглядываю на улицу. Моё окно выходит в сад. Ничего не вижу, кроме белоснежных яблонь и солнца, которое только-только выкатилось на небо… Судя по всему, уже наступило утро нового дня. Неужели я так долго спала? И почему никто меня не разбудил?
У входной двери в недоумении пялюсь на пустую стену – электронного ключа тоже нет. Впрочем, здесь нет и портретов Регента.
Выглядываю в коридор.
Никого.
Что ж, это даже хорошо: можно побродить по дому.
Спускаюсь вниз, прохожу мимо шедевров Илвы и направляюсь в другое крыло. Здесь только двери – и слева, и справа. И все заперты.
– Потерялась?..
Вчерашний мальчишка в нелепой кепке застыл передо мной и глядит смущённо, хлопая светлыми ресницами.
– Да нет, просто решила осмотреться…
– Но тебя уже все ждут на террасе! – он хватает меня за руку и тянет за собой в обратную сторону.
– Эй, не так быстро! – прошу я.
– Я должен проводить тебя да поскорее. Всем не терпится с тобой познакомиться!
– Всем?.. Э-э… Крэм, а можно я останусь здесь?
– Ты что!? Ни в коем случае! Магнус велел привести тебя до конца завтрака! Сходи, говорит, Крэм, пожалуйста, приведи новенькую… Так что давай, поднажми! – мальчишка тараторит так быстро, будто боится не успеть сказать всё, что запланировал.
– Ясно-ясно… – бормочу я.
Деваться некуда, придётся идти. Этот маленький болтун не только быстро разговаривает, но и ходит. Ощущение, что он по жизни торопится. По извилистым коридорам Крэм передвигается будто рыба в воде.
– Ты точно знаешь, куда идти? – не выдерживаю я. Не хватало ещё заблудиться.
– Поживи здесь с моё, а потом спрашивай…
Обиделся что ли? Но я вижу лишь его торчащий из-под кепки рыжий затылок, так что остаётся только гадать.
Наконец-то, прилично поплутав по коридорам, мы выходим к задним дверям.
– Подожди… – прошу я.
Честно сказать, оказаться в центре внимания целой толпы мне не очень-то хочется.
– Не дрейфь! – подмигивает мальчишка, берясь за ручку двери.
Мысленно считаю до трёх, когда позади раздаются чьи-то тихие шаги. Обернувшись, вижу высокого парня с копной соломенных волос, будто само солнце случайно пролилось ему на макушку.
– Не торопись, Крэм! – парень улыбается и на его левой щеке едва угадывается ямочка. – Уверен, нашей гостье не так-то просто выйти ко всем?
– Эм… да. А ты…
– Это Дин, сын Магнуса! – обиженно тянет Крэм. – И вообще-то я её первый увидел!
От такой наглости я прыскаю.
Дин подходит ближе. Замечаю, что в его глазах плещется то же море, что и в глазах отца, только тёплое, будто согретое летним солнцем. В таком не страшно и утонуть. Общие черты тоже легко угадываются, только у сына они гораздо мягче – никаких тебе скал и трещин.
– Привет! – он протягивает ладонь, и я с лёгкостью её пожимаю. Никакой неловкости, будто встретила старого знакомого.
– Привет… Как ты понял, что я волнуюсь?
– Ну не каждый же день приходится встречаться с толпой незнакомцев.
– Это точно… – улыбаюсь я.
Мы смотрим друг на друга и улыбаемся, как два идиота. Не знаю, сколько бы мы так простояли, если бы не Крэм.
– Ну и долго мы здесь будем торчать?..
– Крэм прав! Бояться не стоит… Так что прошу…
Дин берёт меня за руку и слегка сжимает ладонь, словно говоря – всё будет хорошо, а потом толкает дверь.
От неожиданности замираю на пороге. Куда ни глянь, повсюду жёлтые цветы. Они свисают с потолка длинными гроздьями, напоминая виноград, а покосившиеся от времени стены укутаны ими, словно плотным покрывалом.
Сама терраса – это деревянная площадка в виде солнца, в её центре – круглый стол, от которого лучами расходятся прямоугольные. В каждом таком лучике по три-четыре стола, и почти все они сейчас заняты людьми.
Конечно, стоит нам появиться, как все взгляды устремляются на нас. На меня. Безразличные, любопытные, снисходительные, радушные… Чувствую себя зверюшкой в зоопарке – нас туда водили на экскурсию из Питомника.
Запрокинув ногу на ногу за ближайшим столиком сидит Тина. В отличие от остальных, она на меня не смотрит – её больше интересуют наши с Дином руки, которые мы так и не расцепили…
Под её тяжёлым взглядом я аккуратно высвобождаю свою ладонь из его пальцев.
Магнус занимает центральный столик. Рядом с ним восседает Илва. Её спина такая прямая, будто слилась с высокой спинкой стула.
– Кара! – Магнус дарит мне улыбку. – А мы тебя уже, признаться, заждались! Давай же, проходи, садись! – он кивает на стул рядом с собой. – Вижу, ты успела познакомиться с моим сыном?
– Мы столкнулись у дверей.
Дин выдвигает ещё один стул и садится рядом со мной. Теперь я сижу между отцом и сыном, а прямо напротив меня – Илва. Стараюсь смотреть куда угодно, только не на неё, потому что взгляд неизменно падает на татуировки – лихо закрученные узоры орехового цвета, которыми сплошь покрыт её череп.
– Что, нравится? – проследив за моим взглядом, спрашивает Илва. – Хочешь, и тебе такие сделаем?
– Э-э… Боюсь, мне не пойдёт… – мямлю я.
– Ну что ты смущаешь бедную девочку? – Магнус ободряюще треплет меня по плечу. – Не слушай её, она шутит! Давай-ка лучше поешь! – он пододвигает мне тарелку с лепёшками, свёрнутыми трубочкой. – Вот, налетай… Это рулеты с паштетом. А вот… – дальше его руки уже порхают над столом, разливая какой-то дымящийся напиток. – Вчера ты пробовала желудёвые лепёшки, а сегодня отведаешь желудёвый кофе… Бери, бери! Не стесняйся!
Под ободряющим взглядом Дина я принимаюсь за еду, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды. В конце концов, люди на то они и люди, чтобы проявлять любопытство. А я для них человек новый.
Отламываю кусочек лепёшки и кладу в рот. На вкус паштет замечательный – чуть солоноватый и с остринкой, а по текстуре походит на нежный крем.
– Вкусно…
– Итак, Кара… – ко мне обращается Магнус. – Сегодня ты увидишь наш остров. Ну и раз ты уже знакома с Дином… – он в задумчивости смотрит на сына, – пусть он и проведёт маленькую экскурсию. Дин?
– Да я с удовольствием, отец!
– Вот и славно! Но сначала надо бы официально поздравить Кару с её освобождением! – Магнус выуживает из кармана мантии какой-то белый предмет на шнурке. – Пусть он хранит тебя от бед и оберегает от опасности!
– Что это?..
– Оберег. Помнишь, Рагну? Её рук дело. Рагна считает, что ей дано увидеть сущность человека. Про тебя она сказала так: ты тверда духом, как этот камень, а твоя душа чиста как его цвет.
Он надевает мне на шею шнурок и камень касается кожи на шее. Горячо…
– У каждого из нас свой оберег. – Магнус достаёт из-за ворота своей мантии треугольный мешочек из чёрной кожи, прошитый толстыми нитками по краям. – У меня здесь коготь орла – символ борьбы за свободу. А у Дина, например, это старая пуля.
– Спасибо!
Я касаюсь пальцами камня – он греет не только кожу, но и душу.
– Ну теперь ты действительно одна из нас! – торжественно произносит Магнус. – И… Добро пожаловать домой, Кара!
В глазах Магнуса столько тепла, что я теряюсь. Снова смотрю на распахнутые настежь двери Дома и понимаю, что мне действительно здесь рады. Это невероятно. Никогда не чувствовала себя частью чего-то большого. И никогда не ощущала себя такой счастливой.
Глаза обжигают слёзы. Неужели я действительно теперь принадлежу острову, неужели теперь я одна из них?
– Не представляете, что это значит для меня… – шепчу осипшим от волнения голосом. – Я как будто в Рай попала…
Магнус довольно кивает. Многие присутствующие подходят с поздравлениями и пожеланиями. В их объятиях столько искренности, сколько особенным и не снилось.
Последним подходит Фолк – в его глазах пасмурного неба замечаю недовольство. И всё-таки он тоже обнимает меня и желает послужить Либерти верой и правдой.
Затем наклоняется ниже.
От него пахнет хвоей и мятой – ароматом Либерти. Совсем тихо, так, чтобы услышала только я, он шепчет мне прямо в ухо:
– Не забывай, что в Раю водились и змеи…
В заточении. Рай исчез
Вздрогнув, открываю глаза, но как всегда – ничего не вижу. Вокруг лишь проклятая темнота, и я увязаю в ней, точно угодившее в смолу насекомое.
В Раю водились и змеи…
Слова прожигают насквозь. Жалость к себе наполняет всё моё существо и рвётся наружу жалкими рыданиями. Крепко жмурюсь, не позволяя слезам пролиться. Я должна быть сильной ради… ради кого? У меня никого нет.
У меня даже меня нет.
Ёжусь от холода и на сей раз укутываю в рубашку ноги. Так уж повелось, что я грею части тела по очереди. Зелёная рубашка в клетку, ворох обид да груда предательства – вот, пожалуй, и всё, что осталось мне на память от Либерти и от него.
Провожу ладонью по волглой стене. Шершавая поверхность царапает и без того грубую кожу. Что ж, это малая толика боли, большая её часть скрывается внутри и сжигает меня так же, как пламя костра сжигало чучело на фестивале Свободы.
Скоро не останется ничего.
13 глава. Мужчина с орлиным носом и девушка с печальными глазами
К концу завтра народ уже расходится. Как объяснил Дин, работы всегда много. Так что некие братья Хольм ускакали за водой, которую добывают в глубине острова – где-то там, в густых зарослях, есть подземный источник. Кто-то занят уборкой, кто-то на поливе, другие ушли в лес добывать травы и ягоды.
Мы шагаем по садовой дорожке к Королевству Ви-Ви – так в шутку Дин называет кухню. Название более чем подходящее – у поварихи и вправду целое государство: одни моют посуду, другие нарезают овощи, третьи чистят кастрюли.
Сама королева Кухни орудует скалкой так, что я боюсь за тесто – как бы она его не убила.
– А, птенчики! – похоже, Ви-Ви всех так называет. – Решили помочь?
– Не совсем. Мы только посуду занести, – Дин ставит тарелки на небольшой столик у окна. – Я ещё должен показать Каре наши владения.
Из дальнего конца кухни до нас долетает чей-то смешок, сопровождаемый звоном посуды.
В том углу только Бубба с Фолком – как раз драят кастрюли. И если первый стоит спиной, то второй в упор смотрит на нас. В глазах вызов, ладони сжаты в кулаки. В одной руке губка, с которой капает на пол мыльная вода – так сильно её сжал Фолк.
Не понимаю, что случилось с этим парнем? В него как будто бес вселился.
– Я сказал что-то смешное, Фолк?
– Да ты всё время болтаешь что ни попадя, – демонстрируя выщерблину на зубе, широко улыбается Фолк.
– А ты всё время нарываешься. Лучше бы побрился… Не с дикарями живёшь всё-таки.
– А ты бы лучше заткнулся… Не бессмертный всё-таки… – вворачивает Фолк, злобно глядя на Дина.
Воздух на кухне сгущается, словно сливки и это отнюдь не из-за включённой плиты.
– Ты чего несёшь?..
– А ты иди, пожалуйся папочке!
Дин бросается вперёд, но я удерживаю его рядом с собой.
– А ну прекратите сейчас же! – Ви-Ви, размахивая полотенцем, переводит взгляд с одного на другого. – Я не потерплю подобных сцен у себя на кухне!
– Прости. Ты права! – Дин дарит ей тёплую улыбку. – Пойдём, Кара. Не будем тратить время. Мне нужно ещё столько тебе показать…
Мы возвращаемся к Дому, но идём уже не к террасе, а к главному входу.
– Почему он такой? – спрашиваю я.
– Кто, Фолк? Ну… Наверно дикарь всегда останется дикарём. Мой отец подобрал Фолка и его мать в Диких землях. Мне тогда было пять. Ему семь… Он сразу невзлюбил меня и моего отца. Конечно, это было ещё до Либерти, и свободные жили далеко не так хорошо, как сейчас. Но всё-таки мы всегда были больше чем дикари, мы были семьёй… У Фолка этого не было.
– Да, твой отец говорил… Получается, он спас Фолка? – уточняю на всякий случай.
– Получается, что так… Просто не все хотят, чтобы их спасали… Думаю, смерть его матери тоже сыграла свою роль. Она умерла спустя три года после их появления… Наверное, Фолк считает, что если бы они остались в Диких землях, всё сложилось бы иначе.
– Как это случилось?
– Кажется, у неё была болезнь лёгких… Тогда нашим Домом был заброшенная больница, которая не отапливалась как следует… Последние несколько месяцев его мать почти не выходила из своей комнаты, а однажды утром отец сообщил всем, что её не стало. В тот год мы обнаружили Либерти.
Пытаюсь осмыслить услышанное.
– И всё-таки Магнус доверяет Фолку? Раз отправляет его с Буббой в город? – поясняю торопливо.
– В этом весь отец. Всегда разглядит, на что человек способен и позволит себя проявить… Это и есть свобода…
– Но неужели он не боится, что Фолк может в отместку предать?
– Нет, Фолк не пойдёт на такое, – подумав с минутку, отвечает Дин. – У него здесь всё-таки появились друзья…
– А что у него за оберег? – невзначай спрашиваю я. – Просто интересно, каким его душу видит Рагна, – уточняю, заметив удивлённый взгляд Дина.
– Ну… здесь история мутная. Никто не знает. Фолк, наверное, единственный житель острова, который это скрывает. В детстве мы его как только не дразнили, чтобы выведать эту тайну. А ещё придумывали целые списки от сушёного таракана до лосиной какашки и это, поверь мне, были самые безобидные. Но давай поговорим о другом. Расскажи мне, какой он…
– Кто?
– Город.
– Неужели ты никогда не бывал в Эйдолоне? – изумляюсь я.
– Ни разу. Отец не позволяет. Говорит, время ещё не пришло, и моё место пока здесь.
Дин разочарованно вздыхает. А я в который раз поражаюсь тому, как виртуозно жизнь с нами играет. Я покинула город, даже не оглянувшись, а Дин мечтает там побывать.
– Поверь мне, в сравнении с Эйдолоном, на Либерти настоящий Рай!
– Но ведь чтобы по достоинству оценить Рай, нужно побывать и в Аду… – возражает Дин, принимаясь за яблоко, которое успел стащить с кухни, а второе уже протягивает мне.
– Ты прав… Ещё совсем недавно я влачила жалкое существование дефектной, и вот теперь оказалась здесь. И я действительно ценю перемены.
На память снова приходит Алиса из страны чудес. Чудеса и правда случаются и одно было даровано мне. Мой мир перевернулся, но жить вверх ногами мне нравится куда больше.
– Итак, какой город для тебя?
– Ну… Яма – серая и унылая, будто чёрно-белая фотография. А Олимп… Знаешь, он одновременно красив и уродлив. Это сейчас я понимаю… Потому что вся его красота искусственная и холодная. Тебе бы там не понравилось.
– Отец обещает, что я увижу город, когда он станет свободным…
– Значит, так оно и будет, – подбадриваю я. – Наверное, у него есть причины, чтобы ты оставался здесь?
– Конечно. Я ведь его единственный наследник, вот он и опекает меня. Не позволяет рисковать…
– Он любит тебя и пытается защитить.
– Ну да… – соглашается Дин, но как-то нехотя. – Спасибо тебе. Ты у нас совсем недавно, а ощущение, что знаешь нас лучше нас самих.
– Да нет. На самом деле я совершенно не привыкла общаться с людьми вот так запросто и на равных. В городе каждый предоставлен сам себе.
– Ничего… – Дин робко улыбается, глядя из-под пушистых ресниц. – Скоро привыкнешь. А теперь, с твоего позволения, я хочу познакомить тебя с нашим островом.
По лестнице, которую без карты и не отыщешь, мы спускаемся вниз, в подвальное помещение. Здесь пахнет порошками и чистотой.
– Тут у нас прачечная. Раньше вещи стирали вручную, но после того как Шпанс починил наногенератор, мы пользуемся вот этой малышкой.
Он указывает на молчаливо стоящую машину с раскрытой пастью.
– Эта единственная, которая оказалась рабочей. Но мы верим, что Шпанс сможет починить и остальные три – они в другом зале. Дежурство в прачечной как выходной – сидишь себе, книжку читаешь, да белье закидываешь и вынимаешь. Потом прогоняешь через сушилку и прибор для глажки. Почти всё за тебя делают машины. Здесь, кстати, любят дежурить влюблённые парочки! – подмигивая, сообщает Дин. – Они ценят уединение, знаешь ли… Такие, как Аниса с Тьером, например. Но ты сама всё поймёшь, когда познакомишься с ними.
При упоминании о влюблённых парочках мои щёки начинают пылать. В Эйдолоне о любви давно не толкуют – браков нет, а за плотскими утехами – добро пожаловать в Бухту Темноты.
– Угу… – только и выдавливаю я.
– О, сейчас как раз и навестим нашу Анису!
Теперь мы с Дином поднимаемся на второй этаж. Здесь располагается Школа. Нас встречает просторный коридор со множеством дверей.
Стены сплошь увешаны детскими рисунками и поделками. Кое-где угадывается рука Илвы, хотя я могу и ошибаться.
Большинство дверей распахнуты, и я с любопытством заглядываю в каждую.
В одной из комнат в глаза бросается стеллаж, доверху наполненный игрушками: здесь тебе и мячи, и куклы, и машинки…
В другой комнате я успеваю заметить подробную карту на стене.
В третьей – таблицу с цифрами.
Наконец, мы останавливаемся у последней двери, которая оказывается запертой. Мой провожатый аккуратно стучится и через пару секунд дверь немного приоткрывается. И первое, что я вижу – испуганные глаза.
– Привет, Аниса! – здоровается Дин. – Я провожу Каре экскурсию. Можно мы войдём?
Не дожидаясь ответа, он сам тянет дверь на себя. Теперь я могу как следует рассмотреть свою новую знакомую: такая маленькая и худенькая, что в первый момент я даже принимаю её за подростка, а из-за коротких светлых волос с косым пробором она и вовсе походит на мальчишку.
Только огромные печальные глаза с густыми ресницами сразу выдают в ней представительницу слабого пола. Она ниже меня на целую голову и выглядит очень хрупкой, словно фарфоровая куколка – чуть тронешь, и появится трещина.
– Н-да… Конечно, – чуть помедлив, Аниса всё-таки пропускает нас в комнату и поспешно одёргивает коротенькое платье, из-под которого торчат острые коленки.
Голос её под стать внешности – тоненький и такой же хрупкий.
– А-а, Тьер! Ну привет!
Не сразу замечаю застывшего в дальнем углу у стола мужчину.
На его узком и продолговатом лице, напоминающем ромб, сильно выделяется нос, торчащий точно клюв хищной птицы. Впалые щёки покрывает редкая щетина, что выглядит довольно жалко, а куцая бородка и тонкие усики только усиливают впечатление. Из-за лохматых чёрных бровей на меня глядят тёмные, смолянистые глаза.
Похоже, мы явились не вовремя. Я совсем не разбираюсь в подобных делах, но зуб даю, что этих двоих связывает отнюдь не любовь к знаниям.
Откашлявшись, Тьер рваным движением откидывает чёрные волосы со лба, а потом вдруг берётся двумя пальцами за свой впечатляющий нос и смешно двигает им вправо-влево.
– Добрый день… – голос его гнусавый, будто простуженный. – Простите, вечная аллергия… Всю жизнь мучаюсь, и даже здесь от неё нет спасения! – он снова дёргает себя за нос. – Я Тьер Паси.
Отлипнув от стола, он шагает к нам и встаёт рядом с Анисой.
– Здравствуйте… Меня зовут Кара.
Аниса рассеяно кивает, но смотрит в сторону. Честно сказать, мне хочется извиниться и уйти – ненавижу ставить людей в неудобное положение.
Однажды в Храме две прихожанки спорили о том, что делают с испорченными, а я стояла позади них. Ох и испуганные же у них были лица, когда они поняли, что я всё слышала.
– Что, опять отлыниваешь от работы? – Дин явно забавляется происходящим.
– Нет, просто проводил Анису… – но оправдание звучит неубедительно даже для меня. – Я уже ухожу.
– Давай-давай, мы всё равно скоро навестим тебя, Кара ещё нигде не была толком.
– Не думаю, что Ферма покажется ей интересной, но приходите…
Он улыбается, хотя улыбка выглядит вымученной, а оттого не вполне искренней, но дело здесь скорее в том, что мы застали эту парочку врасплох.
Прежде чем уйти, Тьер чуть приобнимает Анису за плечи, прижимая к себе и, словно говоря – я никому не позволю её обижать, целует в макушку. Она рядом с ним выглядит ещё меньше, ещё тоньше, ещё слабее. Отсюда, наверное, рьяное желание Тьера опекать и защищать.
Мне кажется, дай ему волю, он поставит Анису на полочку и никому не позволит приближаться – только любоваться издалека. В хрупкости Анисы заключена колдовская сила.
Кивнув нам на прощание, Тьер выходит из комнаты, не забыв притворить за собой дверь.
– Прости, что помешали! – извиняется Дин, подмигивая. – Рад, что у вас всё хорошо!
Девушка смущённо улыбается, а потом на её светлом личике алыми розами расцветает румянец.
– Всё нормально, вы совсем не помешали… Итак… Кара… – она поворачивается ко мне. – Добро пожаловать!
В её выразительных глазах отражается радушие. И я, улыбнувшись в ответ, благодарю за тёплый приём. Слегка пожимаю её хрупкую ладошку – почти детскую, с тонкими длинными пальчиками – наверное, если сжать сильнее, они сломаются.
Неудивительно, что Тьер так опекает девушку.
– Как тебе наш Дом? – Аниса начинает перебирать стопку бумаг на столе.
– Честно говоря… я до сих пор не верю, что это не сон… Всё щипаю себя и боюсь проснуться.
– Я тебя понимаю, я была такой же… – смеётся Аниса и смех её походит на хрусталь – такой же хрупкий и нежный, как и она сама. – Но поверь, к хорошему привыкаешь быстро. Ой, простите, но мне нужно бежать к детям…
Подхватив стопку бумаг, девушка, больше напоминая изящную бабочку, покидает кабинет.
– Какая красивая… – произношу ей вслед.