9 глава. Либерти
С превеликим удовольствием сдёргиваю с головы мешок, бросаю его Буббе и рукавом кофты обтираю лицо от грязи, оглядываясь вокруг.
Повсюду, куда ни глянь – листва нависает плотной стеной, даже над головой густые кроны деревьев стелются настоящей крышей, а их тёмно-серые стволы напоминают причудливо изогнутые скелеты в нелепых объятиях, будто застывшие во времени.
И тут я упираюсь взглядом в притаившуюся между двух стволов… мумию. Крик застревает в горле и, слава эйдосу, не разносится на всю округу.
– Люблю наблюдать эту картину… – хмыкает Тина. – Смотрите, её глаза размером с часы на Площади.
– Не издевайся… – лениво тянет Фолк. – Себя-то помнишь, когда впервые увидала Кригера? Ты визжала так, что в горах было слышно.
Я продолжаю рассматривать мертвеца. Лицо словно окаменело в предсмертном крике – рот замер буквой «О», что совершенно не вяжется с тёмными очками, нахлобученными ему на нос. Хотя, наверное, это и к лучшему – я бы точно не хотела видеть его глаз.
Одет мертвец в военную форму, но не нашу, а чужую – на шевронах изображено солнце, а его лучи – это стрелы. Конечно, от времени солнце поблекло, выгорело и теперь выглядит жалко.
– Во-первых, я была младше, – оправдывается Тина, – а во-вторых…
Жутко хочется утереть её вздёрнутый носик, так что я собираюсь с силами, подхожу к мертвецу и осторожно касаюсь его руки.
– Привет, здоровяк! Как ты? – на ощупь рука напоминает высохшую ветку дерева. Если не думать о том, что это труп, терпимо. – Всё несёшь свою вечную вахту?
– Помёт мне в рот… – восхищается Бублик. – Во как, видали?
– Подумаешь… – фыркает Тина. – Зато она боится темноты и крыс.
Я отхожу от Кригера, мысленно празднуя маленькую победу, и незаметно вытираю ладонь о штаны. Небольшая плата за недовольное лицо Тины.
Позади раздаётся металлический лязг, и я оборачиваюсь. Мальчишка захлопнул железную массивную дверь, спрятанную в глубине разинутой акульей пасти.
Ненастоящей, конечно.
Но меня всё равно пробирает мороз. Острые зубы кое-где обломались, а краска облупилась и всё равно сооружение выглядит устрашающе.
– Ну вот и готово… – сообщает он, дёргая для верности ржавую ручку двери, а потом вдруг сдвигает на затылок свою сплюснутую с боков голубую шапочку, из-под которой торчат взлохмаченные рыжие волосы. Его внимательные серые глаза рассматривают меня с интересом, а веснушчатое лицо ни с того ни с сего краснеет. – Какая красивая…
Теперь уже я вспыхиваю, получив такой неожиданный комплимент. Никогда не считала себя красавицей, а сейчас, с перепачканным лицом, меня даже симпатичной вряд ли можно назвать.
– У тебя дурной вкус, Коротышка! – Тина не упускает возможности вставить свои два эйда, причём одной фразой сражает нас обоих.
– А ты не завидуй! – похоже, мальчишка за словом в карман тоже не лезет. – Привет, меня зовут Крэм! – он подходит ближе, снова сдвигая свою шапочку назад. – И Крэм всегда к твоим услугам! Если у тебя будут вопросы – зови! Если тебя кто-то обидит, – тут он многозначительно смотрит на Тину, – зови ещё громче!
– Приятно познакомиться, Крэм! Меня зовут Кара! – протягиваю ему ладонь, улыбаясь. – И спасибо!
Он по-деловому жмёт мою руку, опять отчаянно краснея.
– Двинули уже… – хмурится Фолк.
Я снова озираюсь по сторонам. С интересом и каким-то внутренним трепетом рассматриваю каждое дерево, так причудливо изогнутое природой. Подобного мне видеть никогда не приходилось.
Нет, в городе тоже растут деревья и кустарники, но все они в идеальном порядке – любой куст, любое дерево, любой цветок имеет своё место, форму, цвет. Бесспорно, садовники стараются на славу, но выглядят их творения очень искусственно. Здесь же даже растения свободны и вольны расти так, как им хочется.
Наверное, и с людьми так?
Мы идём вперёд, когда на другом конце живого коридора появляется мужчина. Одет он в длинную тёмную мантию, полы которой развеваются на ветру. Двигается мужчина неспешно, даже несколько лениво.
– Это он? – спрашиваю шёпотом, наклонившись к Фолку, хотя уже и так знаю ответ. – Ваш Магнус?
– Да. Наш непревзойдённый лидер.
В голосе Фолка как будто звучит неодобрение, но мне сейчас некогда об этом думать. Я нервничаю, совсем как на собеседовании в Музее – будто вновь оказалась перед комиссией.
Мужчина подходит ближе, и я замечаю, что он довольно высок – по сравнению с командой Буббы смотрится настоящим великаном.
Его загоревшее лицо будто высечено из скалы и покрыто сетью морщинок. Особенно заметны те две, что залегли меж бровями – их словно прочертили карандашом. В длинных светлых волосах гуляет ветер, а в проницательных глазах плещется холодное синее море.
Он походит на старца из забытой книги, а борода с усами и мантия только дополняют образ.
– Ну, здравствуй, Кара! – голос его очень дружелюбный и не вяжется с холодным взглядом. – Добро пожаловать. Я – Магнус, местный управленец, – он протягивает руку.
Пальцы утопают в его ладони. Рукопожатие выходит коротким, но крепким.
– Здравствуйте. – Мой голос звучит неестественно звонко.
– Как себя чувствуешь?
– Нормально… Вроде…
– Вроде? – Магнус недовольно щурится. – Сейчас разберёмся… Что стряслось? Мы ждали вас гораздо раньше! – вопрос адресован Бублику.
– Э-эм… – тянет Бубба, явно тушуясь. – Так получилось…
Он смотрит куда угодно, но только не на Магнуса. Даже ямочки на его щеках куда-то испарились. Не дождавшись ответа, тот переводит взгляд на Фолка.
– Ты что скажешь? Рапортуй.
– Так я ж не главный! – торжествующе напоминает Фолк. – Забыл?
Тина, покачав головой, неодобрительно хмыкает, и на этот раз я с ней согласна – Фолк ведёт себя вызывающе. Судя по поджатым губам Магнуса, он тоже очень недоволен.
– Я жду.
В его словах столько властности, что мороз пробирает, несмотря на удушливую жару. Этот человек и вправду лидер – от кончиков волос, до северного блеска в глазах.
– Тебе не понравится мой рассказ.
– Позволь мне самому решать, лады? – губы Магнуса превращаются в тонкую нить, отчего его лицо выглядит ещё более суровым.
– Что ж. Ладно. Мы чуть не попались, – бросает Фолк лениво, – нас новенькая спасла… – о том, что Бубба нас всех чуть не угробил, он смолчал, и я мысленно записываю на его счёт плюсик, который тут же стираю, стоит ему продолжить: – Советую смотреть за ней в оба.
Магнус в задумчивости гладит бороду. На безымянном пальце перстень подмигивает зелёным глазом, у которого зрачок – две жёлтые шпаги, скрещённые в букву Х…
– Наследие… – проследив за моим взглядом, объясняет Магнус. – Кольцо самого Эйрика Халле. Но обо всём по порядку. Итак, я жду доклада.
Он достаёт из-за пазухи курительную трубку, несколько раз стучит по ней указательным пальцем, а потом поджигает. Запах цветов смешивается с горько-пряным дымом, рождая свой неповторимый аромат, и я вдыхаю его, но всё равно не могу надышаться.
Пока мы неспешно шагаем по дорожке туда, откуда появился Магнус, Фолк ведёт рассказ о наших приключениях. А я во все глаза разглядываю мир, в котором очутилась. Мы уже покинули живой тоннель, и тропинка стала шире. Деревья здесь растут гуще и уходят высоко в небо, а под ногами шуршат иголки.
– Нам пришлось остановить Арку и спускаться по балкам.
Слушая Фолка, я не могу поверить, что всё это действительно происходило с нами. Со мной.
– А дальше? – Магнус пускает дым и щурится на солнце с невозмутимым видом, будто Фолк рассказывает не о живых людях, а о героях книги. – Мда… И где вы провели день?
– В чаше Храма. Но здесь надо сказать спасибо ей. – Фолк кивает на меня.
– Значит, мы не ошиблись? – брови Магнуса ползут вверх.
«Не ошиблись в чём?» – хочу спросить я, но так и не решаюсь.
– Похоже на то. Ну а когда стемнело, покинули город, добрались до Крошки… Но за нами увязались падальщики. Пришлось попетлять.
– Что-то они распоясались. – Магнус выпускает новое колечко дыма. – Ладно. Потом будем разбираться, сейчас не до вас. Свободны. Мне нужно побеседовать с нашей… гостьей.
Мы как раз подошли к развилке, откуда в разные стороны расходятся три дорожки.
Многострадальная троица торопливо уходит, выбрав центральную тропинку. Только маленький Крэм немного мешкает, щурится, но потом всё-таки шагает вслед за остальными, быстрым движением поправив свой головной убор, на этот раз сдвинув его не только назад, но и на правый бок.
Провожая взглядом удаляющиеся спины, меня накрывает паника. Что теперь? Украдкой смотрю на Магнуса, и в волнении кусаю губы.
– Не бойся, я тебя не съем, – заметив моё волнение, обещает он, – мы просто поговорим… Уверен, тебе не терпится задать вопросы? – на его лице появляется снисходительная улыбка.
Уже легче: значит изгонять меня отсюда никто не собирается. Вопреки заверениям Фолка слова Тины всё-таки сделали своё чёрное дело.
– Ну и?.. – Магнус избирает из трёх тропинок ту, что слева и берёт меня за руку. – Приступай!
Десятки вопросов готовы сорваться с языка, но я перебираю их все, прежде чем задать первый и как по мне – самый важный:
– Кто вы такие?
– Что ж, вопрос хороший и весьма уместный, – снова поглаживая бороду, отвечает Магнус. – Мы зовём себя свободными. Скажи, знаешь ли ты хоть что-нибудь об Эйрике Халле?
– Нет…
– Неудивительно… – лицо его разочарованно вытягивается. – Регентство сделало всё возможное, чтобы уничтожить все упоминания о нём и вырезать из памяти людей, словно болезненный нарыв. Но ничего. Однажды мы это исправим. Итак, Эйрик Халле был легендарным журналистом и по совместительству моим предком, жившим в ту пору, когда законы о Внешности только принимались и многие ограничения, которые сегодня кажутся жителям города вечными, только-только вводились. Ты улавливаешь суть?
– Да-да, пожалуйста, продолжайте…
– Так вот Эйрик Халле был одним из немногих, кто противостоял системе. Когда правительство решило официально разделить общество на классы, он взялся устраивать пикеты и демонстрации в знак протеста, пока Регентством не был принят «Закон о смуте», по которому все несогласные приравнивались к неугодным и подлежали аресту и заключению в тюрьму.
По петляющей лентой тропинке мы выходим на чудесную аллею. Здесь, в тени густых деревьев, приютились лавочки разных форм. Одна – в форме китового хвоста, другая – в виде распустившегося цветка с когда-то жёлтой сердцевиной вместо сиденья и спинкой из расходящихся во все стороны белых лепестков.
Но больше всего меня поражают скамейки из живых деревьев – их стволы изогнуты так, что можно с лёгкостью присесть, а листва служит своеобразным навесом и наверняка спасает в жару от солнца.
– Это – Липовая аллея, но молодёжь зовёт её аллеей Любви… – как бы между прочим сообщает Магнус. – Они любят здесь гулять парочками, романтика и всё такое…
– А что стало с Эйриком Халле дальше? – возвращаюсь к теме журналиста, снова краснея. В городе о подобных прогулках и не помышляют даже – знай себе ходят в Бухту Темноты, и дело с концом.
– Он понял, что его арест – лишь вопрос времени и вместе со своей женой – да-да, в то время ещё существовали браки, – заметив моё удивление, поясняет Магнус, – и немногочисленными сподвижниками сбежал в Дикие земли. Так появилась наша община. Блуждая по Диким землям Эйрик Халле встречал и других людей, которые после Кровавой Войны не пожелали жить в городе или попросту не подошли. Они тоже присоединялись к свободным. Да что там… Так происходит и по сей день, например, Фолк жил в крохотном поселении в горах. Он и его мать влачили жалкое существование и тоже в итоге присоединились к нам. Вот, пожалуй, и вся история, если вкратце.
Нас живёт здесь порядка семидесяти человек. Немного… Но мы довольны и этим. Плюс, к нам попадают новенькие вроде тебя. А кроме того… я надеюсь, что очень скоро наша жизнь круто изменится, впрочем, об этом мы поговорим позже. Сейчас тебе необходимо увидеться с Рагной.
10 глава. Ведунья. Чёрная метка. Дом
– Все новенькие первым делом навещают Рагну… Так уж повелось с тех пор, как мой отец подобрал её умирающей в Диких землях.
Тропинка приводит нас в самую гущу леса. Под раскидистым вязом стоит покосившаяся хижина. Наверное, если на неё дунуть – рассыплется. Интересно, остальные жители острова живут в таких же?
– Кто она?
– Ведунья… По крайней мере считает себя таковой. – Магнус подмигивает и в эту секунду выглядит моложе лет на двадцать. – Видишь дерево? – он указывает на тот самый могучий вяз, который я заприметила.
– Ага…
– Это дерево мудрости. И… – понизив голос, шепчет Магнус: – скажу тебе по секрету, Рагна находила очередное, где бы мы не останавливались. И каждое непременно оказывалось рядом с её жилищем. У Рагны больные ноги.
– Напоминает древо жизни… – замечаю я. – Только без цветов.
– Да, действительно. А в чём его суть, ты знаешь?
– Ну… оно символизирует общество. Корни – это дефектные, они питают ствол – стандартных, листва – это особенные, а цветы… цветы – это лучшие из лучших: Регент и его министры.
– Да, но на самом деле с таким подходом к обществу даже сорняк не взойдёт… – улыбается Магнус.
Стоит нам приблизиться к хижине, оттуда выползает старуха до того иссушенная, что кажется даже если вылить на неё тонну воды, та мгновенно впитается. Длинные, до самого пояса, распущенные волосы цвета старости делают её похожей на ведьму, а грязные лохмотья только усиливают впечатление. Мутные глаза старухи подёрнуты пеленой, что придаёт ещё больше жуткости её образу.
– Ты привёл новую душу, Магнус? – голос старухи скрипит, будто дерево о стекло. – Что ж, веди её ко мне.
– Она не только плохо ходит, но и плохо видит…
– Зато хорошо слышу!
Усмехнувшись, Магнус подводит меня ближе и кивает, подбадривая – мол, ничего не бойся. Помедлив, я всё-таки подхожу к старухе на расстояние вытянутой руки и жду своей участи. Кто её знает, может, она решит отрезать мне палец в знак верности свободным?
– Не бойся, душа… Я не причиню тебе боли, – обещает ведунья, словно прочитав мои мысли.
Старуха тянет ко мне руку, с длинными чёрными ногтями – сколько же лет этой грязи? И её скрюченные пальцы ложатся на мою голову. Ощущение не из приятных – точно зацепилась макушкой за сухую ветку. Она бормочет что-то на непонятном языке, а её мутные глаза закатилась и теперь видны только белки в кровавых прожилках. Хочу вырваться из её цепких пальцев, но в страхе даже пошевелиться не могу.
Наконец-то она убирает руку и снова мутным взглядом глядит на меня. Затем, достав из-за пазухи холщовый мешочек, дрожащими пальцами выгребает из него сушёные цветы, напоминающие тёмно-бордовые шишки, и обсыпает ими меня – будто кровавые брызги летят.
А потом хрипит:
– Ты сильна духом и плотью, душа. Но перст судьбы уготовил тебе немало испытаний! И лишь от тебя будет зависеть их исход…
То ли от слов Рагны, то ли от её жуткого вида, а может и от запаха цветов, но меня начинает тошнить. Прикрываю рот ладонью и беспомощно смотрю на Магнуса, но тот совершенно невозмутим – стоит себе, сложив руки на груди.
– Э-э… Спасибо. – мычу в ответ.
– Кстати, тебе не мешало бы умыться, – как ни в чём не бывало произносит ведьма, а на её сморщенном лице даже появляется подобие улыбки. – Магнус, я отведу её к умывальнику?
Я вспыхиваю. Со всеми этими волнениями я напрочь забыла про пыльный мешок.
– Конечно, конечно. Иди, с Рагной, Кара… Я подожду тебя здесь.
Немного смущаясь, я ступаю следом за старухой. Мы огибаем хижину слева, вблизи она выглядит ещё более ветхой – всюду щели и дыры. Наверное, если прикоснуться, точно развалится.
– Налей-ка воды… – хрипит Рагна, кивая на висящее на стене металлическое ведёрко. – Вон там возьми ковш, – кивок на бочку с водой, на поверхности которой действительно сиротливо плавает ржавый погнутый ковш.
Стоит набрать в ведро воды, как она начинает литься снизу – оказывается в днище проделано несколько отверстий. Этакий самодельный душ. Подставляю ладони и блаженно жмурюсь – вода прохладная и бодрящая.
Ополоснув руки, умываю лицо и, встряхнув ладонями, поворачиваюсь к Рагне и чуть не вскрикиваю: старуха, пялится на меня не мигая, только вот глаза у неё сейчас ярко синие и ясные-ясные, будто прозрели.
– Чёрная метка лежит на твоей судьбе! – со скрипом говорит старуха. – Большего не могу разглядеть. Сплошная тьма…
Мне вдруг становится нестерпимо жарко, кожа покрывается мурашками, а на лбу выступили капельки пота. Мир вокруг пошёл серыми пятнами, и я, чтобы не упасть, прислоняюсь к хижине и дышу, дышу, дышу…
– Эй, ну и где вы застряли? – слышится из-за угла. Это Магнус в нетерпении нас зовёт.
– Р-рагна, с вами всё хорошо? – спрашиваю дрожащим голосом.
– Я стара. Мне не так долго осталось. – хрипит та. Глаза её вновь закрыло пелена. – Но ты, душа…
– В чём дело?.. – Магнус уже здесь. Застыл невдалеке и глядит с прищуром. – Почему так долго?
– Всё в порядке! – спешит успокоить его ведунья, будто ничего и не было. – А ты, душа, запомни, что я сказала… Будь осторожна.
От её напутствий у меня мороз по коже, но я киваю в знак согласия – лишь бы поскорее отсюда уйти.
– Спасибо, Рагна, – благодарит Магнус. – Я ещё к тебе загляну…
Назад мы возвращаемся другим путём, пересекаем аллею и шагаем дальше прямо по лесу, меж могучих сосен. Под ногами снова хрустят иголки. Не удерживаюсь и, наклонившись, подбираю крупную шишку, которую прячу в карман. Тропинки здесь нет, но Магнус, похоже, отлично ориентируется в этих местах.
– Ты особо не бери в голову предсказания Рагны. Мне она, вон, с детства пророчит смерть, а я всё карты ей путаю – живучим оказался, никак не умираю…
Напряжение, сковавшее моё тело, всё-таки отпускает.
– Тогда зачем это вообще нужно?
– А зачем люди в городе молятся эйдосу? – отвечает он вопросом на вопрос.
– В надежде, что он услышит?
– Именно. Притом зная, что эйдос – написанная людьми программа. Но такова человеческая сущность – мы готовы поверить во всё что угодно, лишь бы это помогло справиться с ситуацией или решить проблему.
Слишком свежи воспоминания о том, как я, хватаясь за холодные балки Арки, молила эйдоса о спасении. Перед лицом смерти поверишь и не в такое.
– Но в этом, – продолжает мой собеседник, – в сущности нет ничего плохого, если только человек не начинает полагаться только на предсказания и молитвы.
Дальше мы идём в полном молчании, погруженные каждый в свои мысли. Я кручу головой и так и эдак, чтобы как можно больше увидеть – шутка ли оказаться в настоящем лесу? Деревья угрюмыми стражниками обступили нас со всех сторон – куда ни кинь взгляд, повсюду сосны стоят сплошной стеной, и у многих корни, словно щупальца осьминога, торчат наружу и причудливо стелются по земле – если не смотреть под ноги, можно и споткнуться.
Спустя какое-то время узкая тропинка, на которую мы недавно вышли, становится шире, а среди сосен всё чаще попадаются лиственные деревья, а потом из-за верхушек густых крон я замечаю край серой крыши.
– Что это?..
– А это… – Магнус делает паузу, потом произносит с гордостью: – наш Дом.
Дом.
Слово отдаёт стариной и ветхостью. В нашем обществе его не используют – надобность в нём давным-давно отпала. Теперь у нас корпусы, жилища и отсеки. От него веет тайной и мраком.
– Ваше жилище? – переспрашиваю на всякий случай.
– Не просто жилище, а именно Дом. Знаешь, в чём разница?
– Ну… – стараюсь подобрать слова.
– Не утруждайся, я объясню. Жилище – место, где человек живёт. А вот у слова Дом раньше было и другое значение. Семья. Люди, живущие вместе. Дом – там, где любовь и уют. Понимаешь? – мой кивок остаётся незамеченным. – Наш Дом – не просто крыша над головой, кровать и еда. Мы – настоящая семья.
Мы ступаем на лужайку. Пять этажей, стены которого полностью покрыты густой зеленью, словно живым ковром. Несмотря на закрытые наглухо ставни, Дом будто внимательно меня рассматривает, оценивая – подхожу ли я ему, стоит ли открывать двери. Я пялюсь в ответ – мол, впусти, сделай милость.
– Как тебе?
– Впечатляет… Что здесь было раньше?
– До Кровавой Войны здесь располагался отель для самых богатых и знаменитых. Мы наткнулись на это место случайно, но с тех пор наши дела пошли в гору, потому что тут есть почти всё для сносной жизни. Так что теперь мы можем заняться делами не только насущными, но и глобальными, но об этом позже. Ты ведь, верно, проголодалась? – Магнус смотрит на меня с участием, и море в его глазах теплеет.
Отрицать нет смысла – желудок превратился в настоящую бездонную яму, которую просто необходимо чем-то заполнить. Чем-то калорийным и сытным.
– Да, немного… – откашлявшись, произношу я.
– Тогда сначала тебя покормим, а потом я покажу тебе Дом изнутри. Летом мы обычно трапезничаем на террасе за Домом, но сейчас будет лучше покормить тебя на Кухне…
Мы обходим Дом справа и оказываемся в саду среди яблонь, утопающих в цветах, будто в пушистом снегу. Только пахнет такой снег летом и свободой. Идём дальше, к деревянному мосточку, перекинутому через неглубокий ручей. Стоит ступить на мостик, как он начинает скрипеть.
– Нам пришлось его ремонтировать, когда мы только здесь обосновались… – продолжает рассказывать Магнус. – Хотя это не единственное, что подверглось ремонту.
Его взгляд приобретает мечтательное выражение, черты лица сразу сглаживаются и становятся мягче. И я, собравшись с духом, решаю спросить:
– Как давно вы здесь живёте?
– Без малого, десять лет. Но то, что ты видишь – это плоды многолетних трудов. Когда мы только нашли это место, здесь всё было в запустении. Нам пришлось ударно поработать, чтобы добиться этого. – Магнус окидывает взглядом Дом и прилегающую территорию. – Но главное желание. Видишь детскую площадку? – он кивает ещё правее. – Её мы восстановили всего за несколько дней.
– Неужели у вас и свой Центр Жизни есть? – я припоминаю говорливого Крэма.
– Не совсем. – Магнус улыбается. – Всё происходит по старинке. Естественным путём, так сказать.
– Вы хотите сказать, что… что…
– Женщины рожают сами.
Мне чудится, что я попала в перевёрнутый мир. Когда-то в детстве я читала книжку про девочку Алису, попавшую в волшебную страну, где всё оказывается с ног на голову. Я перечитывала эту книжку десяток раз, представляла себя на месте героини. Но однажды в Питомник приехала комиссия с очередной проверкой и изъяла книгу для экспертизы, пообещав вернуть, если сочтут допустимой. Не вернули… И вот теперь я чувствую себя той самой Алисой.
– Но как же такое может быть?! Ведь после Кровавой Войны люди утратили способность к зачатию…
– Выходит, свобода творит чудеса?
Магнус довольно улыбается. И ведь не поспоришь с ним. В Городе с этой проблемой справиться не смогли, пришлось искать другое решение, а здесь она решилась сама собой…
– С ума сойти…
– То ли ещё будет… Давай-ка пройдём лучше здесь, иначе дети от тебя не отстанут, ты ведь для них тоже своего рода чудо, новенькие у нас появляются редко…
Мы сходим с тропы и шагаем наискосок, вдоль цветущей вишни и мимо клумбы в виде деревянной палитры. Видно, что сама клумба пережила немало дождей, вся иссохла и потрескалась, но вот цветы в углублениях – свежие и выглядывают разноцветными пятнами.
– Какая красота…
– Это всё Илва… Старается сделать нашу жизнь красивее… А вот, кстати, и она…
Из глубины сада появляется… пожалуй, это всё-таки женщина. Голова её обрита наголо и покрыта замысловатыми рисунками. Короткие шорты открывают очень мускулистые ноги – на таких убежишь от любых фантомов, а короткий топик на лямках демонстрирует кубики пресса. Но больше всего поражает её взгляд – словно хищный зверь, не мигая, она смотрит на меня своими светло-карими глазами, которые в отблесках знойного солнца кажутся янтарными, как у самой настоящей дикой кошки.
– Ма-агнус… Почему ты не позвал меня встретить нашу гостью? – несмотря на лилейный тон, в словах угадывается недовольство.
– Не хотел тебя отвлекать. Ты отлично поработала!
– А разве бывает по-другому? Я Илва… – Она протягивает вымазанную в земле ладонь, будто проверяя меня на прочность. Что ж, грязи я не боюсь.
Рукопожатие оказывается по-мужски твёрдым и сильным.
– Я Кара… – мямлю в ответ, снова незаметно вытирая руку о штаны.
– Как добрались? – этот вопрос адресован уже не мне, а Магнусу.
– Были кое-какие проблемы, но теперь всё нормально! – он приобнимает Илву за плечи и смачно целует в губы, отчего я чувствую неловкость. В городе не встретишь ничего подобного – утолять свои плотские желания можно только в Бухте. – А ты уже соскучилась, да?
– Ты же знаешь, что да.
Илва призывно смотрит на Магнуса, и мои щёки помимо воли начинают пылать. Вот она – чудовищная сила женской сущности.
– Я веду Кару обедать. Пойдёшь с нами?
– С удовольствием…
Я бы предпочла, чтобы она отказалась – есть в ней какая-то загадочность и между тем – первобытная грубая сила. Это отталкивает. Но меня не спрашивали, и Илва уже пристроилась справа от Магнуса, крепко вцепившись в его локоть, будто демонстрируя, что он принадлежит только ей.
– А вот и наша столовая…
Впереди вырастает одноэтажное кирпичное здание с круглыми окнами. Распашные деревянные двери имеют посередине плавный изгиб, словно стебель вьюна.
– Обычно после обеда к Ви-Ви – это наша повариха, и на пушечный выстрел с тарелкой не подойдёшь, с дисциплиной у нас строго: опоздал, так ходи голодный. Но бывают и исключения, такие, как сегодня. Вон, и тебя нужно накормить, и этих оболтусов, – Магнус кивает в сторону троицы, которая уже мнётся у порога столовой, а Бубба, услышав о еде, даже как будто заурчал от удовольствия.
Чем ближе мы подходим, тем сильнее я ощущаю аромат пищи, словно опять оказалась в Эйдолоне по соседству с жевальней.
Магнус с лёгкостью толкает двери, придерживая их для нас.
В просторном зале повсюду стоят столы – ну точно, как в жевальнях Эйдолона, только сейчас за ними никто не сидит. Как справедливо заметил Магнус – все уже разошлись, что мне только на руку.
Откуда-то сбоку к нам выходит женщина, лет пятидесяти, с круглым румяным лицом и доброй улыбкой. На голове её высится смешной колпак белого цвета. Ну как пить дать – повар из старой книжки.
– Проходите, проходите… – довольным тоном приглашает она. – Конечно, всё самое вкусное уже закончилось, но чем заморить червячка у меня всегда найдётся!
– Да уж, удружи! – снова подмигивает Магнус. – Наша Ви-Ви – кулинарная кудесница в третьем поколении! Знает, как угодить голодному человеку.
От его похвалы щёки поварихи ещё больше зарумянились.
– Поедим на кухне, птенчики!
Небольшой стайкой, будто и вправду её выводок, мы следуем за поварихой.
Кухня поражает своими размерами: наверное, в половину зала столовой. В самом центре располагается своеобразная тумбочка, но с бесконечным количеством кнопок и ручек – вроде что-то подобное мне приходилось видеть в уличной жевальне, где повар готовил прямо перед посетителями. С потолка свисают металлические ёмкости, а вдоль стены один длинный стол буквой «П», на котором выстроились рядами кухонные инструменты. Здесь столько разной техники, что глаза разбегаются. Снизу стола – бесконечные дверцы шкафчиков. И тут стерильно чисто, точно прошлась армия дефектных со шваброй – хоть с полу ешь. А запах… эйдос мой… Я глотаю слюни, и желудок выплясывает чечётку в предвкушении пищи.
Ви-Ви уже засуетилась – дверцы шкафов так и замелькали. И вот уже на столе появились тарелки, столовые приборы и какие-то баночки.
– Вот тут у меня остатки желудёвой каши с грибочками! Специально оставила, – засуетилась женщина. Сразу видно, что накормить голодного – цель всей её жизни.
– Опять каша?! – обиженно застонал Бубба, отклячив нижнюю губу.
– А ты чего ждал, жареного мяса?!
– Ну… было бы неплохо…
– Переживёшь! – Фолк, похоже, всеядный.
– Мы тут такую операцию провернули, а ты – каша…
Бубба продолжает бубнить, даже Тина глаза закатывает.
Чувствую себя неловко, пока Бубба, похлопав дружественно по плечу, не толкает меня вперёд:
– Ну… давай уже, жрать хочется, а без тебя не накормят…
– Молодой человек! – вскинулась на него Ви-Ви, выуживая из очередного шкафчика новую баночку и ставя её на стол. – Я попрошу не выражаться! Еда – это ценность, её нужно…
– …уважать! – перебивает Бубба. – Да знаю я, знаю! Просто со вчерашнего дня ничего не ел! – плюхаясь рядом с Тиной, жалуется он.
Я подхожу к свободному стулу и придвигаю его к столу. Наконец-то передо мной появляется тарелка каши, от которой вверх поднимается пар, а рядом – кусочек лепёшки. Запах стоит изумительный… Если я прямо сейчас не начну есть, наверняка залью стол слюной, но я терпеливо жду, пока все усядутся.
Магнус, сложив ладони вместе, склонив голову и закрыв глаза, тихо что-то шепчет на чужом языке. Языке мёртвых, кажется.
– Приступайте… – кудахчет Ви-Ви. – Лепёшки, кстати, тоже из желудёвой муки… Наверное, не сравнятся с хлебом из города, но тоже вполне съедобные.
Зачерпнув каши с грибами, я кладу ложку в рот и причмокиваю от удовольствия. Вкус безупречный.
– Бесподобно! – искренне хвалю я. – Ничего вкуснее в жизни не ела…
– Спасибо, дорогуша! – Ви-Ви сияет. – Может, и не так вкусно, но зато очень питательно и полезно!
– Где-то я это уже слышал! – говорит Бубба с набитым ртом.
Я откусываю лепёшку. Хрустящая, горьковато-сладкая… Прикрываю глаза от удовольствия.
– Закрой рот и ешь! – похоже, терпение Ви-Ви на исходе. – Помнится, и ты, когда только к нам попал, лопал кашу каждый день и добавки просил.
– Ну-у… так это когда было… Мы тогда с Тиной и землю были готовы есть.
– Вы… тоже были признаны испорченными?..
– Хуже. – Тина очень изящно облизывает ложку. – Нас уже везли туда, куда увозят всех испорченных.
– А куда их увозят? – не могу скрыть своего любопытства, ведь у каждого жителя Эйдолона обязательно есть своя версия на этот счёт – одна другой краше.
– Спасибо Магнусу, мы этого так и не узнали, – зевая, продолжает Тина, явно наслаждаясь чужим вниманием. – Нас везли в неизвестном направлении, когда колесо у машины лопнуло… Я решила, что это мой шанс… а этот… – она презрительно кивает на Буббу, – увязался за мной.
«Этот» энергично кивает в ответ:
– Я не мог бросить девушку в беде…
– Вас признали испорченными и забрали из ваших отсеков?
Я вспоминаю Джуси. Бедная девочка, что с ней сделали?..
– Нас признали испорченными ещё в Питомнике.
– Выходит, вам повезло ещё меньше, чем мне… – говорю с сожалением, отодвигая пустую тарелку.
– С чего это вдруг? – фыркает Тина.
В её словах презрение, а в глазах недовольство – мол, как ты могла сравнить меня с собой. Посмотри, где ты, и где я.
– Не обижайся на Тину… – вкрадчивый голос Магнуса заставляет меня проглотить вертевшееся на языке язвительное замечание. – Им с Буббой и правда повезло больше – они уже несколько лет живут свободными среди свободных.
Короткий смешок раздаётся совсем неожиданно. Все взгляды теперь устремлены на Фолка.