7 глава. Крысиная нора
Тёмными проулками пробираемся к таинственной Норе. Несколько раз нас чуть не цапают, но мы вовремя прячемся то за мусорными баками, то за пищевым автоматом.
В конце концов выходим к городской Библиотеке. Монолитное здание в виде гигантской раскрытой книги подсвечено со всех сторон прожекторами, хорошо, что они направлены на здание, так что мы остаёмся в тени.
Чёрные буквы на фасаде складываются в древние слова:
ЗНАНИЕ – СИЛА.
Так и есть. Особенно, если удаётся управлять этой силой и направлять её в нужное русло. В Библиотеке по большей части хранятся только разрешённые книги – то знание, которое необходимо Регентству для управления людьми.
Если бы мне однажды в руки не попала книга про Гая Монтэга, я и не понимала бы разницы.
Конечно, я бывала здесь ещё со времён жизни в Питомнике: сначала нас водили в детскую секцию, потом в молодёжную. Выпустившись и получив свой отсек, я продолжала наведываться сюда, продолжала брать книги, даже если от их содержания меня коробило. Даже самая бесполезная книга несёт какой-то смысл – эту истину я уяснила давным-давно.
– Только не говорите, что мы вломимся в Библиотеку… – шепчу я.
– Не боись, – нам это ни к чему… – успокаивает Бубба. – Нора вон там…
Он указывает на кусты шиповника, на сей раз подстриженные в форме запечённого цыплёнка. Сколько бывала здесь, постоянно удивлялась фантазии здешних садовников. Хотя запросы наверняка поступают из Министерства Культуры и Просвещения.
Раздвинув ветви кустарника, мы один за одним исчезаем за плотной стеной зелени и оказываемся на крохотной полянке.
– Добрались… – выдыхает Тина. – Теперь точно уйдём…
Сколько бы я ни вертела головой, никакой Норы не вижу.
Фолк и Бубба наклоняются к земле и, ухватившись за цепь, которую я в высокой траве и не приметила, тянут её вверх.
Земля оживает.
Заросший травой люк раскрывает свою тёмную пасть.
– Добро пожаловать в Нору! – произносит Фолк, раскланиваясь.
Я подхожу ближе и заглядываю в темноту. Бублик тем временем отстёгивает цепь и опускает её в люк, зацепив за неприметный крючок сбоку.
– Прошу… – он приглашает меня к зияющему чёрным пятном отверстию. – Старые добрые катакомбы…
Я продолжаю стоять столбом, не смея пошевелиться.
Ненавижу темноту…
Однажды, когда мне было лет восемь-девять, девчонки заперли меня в туалете и выключили свет. Вместе с одинокой лампочкой на потолке погас и весь мир. Помню, как сидела на полу и тихо плакала, уткнувшись лицом в колени. А из углов выползали чудовища и тянули ко мне свои мерзкие щупальца…
Нашли меня только утром, когда я не явилась на завтрак. Стоит ли говорить, что с тех пор мы с темнотой не особо дружим?
– Я пойду первым! – возражает Фолк, мимоходом взглянув на меня. – Надо подстраховать её внизу.
Ловко подтянувшись на локтях, Фолк опускается в люк и исчезает.
Плюх.
Раздаётся тихий всплеск воды.
– Эй, я уже тут… – теперь его голос звучит глухо, будто он говорит в трубу.
Бубба кивает мне: мол, теперь твоя очередь. На этот раз точно не отвертеться. Делать нечего, и, присев на корточки, я опускаю ноги в бездну… болтаю ими, пытаясь нащупать хоть какую-то опору, но всё без толку.
Вот-вот – и точно шмякнусь на дно этой проклятой Норы.
Паника расползается по телу, подбираясь к самому горлу, царапает нутро и рвётся наружу отчаянным всхлипом, когда я чувствую ладони Фолка на своих лодыжках.
Он аккуратно тянет меня на себя, перебирая руками. Стиснув зубы, отпускаю край отверстия, за который цеплялась до последнего.
Нет, я не полетела вниз и не рухнула в воду – Фолк крепко меня держит, прижимая к себе.
Слишком крепко.
– Ёпта, да ты чего? Дышишь так, будто пробежала несколько километров.
Я и правда глубоко и рвано дышу застоявшимся сырым воздухом, от которого во рту остаётся неприятный ржавый привкус меди.
– Не… Ненавижу темноту. – Признаюсь, переводя дух. – Но ты можешь уже отпустить.
– Ты точно в порядке, Карамелька?
Чужие руки жгут даже через одежду и кажутся совершенно неестественными на моей талии.
– В порядке.
Фолк всё-таки выпускает меня, и я оглядываюсь вокруг. Здесь не так уж и темно, потому что свет проникает через открытый люк, но лучше не думать, что будет, когда крышка встанет на место.
Круглые кирпичные стены покрыты слизью, а широкий тоннель уходит далеко вперёд, туда, где сгустилась тьма. Она почти осязаема, кажется, если подойдёшь ближе и протянешь руку, тьма схватит тебя своей когтистой смоляной лапой и утащит в своё царство теней.
Шлёп.
Бубба приземляется рядом с нами, и я отвожу взгляд от тёмного глаза, что взирает на меня с вожделением.
Тем временем в отверстии появляются изящные лодыжки Тины. Бубба порывался помочь ей спуститься, но стоит ему только прикоснуться, как та больно лягает его ногой.
Крепкий орешек.
Бублик обиженно ойкает, но больше попыток помочь не предпринимает.
Фолк берёт приставленный к стене длинный железный прут с крюком на конце, который я не заметила раньше. Вытянув его вверх, он ловко подцепляет крышку люка и тянет её на место. Зрелище напоминает солнечное затмение…
Через пару секунд крышка оказывается на своём законном месте и в тоннеле становится совсем темно. В голове нарастает гул, сквозь который до меня доносится издевательский голос Тины:
– Эй, Трусиха, ты как?
– Тина, угомонись! – это Фолк заступается, но я слышу его будто через толщу воды. Уши заложило, а затхлым воздухом становится невозможно дышать: будто глотаешь камни.
Где-то совсем рядом послышалось шуршание и что-то метнулось в сторону.
Эйдос, помоги мне!
Неожиданно ноги касается… нечто, и я громко вскрикиваю. Крик разлетается эхом и разбивается о каменные своды.
– Здесь кто-то есть… – ненавижу себя за визгливый тон, но ничего не могу с собой поделать.
– Да, Трусиха, это крысы. Их здесь сотни! Они голодные и злые…
– Хватит уже! – требует Фолк.
Наконец темноту разрезает узкий луч света – это Бубба включил фонарик, видимо, припрятанный где-то здесь. Я слежу за тонкой нитью света и дышать становится чуточку легче.
– Ну что? – теперь я слышу Бублика более отчётливо, будто вату из ушей вытащили. – Все готовы? Я иду первым, потом Кара, дальше Тина. А ты, Фолк, будешь замыкающим.
Все по очереди кивают, а мне даже удаётся проглотить застрявший камнем в горле затхлый воздух.
Надеюсь, что идти придётся не очень долго.
***
По моим подсчётам мы шагаем вечность. Кое-где вода неприятно хлюпает под ногами. Ботинки слегка промокли, но это – меньшее из зол, по крайней мере, для меня…
Я слежу за лучом фонаря и стараюсь не замечать тени, которые сопровождают нас по пути. А ещё запах… Сточные воды и грязь – видимо неповторимый аромат здешних мест. Зажимаю нос пальцами и стараюсь дышать ртом.
– Эй, Трусиха… А ты знаешь, что крысы частенько поедают своих жертв живьём? – шепчет мне в спину Тина.
От её слов и злорадного смеха становится не по себе. Я никогда не задумывалась, боюсь ли крыс, но сейчас никак не могу выбросить этих тварей из головы. Так и вижу их притаившимися где-то рядом.
Теперь мои шаги звучат гораздо тише и даже почти не хлюпают. Смешок Тины возвещает, что перемена не осталась незамеченной.
Несколько раз мы выходим к развилке и каждый раз сворачиваем в новую артерию подземных ходов. Если бы мне пришлось искать дорогу назад, я бы точно заблудилась.
Реальность накатывает на меня лавиной. Я эйдос знает где, вокруг тьма и кучка незнакомцев.
И крысы.
Убийственное сочетание, если вдуматься.
Остаётся только молиться, чтобы моим новым знакомым не пришло в голову меня бросить здесь одну.
Они ведь не такие, правда? Они ведь так не поступят?
Но внутренний голос запоздало шепчет: ты их совсем не знаешь…
От подобных мыслей мурашки бегут по телу.
Когда мне кажется, что мы уже обошли весь город, Бубба, хвала эйдосу, даёт знак остановиться.
– Я пойду всё проверю. Стойте здесь.
Он заворачивает за угол и исчезает. Хорошо хоть со мной остались Фолк и Тина. И фонарик. Тешу себя надеждой, что, если Бублик оставил нам фонарь, значит выход совсем рядом.
– Как тебе наше маленькое путешествие? – спрашивает Фолк. Похоже, он заметил, как я гипнотизирую луч фонаря.
– Нормально… – стараюсь скрыть нервозность.
– Эй, народ… Всё тихо. Идём.
Наверное, мой вздох облегчения услышали все, включая крыс, о которых болтала Тина.
Стоит впереди увидеть клочок рваного неба, как облегчение накатывает волной, даже ноги подкашиваются. Мы выбираемся из большой железной трубы. Свежий воздух ударяет в нос.
Я оглядываюсь. Звезды только-только начали гаснуть – словно кто-то невидимый отключает их по одной. Мы в траве по пояс и ни одной живой души вокруг.
Вдали виднеются ветхие развалины – жилые кварталы, навсегда покинутые и превратившиеся в руины. Тёмными глыбами они возвышаются вокруг. Настоящий лабиринт, в котором можно сгинуть навеки.
Оглядываюсь назад и между такими же развалинами вижу часть Стены, опоясывающей город. Стену построили после Кровавой войны для защиты.
Но на самом деле она вызывает только отторжение, потому что жители превратились в пленников – ни выйти, ни зайти просто так нельзя. Хотя людей это совсем не беспокоит. Может, в прошлом и было иначе, но теперь все вроде как смирились или привыкли.
Лишь у горизонта слабая полоска света – солнце ещё не проснулось, но уже потягивается первыми лучами.
От трубы змейкой ползёт узкая тропинка и исчезает из виду в высокой траве.
– Ну, теперь недолго! – резюмирует Бубба.
Мы шагаем по тропинке по одному, и я украдкой провожу рукой по влажной траве, уже умытой утренней росой… Оглядываюсь. Стена осталась совсем далеко – только краешек виден.
Почему-то именно сейчас до меня доходит: у меня получилось! Я выбралась, я сбежала от фантомов и… я свободна!
Губы сами собой растягиваются в улыбке. Смотрю на горизонт, где уже вовсю рождается новый день, а солнце запустило свои лучи в небо. За тьмой всегда следует свет. И я добралась до него.
Жаль, тогда я ещё не знала, что свет может и ослепить.
В заточении. Свобода
Сегодня все мои мысли занимает свобода. Я так много слышала о свободе, так стремилась её обрести, но по факту так мало знаю о ней. Всё относительно в этом мире, да и в любом другом, наверное, тоже.
Когда-то мне казалось, что нашу свободу отобрало и растоптало Регентство. Оказавшись за Стеной, я наивно полагала, что, наконец, обрела её.
На самом же деле свобода так и осталась недосягаемой мечтой – она как туман поутру – блестит в лучах восходящего солнца, а попытайся ты её спрятать в карман – тут же растает, даже следов не останется.
Но человек – существо удивительное, вечно рыскает в поисках недосягаемого и верит, что может удержать в пальцах и свободу, которую не в силах увидеть или потрогать.
Увы, моя вера уже почти потухла, совсем как спичка на ветру. Тьма поглотила меня – не только тело, но и сознание.
Либерти тоже померк в моих воспоминаниях и выцвел, как и моя любовь к нему и его обитателям. Осталась только я…
8 глава. Ничего не вижу, но всё слышу
Мы останавливаемся среди буйно цветущих кустарников, от которых исходит странный густой аромат. Я даже морщусь.
– Это бузина, она отпугивает падальщиков, – сообщает Фолк как бы между прочим.
От упоминания падальщиков меня бросает в дрожь. Обосновавшиеся в Диких землях твари – результат Кровавой Войны. Когда-то они были такими же людьми, как и мы, но им не повезло: генное оружие наших врагов навсегда лишило их человечности, превратив в злобных тварей.
Говорят, вместо лиц у них жуткие морды, пасть полна острых клыков, вместо ногтей – длинные когти, а кожа покрыта грубой шерстью.
Однако Регентству удалось решить этот вопрос, снабдив падальщиков работой: те рыскают по заброшенным территориям в поисках полезных вещей и получают за них еду и одежду и в город пока не рвутся. И вуаля – все довольны.
– Они и правда такие мерзкие, как говорят? – озираюсь вокруг, в каждую секунду ожидая, что на нас нападёт чудовище.
Любой человек, живущий в городе, слышал о падальщиках. Ими пугают детей в Питомниках, а взрослый ни за что не выйдет за Стену без нужды, потому что знает: там он станет их лёгкой добычей. Война давно закончилась, а мерзкие твари – остались в Диких землях и уходить никуда не собираются.
И как я могла забыть о них, сбегая из города? Хотя… когда ты спасаешь собственную шкуру, всё остальное вылетает из головы начисто. И вот теперь такой сюрприз. С другой стороны, эта троица как-то здесь выживала всё это время.
– Помёт те в рот, красавчиками их точно не назовёшь. А воняют так, что вонь в Норе покажется тебе сладким благовонием! – хихикает Бублик.
– Так вы с ними пересекались?
– А ты думала, мы тут как сыр в масле катаемся? – заводится Тина.
– Сталкивались пару раз… – встревает Фолк. – Не бойся. У нас есть машина, а у них – только ноги. Сюда они тоже не сунутся. От бузины им начисто сносит крышу…
– Это точно! В какой-то раз двое ткнулись, так одного так плющило… Я думал, он кони двинет. Второй его еле уволок. Поэтому мы и прячем здесь Крошку!
– Крошку? – переспрашиваю я.
– Сейчас увидишь… – Бублик исчезает в густых зарослях.
Спустя десять минут совсем с другой стороны, кряхтя и кашляя, появляется… изъеденный коррозией автомобиль.
– Знакомься! Это наша Крошка! – выглядывая из окна, Бубба гордо кивает на ржавое корыто, представшее моим глазам.
Назвать это машиной можно лишь с большой натяжкой. Боковые зеркала выломаны с корнем, все четыре дверцы помяты, заднее стекло отсутствует начисто, а переднее – всё в паутине трещин и как только через него можно что-то разглядеть?
Меня так и подмывает обозвать Крошку старухой, но я решаю не искушать судьбу.
Мы устраиваемся сзади. Я трижды хлопаю дверцей, прежде чем она наконец-то закрывается.
– А пока… – продолжает Бублик, доставая что-то из бардачка, – тебе придётся надеть это… – в руках его оказывается какая-то чёрная тряпка. – У нас есть правило: ни один новенький не должен знать дорогу. Так что вот…
Он бросает мне тряпку, и я её на лету ловлю. Развернув, понимаю, что это мешок – пыльный и грязный, будто пару веков провалялся в хранилище Музея, где я работала целую вечность назад.
Но пыль меня не пугает – в Музее столько её навидалась, что этим троим и не снилось. Меня пугает беспомощность, ведь в случае чего я окажусь загнанной в угол и не смогу за себя постоять.
– Я это не надену…
– Навоз те в нос, тогда можешь сразу выметаться. Но не забудь, что по твою душу отправили кучу фантомов и всю Полицию Внешности.
Мог бы и не напоминать.
– Я бы на твоём месте хорошенько подумал, – снова встревает Фолк. – На одной чаше весов – твоя жизнь, а на другой – всего-то какой-то мешок.
Кручу в руке чёрную ткань и размышляю. Столько вытерпеть и теперь сдаться?.. Ни за что!
– Хорошо, будь по-вашему… – пальцы мнут тряпку и от неё клубами расходится пыль.
– Но?.. – Фолк изгибает бровь. – У тебя ведь есть какое-то «но»?
И откуда он всё знает?
– Сначала вы расскажете, куда мы едем! – заметив, как он хмурится, я поспешно добавляю: – Считаю, что я заслужила несколько слов правды…
– Ишь ты. Считает она… – замечает Тина с ехидством. – Поздновато спохватилась! Или что, если мы откажемся, потопаешь обратно в город?
– Очень смешно… – огрызаюсь я.
Запульнуть бы в неё этим мешком.
– Да рассказывать особо и нечего, – пожимает плечами Фолк, устраиваясь поудобнее между мной и Тиной. – Ты скоро сама всё узнаешь. И увидишь. Мы не живём в городе, но ты уже, наверное, это и так поняла. И у нас нет статусов.
– Потому что мы – свободные! – добавляет Бубба, ковыряясь в бардачке.
– Так вы из Диких земель? Или сбежали из города? – не отстаю я.
– Среди нас живут разные люди. И у каждого своя история. Ты не переживай… Одно могу пообещать точно: мы везём тебя туда, где нет ни сканеров, ни Полиции, ни фантомов.
Нет ни сканеров, ни Полиции, ни фантомов.
Звучит заманчиво.
Глубоко вздохнув, натягиваю мешок и проваливаюсь в темноту. Он невыносимо воняет то ли мышиным помётом, то ли тухлыми яйцами, и нормально дышать не получается – пыль забивается в рот и нос.
– Вы хоть бы стирали их, что ли… – ворчу, стараясь не дышать.
– Считай это испытанием на прочность! – отзывается Фолк и мне даже не нужно видеть его лица, чтобы понять, что он ухмыляется.
– Может, мы уже поедем?
– Лады, – обещает Бублик и через секунду машина, наконец, трогается.
***
Изо всех сил цепляюсь за ручку покорёженной двери, стараясь не заваливаться на Фолка. Я отбила всю задницу, но, по крайней мере, сейчас я еду сидя. В таксобус на моей остановке обычно уже не влезть – пихаешься, протискиваешься и укладываешь себя между другими такими же – по струночке, чтобы дышать можно было. А возят так, точно мы не живые. Каждая кочка – наша, каждый крутой поворот – как последний. У водителя план – не соберёт, спишут с эйды с его кармана, а там и так негусто. Вот и носятся.
Так что Крошка не так уж плоха. Даром что мешок на голове – здесь хоть настоящий, а в городе нам невидимый пялили – и живи с ним как хочешь. Вот вроде смотришь вокруг, а всё какое-то ненастоящее и подсунутое – на, смотри, любуйся.
– Черт. Кажется, за нами хвост… – говорит Фолк.
– Кто?
– Падальщики.
Я пытаюсь снять мешок, но чья-то рука останавливает меня.
– Даже не думай, – шипит Тина.
– Я не собираюсь ждать, пока нас схватят эти…
– И что ты сделаешь? Будешь стрелять в них глазками? Сиди молча и не лезь! Мы разберёмся! Не впервой!
И я затыкаюсь. И не потому что нечего сказать, а потому что мои слова вряд ли что-то изменят. Так стоит ли сотрясать воздух, который и так едва просачивается сквозь плотную пыльную ткань?..
Бубба выжимает из Крошки всё, что можно и мы несёмся вперёд, подпрыгивая на кочках. Я вцепилась в ручку и зажмурилась, хотя через мешок всё равно ничего не вижу.
– Попетляем чуток, да и всё. У нас-то есть Крошка, а у них только ноги, помнишь?.. Хотя так далеко они обычно не забредают.
– А вы… а вам… – подбираю я нужные слова. – А вам приходилось с ними сражаться? Говорят, они очень быстрые и очень жестокие.
– И где это, интересно, так говорят?
– По моновизору…
– Ты бы поменьше смотрела новости, Карамелька! – насмешливо тянет Фолк. – Хотя они и правда настоящие звери. И да, иногда мы сталкиваемся с ними лицом к лицу. Иногда даже кое-кто из наших погибает, но такого уже давно не случалось. Ещё вопросы?
– Нет…
– Тогда, вон, лучше посмотри в окно. Ох, прости, я совсем забыл, что ты не можешь. Тогда просто помолчи и дай нам сделать свою работу. Буб, сверни туда…
Машина резко накреняется и меня бросает на Фолка.
– Эй, полегче, Карамелька…
Чертыхнувшись, я ещё крепче хватаюсь за ручку и демонстративно отворачиваюсь к окну. Пусть мне ничего не видно, но всё-таки это лучше, чем терпеть остроты Фолка.
***
Когда мне уже чудится, что мы едем не несколько часов, а несколько дней, Крошка, наконец, застывает на месте.
– С вещами на выход, ну! – ржёт Бублик.
Я тянусь к мешку – хочется поскорее избавиться от этой тряпки, но чья-то рука неожиданно перехватывает мою.
– Не так быстро, Карамелька! – это Фолк, чтоб его. – Снимешь, когда скажут.
– И как я пойду?
Честно сказать, вся эта конспирация уже порядком надоела.
– Ножками, как же ещё?
Наверное, даже хорошо, что на мне сейчас мешок, иначе я за себя не ручаюсь.
– Всё, ведите её, а я пока спрячу нашу Крошку, – распоряжается Бублик. По голосу слышно, что он в ней души не чает. Интересно, кто ему дороже: машина или Тина?
– Пошли… – приглашает Фолк, беря меня под правый локоть. С левой стороны пристраивается Тина. Чувствую себя под конвоем.
Идём мы медленно – спасибо, хоть не тащат волоком. Гул мотора становится тише, но определить в какой стороне скрылся Бубба, мне не удаётся.
Ощущаю себя беспомощным ребёнком, для которого приготовили наказание, но не говорят, каким оно будет. Удушливая пыль мешка очень отвлекает, а ещё чёрная ткань моментально нагрелась на солнце и теперь с меня пот бежит ручьём.
Представляю, как я буду выглядеть, когда с меня в конце концов стащат эту тряпку. Остаётся только гадать, скоро ли это произойдёт.
То и дело я наступаю на острые камешки под ногами и шиплю от резкой боли – спасибо тонкой подошве моих ботинок. Постепенно вокруг нарастает гул. Хотя нет… да ведь это шум волн, монотонно накатывающих на берег и разбивающихся о камни или другую преграду!
Спустя несколько минут даже через воняющий помётом мешок, нос улавливает запах рыбы, водорослей и соли. Значит, мы опять оказались у воды.
Когда я готова уже взвыть, мы всё-таки останавливаемся. Неужто пришли? Снова пытаюсь стянуть мешок, но Тина, шикнув, больно дёргает меня за плечо:
– Тебе ведь ясно сказали ждать!
Я однозначно не нравлюсь этой девчонке, впрочем, неприязнь у нас обоюдная. Решаю промолчать, потому что моё мычание сквозь пыльную ткань всё равно прозвучит жалко.
Стоит Бублику вернуться, как раздаётся глухой стук – два коротких удара, два длинных, а за ним следует протяжный скрежет.
«Дверь…» – догадываюсь я.
Старая железяка открывается со стоном, будто протестуя против такого грубого обращения.
– Ну наконец-то… – откуда-то снизу доносится незнакомый голос. – Магнус уже заждался, говорит, иди, Крэм, встречай этих олухов и без них не возвращайся! – это явно ребёнок, который тараторит так быстро, будто боится не успеть сказать всё, что запланировано. – Ну вот я тут и сижу, караулю, чуть со скуки не помер. И промёрз до костей…
Значит, это мальчишка, фиксирую я, получив тычок в спину.
– Как же его всегда много… – недовольно замечает Тина, снова толкая меня вперёд. – Слушай, Коротышка, когда-нибудь я подарю тебе кляп… – А ты, давай, шевелись! Да смотри, не сломай шею, а то Магнус будет недоволен…
Я осторожно спускаюсь вниз и молю эйдоса, чтобы Тина больше не пихалась. Как можно аккуратнее переставляю ноги, размышляя, кто всё-таки этот таинственный Магнус.
Прежде чем оказаться на твёрдой земле, я насчитала двенадцать ступенек. Идти теперь гораздо легче – пол под ногами ровный и гладкий – явно искусственного происхождения.
Снова кто-то берёт меня под руку и ведёт вперёд. Кажется, это Бублик. Даже через плотную ткань я замечаю, что вокруг стало значительно темнее. Кожа покрывается мурашками, а волоски на руках встают дыбом от холода.
– Так это она и есть? – уже шёпотом спрашивает мальчик.
– Она самая! – подтверждает Фолк.
– А почему вы так поздно?
– Так получилось!
Мы идём довольно долго. Дважды повернули налево и один раз направо. Не знаю, пригодится ли эта информация, но на душе становится как-то легче.
И снова ступеньки. Теперь я спотыкаюсь, поднимаясь наверх, но чья-то рука не даёт мне упасть, вовремя придержав за локоть.
– Давай уже, открывай! – торопит мальчика Бублик. – Жрать хочется, мочи нет…
– Ага, только это вряд ли… сначала с вами потолкует Магнус. Он так и сказал: Крэм, как только они вернутся, пошли за мной. Вот. Так что я уже отправил за ним Арвида! – опять тараторит мальчишка. – С минуты на минуту Магнус будет здесь!
– Чёрт… – бормочет Бублик, а я готова поспорить, что больше он не улыбается.
– Кто всё-таки такой этот Магнус? – шепчу я в испуге.
– Магнус – наше всё! – отвечает Бубба. – Ну… как бы тебе объяснить… Магнус как ваш Регент, только в тысячу раз лучше.
– Не называй его так… – слышу ворчание Тины, а затем глухой удар: никак она дала Буббе подзатыльник. – Магнус – наш лидер. И именно от него будет зависеть, останешься ты у нас или нет.
– Зачем ты её пугаешь? – влезает Фолк. – Не слушай её, Карамелька. Раз ты здесь, значит здесь и останешься.
Поздно. Мне уже страшно. Меньше всего я сейчас хочу встречаться с этим самым лидером. Вдруг он решит, что мне здесь не место?.. Что тогда со мной будет? Отправят назад в город? Бросят в Диких землях?
От тягостных мыслей меня отвлекает новый скрежет – вот и вторая дверь скрипит ржавыми петлями. Пара шагов и сквозь ненавистный мешок пробивается свет, а тёплый воздух согревает кожу.
– Добро пожаловать на Либерти! – торжественно провозглашает Бубба, а у меня перехватывает дыхание и совсем не из-за пыли… – Теперь можешь снять мешок!