23 глава. Рука в руке. Чучело.
Мы возвращаемся на поляну. Моя рука в руке Дина и это самое прекрасное ощущение на свете.
То, что произошло с нами на поляне, совсем не похоже на свидания в Бухте темноты. Тогда чувства были безымянными и никому не принадлежали: сначала укрываясь во тьме, а затем – исчезая на рассвете.
Сейчас всё иначе.
Чувства обрели имя, проросли в сердце и распустились цветком.
Солнце уже почти догорело, окрасив небо рыжими всполохами – будто кто-то невидимый обмакнул кисть в банку с закатом.
Наши с Дином пальцы переплетены, но под пристальным вниманием островитян я пытаюсь выдернуть ладонь, но он удерживает её, крепко сжав.
– Всё хорошо! – наклонившись, шепчет Дин прямо в ухо, отчего становится щекотно.
На поляне вовсю резвится ребятня. Аниса и Тьер, поделив детей на две команды, натягивают канат и проводят грандиозное сражение.
– Эй, давай я принесу чего-нибудь холодного? – предлагает Дин и ненароком пробегается пальцами по моей щеке. Пальцы у него тёплые и нежные. Как дуновение вечернего ветерка.
– Хорошо!
Улыбаюсь, глядя ему вслед. Глупо, знаю, но ничего не могу с собой поделать.
Наверное, так бывает, когда ты счастлив, когда внутри тебя полыхает пожар, но огонь не обжигает и не ослепляет, а дарит бесконечное тепло и веру в будущее. Даже солнце светит иначе – ярче, что ли. А небо кажется ещё пронзительнее в своей бесконечности.
– Как развлеклись? – Фолк вырастает как будто из-под земли. На лице ухмылка, в глазах – дьявольские угольки. – Вижу, что хорошо… – вытаскивая из моих волос застрявшие иголки, он даёт понять, что всё понял.
– Не твоё дело! – так и хочется стереть с его лица эту мерзкую ухмылку. – А как ты? Уже нагадил кому-нибудь в душу?
– Пока не успел… Но всё впереди.
– Не сомневаюсь!
– Да… сомнения – это не твой конёк, – оглядывая меня с ног до головы, заключает Фолк.
– Смотри лучше за собой! – роняю в ответ. – А теперь извини…
Отправляюсь на поиски Дина и нахожу его возле одного из столов.
– Вот, держи… – он протягивает мне стакан с вишнёвым соком.
– Спасибо… Так жарко! – делаю первый глоток и припухшие от поцелуев губы начинает приятно покалывать.
– Эй, – кто-нибудь ещё желает сыграть? – раскрасневшаяся Аниса лукаво смотрит на взрослых. С одной стороны каната уже пристраиваются Бубба, Фолк и один из братьев-близнецов. Вроде бы Аскел.
– Давай-ка покажем им, что к чему? – Дин хватает меня за руку и тащит к другому концу каната, где наготове уже замер Арвид. Я встаю за ним, позади пристраивается Дин. От его близости по телу снова разливается истома. Вязкая. Обжигающая. Приятная.
– Раз, два, три! – Тьер опускает руку, сигнализируя начало поединка.
Борьба начинается с первых секунд: Фолк с Буббой так сильно дёргают за канат, что нас сначала заносит, а затем Дин со всего маху впечатывается в меня, а я врезаюсь в спину близнеца. Опускаю канат из ослабевших рук и дую на обожжённые пальцы, а Дин накидывается на наших противников:
– Эй, вы чего?..
– А не надо зевать! – обрывает его Фолк, наматывая канат на кулак. – Взялся за дело – делай!
– Дин, не нужно…
Не желаю выяснять отношения с Фолком, тем более, что зрители уже затаили дыхание, в ожидании развязки. Чуть помедлив, Дин всё-таки возвращается ко мне.
– Ты в порядке? – он берёт мои руки в свои и тоже начинает «лечить», дуя на ладони, на которых уже проступили красные полосы.
– Всё нормально.
Я ободряюще улыбаюсь и в этот момент затылком ощущаю, что кто-то на меня смотрит. Высвобождаю руки и, обернувшись, замечаю Тину, которая застыла в тени ближайшего дерева. Губы плотно сжаты, в глазах полыхает ненависть. Так смотрят на того, кто перешёл тебе дорогу.
Заметив мой взгляд, она растягивает губы в улыбке, которая больше напоминает оскал хищного зверя за миг до прыжка.
– О, а вот и одно из чудес фестиваля Свободы!
Я снова поворачиваюсь к Дину и замираю. Солнце уже почти село и в свете закатных лучей, кажется, что лицо Дина тоже светится.
– Что… о чём ты?
– Сейчас ты увидишь, как оживает свобода! – глаза Дина блестят от предвкушения.
Он подводит меня к краю поляны. Вокруг уже стопились островитяне, громко переговариваясь. Спустя несколько минут Магнус выходит в центр и люди, все до одного, встречают нашего лидера громкими аплодисментами.
– Приятно видеть всех вас в добром здравии! – приветствие тонет в рёве толпы. – Как вам фестиваль? Повеселились? – народ утвердительно загудел. – Значит, пришло время для главного события этого вечера. Итак…
Толпа взревела.
Магнусу передают факел, пылающий, словно осколок почти угасшего в небе солнца. В отблесках света Магнус походит на ожившую скалу, точно в неё вдохнули жизнь – волевой подбородок, очерченные скулы и пронзающий холодом лёд в глазах остаётся нетронутым тёплыми бликами пламени.
Моя душа трепещет.
Он отходит в сторону и двое мужчин выкатывают на поляну тележку с… Регентом.
Конечно, не с настоящим, но я сразу понимаю, что диковинная кукла передо мной – это никто иной, как наш неизменный правитель. Его стемму, даже фальшивую, ни с чем не спутаешь, пусть вместо драгоценных камней и использованы обычные, только разукрашенные под стать изумрудам и рубинам.
– Эйдос всемогущий…
– Это всего лишь соломенное чучело… – склонившись, шепчет в самое ухо Дин, отчего по телу пробегают мурашки.
Удивительно видеть Регента вот таким: с набитым соломой мешком вместо головы, в жалких лохмотьях, с нарисованной ухмылкой на лице и картонной стеммой на макушке.
– Что же с ним сделают? – спрашиваю, стараясь перекричать толпу.
– Казнят, что же ещё? – улыбка Дина никак не вяжется со зловещим смыслом его слов. – Только так свобода будет выпущена на волю!
– Свобода – это огонь, а власть – ветер! – слова Магнуса гремят водопадом. – И куда дует ветер, туда и движется пламя! Наша задача – разжечь настоящий пожар, чтобы от ветра уже ничего не зависело.
Он размахивает факелом, будто флагом. Пламя подчиняется своему хозяину, словно сливаясь воедино: человек и огонь. Потому что эти двое готовы на всё ради своей цели.
Люди затаили дыхание и ловят каждое его движение. Наверняка при желании любой присутствующий сможет сказать, сколько раз Магнус вздохнул или даже моргнул.
Факел едва касается чучела, и огонь тут же берётся за дело.
Сначала вспыхивает одежда, затем плавится лицо, и широкая ухмылка в первую секунду превращается в гримасу, а потом исчезает в пламени бесследно.
Дольше всего прожила стемма – до неё огонь добрался в самом конце, но стоило ей вспыхнуть, как огонь сожрал и её.
– Либерти! Либерти! – доносится отовсюду.
Пальцы Дина переплетаются с моими и в этот миг я чувствую себя частью могучей силы, имя которой свобода.
24 глава. Долгожданный разговор
На следующий день мне выпало дежурство в Лазарете, но после завтрака Магнус пригласил меня на чаепитие, заверив, что всё согласовано с Биргером, нашем лекарем.
Так что мы уютно устроились на излюбленной веранде Магнуса. Утро уже пробудилось ото сна и в густых зарослях вьюна пригрелись первые солнечные лучи.
Магнус отставляет свою чашку на стол и смотрит так пристально, будто в душу заглядывает. В ожидании разговора прячу лицо за дымящейся кружкой. Ведь не просто же так меня позвали?
– Ну-с, Кара… И как тебе наш остров?
– Чудесно… – я непроизвольно бросаю взгляд на Дина, который как раз пересекает лужайку, направляясь к Теплице. В свете восходящего солнца он выглядит почти что богом. Сердце начинает биться быстрее, а внизу живота ощущаю приятное томление.
– Что ж, я рад, что ты прониклась нашим укладом жизни… – лениво тянет Магнус. – Ободряющая улыбка трогает его губы.
– Это было не так уж и сложно, потому что в Либерти всё прекрасно.
Говоря так, я ни капли не кривлю душой – все мои страхи и сомнения растаяли вместе с дымом от вчерашнего костра.
Мне нравится здесь решительно всё, даже работа, потому что результатами наших трудов пользуются абсолютно все, и я ощущаю себя частью чего-то великого. Мы вместе и сообща устраиваем нашу жизнь. В Эйдолоне всё не так. Там каждый сам за себя, а твои труды принадлежат особенным.
– Ты знаешь, я давно не видел Дина таким счастливым… – продолжает Магнус. И под его снисходительным взглядом мои щёки начинают гореть. – И мне радостно, что именно тебе удалось подобрать ключик к его сердцу.
– Спасибо… – уши горят так, точно их хорошенько отодрали, как это бывало в Питомнике.
– Послушай… – Магнус подливает мне чаю, – у меня к тебе серьёзный разговор…
Вот оно.
Сердце гулко забилось, а потом подскочило к самому горлу.
Момент истины настал.
Все мои страхи, таившиеся внутри с тех пор, как я подслушала разговор Магнуса и Илвы, готовы вырваться наружу. Но я стараюсь не показывать виду, чтобы не выдать себя. Крепко стиснув пальцами кружку, смотрю Магнусу прямо в глаза.
– Прежде чем продолжить… Я хочу сразу напомнить, что мы никогда никого ни к чему не принуждаем. Как ты знаешь, на Либерти основа всех основ – свобода. Поэтому… просто выслушай меня, а решение останется за тобой.
Я киваю, уткнувшись лицом в кружку, от которой до сих пор поднимается горячий пар.
– Итак, ты уже наслышана о легендарном Эйрике Халле. Наверное, и в зале Памяти была?..
– Да, Дин водил меня…
– Прекрасно. Как ты знаешь, он являлся ярым борцом за свободу. И однажды ему пришлось сбежать из Эйдолона и поселиться в Диких землях. Но даже здесь, ведя полную лишений жизнь, он продолжал бороться. Его вылазки в город принесли свои плоды. И в тот день, когда Эйрик Халле исчез, в город он отправился не просто так. Как следует из записей его жены Эм, он вёл какое-то расследование и обнаружил нечто такое, что могло положить конец режиму. В тот день он ушёл в Эйдолон, чтобы что-то проверить…
– И что это было?
– Не знаю. И никто не знает.
Магнус снова берёт кружку в руки и делает новый глоток.
– Но ведь у него была жена… и сподвижники… здесь, в Диких землях. Неужели совсем никто не знал, что он раскопал?
– Никто. – Магнус вздыхает. – Он хотел сначала убедиться сам… И пропал. Но я знаю, как узнать! – в глазах Магнуса появляется так хорошо уже известный мне блеск предвкушения. – С твоего позволения, я расскажу, что мне известно. Итак, его жена Эм писала в своих воспоминаниях, что Эйрик вёл дневник, куда записывал абсолютно всё. Но дневник тоже пропал… Однако, Эм была уверена, что дневник угодил в Музей. Нет, не так. Она была убеждена в этом.
– Но откуда она могла знать?..
– Я думал об этом. Единственное, что мне пришло в голову, что в Музее тогда у них был свой человек, который мог владеть такой информацией.
– Но в таком случае разве он бы не выкрал его?..
– И снова правильный вопрос. Я думаю, у него просто не было такой возможности. Уж ты-то должна понимать, что далеко не все двери Музея открыты для его сотрудников.
Я задумываюсь. Вряд ли дневник мог попасть в выставочный зал. А это значит, есть только одно место, где он может находиться.
– Хранилище N… – охаю я.
– Умница!
– Но ведь столько лет прошло… Вы уверены, что дневник до сих пор там?
– Полной уверенности, конечно, у меня нет. Но с другой стороны… Скажи сама, как работник Музея, часто ли из Хранилища N экспонаты изымаются и куда-то переносятся?
Я задумываюсь. На моей памяти такого не было. Среди работников Музея даже шутка такая ходила: в хранилище N угодила вещица – навеки ты с нею должен проститься.
– Нет, насколько я знаю, попавшее однажды в Хранилище остаётся там… Вот наоборот бывает – разрешённые вещи вдруг становятся запретными. В Питомнике как-то проводили ревизию и посчитали одну из кукол не подходящей для игр и изъяли несколько книг, которые раньше были разрешены для чтения. Директору Спритцу тогда ой как попало… – вспоминаю я.
– А это на самом деле логично. – Магнус достаёт из кармана мантии трубку и, постучав ею о стол, прикуривает. – Абсолютная власть как воронка – засасывает всё больше и больше. И глупцы, которые считают, что хуже уже быть не может, глубоко заблуждаются. Потому что Регентство всегда будет закручивать гайки, меняя нормы веса, например, или запрещая то, что вчера ещё было разрешено. Но так не будет продолжаться всегда, ибо если закручивать гайки до бесконечности, резьба однажды не выдержит и сорвётся. Так говорил Эйрик Халле.
– Вы думаете, это скоро произойдёт?
– А здесь не угадаешь… – вздыхает Магнус, затягиваясь. – Человеческое терпение уникально по своей природе. Всё может случится и завтра, а может придётся ждать и сто лет. Но у меня нет в запасе столько времени. Потому мне и нужен дневник.
– Вы для этого меня спасли?..
– Что ж… Я совру, если скажу, что нет. Нам действительно был нужен человек, который бывал в Хранилище N. Но я повторюсь, выбор за тобой. Ты – свободная. Одна из нас. И решать только тебе. Я лишь попрошу, ответить тебя на один вопрос… – он в задумчивости смотрит на меня, выпуская клубы дыма. – Рада ли ты, что мы тебя спасли?
– Да! – отвечаю, не колеблясь.
– Я счастлив, что это так. Но одна жизнь – капля в море, ты не находишь? А я хочу спасти тысячи, хочу, чтобы каждый дефектный и каждый стандартный обрёл свободу, понимаешь?
Я отставляю кружку с чаем, так и не сделав ни одного глотка, и разглядываю Магнуса. Волевой подбородок, острые линии, пронзительный взгляд. Он похож на воина. Нет, он и есть воин. Воин, который ведёт борьбу с сильными мира сего. Воин, который готов победить.
– Я помогу вам… – обещаю я, и моё сердце ускоряет свой бег. Надеюсь, когда придёт время, оно не разобьётся. – Только не понимаю, как я могу помочь.
– Насчёт этого не волнуйся! У нас есть план, который обязательно сработает! – с жаром восклицает Магнус.
В нордическим море его глаз полыхает пожар. Он готов рискнуть всем ради свободы. Он живёт этой мечтой, мечтой о том, чтобы свергнуть Регентство и спасти людей. Подарить свободу. Преподнести на блюдечке, а им только останется протянуть руку и взять.
– Мы обязательно всё обсудим! – он уже улыбается глазами, как довольный кот, объевшийся сметаны. – А теперь иди… Биргер, небось, тебя заждался…
Когда я покидаю веранду, солнце уже висит высоко в небе и, кутаясь в облака, освещает старый отель, ставший мне настоящим Домом.
***
И всё-таки Биргер остался не доволен моим опозданием. И причина его не очень-то волнует. Для таких как он даже падение гигантского метеорита недостаточно веская причина для опоздания.
А тут ещё и у Марны начались схватки – её малыш должен вот-вот родиться. Ну и дежурство меня ожидает…
– Ты почему не пришла раньше? – отчитывает Биргер будущую мамашу. – Зачем тянула?
– Ждала, пока Стиг уйдёт. У него смена на Ферме… Ой, ма-амочки… – она хватается за живот. – Он мне завтрак принёс и никак не уходил, ждал, пока я поем. А я не хотела его беспокоить…
– Не хотела она… О ребёнке нужно думать, а не о взрослом мужчине…
Самое трудное и страшное происходит, когда Марна начинает кричать. Хочется зажать уши и сбежать, но я не могу покинуть свой пост.
Биргер командует, как настоящий заправский цербер. Кара, принеси тёплой воды – и я несу воду с кухни. Тащи полотенца – несусь в бельевую. Простерилизуй инструменты – и я снова мчусь к Ви-Ви.
– Ну, что, готова сыграть роль акушерки? – спрашивает доктор, готовя всё необходимое.
– Кого-кого? – не понимаю я.
– Акушерки. Давным-давно так называли тех, кто принимал роды.
Готова ли я принять роды? Да стоит только посмотреть на Марну и у самой низ живота скручивает. Сейчас я думаю, что Центр Жизни – не самая плохая идея, если женщинам приходится проходить через такие муки и боль.
Наконец, Биргер велит позвать Анису и Илву – самых стойких и смелых по его мнению. Я выдыхаю. Значит, мне не придётся ему ассистировать.
Слава эйдосу!
С жалостью смотрю на Марну. Как же это, должно быть, мучительно больно. Она то и дело надувает щеки, а вой уже давно перешёл в рычания, вены на лбу набухли и пульсируют.
Аниса с её добрым сердцем и бесконечным терпением вытирает пот с её лица и шепчет слова утешений. Илва, напротив, собрана и сконцентрирована под стать доктору – они действуют как слаженная команда.
Теперь понятно, почему он позвал именно их. Одна успокаивает и жалеет, другая – действует. От меня толку нет – только и гожусь подать что-то.
Когда я вижу, как появляется головка, комната перед глазами начинает кружиться и я, чуть покачнувшись, едва не падаю.
– Иди-ка отсюда! – шипит на меня Илва.
– Спасибо, Кара! – довольно вежливо благодарит Биргер. – Теперь можешь пойти подышать воздухом, мы справимся дальше сами.
С одной стороны, я расстраиваюсь, что смогла сделать для Марны так ничтожно мало, но с другой – безумно рада сбежать.
«Ничего, не всем дано быть акушерками…» – успокаиваю себя.
Спустя всего пятнадцать минут раздаётся долгожданный рёв ребёнка.
Я вхожу в комнату и вижу, наверное, самую чудесную картину в мире: Аниса держит на руках копошащийся комочек, завёрнутый в полотенце. Марна плачет, но при этом улыбается и выглядит очень счастливой.
– Не расслабляйся… – предупреждает Биргер, – остаётся ещё послед…
– Иди, сообщи папаше, что всё почти закончилось, – просит Илва.
На негнущихся ногах я покидаю Лазарет, чтобы найти Стига.
***
– Тебе так досталось… – шепчу я.
– В каком смысле? – Марна приподнимается на подушках.
– Ты пережила столько боли…
– Боли? Нет, боль почти забылась. Чем дольше я смотрю на свою кроху, тем меньше помнится боль.
В комнату входит Биргер, на руках он держит ребёнка, завёрнутого в одеяльце.
– Кажется, ему пора подкрепиться…
Марна прикладывает малыша к груди, глядит на него с трепетом, нежно гладя пальцем по щеке.
Моя душа тоже трепещет. В сравнении с Центром жизни, где младенцев кормят бездушные машины, а тепло матери заменяют счётчики, рассчитывающие оптимальную температуру – младенцам не бывает холодно или жарко.
Только сейчас я осознала, что жар и холод – мелочи в отсутствии любящей матери.
На экскурсиях нам подробно рассказывали о плюсах выращивания детей в Центре: мол, система никого не выделяет, все равны и получают одинаковые порции еды, тепла и внимания.
Все равнение на этом и заканчивалось, ведь стоило попасть в Питомник и наступала эра каждодневной борьбы за лишние калории и место под солнцем – сжигающим и беспощадным.
– Он настоящее чудо… – выдыхаю я.
– Спасибо, Кара. Мы со Стигом тоже так думаем. – Марна улыбается и в улыбке её – счастье всего мира. И тайна, известная лишь познавшим радость материнства.
Ловлю себя на том, что тоже хочу однажды познать эту тайну, а роды Марны больше не кажутся бесконечно долгими и мучительными. Новорождённая мечта, расцветает в душе, робко, будто бутон цветка.
Возможно, однажды?..
И образ Дина – как неизменное дополнение. Сама боюсь своих мыслей и гоню их прочь. Не время об этом думать.
В заточении. Боль
Мы с Крэмом гуляем среди васильков. Выползшее на небо солнце жалит лучами, будто стрелами. Кожа нестерпимо горит, язык распух, а левую руку точно сунули в кипяток.
– Какая же ты смелая! – Крэм смотрит на меня с обожанием.
– Нет… – возражаю я.
Он ошибается. Потому что всё, чего я хочу – чтобы пришла смерть и забрала меня с собой.
Пытаюсь выбраться из сна, продираясь сквозь заросли боли, но всё бесполезно. Левое запястье одновременно жалит холодом и обжигает огнём. Боль такая, что хочется просто лечь и умереть. Но моё время ещё не пришло.
Аккуратно приподнимаюсь. Тело совсем не слушается – словно я марионетка и кто-то невидимый обрезал нити.
Страшно хочется пить… Вокруг темно, но я точно знаю, что нахожусь в своей камере: удивительно, но за столько времени волглые стены будто впитали частичку меня. А когда меня не станет, плесень и сырость поглотят и её.
«Не думай об этом… – уговариваю я себя. – Всё может измениться».
Но моя вера в чудесное спасение испарилась вместе с частью кожи на левом запястье и потухшим фонарём. Несколько раз тянусь правой рукой к ране, но одёргиваю пальцы в нескольких миллиметрах.
В конце концов подношу раненую руку к губам и начинаю дуть. Становится немного легче – самую малость.
25 глава. Обсуждение дня Х.
Собрание проходит в узком кругу. В кабинете, кроме самого Магнуса и меня, всего трое: Шпанс – само собой, без нашего гения нам не обойтись. Фолк с Буббой, потому что именно им предстоит сопровождать меня.
– Как мы проникнем в Музей? – я озвучиваю самый первостепенный вопрос.
– Твои любимые катакомбы! – подмигивая, сообщает Бублик.
Меня передёргивает от воспоминаний. Ненавижу это место. Там темно. И там крысы.
– Мы очень долго готовились, Кара. И уже давно нашли проход к Музею, – встревает Магнус, поглаживая бороду. – Нам не хватало только одного звена – человека, который знаком с Хранилищем N изнутри.
Нетрудно догадаться, что Магнус имеет в виду меня. Я киваю под его ободряющим взглядом.
– По тоннелю вы доберётесь до люка, который выходит на подземную парковку Музея, – Шпанс устало откидывается на спинку стула. – Конечно, люк под замком, но я соберу для вас небольшое взрывное устройство…
– Бомба? – ужасаюсь я.
– Ну я бы так не называл… в кустарных условиях смастерить настоящую бомбу не так-то просто, её хватит ровно для того, чтобы справиться с замком. И не волнуйся, парковки в Олимпе по ночам обычно пустуют. Никто не любит пахать сверхурочно…
– А охрана?.. – спрашивает Фолк. – Там ведь везде камеры?
– Камеры нам не помеха, – заверяет Шпанс. – Я отключу передатчик, который транслирует информацию в охранный блок – она поступает через главный сервер «Трёшки». Время будет продолжать тикать, но на экранах изображение застынет. К тому времени, как они очнутся, вы уже будете далеко оттуда.
– Шпанс – наш гений, так что всё должно пройти без осложнений. – Магнус довольно потирает руки.
– Может, хватит мне дифирамбы петь, а? – ворчит тот, массируя виски́. – Нам стоит поторопиться, ибо я не вечный. Проникнуть в Музей – меньшее из зол. Хранилище N – вот с чем нам придётся попотеть.
Шпанс и правда выглядит неважно. Землистый цвет лица. Мешки под глазами. Сколько бы ни пичкал его Биргер своими травами и настоями, но рак ими не вылечить. Сердце сжимается от тоски. В Шпансе столько жизни, а рак безжалостно её выкачивает, или сама жизнь стремительно покидает его тело, словно прохудившееся жильё.
– Да, ты прав. Давай-ка рассказывай дальше! – соглашается Магнус, прикуривая. Комнату наполняет сладковатый дым.
– Да что тут рассказывать. Я вытяну из «Трёшки» отпечаток ладони одного из счастливчиков, у которых есть доступ к Хранилищу и попробую сделать копию. Её-то вы потом и используете. Ну а в самом Хранилище всё будет зависеть от тебя. – Шпанс поворачивается ко мне. – Ты знаешь, как работать с программой каталога и ориентируешься в стеллажах, – продолжает он, то и дело закашливаясь.
– Я видела, как Шарла вводила пароль… – отвечая, стараюсь не думать, сколько осталось этому старому брюзге. Надеюсь, что он ещё повоюет за свою собственную жизнь. – Всегда один и тот же. Если он не сменился, думаю, проблем не будет.
– Насколько я понял, у каждого сотрудника свой персональный пароль, так что вряд ли он сменился… – успокаивает меня наш гений.
– А как насчёт Коридора Смерти? – интересуюсь я.
Пожалуй, этот вопрос волнует меня больше всего. Все работники Музея так или иначе слышали о Коридоре. Поговаривают, что там можно и заживо сгореть, и захлебнуться. Я всегда шагала по нему в сопровождении Шарлы: она впереди, я чуть позади.
– Здесь всё сложнее… – мрачнеет Шпанс. – Расскажи-ка, Кара, во всех подробностях, как ты обычно добиралась до Хранилища?
– Ну… Сначала лифт. На верхнем этаже рядом с лифтом установлен электроключ, наподобие тех, что стоят в наших отсеках, только выглядит солиднее. Потом Коридор смерти, – здесь я сглатываю. – У двери в Хранилище ещё один электроключ…
– Двойная защита, – кивает Шпанс. – Если это и вправду обычный электроключ, то ловушки должны отключиться. А вот если считываются какие-то дополнительные данные… Это скверно.
– А ты можешь разузнать, как он работает?
– Я не супергерой. А это вам не жевальню какую-нибудь вскрыть. Моё поле боя – Институт Технологий.
– Но ведь камеры ты отключишь… – возражает Фолк.
– Они питаются от общей сети… А ловушки – детище Музея.
– А ты можешь хотя бы разузнать, с чем нам придётся иметь дело?
– Увы, нет. Эти данные тоже хранятся на резервном устройстве Музея…
– Очень скверно, – вздыхает Фолк, – как же мы доберёмся до Хранилища?
– Будем надеяться, что слепок ладони сработает как надо, и ловушки отключатся сами.
– Мне это не нравится… – возражает Фолк. – Никаких гарантий нет.
– Ну так вы и не на прогулку собираетесь, – Магнус выпускает изо рта белое колечко дыма, – Вам придётся рискнуть.
– Кому это, нам?.. – уточняю я.
– Пойдёте втроём. Ты, Фолк и Бубба. Фолк останется внизу, у люка, а Бубба будет тебя сопровождать.
– Нет, в Хранилище со мной отправится Фолк! – произношу немного резче, чем хотелось бы, но тут я готова биться не на жизнь, а на смерть.
Фолк вскидывает на меня удивлённый взгляд, а Бубба смотрит как-то обиженно. Ну и эйдос с ним. Я слишком хорошо помню, как мы выбирались из города в прошлый раз. Бублик налажал, и вызволил нас тогда из передряги именно Фолк. Не скажу, что я ему доверяю, но уверена, он не будет рисковать без причины и не растеряется, если что-то пойдёт не так.
– Это моё главное условие! – повторяю я твёрдо. – Извини, Бублик…
– Ладно уж. – отвечает тот ворчливо. – Не больно-то и хотелось.
Магнус театрально вздыхает, но потом всё-таки машет на меня рукой – ладно, мол. Похоже, я одержала пусть и маленькую, но победу.
– Значит фронт задач обозначен. Шпанс, сколько тебе потребуется времени?
– Не знаю… Нужно вытащить отпечаток из базы данных Трёшки, распечатать на древнем принтере – он пылится в одном из кабинетов на втором этаже, вроде рабочий. Для печати возьму любой глянцевый журнал – их здесь валом. Потом перенесу изображение на плату из старого радиопередатчика с помощью нагрева.
– Так просто? – изумляюсь я.
– На словах – да, а вот на деле… Хотя плату я уже откопал среди привезённых из Диких земель вещей…
– Из Диких земель?
– Я же тебе говорил, мы не сидели сложа руки… – поясняет Магнус. – Полгода свозили Шпансу всякий хлам.
– И вовсе не хлам! – снова закашливаясь, обижается Шпанс. – Так вот. После того, как отпечаток будет перенесён, его нужно будет травить.
– Травить? – не понимаю я.
– Так называют процесс удаления поверхностного слоя с платы, не затрагивая при этом рисунок. Обычно травят хлорным железом, персульфатом натрия или персульфатом аммония.
– Ясно… – зеваю, прикрывая рот.
Честно сказать, я совершенно не разбираюсь в этих технических штучках и от монотонного жужжания Шпасна меня клонит в сон.
– Вижу, как тебе интересно… – язвительно замечает он. – Но у меня их нет, так что я использую лимонную кислоту – выпрошу у Ви-Ви, у неё наверняка в закромах найдётся, смешаю кислоту с перекисью водорода – в лазарете у Биргера, уверен, тоже ещё осталось. Вообще этот старый отель – настоящая находка.
– Ещё бы, – усмехается Магнус. – Если бы мы не нашли это место, до сих пор были бы заняты выживанием. Но и без тебя ничего бы не вышло. Ты сделал невозможное: запустил генератор и подарил нам электричество. А уж твои знания, полученные в «Трёх Китах»… Впервые я уверен, что у нас всё получится. И я готов рискнуть!
– Не торопись, – обрывает его Шпанс. – Не факт, что у нас вообще всё получится… Мне ещё нужно найти что-то вроде силикона… С этим проблемы, так что вся надежда на стоматологический кабинет – там должен был остаться какой-то гель для протезов и прочей хрени. Им и заполним рисунок ладони. Когда отпечаток застынет, останется его снять и приклеить к чему-то твёрдому, чтобы не повредить, а потом аккуратно упаковать.
– Я в тебя верю! – ладонь Магнуса ложится на плечо Шпанса, и тот под её тяжестью оседает.
– Посмотрим! Пока же мне нужно имя. У кого был доступ к Хранилищу, Кара?
– Меня обычно сопровождала Шарла Отто. Больше я никого не знаю…
– Что ж. Тогда я, пожалуй, возьмусь за дело. А от тебя, – Шпанс снова обращается ко мне, – мне ещё понадобится информация, так что загляни завтра.
– Отлично! – резюмирует Магнус. – Остальные возвращайтесь к работе.
Наш лидер покидает комнату первым.