Величайший блеф. Как я научилась быть внимательной, владеть собой и побеждать

Искусство проигрывать
Нью-Йорк, осень 2016 года

 
Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том.
 

Редьярд Киплинг, “Заповедь”^[16]

Я просыпаюсь с песком в глазах, без всякого желания держать хвост пистолетом. Просыпаюсь от звуков арфы. Я выбрала их в качестве мелодии будильника в телефоне как наименее действующие на нервы. В результате я начинаю испытывать нездоровую ненависть к этому музыкальному инструменту. Сейчас шесть утра – не то время, когда писатели-фрилансеры обычно бодрствуют, если только не засиделись за работой до рассвета. Но мне нужно успеть к восьми добраться из Бруклина до Верхнего Вест-сайда. Эрик оказался жаворонком. Мне еще пришлось поторговаться с ним, чтобы встречаться в восемь, а не раньше.

Урок начинается, как заведено в Нью-Йорке, с бейглов. Мы сидим в Fairway Market Café, и Эрику не терпится узнать, как мои успехи. А успехи, если честно, пока существуют преимущественно в теории.

– Как прошла встреча с Дэном? – спрашивает он.

Дэн – это Дэн Харрингтон. Он получил ироничное прозвище Экшн-Дэн за свою якобы осторожную манеру игры. Они с Эриком знакомы очень давно, еще с тех времен, когда Эрик играл в нарды, а Mayfair Club был всего лишь частным покерным клубом в Нью-Йорке, где делали первые шаги многие легендарные игроки. В 1979 году Эрик приехал в Бостон на турнир по нардам и остановился недалеко района, где жил Дэн, на другом берегу реки. Дэн к тому времени уже какое-то время крутился в мире нард, а Эрик был новичок. “Этакий девятнадцатилетний вундеркинд”, – вспоминает Дэн. Они оба вышли в финал – старый опытный игрок и вундеркинд.

Дэн победил. “Я играл хорошо, – рассказывал он мне. – И Эрик спросил: «Да кто ты такой, черт возьми? Я никогда о тебе не слышал». Все потому, что он был из Нью-Йорка, а ньюйоркцы часто думают, будто за пределами Большого Яблока ничего нет”.

Эрик выяснил, кто, черт возьми, такой Дэн, Дэн стал интересоваться покером, и шесть лет спустя они снова встретились, уже в Mayfair Club. Так началась их дружба длиною в жизнь. Сейчас Дэн уже отошел от покера. “Я слишком стар, – объясняет он. – Хотите верьте, хотите нет, но покер – игра молодых. Люди вроде Эрика – удивительное исключение. То, что он продолжает играть в таком возрасте, просто потрясающе. Я в его годы тоже играл, но тогда соперники были намного слабее”. Однако среди достижений Дэна есть то, к чему стремится любой игрок: титул чемпиона Главного события Мировой серии покера. Кроме того, он четырежды доходил до финального стола на Главном событии, в том числе занял третье место в тот год, когда главный приз достался бухгалтеру Крису Манимейкеру, с чего и начался нынешний покерный бум (это назвали “эффектом Манимейкера”).

Начиная изучать новый навык, очень важно найти хорошего наставника. А хорошие наставники среди прочего знают, когда надо отправить вас к другому наставнику. Эрик уже несколько десятилетий не открывал книгу Дэвида Склански “Теория покера”, которую когда-то случайно купил у букинистов, с чего и началось его увлечение. И он никогда не брал учеников, тем более таких, кто ничего не знает об игре. Поэтому он отправил меня к человеку, который на этом деле собаку съел и книгу написал. Даже несколько книг. Одна из них, “Харрингтон о холдеме”, уже стала классикой. Если Эрик не особенно задумывался об основных принципах покера с тех времен, когда читал Склански, то Дэн препарировал эти азы так, что их смогли усвоить тысячи читателей. И на мое счастье, он как раз приехал в Нью-Йорк.

– Думаю, мы очень неплохо поработали, – отвечаю я на вопрос Эрика. – Я узнала, как победить рулетку.

* * *

Мы с Дэном встречаемся в отеле “Мидтаун”, где он остановился, приехав с Западного побережья. Я не очень понимаю, чего ожидать, но когда вижу его в белой бейсболке, мне становится спокойнее – на всех фотографиях, что я видела, он всегда в головном уборе. Я читала его книги, и мне не верится, что этот человек согласен научить меня азам покера.

Мы идем завтракать в кафе и быстро находим общий язык. Оказывается, мы оба выросли в семьях со скромным достатком. Я рассказываю Дэну, как мне повезло, что родители поддержали меня в этом начинании, невзирая на финансовые риски, и жалуюсь, что у бабушки слегка иные взгляды.

Дэн отвечает, что ее взгляды, возможно, никогда не изменятся, что бы я ни делала. Он вспоминает, как сообщил своей маме, что выиграл в Мировой серии покера. “Что скажешь, мам? Я выиграл миллион долларов! Я чемпион мира по покеру!”, – сказал он ей тогда. А она ответила: “О, это чудесно, Дэнни. А вот один наш родственник, Подриг Харрингтон, играет в гольф и недавно выиграл восемьдесят тысяч долларов на турнире Spanish Open”. “Но, мама, – не отступал Дэн, – я выиграл миллион! Я чемпион мира!”. Но она гнула свое: “Послушай, Дэн, у него очень неплохо идут дела в европейском туре”.

– Так что ты хочешь узнать? – спрашивает он меня, попивая утренний кофе.

Все, отвечаю я. Я хочу знать все.

Я жду, что он станет объяснять, как выигрывать при любом раскладе, как делать расчеты, как понять, насколько хороши карты, и выбрать оптимальную стратегию. И он отчасти оправдывает эти мои ожидания. Но главным образом он читает мне краткий курс о важности проигрышей.

– Послушай, ты же читала мои книги, – говорит Дэн.

Да, читала. Это был первый этап в плане обучения, составленном для меня Эриком, – он назвал это отправной точкой моего пути. Прежде чем приступать к чему-то еще, я пошла и купила все книги Дэна. И прочла их с карандашом в руке от корки до корки. Осмелюсь утверждать, что моим заметкам на полях позавидовали бы аспиранты-филологи. Я методично штудировала раздел за разделом, выделяя важное маркером, подчеркивая, заполняя поля заметками. Может, я еще несколько недель назад и не знала, сколько карт в колоде, но уж это-то я умею.

Эрик никогда прежде никого не учил, а его собственный опыт мне мало подходит: я пока не планирую бросить все и начать проводить свое время в современных аналогах Mayfair Club, целыми днями сражаясь с лучшими игроками мира. Что еще более важно, мир покера существенно изменился с тех пор, когда Эрик делал свои первые шаги. Чего стоит хотя бы появление онлайн-покера, благодаря которому теперь можно получить куда больше опыта за меньшее время. Кроме того, в наши дни существуют мощные компьютерные алгоритмы, позволяющие разработать стратегию и перебрать миллионы раскладов за считаные секунды, то есть найти ответы на стратегические вопросы, которые раньше приходилось искать методом проб и ошибок. Книги Дэна – лучшее, что пришло на ум Эрику в качестве предварительного обучения: хороший способ ввести меня в курс дела так, чтобы при этом моя голова не пошла кругом от обилия информации. “По крайней мере, мне кажется, что они тебе подойдут, – сказал он мне тогда. – Дай знать, как пойдет. Если будет сложно, подберем что-нибудь другое”.

Все последние дни лета и в начале осени заметки на полях были моим спасательным кругом. Это была последняя надежная вещь в моей жизни – и единственное доказательство того, что я чему-то вообще учусь. Эрик был честен с самого начала: прежде чем я смогу продвинуться в покере дальше, надо миновать определенные вехи. Если я хочу работать с ним, нельзя пропускать этапы обучения. Прежде всего я должна читать и смотреть. Читать книги Дэна и смотреть стрим-трансляции, как играют лучшие игроки в мире.

“Подпишись на Run It Once”, – велел он, когда мы только начинали. Я погуглила и обнаружила, что это обучающий сайт. Когда я стала просматривать каталог тем, то внезапно ощутила себя очень-очень маленькой, потерянной и глупой. О чем я только думала, когда ввязалась в это дело? Что такое, черт побери, линейный диапазон трибета и почему размер ставки на тёрне на три-флэш доске достоин многочасовых споров?

Потом мы обсуждаем прочитанное мной, я задаю вопросы, и, когда Эрик поймет, что я достаточно поднаторела в теории, чтобы не проиграть последнюю рубашку, можно будет перейти к практике. На следующем этапе я начну играть онлайн с минимальными ставками, но за настоящие деньги, чтобы посмотреть, насколько хорошо у меня получится использовать полученные знания. От игры “на интерес” толку не будет. Из многих успешных игроков в “Монополию” получаются никудышные агенты по недвижимости. И только после того, как я начну регулярно выигрывать, я смогу сделать то, с чего предполагала начать: отправиться в Лас-Вегас в казино (почему-то игра онлайн реальной не кажется, хотя деньги там вполне настоящие) – играть за столом, с фишками. Я даже заранее купила свой набор фишек, чтобы подготовиться. В конце концов, я же смотрела видео, и там все умеют делать этот трюк с объединением двух стопок фишек одной рукой. Как выяснилось, это называется “рифлинг”. Когда я впервые попыталась изобразить это, фишки рассыпались по всей комнате красно-зеленым конфетти. Я нашла на YouTube видеоуроки и начала тренироваться. “Может, сперва стоит научиться играть?” – заметил мой муж, застав меня за слегка затянувшимися попытками развить ловкость рук.

И даже из Вегаса до Мировой серии покера мне предстоит долгий путь. Бай-ин, то есть плата за участие, на Главном событии составляет десять тысяч долларов. Слишком высокая ставка для ничего не смыслящего новичка. Явиться туда неподготовленной – все равно что выбросить банкноты в костер. Отличный способ согреться и полюбоваться на игру цвета, но вскоре все закончится и останется только пепел и резковатый запах тлеющих углей в воздухе. Эрик – человек в высшей степени ответственный и свою роль наставника воспринял серьезно. Чтобы он согласился учить меня, мне пришлось пообещать, что я и не подумаю приблизиться к десятитысячному турниру (и не важно, что это необходимо для книги), пока мой учитель не убедится, что у меня есть хоть малейший шанс на успех. А для этого я должна выйти на уровень, когда начну регулярно попадать в деньги в дешевых турнирах, и постепенно добраться до дорогих.

Еще только сентябрь. Главное событие состоится в июле. У меня десять месяцев – чуть меньше года. А я до сих пор даже не доросла до того, чтобы сыграть хоть один раз, онлайн или вживую. Вот я и вгрызаюсь в книги Харрингтона, уповая на то, что, если я внимательно прочту их, то наберу достаточный багаж, чтобы дальше все пошло быстро и гладко. Чтение занимает у меня куда больше времени, чем я планировала: покер и правда оказался для меня иностранным языком, как и предсказывал Эрик, и это не предвещает ничего хорошего, но я упрямо верю в лучшее. Мне ведь нужно уложиться в срок с написанием книги.

Поэтому, прежде чем встретиться с Дэном во плоти, я не просто прочла его книги. Я прочла их несколько раз. Я разобрала их по косточкам. Мы с Эриком много раз на протяжении нескольких недель встречались и обсуждали мои вопросы и заметки одну за другой, чтобы у меня в голове сложилось базовое понимание игры. Это не были уроки в традиционном представлении. Мы не садились за стол, чтобы проверить домашнее задание. У нас не было методических планов. Мы не ставили себе целью разобрать определенные темы или достичь определенных результатов. Мы гуляли. Эрик – страстный любитель прогулок. С тех пор как несколько лет назад он завел себе фитнес-браслет, он с религиозным рвением стремится пройти свою дневную норму шагов и, как мне пришлось убедиться, гуляет каждый день, хоть в ясную погоду, хоть под дождем, в Нью-Йорке и Вегасе, и вообще в любой точке мира, в промежутках между играми и в разгар турниров. Он ходит не просто ради поддержания формы. Ходьба помогает ему думать, размышлять, осмысливать и учиться.

Мы гуляем, мы разговариваем, позволяя ритму дня определять течение нашей беседы. Слева величественно сверкает на солнце Гудзон, справа пестрит цветами Риверсайд-парк, а я пытаюсь поспевать за длинноногим Эриком, стратегически пристроив с краю сумки смартфон в режиме диктофона, то роясь в поисках томика Харрингтона с загнутыми уголками страниц, чтобы заглянуть в нужное место, то делая пометки в блокноте, чтобы обдумать какие-то важные мысли позже. Не упрощает задачу и то, что я не самый скоординированный человек в мире, и мне то и дело приходится изображать танцевальные па в попытках поймать падающий телефон или ручку, при этом не сбившись с шага. Мне хочется сказать Эрику, что дневную норму шагов можно пройти и медленнее, но у меня не хватает дыхания. Со стороны мы, наверное, выглядим очень странной парой.

Наши самые первые беседы на ходу были посвящены, как легко догадаться, самым азам. Я проштудировала основы – базовые правила, так сказать. Вам сдают две карты. Вы решаете, играть или сделать фолд (сбросить карты). Если вы в игре, то можете ответить – сделать колл – или сделать рейз, поднять ставку. Такое же решение должны принять все игроки по часовой стрелке, начиная с того, кто сидит слева от игрока, поставившего большой блайнд, чья позиция вполне логично зовется UTG – under the gun, “под прицелом”. Далее вы принимаете это решение снова и снова по мере появления новой информации, то есть новых карт. В итоге, если после того, как ставки сделаны, карты остаются на руках только у одного игрока, он и победил. Если же игроки доходят до шоудауна – то есть раскрывают карты после колла последней ставки – то побеждает тот, у кого оказывается самая сильная комбинация. Иногда, в редких случаях, банк может быть поделен между игроками – если комбинации у них равны или если оба игрока “играют стол”, то есть когда сочетание общих карт сильнее тех, что на руках. Но как насчет менее элементарных основ?

– Харрингтон описал разные типы игроков, – отчитываюсь я Эрику. – Какой вы игрок – консервативный, агрессивный, суперагрессивный? Или то так, то сяк?

– Не думаю, что тебе нужно решить это прямо сейчас, – смеется Эрик. – Но хорошо, что он разложил по полочкам эти подходы.

– А с чего бы мне вдруг выбирать какой-либо стиль кроме суперагрессивного? – спрашиваю я. – В общем и целом он пишет, что такие игроки – единственные, чьи ходы он не может предсказать, потому что они играют при любом раскладе, и поэтому невозможно понять, что у них на руках в каждый конкретный момент. Но если так, разве не логично стремиться всегда играть в таком стиле?

Один из первых навыков, которыми мне пришлось овладеть, – это выбор стартовой руки. У вас есть две карты, и вам надо решить, играть с ними или нет. Но как определить, достаточно ли сильна ваша рука, исходя из того, что у вас за карты и какова ваша позиция за столом? Эрик объяснил, что чем раньше открываешься, тем сильнее должна быть рука, потому что тем больше игроков еще имеют возможность сделать свой ход. Это логично. При принятии любого решения знание – сила. Чем раньше вы действуете, тем меньше вам известно. Если несколько человек пока не приняли решение, картина может существенно измениться. Он говорил о разных стартовых возможностях. Карманные пары – две карты одинакового достоинства. Одномастные коннекторы – карты одной масти, идущие подряд по старшинству, например, семерка и восьмерка. Одномастные коннекторы с одинарным, двойным или даже тройным гэпом – карты одной масти, которые близки по достоинству, но идут не совсем подряд, например шестерка и восьмерка червей. Одномастный низкий туз – туз в сочетании с картой малого достоинства той же масти, из которых может получиться стрит от туза до пятерки. У каждого из этих сочетаний разная ценность с точки зрения стратегии, говорит Эрик. Все они должны стать частью разностороннего арсенала. Некоторые хороши сами по себе. Другие удобны тем, что позволяют придумать несколько разных комбинаций, а значит, вы можете составить хорошую руку в различных ситуациях. Третьи хороши в качестве блокера – сочетания карт, которое уменьшает шансы на то, что ваш соперник имеет сильную руку. Некоторые сильны потому, что могут превратиться в супермощную руку, способную выиграть максимум у слабых противников. И Эрик объяснил, что нельзя одинаково разыгрывать эти руки, особенно учитывая, как я неопытна. “Попросту говоря, трудно сильно напортачить в начале, если у тебя хорошие карты”, – вот первая заповедь, которой он научил меня. Но то, что пишет Харрингтон, с моей точки зрения тоже звучит разумно: если я вдруг начну разыгрывать карты, которых никто от меня не ожидает, откуда соперникам знать, как на это реагировать?

Эрик начинает смеяться.

– Ну… – начинает он, и это не предвещает ничего хорошего.

Сама я использую такое “ну” в разговорах с начинающими писателями, которые только что прочитали Керуака и испытали потрясающее озарение (я-то уже знаю, что ни к чему особенному оно не приведет).

– Ну конечно, есть такое мнение. Агрессивные игроки – это всегда угроза. Они поймают тебя на множестве моментов, когда ты будешь, ну, например, не в состоянии справиться с давлением. Они очень хорошо это умеют, – говорит он. – Но они и сами могут много раздавать. Я согласен с Дэном: играть с ними непросто, и, возможно, тебе не всегда захочется, чтобы за твоим столом был такой игрок, но однажды агрессивный игрок может преподнести тебе щедрый дар. После такого ты им все простишь.

Под щедрым даром Эрик подразумевает кучу фишек. Гиперагрессивная игра, объясняет он, хороша в ближней перспективе. Но чаще всего такие игроки теряют все деньги. А на самом высоком уровне они могут продержаться очень недолго.

Мой энтузиазм по поводу этого фрагмента в книге Дэна, говорит Эрик, напомнил ему, каким был покер лет десять назад.

– Было время, когда эти гиперагрессивные ребята могли неплохо преуспеть. Некоторые из них считались звездами. А потом избыток агрессии сыграл с ними злую шутку. Сейчас дела у них идут так себе. В игре необходимо равновесие, а некоторые из этих ребят были просто без тормозов. В самых дорогих турнирах, где бай-ин составляет сотни тысяч долларов, без тормозов никак нельзя. Чтобы выиграть в онлайн-турнире за двести долларов и выиграть стотысячный турнир, нужно использовать совершенно разные стили игры.

Так как же быть? Экшн-Дэн и сам Эрик являют собой наглядный ответ на этот вопрос. Будь тверд, уверен в себе. Работай над имиджем цельного и непоколебимого человека. А потом включай гиперагрессию, но там и тогда, когда это уместно. Не всегда, не постоянно, а с умом.

Не бывает ситуаций “по умолчанию”. Выбор есть всегда. Даже с семеркой-двойкой – самой слабой, с точки зрения статистики, рукой, можно при определенных обстоятельствах попробовать играть. Штука в том, что такие обстоятельства складываются редко и гиперагрессивный игрок может какое-то время набрасываться на соперников, забыв о том, что рано или поздно ему придется резко затормозить. Разумеется, слишком консервативная, осторожная манера – тоже слабость. Такой игрок предсказуем. И зачастую теряет способность нажать кнопку “пас”. Он так долго ждал хорошей комбинации, что не может с ней расстаться.

– Когда играешь на больших турнирах, – говорит Эрик, – скажем, человек на четыреста, надо разыгрывать не только самые сильные руки, потому что одних только хороших рук не хватит, чтобы выиграть. Что-то ты будешь выигрывать, но недостаточно часто.

Поэтому, даже зная базовую стратегию, надо уметь отказаться от нее.

– Как оказалось, люди, которые играют активно и немного бесшабашно, чаще далеко проходят в турнирах. Просто надо делать это с умом.

Я киваю. Это не тот ответ, который я хотела услышать, но другого мне не дано. У меня остался еще один вопрос по книгам Харрингтона, который я хочу обсудить до конца прогулки. Что такое, собственно, число М, и надо ли мне о нем беспокоиться? Я обвела этот термин красным, чтобы не забыть. Похоже, это очень важное понятие, слишком важное, чтобы обозначить его всего одной буквой. М, объясняет Эрик, – это способ оценить свое положение в турнире.

– Ты должна знать размер стека каждого игрока, – говорит он. – Когда ты отправишься в Вегас и начнешь играть, я хочу, чтобы ты записывала для меня все руки. И для каждой руки – количество фишек каждого игрока. Ты всегда должна знать, у кого их сколько.

Люди обычно оценивают размер стека в больших блайндах. М позволяет продвинуться чуть дальше и рассчитать ваш риск проиграть все фишки. Сколько еще кругов я могу продержаться за столом, не участвуя в раздачах? Грубо говоря, число М – это сумма для минимальных затрат на каждом круге игры. Чем меньше ваше число М, тем больше угроза вылететь из турнира. Почему М? В честь игрока по имени Пол Магриль.

– Когда будешь в Вегасе, я познакомлю вас с Полом, – говорит Эрик. – Расспроси Дэна о нем. Спроси его, как число М вошло в оборот.

Но я забыла задать этот вопрос Дэну. В основном потому, что Дэн пресек все технические вопросы одним соображением:

– Мы можем долго обсуждать, что тебе следует держать в голове, но на самом деле, пока не начнешь играть, не стоит перегружать себя информацией.

Я киваю – мне хорошо известно, как опасен избыток информации при отсутствии практического опыта. И понимаю, что мои горы заметок на полях и малоразборчивые конспекты сайделианской мудрости в блокноте не очень-то нуждаются в умножении, по крайней мере, в настоящий момент.

– Но вот что я тебе скажу. Прежде всего ты должна преодолеть себя, – продолжает Дэн. – Майк Тайсон хорошо сказал: “У каждого есть план, пока по зубам не получит”. И он прав. Пока не переживешь месяц сплошных неудач, ты не поймешь, хватит ли у тебя пороху для этого дела. Ты не научишься хорошо играть в покер, если тебе будет везти. Не научишься, и все.

Он говорит не о вступительном испытании для новичков. И это не подход типа “без боли нет результата”. Дэн также не пытается объяснить мне, что я “имею право на неудачу”. Он имеет в виду нечто совершенно другое, нечто настолько фундаментальное, что мы часто забываем об этом, когда учимся новым навыкам или просто живем своей жизнью: необходимость проверять на прочность свое мышление. Прежде чем углубляться в стратегические лабиринты с подвохами и ловушками, которые готовит мне реальная жизнь, я должна задать себе простой вопрос: правильно ли я мыслю? Точно так же, прежде чем экспериментировать с белым стихом, надо разобраться в базовой структуре стихосложения. А прежде чем добавлять экзотические специи в блюдо, неплохо бы научиться варить обычный белый рис.

И единственный способ сделать это – терпеть неудачи. Писать плохие стихи. Переводить продукты. Выдавать один за другим никуда не годные черновики.

– Тебе придется ощутить горечь поражения, – говорит Дэн. – Звучит жестоко, но такова жизнь.

У неудачи перед успехом есть одно важнейшее преимущество: объективность. Если у вас с первого же наскока все получилось, вам ни за что не понять, правда ли вы так талантливы в этом новом деле или вам просто невероятно повезло.

На самом деле Эрик все еще остается в игре потому, утверждает Дэн (а я обещаю себе потом спросить у Эрика, согласен ли он с этим), что он может идти на риск, но в то же время достаточно уравновешен, чтобы отступить. Экшн-Дэн получил свое прозвище из-за имиджа осторожного игрока. Эрик тоже известен отнюдь не привычкой к безумным блефам.

– Есть много великих игроков, которые играют куда отважнее, чем способен играть я или Эрик. Беда в том, что эта отвага – неотъемлемая черта их личности, и она может однажды привести их к краху.

Они играют, когда они в ударе, но не знают, что такое проигрывать, не теряя лица, и продолжать двигаться дальше.

– Тебе еще предстоит познакомиться со многими суперзвездами десятилетней давности, и вот увидишь: все они сегодня на мели. Они стали суперзвездами, потому что могли играть на пределе возможного, это они умели, но как только дела пошли чуть-чуть не так, они либо расклеились, либо спустили все деньги на наркотики и ставки на спорт. Так были ли они по-настоящему храбрыми? Нет.

Ничего личного. Ко всему следует относиться по-деловому. Моя цель должна быть проста и ясна: вести дела так хорошо, как только смогу.

– Есть такие, кто ставит себе целью прославиться или, того хуже, просто любит движуху, – говорит Дэн. – И это их губит.

Знаю ли я, чего я не знаю? Правильно ли я мыслю?

– Профессиональный игрок должен понимать: если ты не способен объективно оценивать происходящее, тебе конец, – утверждает Дэн. – Эта игра тебя одолеет. Если ты не осознаёшь, что происходит, игра говорит: “Было ваше – стало наше”.

Жизненно важно, подчеркивает Дэн, развить критическое мышление и самооценку до такого уровня, когда ты постоянно и беспристрастно заново оцениваешь себя и то, достаточно ли хорошо ты играешь, чтобы продолжать играть так, как сейчас. Речь не о победах или поражениях, тут может вмешаться случай. Речь о мышлении как процессе. История Дэна наглядно подтверждает его правоту: он перестал играть не на спаде, а на вершине своей карьеры.

– Пять лет назад я выиграл один миллион шестьсот тридцать тысяч долларов, – рассказывает он. – Я вышел из здания, где проходил турнир, поглядел по сторонам и сказал себе: “Хватит. Я больше не могу выносить это дерьмо. Я только что выиграл миллион шестьсот тридцать тысяч, а чувствую себя усталым и побитым. Оно того не стоит”. И раз и навсегда решил, что больше не буду играть в покер всерьез. Душа не лежит.

Большинство людей не стали бы уходить после самого большого выигрыша в своей жизни. Но Дэн говорит, что он старел, становился слабее, а уровень игроков в мире покера, наоборот, повышался. Он ушел прежде, чем сделался ходячим анахронизмом.

Получается, мой первый настоящий урок игры в покер посвящен не тому, как выигрывать. Он посвящен тому, как проигрывать.

– Поражения делают из тебя победителя, – учит Дэн. – Любой игрок хорош, когда выигрывает. Но можешь ли ты держать себя в руках и хорошо играть, когда ты проигрываешь? И при этом не стать чересчур осторожной, а продолжать объективно оценивать свои шансы на победу при каждом раскладе? Если ты научишься этому, игра тебе покорится.

И я хорошо понимаю, о чем он. В конце концов, именно неудачи привели меня в покер. Если я научусь проигрывать за карточным столом – проигрывать конструктивно и продуктивно, – то научусь терпеть неудачу и в жизни, проигрывать и начинать все заново, не принимая проигрыш на свой счет. Я понимаю все это, однако мне все равно трудно.

Дэн кивает:

– Мне и самому нелегко, а ведь у меня за плечами целая жизнь практики.

Мы прощаемся. Дэн пропустил утреннюю тренировку в спортзале, но он уходит, чтобы насладиться “заслуженным отдыхом”.

Ах да, и я узнала, как выигрывать в рулетку. Все, что для этого нужно, – суперкомпьютер министерства обороны, программа, написанная на основе работ Клода Шэннона и Эдварда Торпа^[17], и наушник. И еще казино, где не заподозрят, что вы затеяли. Будете жадничать – вам конец.

* * *

– Дэн крут, – соглашается Эрик и подтверждает все, что Дэн рассказал мне.

Да, объективность – один из секретов успеха, если не вообще единственный ключ к нему. А добиться объективности непросто.

– Хорошо, что ты в самом начале пути понимаешь, во что ввязалась. Мало кому так везет, – говорит он. – Ты знаешь, что везение может смениться невезением, и наоборот, и что эти перемены – чистая случайность.

Мне от этого не намного легче. Хочется напомнить, что я всего лишь журналист. У меня не так много денег, чтобы проигрывать. Хорошо ему рассуждать с доходом более 30 миллионов долларов!

Но на самом деле это нечестно. Когда Эрик начинал играть, у него не было ничего – и он едва не проиграл последнее. Он бросил колледж, чтобы играть в нарды – тогда-то он и познакомился с Дэном, – но потом все-таки вернулся к традиционной карьере. Он познакомился со своей будущей женой, Руа, и решил, что пора “браться за ум”. Он отправился на Уолл-стрит – и как раз успел к кризису 1987 года. Работу он потерял, а Руа к тому времени уже была беременна.

Он не стал обижаться на судьбу, а объективно оценил, что у него осталось – и засел за учебу. В каком-то смысле нужда заставила его хорошо играть. Почему ему, в отличие от многих других, удалось выплыть после неудачи? Очевидно, сыграл свою роль талант – Эрик явно из тех людей, кому легко даются знания и навыки, необходимые в покере, но сказалось и более редкое качество: абсолютное отсутствие самомнения.

– Когда что-то идет не так, другие люди считают, что это нечестно по отношению к ним, и так всегда, – говорит он.

Они принимают неудачи близко к сердцу. Они не умеют проигрывать, не умеют учиться на проигрышах. Они ищут, на что или на кого свалить вину за произошедшее. Не пытаются беспристрастно проанализировать собственные решения, собственную игру, понять, в какой момент они сделали неверный ход.

– Подобный образ мысли очень мешает в жизни. Всем нам случается попадать в эту ловушку, но важно понимать разницу. Как говорится в великолепном стихотворении Киплинга: “Обманщикам – Триумфу и Несчастью – вниманье одинаково дари…”^[18]

Я киваю. Стихотворение мне знакомо.

– Мне нравится. Это одна из основ покера. Победы ударяют людям в голову. А справляться с поражениями они не умеют. Так легко поддаться иллюзиям в этой игре.

Я конспектирую это в блокноте. Прежде всего важно осознать темную сторону вероятностей – это единственный способ как следует оценить свое умение принимать решения. Потому что когда ты выигрываешь, можно не дать себе труда остановиться и проанализировать свою игру. Зачем, ведь все и так хорошо! В процессе обучения Триумф – наш враг, а Несчастье – учитель. Несчастье служит лучшим противоядием от величайшей иллюзии – излишней веры в свои силы. А в конечном счете и Триумф, и Несчастье обманывают нас. И то и другое происходит по воле случая. Просто так уж вышло, что одно помогает учиться, а другое нет.

В классическом эксперименте, демонстрирующем иллюзию контроля, Эллен Лангер просила студентов угадать, какой стороной упадет монета, орлом или решкой. При этом результат испытуемые не видели, им сообщали его. Одной группе говорили, что они угадали правильно или неправильно, в порядке, выглядевшем как случайный. Другая группа чаще “угадывала” в начале, чем в конце серии бросаний, а третья – чаще в конце. При этом число “правильных” ответов было одинаковым во всех трех группах. Разница была только в их распределении по времени.

Но сколь же разными были результаты! После подбрасываний и угадываний Лангер задавала испытуемым несколько вопросов, в том числе: смогли бы они научиться угадывать лучше? Не кажется ли им, что у них есть талант к такому угадыванию? Станут ли они угадывать чаще, если дать им больше времени? Будет ли у них лучше получаться, если ничто не будет их отвлекать? И так далее. Очевидно, что правильный ответ на все эти вопросы – “нет”. Ответить иначе – означает допустить, что то, какой стороной упадет монетка, относится не к области, где правит случай, а к области, зависящей от наших умений. Но не все давали очевидный ответ экспериментатору. Та группа, в которой правильные ответы были распределены как бы случайно, и та, где большинство правильных ответов было ближе к концу, действительно отвечали отрицательно. Но у тех студентов, кому чаще удавалось “угадать” в начале эксперимента, внезапно развилась близорукость. О да, отвечали они, у них хорошо получается и со временем будет получаться только лучше. Успех заставил их потерять всякую объективность, и они очутились в тисках иллюзии контроля: они действительно верили, что могут предсказать, какой стороной упадет монета.